***
С Солдатом легко работать. Он не оспаривает приказы, ему не нужно все разжевывать, объясняя по сто раз одно и тоже. Зимнему достаточно один раз услышать план действий и он сможет повторить все слово в слово, используя абсолютно все слова в той же последовательности, что и Брок, словно какой-то сраный диктофон. Диктофон, способный голыми руками вырвать позвоночник через задницу, если в его отмороженном мозгу что-то перемкнет. Брок однажды это уже видел. Брок приказывает прикрывать его ребят, потому что они совсем ещё дети в его глазах и Солдат подчиняется, прикрывает, снимая противников одного за другим, частенько убивая неугодных ГИДРЕ ещё до того, как те засекут кого-то из СТРАЙКа. Хотя, возможно, именно из-за необдуманного приказа Рамлоу, Агент ловит пулю в бедро. Даже если ты сверхчеловек, идеальное оружие, невозможно следить за безопасностью пятерых, самых близких куратору людей, следить за безопасностью самого куратора, хоть тот и сказал, чтобы Актив не «пас» его и при этом обеспечить безопасность себе. Первые полчаса даже непонятно, ранен Агент или нет. Он по-прежнему убивает, перемещаясь быстрее всех СТРАЙКовцев вместе взятых, пока, под конец развязавшийся заварушки не оседает, доставая из набедренного кармана бинт, перетягивая бедро чуть выше колена. Солдат не говорит ничего, лишь немного прихрамывает на подстреленной ноге, от нагрузки на которую кровь лишь сильнее течет из раны, окрашивая перемаранные пылью бинты в ярко-алый, словно насмешливо доказывая всем, что и Зимний Солдат — человек, а не машина, за которую его успешно выдает ГИДРА. Брючина форменных штанов Агента на правой ноге кажется темнее из-за пропитавшей ткань крови, но Агенту словно плевать, он продолжает идти, оставляя после себя смерть и горы трупов. Брок не позволяет Активу достать пулю, когда они сидят под деревом и Зимний, сняв бинт, смотрит на свою ногу. Брок бы разрешил, но в других условиях. Пока пуля, относительно стерильная, в теле Солдата, она лишь причиняет боль, но, стоит её достать, слишком велик шанс занести заразу и усилить кровотечение у, без того потерявшего немало крови Актива. Рамлоу отдал все свои таблетки и ампулы своим щенкам, потому что им нужнее, мучающимся от боли из-за сбитых в кровь костяшек и разодранной о камень кожи, из-за сломанных, костей и вывихнутых суставов. Им нужнее, потому что они еще даже не прожили столько, сколько Брок. В личной аптечке Солдата только бинт и белые пакетики с грязно-серым порошком, который, растворив воде, ест Солдат. За столько лет в крио его ЖКТ вряд ли сможет переваривать обычную пищу, даже будь он трижды суперсолдатом, но организм, так или иначе, даст сбой. Брок однажды пробует эту смесь, созданную «гениями» ГИДРЫ и его тянет проблеваться, очистить желудок от этой дряни, которую употребляет Солдат, при этом ни разу не поморщившись, словно ест рисовую кашу на завтрак.***
Рамлоу не любит заново знакомить Солдата со всеми. Агент после обнуления выглядит совсем потерянным, не ориентирующимся в пространстве. Но одно остается неизменным, Зимний Солдат всегда узнает Брока Рамлоу, своего нового куратора. — Доброе утро, Солдат, — произносит Брок, откладывая блокнот с кодом Зимнего Солдата. Агент вскидывает голову, смотрит долго, поджимая свои идеальные блядские губы в тонкую полоску. Рамлоу приказывает встать, уводит в свой «кабинет», подальше от фанатиков в белых халатах. Агент почти-что полностью голый, на нем лишь легкие черные штаны, совсем условные, потому что обтягивают идеально проработанные ноги и задницу, как вторая кожа, не оставляя простора для фантазий. Но даже так Актив внушает страх в перемешку с… сочувствием? Жалостью? В небольшой комнатке, которую выделили Броку в качестве кабинета уже находятся его бойцы, все как один, широко улыбаясь при виде Рамлоу и напрягаясь, стоит заметить притихшего Агента, готового убить их. — Агент, этих нужно защищать, оберегать даже больше, чем своего куратора, все ясно? — Роллинз подходит первым, отдает Ралмоу папку с делом №17, на которой задерживается взгляд Агента — Как понял, Агент? — Брок бросает это через плечо, отходя к своему столу. — Все понял, — голос совсем хриплый и надломленный, неживой.***
Роджерс любит тренироваться с ребятами из СТАЙКа, правда, не прося никого пойти с ним на ринг. Знает, что они, пусть и способные устроить переворот в небольшой стране, все же обычные люди, хрупкие. Зато, кажется, для Брока Рамлоу понятие о слабости обычного человека просто не существует. Да и того, что в его возрасте люди должны хоть немного уступать молодым натренированным бойцам. Рамлоу носит черный напульсник, скрывая имя своей пары, но, когда Стив, прощупав почву (и откровенно говоря напоив Брока), все же спрашивает, тот говорит, что ему в пару выпала его сестра и он свалил подальше, бросив её. Хотя, Брок одно время плевал на ношение напульсника, гордо демонстрируя имя своей пары. Жаль, Стив тогда не увидел. С ребятами из СТРАЙКа было легко, правильно. Они были обычными, как и сам Роджерс, такими, как парни из «Ревущей команды», чертовски идеально подходящими Капитану Америка. Здесь, на минус третьем этаже, выделенном СТРАЙКовцам всегда был мягкий, чуть приглушенный свет в коридорах, не режущий глаза, как на верхних уровнях. Словно все, с чем был связан СТРАЙК отличалось от остального мира, не подходило ни под одно описание, созданного прежде.***
Актив недовольно рычит сквозь стиснутые зубы, терпит, не шевеля ногой, пока Брок, матеря всех на, как минимум, пяти языках, снимает приросшие нити неаккуратного шва. Новый шрам будет, пожалуй, соревноваться в безобразии с теми, что опоясывают плечо, на самом стыке металла и живой плоти. Зимний, как методом проб и ошибок узнал Рамлоу, обожает все пиздецки сладкое, поэтому, стоит двери броковской квартиры закрыться за их спинами, Брок все чаще позволяет Агенту горячий сладкий чай, где чай — довольно условное дополнение в этом сахарном безумии. Самочувствие агента не становится хуже от употребления этого кошмара всех дантистов, поэтому небольшая слабость Брока, позволяющего своей отмороженной принцессе слишком много, остается незамеченной.***
— Роджерс, еби тебя тремя хуями, вот чего ты тут прописался? Это, — Брок останавливается, переводя дыхание, окидывает взглядом тренировочный зал, — Это место тренировок СТРАЙКа, а твоя вышестоящая задница тренируется на третьем уровне, с остальными из твоего сраного кордебалета, — Брок, смотрит долго, прожигает янтарными глазами широченную капитанскую орденоносную грудь и, развернувшись на какие-то пару минут, умудряется, поменяв тон на лживо ласковый, прописать СТРАЙКовцам «оздоровительный пиздюль», так, для профилактики, — Да, разрешал тебе пару раз погонять моих ребят, но, как не крути, вроде, не приглашал прописаться в этом тренировочном зале. — Рамлоу, не выражайся, это во-первых, а во-вторых, ты сам сказал мне хоть раз прийти на «настоящую тренировку», — вежливо, как и всегда напомнил Капитан, вызывая у Брока не то стон раздражения, не то усталости. — Тогда, чего стоишь сиськи мнешь? Думал, если Капитан-блять-Америка, можно отдыхать и прохлаждаться. Яйца в зубы и вали разминаться, а потом сразу на турники, Роджерс, — Брок был остр на язык, груб, но зато лучшего командира для военизированного подразделения было не сыскать. Тренировал снимая семь шкур, загоняя чуть ли не до смерти, не слезая, но и сам не отлынивал. Давал указания, следил за выполнением и тренировался сам, подавая пример молодняку. Стиву это нравилось, даже все те матерные обороты, которые Брок мог использовать через каждое слово или, в случае совсем уж серьезного происшествия, из приличного и печатного оставляя лишь союзы и предлоги, не раздражали, просто резали непривыкший слух, не более. Роджерс лишь радовался, что пришел, потому что даже его улучшенный сывороткой организм, Брок загонял до отправившегося в латинские танцы сердца и сбившегося напрочь дыхания. Про то, что футболка промокла насквозь и её впору было выжимать и говорить нечего. Рамлоу, словно чувствовал, если кто-то бережет силы, делает все с сильно скрываемой ленцой. С Капитана он, не слазил, успевал только отправлять то бегать с остальными, подгоняя отставших матами и угрозами начать стрелять в догонку по ногами (и ведь мог, если верить слухам), то отправляя к тренажерам. Стиву казалось, что Брок, раздав указания, уйдет в свою небольшую каморку и засядет там, периодически проверяя, работают ли его подчиненные, но, ломая все представления в голове Кэпа, занимался и сам, с натяжкой уступая Роджерсу. А ещё Стив, сразу отмел Брока, как свою истинную пару. Роджерс нашел, как минимум двадцать Броков Рамлоу, но, даже если бы и нашел «того самого», вряд ли бы согласился. Баки, стоит закрыть глаза, все ещё был жив. Улыбался своей невозможной улыбкой, от которого у Стива подкашивались колени, щурил льдинки серых глаз, когда ловил Стива на недомолвках о новых синяках и ссадинах. Роджерс привык просыпаться рывком, вырываясь из темной полудремы, садясь на слишком коротком для него диване в кабинете. Собираться, чувствуя горечь потери, не отпускающей, напоминающей о себе каждую минуту и ехать в свою небольшую, но так и не ставшую домом, квартирку, выделенную ЩИТом.***
— Доброе утро, Солдат, — Брок, как и всегда, в неизменно черной форме, словно шитой по одному образцу, с перевязью поперек груди. Агент ступает босыми ногами по холодному бетонному полу, подходит, как и всегда опускаясь на колени, заводя руки за спину, чтобы его, совсем ещё не вернувшего себе хоть какую-то часть сознания, готового рваться убивать, можно было передать мозгоправам. Куратор сцепляет руки Актива специально разработанными наручниками, обходит, приказывая подняться на все ещё слабых ногах и, привычно дождавшись, пока они дойдут до «слепой зоны» камер и прослушки, давая Агенту инструкции, зная, что не позволит ещё раз сломать этого человека. Глотки вырвет зубами, если так нужно будет, но вытащит, а надо будет, к Капитану на ковер заявится, посыпая дурную голову пеплом.