Всё было хорошо...

В палате всё ещё пахло медикаментами, совсем недавно Гарри обрабатывали раны. Мужчина и мальчик проговорили весь день, так и не придя к компромиссу. Северус устало смотрел, как Гарри ходил по тёмной комнате, изредка останавливаясь и открывая рот, однако потом, передумав, закрывал его и продолжал нервным шагом мозолить глаза.  Наконец, он твёрдо посмотрел зельевару в глаза: — Усыновление? — переспросил он. — Усыновление.  Мальчик сморщился, будто съел что-то холодное и слизкое. Северус отчасти понимал причину такого поведения и старался не торопить с ответом. Однако терпение никогда не значилось в его отличительных способностях. — Поттер, ради всего святого, не думаете ли вы, что после увиденного во мне проснулись материнские инстинкты? — Гарри хмыкнул, мол, ну ещё бы. — Не скрою, как профессионал, я более чем заинтересован и хочу разобраться, что происходит внутри вашей маленькой черепушки.  — Вы можете это делать и если я буду в интернате, — резонно подметил мальчик. — Вы уверены, что никогда не падали с астрономической башни? А то жизнь длинная была, знаете ли. Ваши знания опасны, а силы пугают. Или вы считаете, что трансгрессировать людей прерогатива каждого ребёнка? Объясню проще, вы сейчас как радиоактивная смесь беозара, — видя, что слова возымели должный эффект, Северус поспешил завершить успех. — Я не собираюсь становиться вам отцом и уж тем более, увольте, с вами нянчиться. Считайте это соседским проживанием. Никаких обязательств. Северус усмехнулся, видя, как мальчик, понурив голову, садится на кровать, признав поражение в этой битве. Нет, он всё-таки ещё такой ребёнок. — Ну что же, Гарри, — не дожидаясь, пока Поттер вновь изменит решение, зельевар встал на ноги. — И нечего хмуриться, не буду же я тебя всё время называть по фамилии. Думаю, этот вопрос решён. Вам надо привыкнуть, что я не тот маг, которого вы привыкли видеть.  Северус забрал мальчика на следующий день. Оставшийся вечер с их разговора он потратил на заполнение требующих документов. Зельевар всё поражался внезапному благородному порыву, не присущему холодному сердцу слизеринца, и каждые пять минут скрипучее перо останавливалось, а сам Северус о чём-то подолгу задумывался над бумагами. Почему же он, Северус Снейп, корит себя за ошибки, совершённые другим человеком? Хотелось бы ему, чтобы, как он утверждал Гарри, тот на самом деле был другим, хотя, чего глаза отводить — они ведь похожи, как две морские свинки. Зельевар глубоко вздыхал и продолжал заполнять бумаги, с грустью воображая, какую комичную сцену разыграет по этому поводу директор.  В первый день их "совместного проживания" Гарри, как подобранный котёнок, шарахался от каждого звука. Следуя указаниям зельевара, он настороженно осмотрел два этажа, как показалось, слишком большого дома. Больше всего его заинтересовала библиотека, занимавшая целую комнату внизу. А вот свою комнату он воспринял скептически: по крайней мере, зелёные обои. Мысленно пообещав сжечь их, как только возьмёт в руки палочку, Поттер, наконец, пришёл к выводу, что в доме он освоится. Пока мальчишка бегал по этажам, Северус отправил письмо старой знакомой, мадам Малкин, в двух словах обрисовав ситуацию и высказывая надежду на всестороннюю помощь. Чувствительная женщина восприняла всё слишком близко к сердцу и буквально через несколько минут весь камин зельевара был завален разнообразной одеждой. О, как ошибался Северус, когда подумал, будто полдела сделано.  — Поттер, во славу Мерлина, вы можете стоять спокойно?! Гарри брыкался и пинался, как зверь, застрявший в капкане, не желая снимать свою длинную порванную кофту и шорты. Через некоторое время он, наконец-то, предстал переодетым в синюю майку и домашние штаны, поблескивая глазами, полными обидой. Покусанный Северус мог бы и посоревноваться в молчаливой борьбе "кто кого обидел", но, будучи человеком интеллигентным, обошёлся ворчанием. Всю неделю Поттер практически не выходил из своей комнаты и ел через силу. Пища, приготовленная домовиками, воспринималась с трудом. Привыкший питаться одними объедками, Гарри часто чувствовал боли в животе, но любые жалобы считал ниже своего достоинства. Северус, как и обещал, мальчика не трогал — всё время отдал зельям, — хотя и каждый обед подмешивал тому в сок зелье обезболивающего.  Каждый день зельевар замечал новые особенности мальчика, хотя и виделись они настолько редко, насколько можно при совместном проживании. Постепенно Гарри стал чаще покидать свою комнату и утаскивать из библиотеки книги. После выговора, что в спальне скоро негде будет вздохнуть, мальчик с большой неохотой дни проводил в библиотеке, а позже, незаметно перескочив, и в кабинете Северуса. Спустя несколько месяцев Гарри пролистал старые учебники, по которым учился в Хогвартсе, и страшно зазнавался по этому поводу. Наконец, он привык к рациону питания, однако всё равно оставался слишком хрупким для десятилетнего мальчика. Северусу не нравилось, что Гарри всячески сторонится гостей, он полагал, что с Дамблдором они быстро найдут общий язык. Видно, у самого Поттера были другие планы на этот счёт, мальчик подолгу любил болтать с Люциусом, когда тот приезжал навестить старого друга. Обычно каждая беседа приводила к красочной дискуссии, из которой Малфой по своему обыкновению выходил победителем. Поттер долго привыкал к мысли, что пост министра магии год назад принял Том Риддл. Если искать слово, описывающее его состояние, правильней всего сказать — застой. Шаблоны, равно как и привычные взгляды героя, переворачивались вверх тормашками. Каково же должно быть, потратив всю свою жизнь на конкретную цель, прочесть: " ... один из самых лояльных, харизматичных министров, утвердивший реформы..." Никакими трудами не получалось у Северуса вернуть мальчика к жизни. Даже угрожающие обещания Люциуса познакомить Гарри со своим сыном, лимонные дольки Дамблдора и душевные беседы с мадам Малкин ни к чему не привели.  В конце концов, когда зельевар уже потерял всякую с ним связь, Поттер вернулся. Сам. Северус только качал головой, в который раз удивляясь, кто же сидит в этом теле: сломленный ребёнок или сильный мужчина? Единственная вещь, которая всё это время не устраивала юного Поттера — скорое возвращение в Хогвартс. Память об учёбе и друзьях, единственное светлое, что оставалось с давнего времени, не хотелось ненароком запачкать, пережив тоже самое, но забывшись где-то в сценарии.  "Ну уж нет, — усмехнулся Гарри, отпивая глоток чая. — Раз судьба дала второй шанс, почему бы его и не использовать? Почему бы не изменить ход истории?" Заинтригованному Люциусу оставалось только гадать, о чём думает его подозрительно молчаливый собеседник. Год назад Мужчина, облачённый в длинную мантию, явно скучая, разбирался с очередными бумагами. Взгляд карих глаз рассеяно пробегался по написанному, не заостряя ни на чём внимание, длинные пальцы перебирали листы, пока, наконец, не остался один.  И без того маленькие зрачки сузились, со свойственной ухмылкой он провёл ладонью по чернильной надписи "Гарри Поттер. Прошение об усыновлении".  — Маленький Гарри, как же давно мы не виделись. Ознакомившись с написанным, Риддл закрыл глаза, насильно подавляя очередную вспышку воспоминаний — подарок для опытных легиллиментов. Он подчинил его. Наконец-то. Волдеморт склонился над телом подростка, изредка сотрясаемом судорогами, и успокаивающе произнёс: — Ничего, Гарри. Когда ты умрёшь, это всё пройдёт, — он тихо рассмеялся, продолжая блуждать по юной памяти, проникая в каждый секрет, в каждый потаённый уголочек, пока полностью не поработит.  Вот они уже вдвоём наблюдают смерть самого дорого Гарри человека, Сириуса. Гарри снова выгибается и кричит, из глаз отчаянно льются слёзы, пока парень полностью не затихает.  Окрылённый своей маленькой победой, Волдеморт взмахивает палочкой, понимая, что если не разуму, то телу ещё можно принести страдания. Внезапно Гарри открывает глаза и твёрдо, будто и не было этого бреда, лихорадки, которая убивала его, встречает взгляд двух горящих огней: — Ты ведь не понимаешь, Риддл? — шепчет он. — Конечно, куда уж тебе. Ты никогда не чувствовал ни любви, ни дружбы. И мне жаль тебя. На самом деле жаль. * Том открывает глаза, чуть ли не сотрясаясь от гнева. Отклонить прошение. Пускай наглый мальчишка побудет на его месте хоть немного. Он это заслужил. Риддл широкими шагами меряет свой кабинет, с каждой минутой злясь всё больше. Почему просто не порвать эту чёртову бумажку!? Выпив оставшийся в бокале виски, он размашисто подписывается в конце документа, принимая прошение, и швыряет все бумаги в ящик.  Неделимая душа — это так тяжело.  Риддл снова усаживается в кресло и крутит бокал в руках. Интересно, а будь это настоящий Гарри Поттер, как бы они снова ужились в одном мире?