Я вижу нас

Поезд Санкт-Петербург — Москва задерживался уже на полчаса, и Попов мысленно проклял свою идиотскую идею поехать ночным вместо привычного Сапсана. Романтика звёздного неба за окном, стук колес… ага, как же. На деле — душный зал ожидания, орущий где-то неподалеку ребенок и мечта о тонком матрасе на твердой полке, где наконец можно будет уснуть. Проходя по вагону до своего купе Арсений внутри себя молился о том, чтобы его сосед либо уже спал, либо хотя бы был тихим и мирным человеком, который не узнает его и не захочет поговорить до утра обо всем на свете. Сосед оказался вполне симпатичной девушкой лет двадцати, которая Попова явно узнала, но повела себя крайне корректно, лишь дважды оторвавшись от электронной книги — поздороваться и пожелать доброй ночи. Арс приветливо улыбнулся и мысленно поблагодарил то ли незнакомку, то ли судьбу за нормальное окончание дурацкого дня. Он с удовольствием разлёгся на полке и закрыл глаза. Не хотелось даже слушать музыку, тихий ход поезда убаюкивал лучше любой колыбельной, и Попов был уверен, что заснул, когда перед глазами вдруг возникла картинка в лучших традициях любого боевика. Черный Шевроле мчался на скорости около двухсот километров в час в тот момент, когда из него судя по всему буквально вытолкнули высокого мужчину. Бедняга пролетел ещё какое-то расстояние по дороге, и Арсений подумал, что этому парню явно не позавидуешь, но тут же переключил внимание на машину, которая разбилась с громким скрежетом. Попов хотел уже было упрекнуть себя в том, что не стоило на ночь смотреть боевики, когда взрыв практически оглушил его, но спустя пару мгновений он понял, что ничего такого не смотрел, да и суть тут совсем не в фильмах… Выброшенное парой минут ранее из теперь уже горящей груды металла тело подало признаки жизни, приподнимаясь, и Арс вздрогнул, узнав свой собственный голос: — Чёрт, чёрт, чёрт… Попов внимательно наблюдал за самим собой, который с трудом передвигался по дороге, и наконец заметил лежащее неподалеку тело. Фигура виднелась издалека, и подсознание начало разрываться на две части, одна из которых осознала, что это гребаное видение, в котором по логике должен быть Антон, а вторая изо всех сил начала трясти все внутренности Арса, умоляя, чтобы даже в этом странном полусне этот явно мёртвый водитель не оказался Шастом. Арсений сам не понимал, почему открывшаяся картина взорвала все внутри, но сердце колотилось так, что заглушало в его ушах даже противную сирену подъехавших Скорых. Он смотрел на отчаянные попытки самого себя в прямом смысле вдохнуть жизнь обратно в худощавое тело и буквально нутром чувствовал: б е с п о л е з н о. Попову хотелось орать, сбивать кулаки о мокрый, слегка припорошенный снегом асфальт, только бы проснуться. Вернуться в реальность, на свою неудобную нижнюю полку в купейном вагоне, только бы больше не видеть этот стеклянный взгляд навсегда потухших зеленых глаз. Он пытался закрыть глаза, хотел отвернуться, но картина того, как Антона на носилках заносят в Скорую и пытаются реанимировать, словно отпечаталась на обратной стороне век, въелась в мозг и совершенно не собиралась покидать сознание Арсения. — Молодой человек мертв, — чётко раздался голос врача посреди этого хаоса, и Попов не сразу понял, что громкий вздох где-то совсем рядом принадлежал его соседке по купе. Он распахнул глаза и резко сел, поворачиваясь к девушке. Незнакомка отложила электронную книгу буквально секундой ранее и часто моргала глазами, пока не заметила движение справа. Арс поймал испуганный взгляд влажных глаз, и девушка тут же выскользнула в коридор, оставив брюнета наедине с его мыслями. Арсению никогда не снилась смерть. Ни своя, ни чья-то ещё. И сейчас он был совершенно сбит с толку. Мозг прекрасно понимал, что вся эта ужасная картина была чем угодно, но не реальностью, однако сердце продолжало бешено разгонять адреналин по каждой клетке его тела. Попов несколько раз встряхнул головой, пытаясь прогнать вязкое, холодное до одури чувство страха, от которого всё ещё дрожали кончики пальцев. Он не хотел сейчас размышлять, что бы он почувствовал, если бы на месте Шаста был кто-то другой. Это, блять, был Антон. И какая-то часть Арса на какое-то мгновение все-таки поверила, что он мёртв. Избавиться от этого осколка чего-то непонятного, но до сих пор режущего изнутри, могло помочь только одно. Спустя пару секунд после этой мысли Попов уже набирал знакомый номер, даже не глянув на время. *** Последний вечер короткого, но такого нужного отпуска Антон провел дома за шикарным ужином, который устроила Ира. Парень даже пошутил, что это похоже на очередные проводы в очередную ссылку, ведь завтра сбор всей команды в офисе, а уже послезавтра стартует продолжение тура. Шастун отдохнул и к концертам готов. Готов к бешеному графику, к перелетам, гостиницам, успел даже соскучиться по Серёже и Арсу, которых не видел со дня приезда в Москву. Он не готов только к возвращающимся мыслям о странных видениях, которые отчаянно надеялся больше никогда не увидеть. Фраза Матвиенко о странной дымке в глазах лишь на секунду влетела в сознание в конце ужина, когда Кузнецова с хитрой улыбкой выскользнула из кухни, оставив Антона одного. Парень, к счастью, даже не успел загрузиться воспоминанием, как почувствовал нежные пальцы, проходящиеся по спине вдоль позвоночника. Шаст довольно облизнул губы, смахивая на кота, который объелся сметаной, и медленно заглянул за плечо. Ира в новом нижнем белье выглядела сексуально донельзя, и Антон подумал, что готов хоть каждый день отдавать ту кругленькую сумму, что сегодня улетела с карты, ради такого зрелища. Зелень загорелась огнём вокруг темных зрачков, и Шастун словно отключился, опомнившись лишь в спальне, когда сквозь томные стоны Кузнецовой в мозг стал пробиваться назойливый звук входящего звонка на его собственном мобильном. — Да кто ж там… — хватая воздух, выдавила Ира, и Шаст тут же заткнул ее поцелуем, бросив короткое: — Забей. То ли забить не получилось, то ли конченый трек на звонке Антона не вписывался в атмосферу, но девушка всё же потянулась за телефоном, намереваясь отключить его, но тут же изменилась в лице и остановила резкие движения Шастуна, поворачивая к нему экран. — Попов? Серьезно? В начале второго ночи? — несмотря на сбитое дыхание слова звучали как упрёк, а не просто как вопросы. — Я ебу? — раздраженно ответил Антон, снова потянувшись к губам, — Выруби, Ир… Девушка лишь молча отвернулась, и сказать, что Шаст был обозлён на Попова, в момент, когда вырывал из её рук телефон и вылезал из постели — не сказать ничего. *** Уже на четвертом гудке Арс вспомнил, что время на часах перевалило за полночь и вечно не высыпающийся Шастун уже наверняка спит, но чёртов фонтан эмоций внутри отчаянно заставлял дождаться хотя бы хриплого сонного «алло» на том конце провода, чтобы окончательно выдохнуть. — Арс, какого хуя??? — голос действительно был хриплым, дыхание сбитым, а Антон явно злым, и Попов даже почти сразу понял, что оторвал друга совсем не ото сна, но он лишь глупо улыбнулся в темноте пустого купе, облокачиваясь затылком на стену позади себя. — Прости, — тихо выдохнул брюнет, — я думал, ты спишь. — И? — ещё больше взорвался Шастун. — Ты решил, что если ты не спишь, то и я не должен? Бля, да лучше б я спал… Перебивать гневную тираду не было смысла, да и что Арсений мог сказать? Что ему просто нужно было услышать такой знакомый голос? Из-за дурацкого плохого… сна? Бред. Антон послал бы его ещё дальше, хотя с каждой фразой казалось, что дальше уже может и не быть. Попов на секунду подумал, что с головой у него явно что-то не в порядке. Сидит тут и улыбается, как дебил, выслушивая кучу матов от друга, которому только что, судя по всему, обломал секс. Брюнет прикрыл глаза, глубоко вздохнув, и окончательно успокоился. Пусть Шастун лучше постоянно орёт на него вот так, чем не дышит на том чёртовом снегу. *** Как адекватно объяснить свой ночной настойчивый звонок, Арс так и не придумал, поэтому разговор с Антоном ничем хорошим не закончился. Шаст приехал в офис злой и не выспавшийся, потому что Ира психанула хрен пойми из-за чего и в постель обратно парня так и не пустила. Вот и пришлось бедному Шастуну пытаться умостить свои длинные ноги на не таком длинном диване в гостиной. Приехавшие раньше всех Дима и Стас пытались растормошить угрюмого друга, но тот ясно дал понять, что настроения нет и не предвидится. Воронежцы сдались, прекрасно зная: перебесится, и перестали обращать внимание, но с приездом Серёжи и Арсения ситуация заметно накалилась. Матвиенко сходу попытался пошутить про излишнюю помятость Антона, но тот сурово огрызнулся, а с Арсом не поздоровался вовсе, демонстративно обойдя Попова и уходя в курилку. Позов молча появился спустя пару затяжек и опёрся о противоположную стену, почти копируя позу Шастуна. — Тяжелое утро? — тон Димы настолько будничный, что Антон почти давится дымом, слегка закашливаясь. — Не выспался, — всё же отвечает парень, надеясь, что следующий вопрос не последует, но… — Слушай, я не Оксана, — спокойно выдает Поз, — аккуратно подходить полчаса к этому вопросу не буду. Посрались с Арсом? Шастун вздыхает и, не отвечая, задумывается: а что, собственно, случилось? Попов ведь зачем-то звонил посреди ночи, и он совсем не виноват в том, что Антон был как бы занят, и уж тем более не виноват в том, что бесит Иру, а Ира этим бесит Шастуна. А ещё опять тонны гребаного Артона в Директе, которые так или иначе напоминают Шасту о тех видениях, в которых тоже присутствует Арс. Как-то слишком много Попова на квадратный метр Антоновой жизни. И Шастун вроде успокаивается и даже подумывает извиниться перед Арсением, только вот извиняться он не любит и не умеет. Поэтому остаток времени в офисе он просто сидит тихо, бросая виноватые взгляды на брюнета. А в моменты, когда их глаза встречаются, Антон мысленно надеется, что Арс поймёт и простит, и все разрулится при следующей встрече как-то само собой. *** — Ну что, эфир? — резонно спрашивает Попов, когда они с Матвиенко попадают в пробку по дороге домой. Ответа нет даже спустя минуту, и Арсений хмурится, поглядывая на задумчивого Серёгу, пока тот наконец не выдает внезапный вопрос: — Тебя ж вроде бесила эта херня с шипперами, разве нет? Арс удивленно поднимает брови, пытаясь сообразить, к чему ведёт лучший друг, но Матвиенко продолжает сам: — Что у вас случилось с Шастом? Потому что выглядело это сегодня, как… Пауза затягивается, и Попов уже чисто из интереса переспрашивает: — Как?.. — Как будто ты ему, блять, в любви признался, а он тебя нахуй послал. Арс давится воздухом от абсурдности фразы, но все же выдавливает охреневшее: — Ты ебанулся, Серёг? — Ну, а что?.. — посмеивается Матвиенко, и Попов слегка успокаивается, чувствуя, как атмосфера разряжается. — Антоха с тобой не здоровается и в упор делает вид, что тебя нет, изредка бросает щенячьи взгляды в духе «Прости, братан, но я не из этих», а ты пялишься на него, как на восьмое чудо света и не реагируешь на вопросы Стаса. Арсений заходится смехом, разделяя шуточный настрой Серёжи, и удивляется, как это выглядело со стороны. А ведь на деле — Антон просто был злой, а сам Попов просто был рад его видеть после дурацкого видения в поезде. Ситуацию в общих чертах он всё же описывает другу, ограничиваясь короткими фразами: приснился страшный сон, где Шаст якобы умер, ночной звонок, который оторвал Антона от Иры, ну и соответственно логичное настроение Шастуна. — Да уж… — поджимает губы Матвиенко, когда Арс наконец замолкает. — Ну я б тоже позвонил… наверное… если б это ты был. Или Поз. Или… ну да, я б позвонил. Арсений улыбается от этих небольших рассуждений вслух. Любой бы позвонил. Они все уже как вторая семья. И после реакции Серёги этот чертов звонок уже не кажется таким идиотским. Наверное, надо объяснить Антону и закрыть эту тему. — Но ты все равно аккуратнее, — заканчивает мысль Матвиенко. — Он живой. Полапай его в гримерке и прекрати пялиться, а то после концерта сам знаешь, опять куча оров будет. Парни снова смеются, но Арс всё же кивает и соглашается. Дистанцию надо держать.