***
Никто не любит понедельники. Даже Гилберт Томпсон, у которого невероятно мало объектов ненависти, хотя прошедшей ночью Эрик рисковал встать в один ряд с понедельником. Но всё же не встал. — Та-ак, — протянула Джемма таким голосом, словно просила собеседника успокоиться и хорошенько разобраться в ситуации. — У нас на базе двойник агента О’Грейди, ты не знаешь, откуда он взялся, и до сих пор никому не сообщил? — Понимаю, звучит глупо, — беспомощно развёл руками Гилберт, стоя возле доски с вчерашними диаграммами. — А последние двенадцать часов я ощущаю себя полным идиотом, что бы ни сделал… Но ты должна выслушать. Ситуация крайне запутанная, а я не хочу сходить с ума в одиночку, тем более уже проболтался. — Ладно, я попробую помочь, чем смогу. Но ты уверен, что даже Бобби не должна знать? — Пока не надо. Томпсон, хоть и проснулся сегодня с затёкшей спиной, если вообще засыпал, всё равно выглядел решительно, готовый не пустить девушку к начальству. Но Джемма понимающе кивнула, хотя наверняка что-то отметила про себя. — Знаю, знаю, — предвидя возможные упрёки в свою сторону, сказал он. — Я сперва сам подумал, что это диверсант или двойной агент… И я принял меры безопасности. Пришлось ходить за ним хвостом и оставить переночевать в моей комнате. Он вроде бы ничего не заподозрил. — А сейчас?.. — А сейчас он под таблетками спит всё там же, у меня. Я дал ему снотворное, в разумных пределах, конечно же… Так было нужно. По нему это очень видно. Вряд ли второй Эрик — засланный шпион, он же был похож на побитую собаку! Нужно только разобраться, откуда он взялся на самом деле, и если он говорил правду насчёт квантового скачка… Джемма со вздохом кивнула, разглядывая художества на доске. — Это он писал? — Да. Всё пытался мне объяснить основы квантовой механики, хотя сам не знает, что это такое, — усмехнулся Томпсон и замолчал, уставившись на рисунок в углу. — А когда я ушёл проверить, на месте ли первый Эрик, он нарисовал это. Джемма тоже заинтересовалась рисунком и наклонилась, всматриваясь в орнамент вокруг сложившего лапки зверька. — Как бы то ни было, его костюм настоящий, изготовить точный дубликат вряд ли возможно, особенно в условиях этого мира. — Томпсон продолжал оправдывать Эрика, сам не зная зачем. — Кава, — вдруг сказала Джемма, оторвавшись от рисунка. — Что, прости? — Здесь буквы, если присмотреться. Если их сложить, получится слово «Kava». — И что это значит? Это какое-то имя или… — Срочно тащи его сюда. — В её голосе промелькнула тревога. — Он не тот, за кого себя выдаёт.***
— Ай, ай! Да что вам нужно от меня? Гил! Я думал, уж ты-то адекватный! Эрик из будущего снова оказался в лаборатории под дулом пистолета. Джемма тем временем настраивала биоанализатор, бросая косые взгляды на художника-модерниста, который вообще не понимал, что происходит. — Даже если ты не ЖСМ, ты точно связан с пришельцами, причём не с местными, — заявила она. — Не беспокойся, ЩИТ уже имел дело с крии. — А при чём тут пришельцы? — севшим голосом спросил Эрик, с тревогой следя за её приготовлениями. — Н-не препарируй меня, пожалуйста! Препарирования удалось избежать. Оно и не стояло в планах — резонансный метод наше всё, как успокоила его Джемма, однако протоколы исследования заставили её задуматься. — Хорошо, ты точно человек, — спустя двадцать минут заключила она, слегка постукивая пальцами по корпусу анализатора. — Но в твоём организме обнаружены следы электромагнитного излучения, причём такого, что я даже не знаю, как эти результаты интерпретировать. Ты точно подвергался какому-то воздействию, иначе бы не стал шифровать в своих каракулях инопланетные слова. Эрик опешил. Гилберт тоже. — Другой вопрос, откуда тебе это известно, — растерянно спросил последний. — Мне ты так ничего и не объяснила! — Кава — это ключ на языке крии. Я уже сталкивалась с подобным, когда леди Сиф в последний раз прибывала на Землю. А у этих пришельцев точно есть технологии ментального воздействия, которые работают даже на асгардцах. И если они не подослали тебя с какой-то особой миссией, то я не вижу других причин происходящего! — Да это бред какой-то! — попробовал возразить Эрик. — Кто меня мог послать? Хайд? — Какой Хайд? — не понял Томпсон, однако Джемма не заострила на этом внимание, а Эрик попытался быстро уйти от этого: — И я ничего не шифровал, просто нарисовал какую-то хрень от балды! Руки надо было занять, у меня нервы не в порядке — попробуй разберись в этом квантовом дерьме, особенно когда мне со всех сторон угрожают! — Как раз в этом и проявляется воздействие, — продолжила спорить Джемма. — Тебя точно обработали, только ты сам об этом не знаешь. Тебе заложили в подсознание какую-то программу… — А может, сначала разберёмся с самим фактом его существования? — вклинился Томпсон. Он отложил «убаюшку» в больших сомнениях: с одной стороны, держать Эрика опять под прицелом невежливо, с другой — тот слишком разошёлся, так что небольшая доза дендротоксина будет кстати. В повисшей тишине он сказал: — Давайте начнём с известных фактов. Никто не спорит с тем, что Эрика у нас два. Один здесь, другой на тренировке с Барбарой. — Откуда ты… — Пришлось изучить твой распорядок, не обижайся, — торопливо ответил Гилберт. — Так вот, анализ показал, что ты сам не андроид-подделка и не какой-нибудь мимикрирующий мутант. — Это очевидно, — раздражённо вставил Эрик. — Я тебе скажу, откуда взялся. Я тебе ещё вчера всё рассказал! Из будущего, которого больше не существует! Мы, чёрт возьми, в параллельном мире, а ты всё ещё думаешь, что через квантовое измерение нельзя прыгнуть в прошлое, что ли?! Почему вы ищите подвох там, где его нет? Учёные притихли и переглянулись. Не говорить же ему в лицо, что он последний раздолбай и лжец, о котором долгое время ходили нелестные слухи? Особенно после его официального признания супергероем. Но в один миг они даже спросили себя: почему ему нельзя поверить хоть на секунду? Гилберт вздохнул с сожалением и еле заставил себя заглянуть Эрику в глаза. Никогда не думал, что будет чувствовать себя виноватым, и перед кем — перед тем самым О’Грейди! Тем самым олухом, который забрал личность Муравья у более достойного кандидата. Каждый раз, когда вспоминали его имя, Гилберт ловил себя на мысли: как было бы здорово, окажись на его месте сам Хэнк Пим или хотя бы его преемник! С одной стороны — отличный шпион и боец, с другой — настоящий эксперт, который с такими возможностями мог бы изучить квантовый мир вдоль и поперёк — не мямлить что-то про аннигиляцию, а создать крепкую теоретическую базу на основании невероятного опыта путешествий сквозь время вместе с элементарными частицами… Он медленно стянул с носа очки и посмотрел куда-то сквозь Эрика. Даже сейчас появились эти мысли. Даже сейчас он искренне пожалел, что имеет дело с Эриком О’Грейди. А тот уловил разочарованный взгляд и подумал про себя: «Вот и говори после этого правду». Вслед за этим возникла идея взять всё в свои руки. — Я всё понимаю, — смиренно вздохнул Эрик, своим скорбным видом загоняя собеседников в ещё большее смущение. — Я бы и сам себе не поверил после всего, что когда-либо успел натворить. Но позвольте напомнить вам, друзья, одну вещь. Даже Хилл не лишила меня шанса на искупление… Да что там Хилл — сама вселенная позволила мне выжить в катастрофе ради этого. А что насчёт вас?***
Он определённо чувствовал себя лучше. Всего-то надо было выспаться в кровати Томпсона, который скромно притулился на ночь в кресле, и все прежние страхи как рукой сняло. Они действительно остались где-то там, в прошедшем дне, отделённые от Эрика пропастью двенадцатичасового сна. И как легко стало сегодня жонглировать фактами, забыв тревоги, в уютной и безопасной лаборатории, в обществе физика и биолога — одним словом, чудаков, и посвящать их в свою душещипательную историю. — Спасибо, что никому не выдали. Правда. Путешествия во времени — дело серьёзное, особенно неуправляемые и странные, как моё. Признаться, в момент уничтожения мира я думал, что хуже быть просто не может, но когда я попал сюда… Испортить можно всё что угодно. И эти два месяца, которые отделяют теперь уже наше общее время от того трындеца, могут закончиться ещё быстрее. Поэтому очень прошу: пусть мой манёвр и дальше останется между нами, хорошо? Я не знаю, как это повлияет на таймлайн. — Конечно, я и так всеми силами стараюсь тебе помочь, — отведя в сторону взгляд, заговорил Томпсон. — Но если в будущем всё так плохо, разве ты не станешь как-то предотвращать апокалипсис? Эрик мужественно помолчал некоторое время и наконец сказал: — Разумеется, я попытаюсь всё исправить. Это мой долг. — Тогда изменения в таймлайне всё равно будут, от этого никуда не денешься, — ответила Джемма. — Может быть, если вся команда ЩИТа сосредоточится на этом… — Нет, — мягко, но настойчиво возразил Эрик. — Это только моя миссия. Мне важно повлиять только на одно маленькое событие, а уж во всяких мелочах я мастер. Не нужно переворачивать с ног на голову всё подряд. Между прочим, там и хорошее было. Мы победили Гидру, — не без гордости прибавил он. — Вы хотите это отменить или переписать? — Разумеется, нет. — Вот видите! Я знаю, что нас ждёт и как всё устроить ещё лучше, и поэтому сам возьмусь за спасение мира. Не нужно впутывать лишних людей, они легко могут всё разрушить. — Хорошо, я понял. Минимальные изменения, дальше сработает эффект бабочки, и всё — мы спасены. — В идеале так и должно быть, — улыбнулся Эрик. — Только кое-что хотелось бы уточнить, — тоном крючкотворца произнёс Томпсон. — Что конкретно случилось? Как именно был уничтожен мир, если Гидру мы победили, а ты считаешь, что какая-то мелочь может всё исправить? Эрик задумался. Всего на полсекунды, даже виду не подал, что это могло поставить его в тупик, и потому взглянул на Томпсона снисходительно, мол, всё вам приходится объяснять, как малым детям. — Гидру мы победили, это само собой. Но Джейкобс — злобная тварь, готовая ко всему. Он обставил всё так, что даже после его ареста одна девчонка получила разрушительные способности, а уж там всё по принципу домино. В конце концов она слетела с катушек — бум! Всё! А у неё наборчик дай боже: телекинез, управление материей и энергией, силовые поля, а ещё она эгоистичная и слишком эмоциональная. Вот и готова гроза вселенной. Закончив красочное описание, Эрик буднично пожал плечами, словно встречал такие кадры каждый день. Томпсон задумчиво потёр виски. Джемма нахмурилась, выискивая какой-то подвох, а рассказчик выжидал вердикта — поверят или нет? — Допустим, — нехотя согласилась Джемма. — Но что означает твой рисунок? Если это не влияние крии, то что? — Я и сам не знаю. Слишком много странностей на квадратный метр, давай хотя бы оставим в покое наших космических смурфиков. Вдруг моими устами говорит какая-нибудь полуразумная глюонная субстанция, которая и облучила меня чем-то… квантовым? — сгримасничав, ответил Эрик и усмехнулся: — Ребят, когда вы последний раз были в субатомном мире? Вы не знаете, что это такое, у вас только цифры, уравнения, стрелочки туда-сюда. Разве не так, Гил? — В общем-то да, — неуверенно согласился Томпсон. — Это проблема всей науки как таковой: люди пытаются понять и описать природу только по теням на стене пещеры… Так, слово за слово, Эрик привёл его к рассуждениям о природе аннигиляции и выслушал от него примерно тот же набор слов, что пытался выдать вчера сам. По крайней мере, не увидел большой разницы. А там в беседу включилась и Джемма, которая даже не в своей области могла предложить несколько здравых идей. В итоге подозрение в несанкционированном временном прыжке и небольшом помешательстве Эрика пало на высокоэнергетические кванты и дополнительные пространственно-временные измерения, скрытые на субатомном уровне. На первый дилетантский взгляд получалось что-то близкое к адекватному, но самому Эрику было от всей души наплевать — это у профессионалов своего дела теперь забот полон рот, потому что они выдумали себе квантовые туннели между альтернативными реальностями (откуда только взялись?) и теперь должны это обосновать. Ему была понятная только фраза: «Фейнман доказал это математически, а О’Грейди — на практике!» — и даже польстило место рядом с нобелевским лауреатом. Хотя Эрик не знал и не хотел знать даже о его премии, как вряд ли был в курсе жизненного кредо своего «коллеги»: ты вовсе не обязан отвечать за мир, в котором живёшь. И притом целеустремлённо следовал пути выдающегося физика. А пока Гилберт и Джемма увлечённо копались в теории квантовой электродинамики, Эрик тихонько думал о связи зашифрованного «ключа» и непонятного зверя. «Что за ребусы ты мне вздумал подсовывать?» — он очень надеялся, что этот вопрос риторический, и уже сам был готов поверить в собственную чушь о глюонной субстанции. Дело осложнял и тот факт, что было трудно опознать саму излишне мультяшную животинку, а потому она могла с равным успехом оказаться каким-нибудь зайчиком, пёсиком или вовсе мексиканским тушканом. И ещё смущал непонятный завиток на макушке… Но всё, чего Эрик смог добиться, — это только запутать самого себя. На время он покинул своё пристанище, благо, теперь, выбритый и переодетый в обычную униформу, он почти не отличался от местной версии себя. Только волосы были чуть длиннее, а в изумрудных глазах потускнел беззаботный блеск. В мыслях оформился небольшой план. Эрик снова приближался к хранилищу, и тут в пустом коридоре его догнал звон цепей кентервильского привидения… В глазах помутилось на несколько секунд, он встал и прислонился к стене, пока пол качался под ногами. Далёкое эхо, обычное для рабочего дня, донесло до него чужой шёпот из недр сознания. Эрик словно вытащил из своей памяти и сам сформулировал приказ: «Следуй за говорящим истиноксом».***
— Ты уверен? — спросила Джемма. Казалось, ей нужно, чтобы хоть кто-то был уверен. — Если честно, не очень, но многомировая интерпретация имеет место, тем более у нас есть все основания полагать, что скачок во времени уже породил новую альтернативную реальность. Мы сейчас в ней находимся, — ответил Томпсон. — Я не об этом. Я имею в виду самого Эрика. Правильно ли мы его покрываем, помогаем ему? Вдруг он… В ответ он только горестно вздохнул и свернул голограмму с наброском модели. — Я раньше думал, что Эрик меньше всех достоин доверия, — спустя некоторое время заговорил Томпсон. — Но вчера… Я видел его. Я смотрел ему в глаза и видел искренний страх. Он пережил катастрофу — я чувствовал это — и нуждался в помощи. В такой ситуации мне сложно отказать кому-либо. — Он ненадолго замолчал, словно задумался, и потом продолжил с грустной улыбкой: — А ещё, видимо, я всё равно хочу верить людям. Джемма тоже улыбнулась и опустила взгляд. — Да уж, — сказала она. — Мы с тобой слишком добрые. Это не останется безнаказанным.