Кровь во благо?

      Знаете, больше всего я ненавижу лестницы. И нет, не потому, что меня заставляли по ним бегать. Лестницы — самая ненадежная вещь. Вот идешь ты такой, раз и оступился. Но больше лестниц, ненавижу лестницы, которые идут сразу из-за угла.       После не самой приятной встречи с Отабеком и его новой хозяйкой (фу, как звучит), мы двинулись на следующий этаж. Но вот, проблемка, лестница ведет и вверх и вниз. Я засмотрелся на своего друга и, чисто машинально, двигался за Луной. Естественно, повернула она наверх, а вот я оступился вниз. Со скоростью ветра и сильными криками, стремительно считал ступеньки носом. После моего спуска, я лежал на полу. Боли-то не чувствовалось, но и ног тоже. — Юра! — Слышал я женский крик. — Твою мать, Плисецкий, — отчитывал меня мужской голос.       Когда я, наконец, смог открыть глаза и опереться о стену (естественно подтягиваясь на руках), передо мной стояли три человека. Отабек опустился на корточки и пытался говорить со мной: — Эй, ты как, жив? Шевелиться можешь? — Ребят, — улыбнулся я, — кажется у меня перелом.       Что было после инцидента на лестнице, помню плохо. Только вопли девушек, я на руках крепкого парня и стремительный бег. Меня мигом заносят в комнату, осторожно опускают на кровать и носятся, носятся, носятся. Вскоре, командирство на себя берет Луна и просит всех удалится. Когда дверь закрывается, она кидает свиток на письменный стол, а из шкафчика достает кинжал. — Что ты собираешься делать, — меня охватил страх. — На ноги свои посмотри.       Почему я сразу не догадался этого сделать? Опустив свой взгляд, я ужаснулся да клеток костей. Мои нижние конечности были изуродованные. Множество внутренних переломов и вывихов. Сломанные кости страшно оттягивали кожу. В некоторых местах придавливались вены, из-за чего кожа принимала синий или фиолетовый оттенки. — Ты только не беспокойся. Я осторожно разрежу в местах переломов и вправлю кости. После, также осторожно все залечим. — Разрежешь?! Ты будешь меня резать?! — У меня нет выбора.       Совершенно без спроса и предупреждения, к моей коже приставили лезвие. Холодный металл придавал неприятные ощущения. Острота пронзила все тело. Я буквально взвыл. Только нож начал разрезать мою плоть, как из ран полилась кровь. Я не мог шевелить ногами, поэтому, откинул голову, как можно сильнее назад, прикусил губу до пульсации и вцепился в простынь. Из меня лились: крик, слезы, вой, молитвы, маты. Я прокусил себе нежную кожу губ и исцарапал ладони своими же ногтями. Спина выгибалась от боли. То, вдавливая позвоночник и матрас, то выгибая его в неправильном положении, изгибался как змея. Болевой шок пронзил все мышцы и мозг, но обморока не последовало. Вскоре, под спиной я почувствовал тепло. Из последних сил, борясь с болью, я опустил мокрые глаза. Пелена не давала рассмотреть всю происходящую картину, но очертания были понятны. Ткань впитывала буквально литры моей крови. Образовывались теплые, красные лужи, которые стекали под мою спину.       Луна пыталась меня успокоить. Она клала ладонь на мою щеку, пыталась гладить меня по голове, использовала магию, чтобы забрать хоть немного боли. Иногда, в мои ушные перепонки проникал женский голос, который пел песню. Или это была молитва? Не знаю, не понял. Как бы она не пыталась мне помочь, ничего не помогало. Я продолжал биться в конвульсиях и кричать, молить, чтоб это все закончилось. И это закончилось. Боль стала отступать, и я мог отдышаться. Сознание приходило в норму, я мог расслышать тиканье часов, ровное дыхание девушки, и тихий скрип кровати. Я ощущал, как девушка-ликанка гладила мои ноги, пытаясь заживить раны. Я чувствовал как остывшая кровь прилипала к телу, как она тянулась, если приподнять руку или бедра. Как она хлюпала и перетекала, если начать двигаться. — Все хорошо, все закончилось, — говорил нежный голос, и я ему верил.       Вскоре, мое дыхание восстановилось, сердце больше не колотилось как бешеное, и боль совсем ушла. — Залечить, я все залечила, но ноги лучше зафиксировать. — Девушка осторожно цепляла мне на колени фиксаторы.       Я не мог ничего говорить. Чувство, что я пережил конец света. Только легкие громко впускали и выпускали воздух. — Зана! — в комнату влетела служанка, — принесли новое постельное, и помоги Юре.       Девушка-горничная выполнила все приказы. Притащив белье и одежду, она аккуратно помогла мне встать. Я потихоньку, словно на ходулях, придерживался за Зану и ковылял в ванную. Только там, смывая с себя кровь, я думал о том, что слишком везучий.