***
Внезапно проснувшись, Эрик ощутил тупую головную боль и ломоту во всём теле. Наваждение развеялось, и в реальности оказалось ничуть не лучше. Он уж собирался успокоиться и заснуть снова, как вдруг понял, что находится неизвестно где. На гостиничный номер не похоже, на больничную палату тем более: интерьер приятный глазу и даже успокаивающий — светло-зелёные стены; полки, комод и мягкая мебель серебристого цвета, на стенах — милые мелочи вроде минималистичных этюдов, рамочки с которыми окружали часы. Неосторожно приподнявшись на локтях, он потревожил свежую рану и плюхнулся обратно на подушку, застонав от боли. Забыл. — Он очнулся, — послышалось где-то рядом. Повернувшись на голос, Эрик увидел в дверном проёме Анжелину. Она стояла в неброской и свободной тунике, по-хозяйски сложив руки на груди, и смотрела на него с загадочным прищуром. Вскоре из-за её спины показался Николай. Он же как был в мятом медицинском халате, так и остался. — Подожди, — тихим, ещё не окрепшим голосом произнёс Эрик. — Где я вообще? И что ты здесь забыл? — Гиппократ связал мне руки, — невесело ответил Николай и взял с журнального столика заранее приготовленный стакан с водой. Там же оказалось ещё много принадлежностей для обработки раны и перевязки. Эрик без лишних вопросов глотнул. Вода оказалась горькой на вкус — видно, уже с растворённым лекарством. — Пришлось тащить тебя ко мне домой, — устало усмехнулась Анжелина, и он чуть не подавился. — Потому что выяснять, где ты живёшь, было проблематично. — Офигеть… А зачем? — только и смог спросить Эрик и зашипел, когда пальцы в резиновых перчатках надавили возле раны. — Аккуратнее, блин! — Мы не такие неблагодарные сволочи, чтобы бросать тебя там, — безэмоционально сказал Николай и потянулся за стеклянным пузырьком. — Полуживой прячешься от полиции — твоё дело. За спасение жизни надо как-то отплатить. — Ох, чува-ак… — с улыбкой протянул Эрик и расслабленно закрыл глаза. От флакона потянулся специфический запах. — Но всё равно это охотник за твоей головой, — невозмутимо продолжил он, не отрываясь от процедуры. — Если бы не ты, меня и вовсе никто не пытался бы убить. Эрик вдруг помрачнел. — Уверен? — он приподнял голову и заглянул Николаю в его потухшие глаза. — Серьёзно, братан, прости, что подставил тебя под удар… Не первый раз к тому же… Но я пытался предупредить тебя не просто так. Дэдпул — это далеко не всё, что могло с тобой случиться. И уж не знаю, что, а вернее — кто хуже: он или… Ладно. Вижу, ты ещё не готов. — Что уж там. Добивай, раз начал. В его надтреснутом голосе Эрик услышал стон разрушаемой жизни ещё одного невинного человека. Слышать его было больно. И если раньше он позволял себе сообщать тяжёлую правду с циничной беззаботностью, то сейчас замер в нерешительности. Больше на это не хватало духа. — Хотя тут скорее я не готов, — вздохнул он и снова лёг. — Да и ты не поверишь мне — я бы сам себе не поверил, если бы услышал такое. В памяти ещё была свежа их совместная попытка остановить Хайда. Как каждый, кто мог внести свою лепту, всё равно приближал неминуемое поражение… И вдруг Эрик понял, что события тех дней остались в памяти не только у него. Он вскочил. — Да лежи ты смирно, — раздражённо бросил Николай, когда проблемный пациент опять забыл о свежих ранах. — Щас… Секунду, у меня остались… записи Зеро, — сдавленно сказал он, ещё морщась от боли. Потянулся к спутнику, глянул с прищуром — через дисплей браслета протянулась кривая трещина. Спустя время копания в файлах зазвучала аудиозапись. Тетерин изменился в лице, когда его слуха коснулся чужой голос. Ведь в то же время это был голос его Лёхи… «Ты стал бы достойным противником для меня, будь ты воином». А потом, сильно приглушённый и едва слышный, он всё же различил свой: «С кем же ты ведёшь войну?» «Я не смогу выразить, а ты не сможешь понять. Так какая же разница?» — усмехнулся нереальный Лёха, который никогда бы не сказал так стройно, с достоинством и едва уловимой мелодичной жестокостью. — Не падай в обморок, — попросил Эрик. — Там есть ещё. Высокий мальчишеский голос, немного помолчав, завёл неспешный рассказ, и в его исполнении история чужой жизни звучала особенно страшно. Эрик и сам застыл, вслушиваясь, и точно слышал эту исповедь первый раз. До этого момента он просто знал, что перед своей самой пугающей выходкой Хайд много болтал, но вот о чём болтал — была не его забота. А теперь от проникновенного голоса телепата по коже бежали мурашки. Подождав, пока Николай переварит услышанное, он собрался с мыслями и сказал: — Эта хрень была в будущем. Вернее, в альтернативном временном отрезке, Томпсон говорил — так правильнее… Мы не допустим этого, слышишь? За твоего сына говорил Хайд — он вроде мозгового паразита, у которого нет тела. И он творил страшные вещи. Мы просто этого не допустим. — Я не понимаю… Не верю… Эрик не сразу сообразил, что выражается не совсем ясно, но пока мозг точила вчерашняя головная боль, было трудно сделать лучше. — Это всё правда, веришь ты или нет. Я пришёл из будущего, чтобы это исправить. — Он вяло пошевелил рукой, на которую был надет спутник. — Просто хотел сказать: береги себя и своего сына. Когда будет вирусная рассылка, просто не пускай его никуда. В апреле. Это будет в апреле, в двадцатых числах… Тогда всё и начнётся. Не дай Хайду добраться до него. Снова он поймал на себе взгляд, точно был пациентом дурдома. В этот раз без язвительного снисхождения, но с отчаянным страхом — страхом, что это не лживый бред. — Думаешь, мне настолько нечем заняться, что я подделал запись и специально свожу тебя с ума? — невесело усмехнулся Эрик, избегая смотреть на ошарашенного Николая. — Нет, я же говорил: мы были знакомы, мы связаны, но время ещё не пришло. Как только я тебя узнал, подумал, что вселенная надо мной издевается. А теперь вижу — это шанс всё исправить ещё до того, как оно покатится к чёрту. Это на самом деле не так сложно… Не так сложно. Эрик сам не верил, что наконец пришёл к этой простой мысли — надо лишь зарубить на корню временную линию Хайда-захватчика. И не нужно куда-то пытаться убежать, тем более если бежать уже незачем — и так чуть не стал жертвой безумца с катанами. Но хотя бы это осталось позади. — Просто обещай, что запомнишь это и послушаешь меня. Тогда мир будет спасён. Николай растерянно кивнул. Вот и всё. Обычное предупреждение, казалось бы, а так много решает! Прямо как он расписывал Томпсону, уверяя его в чистоте своих намерений: нужно всего лишь внести одно маленькое изменение, вооружить знанием нужного человека, а дальше сработает эффект бабочки. У Эрика словно отлегло — неужели миссия выполнена? На миг действительно стало легче, потому что после вчерашней встряски шестерёнки в голове поскрипывали и заедали. Не докрутилась мысль, что он сам создал куда больше проблем, чем попытался мимоходом исправить. И сам Хайд из настоящего всё равно никуда не делся…***
Когда нужный человек их покинул и отправился вершить правильное будущее, Эрик наконец обратил внимание на Анжелину. Обычно она приковывала взгляды, но сейчас тише мышки притаилась в кресле и внимательно слушала каждое сказанное слово. — Спасаешь мир, значит? — изогнув бровь, спросила она. — Ну или делаешь вид. — Ты заинтригована, — заметил Эрик и снова попробовал хотя бы сесть. Держась за раненный бок, он кое-как приподнялся и поправил задранную футболку. — А ещё ты пялилась на мой пресс. Анжелина направила в его сторону невозмутимый взгляд, как бы говоря: «Да, пялилась. И что дальше?» О’Грейди это оценил, хотя отреагировал специфически: — И не стыдно тебе? Я опять сломал человеку психику, а у тебя одно на уме… И кто из нас тут извращенец? — Я хотя бы никому не ломала психику. По крайней мере сейчас, — кокетливо парировала она и, описав изящными пальцами обобщающий круг, спросила: — Но это всё… Это всё правда? Потому что звучит неубедительно. Эрик в недоумении уставился на неё. — Ты издеваешься? Я для кого тут распинался полчаса? — Для бедного Николая Семёновича со сломанной психикой. — Мне сейчас не до шуток, правда. Или ты уже забыла, как всех нас, а меня особенно, этой ночью чуть не грохнули? На мгновение он пошатнул её показное бесстрастие. Анжелина вздохнула и посерьёзнела, собираясь ввернуть что-нибудь ещё, но Эрик всё равно её опередил: — И это всё не просто так. Дэдпул — наёмник, его точно послали для того, чтобы я не смог помешать Хайду. Потому что эти парни действительно стоят друг друга, и я не удивлюсь, если они и вправду работают заодно. Я стал магнитом для психопатов-убийц не просто так, а потому что реально пытаюсь предотвратить катастрофу, в которой виноват Хайд! — Я всё поняла. Зачем же так заводиться? — невинно хлопая глазками, спокойно согласилась Анжелина. Однако теперь в этом чувствовалась лёгкая фальшь. — И правда, незачем, — язвительно ответил Эрик. Беседа зашла в тупик. Они сами не поняли, к чему хотели прийти и вообще зачем это затеяли. Молчание, словно взаимная проверка на прочность, затянулось. Эрик просто ждал, пока утихнет боль, откинувшись на спинку дивана, а Анжелина бросала взгляды на его пропитанную засохшей кровью футболку и боролась внутри себя с глупыми мыслями. Он молчал. Он продолжал молчать, сдавшись и прекратив попытки возводить монумент своей значимости, потому что нужно экономить силы. От тишины уже становилось не по себе. Анжелина хотела бы услышать что-нибудь ещё о неубиваемых наёмниках и мозговых паразитах, уничтожающих миры. Неважно, насколько эти рассказы были бы правдивы — стало как-то всё равно. Может быть, она уже поверила, потому что по себе знала, какие невероятные события могут произойти в жизни, а теперь просто хотела убедиться, что едва родившаяся связь не оборвалась. — Ладно, — поджав губы, тихо сказала она себе и обратилась к Эрику: — Если ты правда спасаешь мир, это феерически интересно. — Угу. Он слишком быстро сдался. И это тот, кто вчера преследовал её, как последний кретин… «Потому что он чуть не погиб, спасая тебя, дура», — упрекнула Анжелина сама себя и сделала глубокий вдох. Нужно постараться хотя бы из-за этого. — И всё же, где ты живёшь? — В отеле. «Он же говорил в больнице, что неместный. Вспоминай». И ещё одно усилие, ещё один произнесённый вслух вопрос: — Значит, тебе больше некуда пойти? — Угу. Снова пауза. Финишная прямая или возможность ещё попетлять? Надо решаться. Показать ему, что она перед ним в долгу и признаёт это… Сложнее всего. — Можешь остаться у меня, — на одном духу выпалила она, пока не передумала, и на миг зажмурилась. Словно должно произойти что-то страшное. Эрик приподнял голову и удивлённо посмотрел на неё. Усмехнулся: — Правда? — Да. Пока… Пока не поправишься, — неуверенно продолжила Анжелина, всё ещё пытаясь сохранить лицо, и грациозным жестом заправила волосы за ухо. — Ты ж моё золотце!.. — Казалось, он просиял изнутри — так умилённо заблестели его зелёные глаза. — Только давай без этой чепухи, — мысленно переведя дух, сказала она и почувствовала, как гора упала с плеч. Теперь она снова в норме, а потому прибавила с игривым коварством: — Стану ли я бросать несчастного калеку на произвол судьбы? Мне просто не хочется марать о тебя свою совесть, вот и всё. Потому что лучше так, чем снова остаться одной…***
Эрик чувствовал себя паршиво и выглядел не лучше — всё ещё раздражённый и красный левый глаз, кровоподтёки по всему лицу, пластырь на рассечённой переносице, сбитые костяшки, а в довесок — наскоро залеченный след от катаны на боку. Появляться в таком виде в отеле, чтобы забрать свои вещи и выселиться, было бы моветоном, да к тому же очень подозрительно. Поэтому он взял на вооружение современные технологии и вызвал робота-доставщика, договорившись по спутнику с администратором отеля. В это же самое время его двойник из настоящего, который, разумеется, не переживал подобных сногсшибательных приключений и был цел-невредим, пребывал в настроении более мрачном. Однако обстоятельства того не стоили. Сначала во время спарринга Бобби, по его же словам, чуть не сломала ему ногу. Было больно и неприятно получить очередной упрёк в том, что он плохо выстраивает защиту и игнорирует дельные советы партнёрши, — но не более. К тому же сразу после тренировки его на выходе из зала поймал Томпсон и заставил участвовать в какой-то сомнительной авантюре, связанной с детектором. Спустя полчаса он появился в дверях метрологического отдела и спросил: — Поверка? Серьёзно? За каким чёртом я здесь вообще? На что в ответ Томпсон накинул ему на плечи лабораторный халат, вручил защитные очки и образец с частицами Пима и сказал: — Надо. — То есть какой-то криворукий баклан из этой вашей комиссии сломал пимовский прибор… Неожиданно Эрик услышал сдавленный смешок со стороны Гилберта. — Что? — Ох… Нет, ничего, — пряча улыбку, торопливо отговорился он. — Просто ты прав, в комиссии и правда одни бакланы. — То-то же, — хмыкнул О’Грейди и вдруг нашёл тему для разговора: — Да этот фиолетовый рептилоид вконец обнаглел! Представь, Бобби сегодня пожаловалась, что они запросили всю нашу биометрию. Типа… зачем? — Хм. И правда, зачем? — задумался Томпсон. — ЩИТ не имеет права разглашать и передавать эти данные. Но вернувшийся из ремонта и требующий поверки пимовский прибор дал молчаливый ответ, зачем, почему и из-за кого. Где-то остался не только след частиц Пима, но и отпечатки пальцев, голос, возможно даже образцы ДНК ещё одного агента О’Грейди, которые нужно с чем-то сравнить, чтобы окончательно раскрыть загадочное преступление, которое не давало Гилберту покоя. Сейчас он ясно видел — в метрологическом отделе появился эталонный образец неисправимости. А тем временем здешний Эрик молча ждал указаний, что и как ему делать, и пока не подозревал, что участвует в поверке по милости самого же себя. Шпион и боец не должен возиться в лаборатории, пусть и имеет косвенное отношение к детектору, и только инициатива Томпсона привела его в это зловещее место. Не для поверки прибора — для поверки его самого. — Ладно, — вздохнул Томпсон. — Видимо, вокруг нас сгущаются тучи. — Или просто комиссия под нас копает, — мрачно заключил Эрик. — Может, они и под Гидру тоже копают — кто этих чудиков разберёт, что им надо? «Нет, копают именно под тебя, а ты ещё вздумал мне врать», — чуть не сказал Гилберт, но промолчал. Последний разговор с Эриком из будущего — до очевидности нелепый и лживый — бросил тень на все предыдущие, и потому нужно было найти новые причины не презирать его. Потому что презирать было легко за глаза, забыв, что он такой же человек со своими чувствами и проблемами, а не безликая мишень для порицаний. Он задумался, засмотревшись в глаза своему невольному помощнику. — Что? — снова спросил Эрик. — Так мы начнём, или я лучше пойду сериал какой-нибудь гляну? У них нет общей работы, у них нет общего отдыха, детектор Пима — пока единственный неподозрительный шанс удержать Эрика возле себя и внимательнее рассмотреть этот образец, ещё не переживший конец света и не показавший свою настоящую сущность… Это и способ узнать, есть ли в природе эта самая настоящая сущность. — Нет, я не могу тебя отпустить, — тихо ответил Томпсон и перевёл взгляд на папку технической документации. — Придётся тебе мучиться от скуки, но что поделать? Мне нужна помощь человека, знакомого с частицами лучше всех. И это ты. Освободившись ближе к вечеру и отпустив замученного измерительной тягомотиной Эрика по его важным делам, Томпсон заглянул в биохимическую лабораторию. — Я слышала новости, — сразу сказала Джемма. — И мне всё это очень не нравится. — Биометрия? Детектор? Эрик? Что именно? — Всё сразу. Повезло, что только мы видим эту связь, и притом — кому повезло? Только ему самому, — вздохнула она. — Возлагать на него какие-то надежды — благое, но пропащее дело. — Почему ты так думаешь? — спросил Томпсон и перебил сам себя: — Хотя нет. Важнее вопрос, почему я так не думаю… — Он некоторое время помолчал, вертя в руках очки. — Я хотел поработать с ним, чтобы увидеть изнанку. Обычно у людей это что-то плохое, что они скрывают, но в нём… Даже не хорошее, а просто нормальное, что прячется за его дурной репутацией. Может быть, это важно. А может, я действительно зря трачу свои силы и время. — Я перестала ему доверять, как только ты сказал, что он солгал тебе, — Джемма невольно напомнила о последнем ночном звонке. — Хотя вряд ли в моём отношении что-то сильно изменилось. Томпсон, усмехнувшись, оперся сзади на стол и посмотрел куда-то сквозь воздух. — Дело не в том, что он мне солгал, а в том, что я это смог понять. Может быть, всё гораздо хуже — только этот раз бросился мне в глаза, а сколько ещё я ему верил… Но сегодня он вёл себя… обычно. Да, просто обычно. И мне как будто это надо было увидеть. Понять, что он врёт не ежесекундно, потому что я начал об этом забывать. — Он снова ненадолго замолк, собираясь с мыслями. — Я боюсь, что повторится притча о мальчике и волках, что однажды Эрик доведёт меня… всех нас до того, что в самый нужный момент ему никто не поверит. И потом это обернётся катастрофой. Как бы то ни было, в гибели стада тоже нет ничего хорошего, а мы можем её предотвратить, вопрос только — когда ждать этот нужный момент? Может быть, это происходит сейчас или уже произошло — я не знаю! Поэтому и хочу разобраться, ведь ответственность лежит не только на нём. После его слов Джемма как-то замялась. — Я не хотела бы тебя разубеждать, — наконец ответила она. — Думаю, ты прав. Кто-то должен был об этом сказать.***
Правило Икс гласит: если ты вооружён до зубов, а у «хорошего парня» только кулаки и решительность, положи болт на логику и своё тактическое преимущество — вперёд, врукопашную! А иначе у него не будет против тебя шанса, и сюжета не случится. Так размышлял Дэдпул, пока уполномоченное лицо зачитывало смотрителю Селге список конфискованного оружия. Ему ничего, кроме размышлений, не оставалось, ведь комиссионеры наглым образом лишили его самого главного оружия — заткнули высокотехнологичным кляпом самого болтливого наёмника во всей мультивселенной. И главное — стоят, злорадствуют! — Господин Чижек, вы уверены, что наш заключённый имеет отношение к недавнему преступлению с использованием технологий чужого мира? — степенно спросил Селге, сверху вниз глядя на узника через силовое поле его камеры. — Ещё нет, но мой отдел работает над расследованием, — ответило уполномоченное лицо, казавшееся опухшим от своей уполномоченности. — Но мы определённо имеем дело с мета-человеком той же природы: характер повреждений его костюма и следы крови в коридоре той больницы прямо-таки кричат о том, что наш клиент был смертельно ранен. Но на нём, как видите, никаких ран. Если не считать… Ну, вы поняли. Допустим, я далеко не красавчик и живу с никогда не утихающей болью во всём теле, которая сводит с ума… Но эта твоя интонация… Ты собрался меня бодишеймить, холодец очкастый? — Анализы показали, что в организме заключённого есть повышенный исцеляющий фактор, который постоянно борется с раковыми клетками. Это удивительно! — продолжал отчитываться Чижек, иногда морщась от волчьего взгляда Уэйда, который не мог донести до него свои высокоинтеллектуальные пассажи. — Кстати говоря, эксперты обнаружили не только кровь мистера Уилсона. В схватке участвовал кто-то ещё, но его мы пока вычислить не можем. В базах данных Земли нет совпадений с полученной биометрией. Есть основания полагать, что здесь замешан агент ЩИТа, которого мы ищем, или по крайней мере тот, кто может быть связан со ЩИТом. Дэдпул агрессивно закивал. Сам не дотянусь, но хотя бы сдам им рыжего придурка… Чижек пренебрежительно скорчился, не став внимать его отчаянным знакам. — С ним опасно коммуницировать, — пояснил он господину Селге. — Конечно, мистер Уилсон мог бы сам дать показания, но из всего, что мои оперативники успели услышать, следует только вывод о его сумасшествии. Разумнее будет продолжить независимое расследование, тем более… — Служба ЩИТ отказала в предоставлении биометрических данных своих сотрудников, — напомнил Селге. — Как вы сможете доказать виновность, если не обладаете данными для сравнения? — Мы их достанем, — уверенно ответил Чижек. Вскоре он оставил Селге наедине с узником, торопясь по срочным делам. Смотритель пронзал его уверенным молчаливым взглядом, ясно давая понять, что не потерпит нарушения законов любыми выходцами из параллельного мира, какие бы цели они ни преследовали. — Заключённый Уилсон, вы пробудете в орбитальном изоляторе до выяснения обстоятельств, — бесстрастно произнёс он. — Учтите, любые попытки сбежать пресекутся, не говоря уже о том, что бежать вам некуда. Уэйд сделал удивлённое лицо и обернулся. В его тесной камере, до противного стерильной и серой, было непредусмотрительно большое окно, за которым уже слишком долго не рассветало. Сейчас он понял, что имеет счастье любоваться вовсе не ночным пейзажем, а космическим. После своей важной реплики смотритель удалился, цокая по полу хитиновыми лапками. Ни чихуахуа себе! Вот это скачок в повествовании! А я всё гадал, в какую клоаку меня додумаются запихнуть, откуда я бы не выбрался… Эффектно, что сказать. Хотя бы видом наслажусь… Буду наблюдать восход благодарной вселенной! Потому что, судя по всему, времени у меня теперь навалом, а телек сюда не завезли. Но ты, моя прелесть, ошибаешься… Я обязательно исчезну из твоего изолятора, как бы ваша комиссия ни пыжилась, потому что не может такого быть, чтобы сначала меня избил Эрик О’Грейди, а какой-то Селге заточил в темницу на веки вечные. Потому что я, мать вашу, Дэдпул…— и это моё прим.