Я люблю твои пухлые щечки

      Когда Хиллари стояла перед зеркалом, то она старалась не смотреть на свое лицо. Она разглядывала свое тело или бросала взгляды на отдельные части лица. Вот и сейчас она стояла в одних шортах перед зеркалом и рассматривала себя. — Пожалуй стоит резать себя чуть выше. — девушка вздохнула и почесала раны.       Девушка разделась и отошла чуть подальше, чтобы видеть себя полностью. Она поворачивалась из стороны в сторону, но каждый раз видела лишь ослабшее и трясущиеся тело. Наконец Хиллари отошла от зеркала и села на край ванны. Внезапно сердце жутко закололо. Девушка прижала ладони к груди и попыталась восстановить сбившееся дыхание. Все прекратилось так же резко, как и началось…       Хиллари сидела на кухне и пила чай. Настроение было паршивым, да и к тому же левая рука сильно болела. За окном было более оживленно чем обычно, но девушка не предала этому особого значения. Однако через пару минут в дверь начали настойчиво стучать. Хиллари поставила кружку в раковину и пошла открывать.       Как только она повернула ключ в замке, дверь тут же открыл здоровый мужик, под два метра, а за ним в квартиру вошли и ещё несколько. Хиллари с испугом наблюдала за тем, как они её окружили, но в этот момент в двери показалась женщина. Девушка тут же узнала её, именно в ней с недавних пор она видела своего врага. — Добрый день, мисс Ардат. Прошу простить меня за этот цирк. Но меры безопасности одинаковы для всех. Вы же не против, Вас должны просмотреть. — Да, действительно! Вдруг у меня нож в трусах! — однако Хиллари позволила мужчине с хвостиком ощупать себя. — Я полагаю, Вы знаете кто я, верно? — Да, Вы из Германии. Зачем Вы сюда приперлись? Не из самого же Берлина Вы сюда шли? — Это имеет значение? То, гражданкой какой страны я являюсь? Вы расист? Так ведь расизм это немного другое. — Может быть, во всяком случае это не должно Вас волновать, и если Вы такая умная, то подскажите слово. — Но Вы только что сами это подметили. И если Вам так нужно слово, то националист тут больше подойдет. — Я по прежнему жду ответа, зачем Вы сюда пришли. И ещё, я не хочу видеть этих тупиц в моей квартире. — женщина посмотрела на Хиллари, после чего кивнула. — Все нормально. Не думаю, что мисс Ардат не понимает всю серьёзность ситуации. — охранники переглянулись и друг за другом вышли за дверь. — Теперь-то я получу ответ на свой вопрос? — Ну Вы же и сами понимаете. Зачем ещё приходят к художнику? Разумеется, я бы хотела, чтобы Вы написали мой портрет. Я знаю о Вашем нестандартном творчестве, но обратиться за этим к кому-то ещё, я не в состоянии. Вы ведь считаетесь гением, однако я так не сказала бы. — Я отказываюсь. По личным причинам. Так что можете идти обратно в свою родную нацистскую Германию. — Но я ещё не назвала сумму. — женщина уверенно направилась на кухню. — Не трудитесь, пока я не выкинула зигу. — Да, но Вы едва сводите концы с концами. А ведь оплата коммунальных услуг никуда не девается. — женщина бесцеремонно распахнула холодильник, усмехнулась и закрыла его. — Я знаю. Но ещё я знаю зачем тебе свой портрет и почему ты пришла именно ко мне. — Не помню, как мы перешли на «ты», но могу тебя заверить, что ни черта ты не знаешь. — Да неужели? Ещё попробуй сказать, что ты не пытаешься подняться по социальной лестнице путем раздвигания ног. Ты и сейчас пытаешься соблазнить своего начальника. Думаешь, что тебе удастся соблазнить Холмса? — Откуда такие доводы? И вообще почему ты обращаешься к ко мне, как к равной по статусу, не забывай, что одно неверное движение или слово, и все… И ты уже сидишь в тюрьме за политическую измену. Но если твои доводы оказались бы верными, какое тебе дело до мистера Холмса? Он как-то раз говорил о тебе, но это было единственное, что могло вас как-то объединять. — Безусловно, я неправа и ты, ну то есть Вы… Можете и засадить меня в тюрьму, ну или тебе просто хочется так думать. Однако, Вы все равно исчезните так же неожиданно, как и появились. Окей?! — Хиллари злилась, но она понимала, что ей придется действовать решительно, даже если это будет необдуманно и глупо. — С чего бы вдруг? Кто дал тебе право командовать? — женщина понимала, что что-то затевается. Хиллари подошла к раковине и взяла оттуда нож, после чего она направилась на женщину. Она растерялась и просто начала медленно отодвигается, бедняжка совсем забыла о том, что за дверью по прежнему стояло несколько здоровых охранников. Наконец женщина прижалась к стене, а Хиллари остановилась в нескольких сантиметрах от неё. Кончик ножа касался женского платья. — Позовешь охрану, я разобью себе голову об стол и скажу кому нужно о том, что это сделала ты. На самом деле это довольно глупо, никто не поверит, что женщина, которая к тому же находится на такой высокой должности, просто забыла про так называемую «тревожную кнопку»… — Ты не сможешь, — прошептала женщина еле дыша. — Неужели. Не будь так уверенна. — Хиллари выставила руку, показывая свежие раны. — Что это? — женщина прижималась к стене и смотрела, то на нож, то на Хиллари. — Ума у тебя много, сразу видно… Если я могу получать наслаждение от селфхарма, то разбить себе голову об стол, для меня не сложно. Так что ради своей физической безопасности просто молчи… Ах да! Ведь всё же заметь, без суицидальных наклонностей. — Невозможно… Ты не можешь просто взять и разбить голову. Не можешь! — Могу. Это как животный инстинкт… Оказавшись в капкане, животное просто отгрызает себе лапу… Но я не животное, а потому мозг не позволит мне это сделать из-за инстинкта самосохранения, так ведь ногу мне отгрызать не нужно. Хм… А ещё тут должен быть пример, как в дешевых сериалах, один разбивает себе нос во время спора, чтобы обвинить другого перед толпой. Фокус примитивный, но кто сказал «Всё гениальное — просто»? — Что я такого сделала? — в голосе бедной женщины уже читались нотки истерики. — Пока ничего, хочешь, чтобы я тебя нарисовала, так? Заплатишь в два раза больше и будешь молчать, а мы забудем об этом маленьком инциденте. Безусловно, я не могу распороть тебе живот, но если ты и пошевелишься, то тебя все равно ничего не останется. Это глупо и примитивно, но все равно безвыходно… По крайней мере для тебя. А ведь я забыла о том, что ты просто можешь уйти. — Убери нож и я все сделаю. Почему бы не поговорить, как люди? — прошипела женщина, она не сводила глаз с кончика ножа. — Ладно! — Хиллари отошла и положила нож на стол. Её лицо сияло, словно ничего не было. — Пойдемте! Я пока представлю Вам несколько моих работ, не стесняйтесь! Может чаю?! — Хиллари быстро направилась к двери в мастерскую, а женщина все ещё стояла на кухне и смотрела на нож, спокойно лежащий на столе.       Хиллари начала быстро убирать мусор, закрывать картины с непристойным содержанием. А напуганная женщина тем временем незаметно подошла к двери и смотрела на Хиллари. Её очень смущало, что девушка скачет по комнате в одной футболке, пускай она и была ей практически до колен, но выглядело это так, словно она насмехается над всем Британским Правительством. — О таких вещах нужно предупреждать заранее, а так… Вы не более чем обычный человек, пришедший ко мне без моего согласия, желательно письменного. — Вы о чем? — О том, что Вы смотрите на мою задницу. Очевидно же, что Вас смущает, то что я в одной футболке. — Хиллари встала и обернулась на дверь. — А с чего Вы взяли, что я смотрю на Вас? — А Вас разве никогда не посещало настойчивое чувство, будто кто-то смотрит на Вас сзади? — Ну не до такой же степени… А я смотрю, у Вас не только свои картины на стенах весят. Например на одной из стен в гостиной точно не Ваша картина. — Да, у меня есть парочка копий. Между прочим, один из моих любимых художников. Жорж Шикото врач-художник, не скажу, что эти картины скучные… Хотя я и не разбираюсь в медицине, но его картины мне нравятся. Кстати да, можете обратить внимание ещё и на мои работы. Вот эта одна из моих любимых — девушка подошла к двери с небольшим холстом. — Что это? Это крыса? — женщина брезгливо посмотрела на холст. — Почти, это ягненок, но без шкуры. Мне нравится цвет его кожи. Такой сочный свекольный, он как будто светится изнутри, кажется, что ты прямо чувствуешь, как пульсируют его мышцы… Хотите, я нарисую Вас также? — Нет, прошу. Просто портрет. Мне пора уже ехать, когда я смогу приехать к Вам снова, может завтра? — это не удивительно, что она пожелала поскорее покинуть квартиру. Но Хиллари искренне не понимала, почему она так настойчива. — Боюсь, что на завтра у меня большие планы. — Хиллари поставила картину на пол и закрыла дверь в мастерскую. — М-да, пожалуй, что на завтра у меня тоже большие планы. — женщина направилась к двери. — Тогда выбирайте день сами, потом позвоните мне, ну или кто-то от Вашего лица мне позвонит. Ну и удачи в Ваших грандиозных планах! А что за планы, если это не Государственная тайна? — Нет, это не Государственная тайна. Скорее маленькая женская хитрость. Вы же упоминали Майкрофта Холмса, я случайно узнала о том, что завтра он собирается в театр. И собирается не один, ну, а кого он ещё может пригласить? Ну не секретаршу же свою! — Не знаю. Вы наверняка знаете его лучше чем я, а потому не мне судить о Холмсе. — девушка загадочно улыбнулась и помахала рукой. Хиллари знала, что женщина ответит ей именно так, потому она и спросила.       Как только дверь закрылась, Хиллари начала смеяться. В этот момент она бы отдала все, лишь бы посмотреть, как Майкрофт разрушит все надежды этой стервы. На самом деле угрожать британскому чиновнику совсем не весело, но Хиллари ничего уже не могла поделать.       Хиллари сидела на кухне и медленно покуривала сигарету. Уже почти обед, до двенадцати осталось пара минут. Но в этот момент в дверь тихо, но настойчиво постучали. Хиллари встала и пошла к двери. На пороге стояла девушка которую Хиллари уже видела, это было довольно давно, но она точно знала, что это была секретарша Холмса. Она фальшиво улыбнулась. — Проходи, дорогуша! — в эти слова Хиллари попыталась вместить как можно больше ненависти к этой девушке. — Мисс Ардат, мы с Вами уже виделись, но если у Вас проблемы с памятью, то напоминаю… Меня зовут Антея. — Не переживай, у меня отличная память на таких, как ты! Проходи, может чаю? — Нет, лучше не стоит. Несмотря на то что мистер Холмс дал нам целый день, я не очень-то хочу тратить его на это. — девушка осматривала квартиру Хиллари. — Жаль… Ах нет, ничуть. Если ты попала в мое распоряжение, то я оторвусь по полной! Нет, ты не подумай, что я маньячка, просто не каждый день имею дело с рабами. Что ж я оденусь и мы можем ехать. — девушка пошла в спальню, а Антея осталась стоять в коридоре. Она рассматривала картины висящие на стенах. Многие её пугали или вызывали отвращение. Но была и довольно приятная картина, на ней было что-то неоднозначное. — Нравится? — спросила Хиллари тихо подходя к Антее. — Что? — девушка вздрогнула и обернулась. — Привлекает тебя, да? А ты в курсе, что картина называется «Людоед»? — Хиллари рассмеялась глядя, как Антея отдернулась от картины с жуткой гримасой. — Почему? Это же полная чушь! Даже непонятно, что там на этой картине… — У меня есть все… От легкой неоднозначности, до тотального пизде… Ну, да. — Хиллари одернула себя. — Но все-таки. Название вообще не подходит к ней! — Антея все ещё кривилась. — А это и не важно! Назови, как захочешь, и люди будут видеть, что именно тебе нужно. Кстати ничего такого жуткого в этом нет. Каннибализм, как культурный феномен, никогда и никуда не исчезал, то чего мы не видим, не перестает существовать. Всем ведь известны такие его виды, как религиозные и сексуальные, но эти знания уже для более узких специалистов. Не хочу забивать тебе голову… Куда мы отправимся? — Не знаю, всё зависит от Вашего выбора. Куда скажите, туда и поедем. — Антея уже всем своим видом показывала, что не хочет больше задерживаться в этой квартире. — Но я не знаю. Подумай сама, ты работаешь на правительство, а я просто маленькая женщина закрывшаяся от общества… Так кому из нас виднее? Я бы не сказала, что ты дралась с бомжом за то платье, которое сейчас на тебе. — Ну хорошо, я поняла. Есть тут не так далеко неплохое место, минут пятнадцать на машине. Вот только на Ваш рост ещё что-то найти нужно. — О своем карьерном росте позаботься!       И вот две девушки заходят в торговый центр. Хиллари смотрит на Антею, а та уверенно куда-то идет. — Торговый центр? — Хиллари оглядывается по сторонам. — Просто нужно знать куда идти.       Девушки останавливаются у входа в магазин, где на витрине стоят манекены в дурацких платьях. Внутри все выглядело не так плохо. Хиллари подошла к одному из манекенов и посмотрела на ценник у платья. — За что такая цена? Оно ведь идиотское! — Потому что это не просто платье с какой-нибудь барахолки. Выбирайте любое, мистер Холмс сказал, что Вы можете не смотреть на ценник, но все же постарайтесь выбрать на самое дорогое.       Хиллари прошлась немного, но все, что она видела, было каким-то скучным. Кружева везде где только можно и везде это огромное декольте. Девушка пригляделась лишь к одному платью, но увидев его цену, у неё не поднялась рука его взять. — Черт! Мне ничего не нравится! Может сходим в магазин напротив? — Как хотите, но он… — Мне не важно, что он дешевый, — перебила Хиллари.       Хиллари быстрыми шагами вышла из магазина и направилась в тот, который был напротив. Все вещи в нем были в разы дешевле, но выглядели они куда более привлекательно. Хиллари вцепилась в платье, которое было похоже на японскую униформу из какого-нибудь аниме, но девушка понимала, что это совсем не то что надо. Походив ещё немного по магазину, Хиллари увидела черное платье. Оно было вполне обычным, с высокой талией, сам подол был из плотной, держащей форму ткани, а у воротника было темно-серое кружево. Вот только спина у него была открытой и вместо застежки нужно было завязывать три банта. — Хочу, — любовно прошептала Хиллари и обернулась на Антею. — Отлично, но это самый маленький размер, не слишком ли он большой для Вас? — Ну тут же вместо молнии банты надо завязывать, это даст мне хоть какую-то надежду. — Пусть будет так, но его все равно лучше примерить.       Когда Хиллари оказалась в примерочной вместе с платьем, она мысленно представила, как завтра вечером попросит Майкрофта завязать ей банты на платье, как его руки будут касаться её спины. Девушка вздохнула и начала раздеваться, когда она надела платье, то заметила, что порезы на руке стали кровоточить. Хиллари лишь размазала кровь по руке и уставилась на себя в зеркале. Платье сидело на ней нормально, но впрочем, как она могла судить, если оно было развязано. — Затяну потуже и все будет хорошо. — Вам не нужна помощь с бантами? — вдруг спросила Антея. — Нет, все хорошо. Оно мне подходит. — Хиллари уже одевалась обратно.       Когда девушки выходили из магазина, Антея смотрела на Хиллари и как будто что-то ждала от неё. Хиллари старалась не обращать внимание, но Антея все продолжала и продолжала смотреть на девушку. — Что? — наконец спросила Хиллари. — Раны на Вашей левой руке, мне придется сообщить об этом мистеру Холмсу. — Как ты их увидела? Я ведь даже не давала повода разглядывать мою руку. — А мистер Холмс сказал, чтобы я убедилась, что все хорошо.       Хиллари уже ненавидела Антею всем сердцем. Она чувствовала, как-то самое зло, что теперь бесконтрольно выплескивалось наружу, подступало к самому горлу. Огромный ком ярости буквально набухал внутри девушки. У Хиллари покраснело лицо, но она старалась не показывать этого. И все время, пока они ехали обратно к дому Хиллари, девушка старалась отодвинуться подальше и просто смотреть в окно. В одной из пробок уже совсем рядом от её дома, девушка просто вылезла из машины и ушла.       Когда Хиллари поднялась на свой этаж, то с ужасом уставилась на девушку сидящую около её двери. Из-за полумрака в подъезде она не сразу поняла кто это. На секунду Хиллари даже показалось, что тело сидящее возле её двери, вообще не дышит. Но страх тут же отпустил её, когда неизвестная повернулась и Хиллари узнала в ней Джинджер. — О! Хиллари, я рада тебя видеть! Куда ты ходила?! Я жду тебя уже полчаса! — девушка подбежала к Хиллари и попыталась обнять, но та увернулась и спокойно прошла к своей двери. — Я спросила у женщины внизу, знает ли она низкую девушку с рыжими волосами, и она сказала, что ты живешь на этом этаже и даже назвала квартиру! — Хиллари по прежнему молчала, она ковыряла ключом в замке, после чего попыталась войти в квартиру, но Джинджер сделала это раньше. — Я не приглашала тебя к себе, так что будь добра… Покинь мою квартиру. — Почему ты не рада меня видеть? И почему ты не отвечала на мои звонки и смс? Да, я понимаю, что ты занята и все такое, но могла бы их и почитать. Я подумала, что можно и прийти к тебе в гости, хотя так и не принято делать. — Джинджер рассматривала прихожую девушки. — Значит ты ошиблась. Никто не может приходить ко мне без приглашения. — Не выгоняй меня, пожалуйста! Я не хочу возвращаться сейчас домой. Там мой брат, он пробудет ещё пару часов у нас, а потом уедет. Я не хочу болтаться где-нибудь на улице, там сейчас начнется дождь. — Что с твоим братом? — злость Хиллари медленно сходила на нет и теперь интерес брал верх. — Это долгая история, но если вкратце, то я его ненавижу, он извращенец. — Ладно, можешь остаться, но не жди, что я буду расспрашивать тебя о твоем брате. — Я и не жду. Может нальешь чаю? — Ладно, пойдем. — они направились на кухню. Джинджер шла за Хиллари и старалась рассмотреть каждую деталь в этой квартире. Обилие всего показалось девушке крайне неуютным. Даже маленькая кухня не вызывала теплых чувств. — Почему у тебя такая неуютная квартира? Все какое-то злое и мрачное. И картины на стенах тоже навевают тревожные мысли. Я надеюсь, что ты меня тут не зарежешь… Вон тем ножом! — девушка махнула в сторону, где лежал нож, которым Хиллари и правда чуть не зарезала человека сегодня утром. — Что за бред? Я сейчас переоденусь и приду. — Хиллари ушла в спальню и прикрыла дверь. Джинджер тихо последовала за ней и встала около двери. Она ещё точно не знала, зачем ей подглядывать за Хиллари. Девушка через щель уставилась на Хиллари, которая переодевалась в полумраке. Она встала около шкафа и смотрела на руку, а затем начала выворачивать одежду. Хиллари аккуратно трогала пальцами кофту, а затем негромко ругнулась и кинула вещи в шкаф. Джинджер быстрыми шагами направилась обратно на кухню, как только она села обратно, Хиллари вышла из спальни. Чайник на кухне щелкнул. — Почему ты там так долго? — Не знаю. Наверное я попала во временную петлю, для меня прошло около минуты, а у тебя здесь видимо несколько лет прошло. — Хиллари села за стол и убрала левую руку. — Можешь не прятать руку. — С чего ты взяла, что я её прячу? Мне все равно, что ты там подумаешь. Может на меня напала собака. — Но ведь это не собака. Посмотри на свою руку. Она ужасна. — девушка смотрела на руку Хиллари. На темно-красную кровь, которая сочилась из ран, на коричневую, запекшуюся по краям ран, кровь. На красно-фиолетовую кожу и красно-голубые вены, которые еле заметно пульсировали. Хиллари смотрела на свою руку абсолютно спокойно, ни один мускул на её лице не дернулся, когда Джинджер аккуратно докоснулась пальцем до одной из ран. — Тебе что, совсем не больно?       Хиллари подняла на девушку глаза, в них поблескивали слезы. Она выдернула руку и прижала её к себе, тихо покачиваясь на стуле, она поглаживала другой рукой свои кровоточащие раны. — Наличие крови ещё не подразумевает под собой наличие боли. Мы могли бы поговорить о чем-то другом, не обращая внимания на мою руку. Нет поводов для бесполезной паники. — Конечно могли бы, но она гноится. Нужно обработать её, у тебя ведь есть средство для обработка ран? — Не трогай меня! Я вроде попросила сменить тему! — Прости! Дело твое… У тебя прикольный шрам на шее. — Одна тема лучше другой. Просто чтобы ты знала, никто и никогда не будет трогать мою шею. Это запрещено, даже если кто-то сочтет это милым или забавным… В качестве сексуальных игр, тем более нельзя. Поэтому пожалуйста, делай вид, что все хорошо. — А тебе нравятся ролевые игры? — Что? Прошу не переводи тему опять на свою книжку. — Ладно. Что ты покупала? Это платье? Ты идешь на свидание? Расскажешь мне потом? — Да, это платье. И возможно, что это и правда свидание. Мы идем в театр, так что если будет что-то интересное, то я возможно тебе расскажу. Во всяком случае рассказывать тебе, надежнее, чем этой стерве со своей газетенкой! — Хиллари вздохнула и посмотрела на часы. — Театр?! Он что, важный джентльмен или просто хочет выпендриться? — Боюсь, что он важный джентльмен. Важный джентльмен, который решил, что мне нужно прикоснуться к прекрасному.