Трофей с характером

      На этот раз пленник был закован в более мощные наручники и вновь посажен в комнату, без возможности выйти. И, видимо поняв, что Тор больше не поверит в его «искреннее» смирение, Локи больше не пытался притворяться, а первый же поцелуй едва не стоил будущему правителю Девяти Миров губы. Несколько дней после этого над Асгардом бушевала гроза, какой асы не помнили с той поры, как сын Всеотца научился самостоятельно ходить. Тем не менее, ни угрозы, ни лесть не помогали Тору добиться расположения мага, смеявшегося над первыми и игнорировавшего вторые. Будь на месте громовержца кто-то иной, он бы уже тысячу раз пожалел, что притащил к себе ледяного великана и давно б избавился от проблемного трофея. Однако Тор упрямо продолжал биться головой о ледяную стену, видя только два возможных варианта исхода: либо стена рухнет, либо он расшибёт себе голову. Правда, второй вариант зачастую принцем даже не рассматривался, что откровенно раздражало Сиф, вынужденную наблюдать за этим представлением, иногда кидая сердитый взгляды на друзей, делавших ставки на то, что случится раньше.       Предложенная воительницей идея отправиться на охоту, как в старые времена, оказалась как нельзя кстати. Громовержцу самому уже хотелось сменить обстановку и развеяться, потому он без раздумий согласился. Следующим утром вся компания седлала коней и готовилась отправиться в лес на целый день, а то и на два, однако их планам не суждено было сбыться. Едва Тор вскочил в седло, как прибежавший слуга сообщил, что Всеотец вернулся и немедленно требует сына к себе. Друзья молча переглянулись, одинаково удивлённые и взволнованные услышанным, тем не менее проигнорировать прямой приказ царя в такой момент не решился бы даже Тор, предложивший перенести охоту на другой день и немедленно отправившийся обратно во дворец.       На душе громовержца было не спокойно. Дружеские визиты Одина в Ванахейм случались редко, но могли затягиваться на несколько месяцев, при условии, что во всех Девяти мирах царил относительный мир, а с внутренними делами Асгарда могли справиться советники и Фригг. Столь быстрое возвращение отца само по себе могло означать, что случилось что-то серьёзное, однако у Тора не было никаких вариантов на сей счёт. До сего момента никакие тревожные вести не доходили до наследника, а сам он не мог припомнить за собой ничего такого, что могло бы так срочно отозвать правителя домой. И всё же, переступив порог малого зала и увидев прямую спину отца, сжавшего руки в замок за спиной, принц не мог не почувствовать знакомую робость, ощущая себя маленьким ребёнком, которого ожидает выговор за недостаточное усердие на тренировках.       — Отец, — отогнав не самые приятные воспоминания, поприветствовал родителя Тор, подойдя уверенным шагом.       — Тор, — голос Одина был привычно-сдержан и только по его тону невозможно было понять настроение правителя. Тот в равной степени мог как сообщить хорошие вести, так и начать отчитывать своего сына. Сейчас не случилось ни того, ни другого.       — В Йотунхейме не спокойно.       По мнению громовержца в Йотунхейме всегда было не спокойно, а ледяные великаны только и делали, что искали с кем бы подраться, как и положено варварам и дикарям, коими они и являлись в глазах абсолютного большинства асов. Но вряд ли Всеотец вернулся бы только потому, что йотуны наконец решили поубивать друг друга, тем самым избавив Девять миров от своего тягостного существования.       — Лафей со своей армией направляется к Асгарду. Совсем скоро они пересекут Ивинг и окажутся у наших ворот.       — В Асгарде самые лучшие воины, а стены крепки. Даже если великаны осмелятся напасть, мы прогоним их обратно в их ледяной мир, — хоть новость и оказалась неожиданной, принц ни разу не сомневался в способностях воинов и своих собственных, чтоб видеть в армии йотунов реальную угрозу его миру. Тем более что все прошлые стычки, неоднократно описанные на страницах книг и вышитые в гобеленах, заканчивались поражением ледяных гигантов.       — Лафей в ярости, — Один повернулся к Тору, посмотрев на него совершенно нечитаемым взглядом, прежде чем заговорить. — Его старший сын пропал. Он считает, что за его похищением стоят асы. Ты ничего не слышал об этом?       — Зачем кому-то из асов похищать йотуна? Кому вообще взбредёт в голову похищать такого монстра? — едва не фыркнул принц, припомнив всех виденных им йотунов в целом, и их правителя в частности, собравшись было добавить ещё что-то, но закрыл рот, едва открыв. Почти месяц в гостевых покоях жил Локи, который тоже был йотуном. Тем не менее, от появившегося плохого предчувствия громовержец решительно отмахнулся. Может, его Локи и был йотуном, но он разительно отличался от своих сородичей. Тем более что Тор своими собственными глазами видел правителя Йотунхейма и его супругу, ещё сильнее уверившись, что у такой пары никогда не мог родиться такой маленький и красивый ребёнок.       — Первенец Лафея полукровка и он несколько отличается от своего отца, — словно прочитав мысли сына, произнёс Один. — Его имя Локи. Ты ничего не слышал о нём?       Аса прошиб холодный пот, стоило только услышать имя исчезнувшего йотуна. Даже если хотел, Тор не посмел бы соврать отцу, но и честно признаться в своём проступке духу не хватало. Видя что сын медлит, царь нахмурился, но не успел ничего произнести, ибо в этот момент в зал вошёл командир эйнхериев. Стало невозможно дальше вести разговор, затягивая его, так что Один отпустил сына, сообщив, что намерен предложить Лафею помощь, чтоб если не уладить конфликт, то хотя бы выиграть время, за которое в Асгард стянется как можно больше солдат.       Едва выйдя в коридор, Тор едва не бегом направился в дальнее крыло дворца, мысленно проклиная наглого йотуна, который ни словом не обмолвился о своём происхождении. Некстати вспомнились слова Сиф о том, что Локи только и делал, что обманывал его. Могло ли быть так, что сын Лафея всё подстроил, обведя его, Тора, вокруг своего пальца? Мысли путались, выстраиваясь в совершенно немыслимые теории, над которыми сам громовержец посмеялся бы в любой иной ситуации. Однако сейчас он лишь накручивал себя, разъяряясь всё больше и, достигнув нужной комнаты, так толкнул дверь, что та лишь чудом удержалась на петлях. Сидевший на подоконнике Локи вздрогнул от резкого грохота, с недоумением и опаской уставившись на незваного гостя.       — Назови своё имя, — немедленно потребовал Тор, уверенный, что больше не поведётся на красивое лицо мага.       — Ты ударился головой и теперь память отшибло? — едва первый шок прошёл, Локи вернул себе надменное выражение лица.       — Просто. Назови. Своё. Имя, — от ярости голос громовержца стал куда тише, отдалённо напомнив шипение. Йотун нахмурился, не понимая, с чего вдруг похититель заинтересовался его именем, тем более что он и так его знал. Но почти сразу на ум пришла вполне логичная причина, заставившая парня растянуть губы в ядовитой усмешке.       — Локи. Сын Лафея. Наследный принц Йотунхейма, — медленно произнёс маг, наслаждаясь тем, как с лица громовержца сходят краски, а затем оно багровеет. И вид того, как воин с рыком швырнул в стену столик, разлетевшийся на куски, приносил огромное удовольствие.       — Дай-ка угадаю, мой отец здесь?       Собственно, в ответе Локи не нуждался, догадываясь, что раз ему не удалось вернуться быстро, Лафей непременно начнёт поиски, рано или поздно поняв, где искать похитителей. А зная своего отца, принц догадывался, как именно тот пойдёт ему на помощь. Но даже не зная, насколько успеет подготовиться Асгард сомневаться в том, что бойня будет массовой и кровавой, не приходилось. Кто бы ни выиграл, по итогу обе стороны понесут большие потери и вот этого Локи хотел избежать любой ценой. Тем более что он подозревал, что среди воинов отца будут его друзья, а может даже и Хельблинди. Если с ними что-то случиться, принц не был уверен, что когда-либо сможет простить себе это.       — Я могу остановить отца, — предложил Локи через несколько секунд, на что получил полный недоверия взгляд. — Если, конечно, хочешь. Но для этого мне потребуется помощь.       — Что мне надо делать? — нахмурившись, спросил Тор. Хоть он и понимал, что маг вновь что-то задумал, выбора особо не было, ведь Один недвусмысленно заявил, что попробует решить дело миром и ему не составит труда узнать, что случилось.       — Для начала, снять вот это, — усмехнувшись, Локи протянул руки, тряхнув цепью на оковах.

***

      Река Ивинг сама по себе была не очень широкой, а в самом узком её месте имелся большой разлом, соединяющий Асгард с Йотунхеймом. Этот разлом ни для кого не был секретом, более того, он был достаточно широк, чтоб через него могли пройти в ряд десять кораблей, не говоря об армии, вот почему за разломом тщательно следили, ведь если Йотуны вздумают напасть, то только в этом месте.       В полдень поверхность бурной реки замёрзла. Армия синекожих гигантов легко пересекла разлом между мирами, ступив на земли Асгарда. Йоттуны шли к высокой стене, за которой виднелись золотистые башни дворца, неся с собой лёд и стужу, воплощения своей искренней ярости. Под их ногами зелёная трава жухла, скрываясь под белым настилом снега, над головами лазурное небо стремительно затягивалось тёмными тучами, а воздух терял своё привычное тепло. Впереди всех, на огромном медведе, ехал Лафей, чей взгляд пылающих алым пламенем глаз мог вселить в страх в душу даже самого отважного из асов.       Армия была на полпути к городу, когда мощные ворота открылись и наружу вышли воины в начищенных до блеска доспехах, держа оружие наготове. Построившись, они замерли, а меж ровными рядами проехал на своём знаменитом восьминогом коне Один. Оставив войско позади, Всеотец ехал вперёд, навстречу пришедшим врагам. Видя это, Лафей взмахом руки велел йотунам остановиться тоже, одновременно направив своего медведя навстречу давнему врагу. Они поравнялись на середине и хоть разница в габаритах двух правителей была не равна, ни один не смотрел на другого свысока, трезво оценивая расстановку сил, которые сейчас были примерно равны.       — Лафей, по условиям мирного договора йотуны не имеют права ступать на земли Асгарда без приглашения, — первым взял слово Один, остановив своего Слейпнира, опасливо покосившегося на хищника напротив.       — Ты обвиняешь меня в нарушении договора? — тон ледяного великана казался спокойным, но любому была слышна затаённая ярость, что в любой момент готова была выплеснуться за край чаши терпения. — После того, как асы забрали моего сына и будущего правителя Йотунхейма, ты смеешь попрекать меня?       — Я не знаю, кто причастен к похищению твоего сына, но, даю слово, узнаю кто это сделал и накажу виновника по всей строгости закона, — произнёс Всеотец, однако догадывался, что вряд ли добьётся желаемого мира сейчас. Сам будучи отцом, он прекрасно понимал что двигало его старым противником в эти минуты.       — Слово? Ещё одно? — великан едва зло не рассмеялся. — Чего нынче стоит слово правителя Асгарда? Твой собственный сын уже не раз нарушал его, так с чего мне верить чему-то столь ненадёжному?       На это Один не мог ничего возразить, прекрасно зная взбалмошный характер своего сына, творящего всё, что вздумается, едва представится возможность. Более того, он сам не мог отделаться от подозрения, что Тор знает о пропаже йотунского принца куда больше, чем сказал сегодня при их встрече. Однако прежде, чем правитель Девяти миров успел хоть что-то сказать, Лафей опередил его.       — Хорошо, я буду ждать ровно час. Если за это время Локи не появится…       Договаривать великан не стал, его намерения и так были ясны. Решив, что слов было произнесено достаточно, Лафей натянул поводья и направил медведя назад, к великанам, что только и ждали сигнала к наступлению. Не став медлить, Один тоже поспешил обратно. Вороны, до того мирно сидевшие на плечах аса, внезапно расправили крылья и взвились ввысь, полетев каждый в своём направлении, спеша исполнить приказ.