Placebo — Pierrot the clown
Комнату озаряют вспышки фотоаппарата. Пыль кружится в воздухе и оседает на простыни. Грязные, потертые, мятые. Тело на них — почти идеально. Только вот пятна. Синие, желтые. Такие порочные,такие невинные. И взгляд в потолок, затянутый мечтательной дымкой — Заходи, если будешь поблизости, — голосом, из тех, которыми нужно петь. А не просить вслед убито. Цепкий взгляд фотографа на фоне бледной кожи — софит. И от этого хочется упасть на колени, разбивать руки в кровь об пол, рвать волосы, сдирать с себя кожу. Потому что… Потому. Лучше бы все это было подростковой мелодрамой. Они обычно хорошо заканчиваются. — Вы как Мальвина и Пьеро, — смеется осветитель, красноречиво поглядывая на единственный яркий акцент в этой мрачно-серой картине — ее спешно окрашенные волосы. — Заткнись, Марк, — советует "Пьеро". И Марк затыкается, направляя прожектор на Мальвину-которая-вовсе-не-Мальвина. Вода плещется о борт лодки, ветер вызывает мурашки по голой спине. Но так даже красивее. Слишком для этой невзрачной бухты. — Почему бы тебе не попробовать все изменить? — спрашивает вдруг Марк. Она смеется. Она задыхается. — Потому что я слабая. — Хуевое оправдание. И он, вообще-то, прав. Поэтому просто качает головой когда слышит привычное, в спину уходящему фотографу: — Будешь здесь, или где поблизости — заскакивай. "Пьеро" оборачивается и смотрит на океан, туда, где в солнечной Калифорнии его ждет Мальвина-правильная. И неправильной остается только втягивать в легкие едкий дым. Лицо напротив принимает выражение противной жалости. И он действительно похож на пресловутового грустного клоуна. Жуть. Лучше бы это было сказкой, они обычно счастливые. — Уехала твоя марионетка, — сообщает безинтонационно Марк, опираясь о перила балкона. — Если из нас двоих кто и марионетка, то точно — не он. — Они же в сказке были вместе, — не вопрос, не утверждение. Что-то среднее. — Кто? — Пьеро и Мальвина. — Я не хочу быть Мальвиной, — она морщится, выкидывая сигарету. Вдалеке бьет Биг-Бен…Я буду для него Буратино