* * *
Утро привычно встретило Рэйна легким головокружением. К разному станционному времени приходилось привыкать долго, организм считал, что сейчас глубокая ночь. Посмотрев в зеркало на свое унылое выражение лица, Рэйн впервые в жизни задумался, каким же его видят другие. Прежде собственная внешность совершенно его не волновала, лишь бы выглядеть достойно офицера. Девушки, с которыми он сталкивался в отпуске, находили его привлекательным, и этого было достаточно, чтобы удовлетворить свои потребности. А большего Рэйн никогда и не хотел. Помимо того, что близкие отношения в их среде пресекались, он и сам считал подобные вещи лишними, мешающими работе. Да и чувств никогда не возникало, и даже в сексе Рэйн не находил ничего особо примечательного. Гораздо большее удовлетворение, пусть и исключительно моральное, ему приносила безукоризненно выполненная работа. Но сейчас, когда придется добиваться расположения Вальдера, важно нравиться ему. И в физическом смысле тоже. Рэйну не претила такая мысль, ему было все равно. Если нужно для дела, почему бы не поиграть с парнем таким образом? Естественно, ничего серьезного не планировалось, но усилить симпатию, или что он там вызывал у пленника, вполне можно. Легким движением пригладив волосы, Рэйн на мгновение замер. Ненадолго задумался и немного растрепал упавшую набок светло-русую, слегка выгоревшую прядями челку. У него все было почти одного цвета: волосы, брови, глаза. Ничего примечательного. Что в нем нашел этот Александр и нашел ли на самом деле? Или все-таки ведет свою игру? Рэйну было непривычно и сложно поверить Вальдеру. Неужели пленник в такой ситуации может делать что-то просто так, не преследуя далеко идущих целей? Ожидая, пока того приведет конвой, Рэйн сел за стол и открыл папку. Это уже просто видимость деятельности. Все, что на самом деле ему нужно — доверие Александра. Какое длинное имя. Алекс — так короче и куда менее официально. Едва охрана завела пленного в кабинет, Рэйн махнул рукой. — Свободны. Он поднялся со стула, подошел к Вальдеру и улыбнулся одними уголками губ. — Доброе утро, Алекс. Ничего, если буду называть тебя так? — вторым комплектом ключей Рэйн открыл наручники и снял их. Сегодня Алекс выглядел слегка помятым, под глазами залегли круги. Но Рэйну он улыбнулся как знакомому. Потер запястья, где остались следы — конвой слишком туго застегнул браслеты — и проговорил: — Доброе. Если сейчас утро. Можно воды? — Конечно. Рэйн сам наполнил стакан и протянул Алексу. Неважно он выглядит — не спал всю ночь, что ли? О чем думал? Если Рэйн не ошибся насчет него, то Алекса мучило то самое предложение — стать предателем. А из-за выяснившейся информации нужно все переиграть, но так, чтобы Вальдер не заметил подвоха и не задал закономерный вопрос — чего от него хотят теперь, почему передумали? — Как себя чувствуешь? — поинтересовался Рэйн, позволив голосу звучать мягко, так, словно самочувствие пленника на самом деле имеет сейчас какое-то значение. Хотя, если быть честным, Рэйну не слишком понравился его вид. Может, охрана донимает? Так эта проблема решается быстро. — Нормально, — Алекс жадно выпил стакан, аккуратно вернул его на стол и пожал плечами. — Насколько это возможно в моем положении. А почему у вас пленным воду не дают? Я охрану спрашивал, они меня послали. — У тебя в камере должен стоять кулер с водой, — Рэйн немного удивился. Только немного, потому что для охраны всегда было привычным делом издеваться над пленными. Но это — его объект. И Рэйн не позволит, чтобы всякие идиоты портили ему игру. Хотя недоразумение с кулером вышло даже на руку. Для Алекса сейчас это очень важно, а изменить такое положение вещей вполне в силах капитана Особого отдела. Стоит только намекнуть охране, что их успешность на службе напрямую зависит от аккуратного обращения с конкретным пленным. — Я разберусь, — проговорил Рэйн. — Садись, — он кивнул на стул. Потом наполнил стакан снова и протянул Алексу. — Тебя кормили? — вопрос вырвался сам по себе, а не потому, что нужно было об этом спросить, сохраняя образ «доброго следователя». — Мне приносили еду, — ответил Алекс, но Рэйн очень четко почувствовал недосказанность. — Ты ел? — Нет. — Устраиваешь голодовку? Алекс посмотрел на него и вздохнул. Помедлил, прежде чем ответить, а потом сказал: — Не сочти меня неженкой, но то, что приносили, есть было нельзя. — Понятно, — Рэйн больше ничего не спрашивал, просто нажал кнопку экстренного вызова охраны. Дверь открылась буквально спустя тридцать секунд, на пороге материализовался какой-то сержант. Лицо знакомое — уже пару раз довелось пересечься. — Сержант Елень. Чем могу служить, капитан? — еще совсем мальчишка, он вытянулся в струнку и во все глаза смотрел на Рэйна. — Сейчас сбегаете в кафетерий — я слышал, здесь есть какой-то на нижнем ярусе, — и принесете поесть. На завтрак, такое, что понравилось бы вам. И выпить что-нибудь, типа компота, в пластиковой бутылке. Дайте номер комма, — Рэйн быстро вбил цифры на своем и оформил перевод средств. — В вашем распоряжении эта сумма. Выполнять. Сам Рэйн до сих пор ходил только в офицерскую столовую — исследовать базу не было особо ни времени, ни желания. Сержант то ли испугался его черного кителя с серебряными нашивками, то ли просто оказался совсем новичком, но приказ исполнил практически молниеносно. За то время, пока он бегал, Рэйн выяснил, кто именно дежурил в смене охраны, и связался с их начальством. Хватило пары слов, чтобы офицер понял: стоит доходчиво объяснить своим подчиненным, что с пленного из пятнадцатой камеры нужно сдувать пылинки. А не портить его еду и лишать воды. Завтрак прибыл уже через десять минут. За все это время Алекс не проронил ни слова, но Рэйн заметил, как он невольно сглотнул от ароматного запаха из пакета. Отпустив сержанта, Рэйн аккуратно вытряхнул содержимое на стол и подвинул к Алексу. — Угощайся. Не отравлено, честное слово, — он даже подцепил пальцами один небольшой эклер из коробки. — Вкусно. — Спасибо. Алекс помедлил, явно что-то решая. Потом придвинул к себе пластиковый контейнер, аккуратно снял крышку. Ел не торопясь, медленно прожевывая, потом задумчиво произнес: — Ты нормальный. Мне сразу так показалось, но у нас про ваших сенсов ходят очень неприятные слухи. Врут, или ты особенный? Ты прямо как наши, я бы не отличил. Но, наверное, далеко не каждый из наших оплатил бы еду пленному. Или это такая военная хитрость? Хотя, судя по моему состоянию, еда чистая. У меня на всякие сыворотки жесткая аллергия. У нас у всех прививки. Наверное, ты в курсе. Так странно оказалось слышать подобные вещи. Хотя ведь к тому Рэйн и вел, чтобы Алекс начал ему доверять. Но видеть результат этого самого доверия он, кажется, не был готов, даже не знал, что ответить. — Не врут, — наконец, проговорил Рэйн. — Вашим не за что любить наших сенсов. И я не особенный, — он помолчал немного, а потом взглянул Алексу в глаза. — Особенный ты. И не в том смысле, в котором бы мне хотелось в рамках моего задания. Что ж, он сделал этот ход. В глазах отражалось только внутреннее спокойствие, разве что с толикой растерянности по такому случаю. Алекс недоверчиво нахмурился. Пристально вгляделся в его глаза, словно пытаясь там что-то найти. Не нашел. Снова вернулся к еде, оставляя слова Рэйна без комментариев. Слишком быстро. Не стоило так спешить. Каким бы наивным ни был этот Алекс, все же нельзя позволить ему заподозрить подвох. Нужно самому поверить в то, что приходится играть. В конце концов, конкретно сейчас Рэйну ничего от пленного и не надо, только дружеское расположение. — Насчет завтрака — мне просто нужен спокойный адекватный собеседник, а голодный человек будет думать только о еде, — заметил Рэйн. — Так что, если серьезно, в моем действии не было ничего необычного. Алекс кивнул и снова занялся едой. Рэйн позволил себе очень аккуратно, совсем слегка, просканировать эмоции. Самый верхний уровень. От Алекса фонило настороженностью, но еще больше — огорчением. — Что-то еще случилось? — словно бы невзначай поинтересовался Рэйн. — Помимо этого недоразумения? — Нет, все в порядке. Потом он невесело усмехнулся: — Очень странно так говорить, будучи в плену. — Ты расстроен, я же чувствую, — заметил Рэйн. — И вчера этого не было. Вчера тебе было приятно общаться со мной, ты сам так сказал. Что изменилось? — Мне жаль, что мы враги, — не стал запираться Алекс. — Мне жаль, что я слушаю тебя и понимаю, что все это хорошее отношение — просто часть плана. Но я по-прежнему не могу согласиться на твое предложение. Просто потому, что не смогу потом нормально жить. И дело не только в том, что у вас, в Империи, другие порядки. Неприятно будет смотреть в зеркало все оставшееся время. Понимаешь? — Да, — тихо и абсолютно честно ответил Рэйн. Он вполне понимал Алекса в нежелании предавать собственные идеалы. Они ведь есть у всех. Закрыв папку и отложив ее в сторону, он произнес: — Не имею ни малейшего желания сейчас в чем-то тебя убеждать. Давай просто поговорим. Чем ты увлекаешься помимо полетов? Было что-то завораживающее в том, как Алекс говорил о своем корабле, космосе, любимой службе. Хотелось еще раз увидеть, узнать, от чего загораются ярким синим блеском его глаза. Да и это будет уместно и нужно сейчас — один из шагов игры, что затеял Рэйн. Алекс отложил пустой контейнер. Потом, помедлив, ответил: — Играю на клавишных. У нас небольшая джаз-группа. Правда, из профессионалов только саксофонист. Его была идея. Но мне нравится. На барабанах тоже умею, но это не то. Да и наш барабанщик делает это намного круче. А ты? Чем увлекаешься ты? Как необычно. Оказывается, у них и такое есть. Рэйн даже представить подобное не мог. То есть, где-нибудь на нейтральных планетах — вполне, но чтобы прямо на базе? Как при таком подходе к организации досуга военнослужащих Содружество вообще умудряется вести боевые действия? А если тревога — как этих всех музыкантов собрать? Закономерный, в общем-то, вопрос собеседника застал Рэйна врасплох. Вряд ли Алекс оценит, если рассказать ему даже о самых интересных, головоломных заданиях. Да и нельзя. Поэтому Рэйн передернул плечами и сказал: — Ребусы разгадывать. Сложные. Он буквально ощутил, что глаза зажглись гордостью за собственные успехи. Кому он мог похвастаться раньше? Да никому. А тут первый «благодарный слушатель». Что такие вещи почти наверняка отпугнут Алекса, он понял слишком поздно. — Ребусы? Интересно, — Вальдер оживился. — Я в школе любил решать. Головоломки, задачки. Но далеко не прошел. Только вот судоку иногда разгадываю, когда нечего делать. Но это так, несерьезно. «А у меня вот все серьезно», — подумал Рэйн и неожиданно спросил совсем не о том, о чем хотел: — А парень у тебя есть? Эта сторона жизни противников почему-то была ему тоже интересна. Неужели все действительно так запущено, или только бравада, желание казаться другими, странными? Алекс снова резко подобрался. Ответил вопросом на вопрос: — А у тебя есть девушка? — Нет, — Рэйн пожал плечами, — но встречный вопрос за ответ не считается. Или ты забыл, с кем беседуешь? — он улыбнулся, словно вопреки этим словам. — Но если не хочешь — не отвечай. Праздное любопытство, не более. — Нет у меня парня, — Алекс пожал плечами. — Не сложилось как-то. На гражданке еще мутил, так, несерьезно. А на базе сначала было не до этого, потом… — он на мгновение погрустнел и как-то завис, словно не решаясь о чем-то говорить, и в итоге сказал явно не то или не все, — потом оказалось, что когда один — проще. Видел пару раз, как это бывает, когда один из пары погибает или попадает в плен. Чуть нахмурившись, Рэйн внимательно слушал его. То, о чем говорил Алекс, было для него словно по другую сторону зеркала. Альтернативная, невозможная реальность. Хотя подобного он бы себе и не хотел. — Не чувствовать — правильнее, — заметил он. — Не привязываться. Зачем они это делают, если обречены страдать? Может, в мирное время все и было бы иначе. Но не для него. И Рэйн давно уже не переживал по этому поводу. Его стиль жизни — сам по себе прекрасная защита от лишней и ненужной боли. — Наверное потому, что, когда все в порядке, никто не умер и не попал в плен, им гораздо интереснее жить. Теплее, — Алекс пожал плечами. Потом внимательно посмотрел на Рэйна. — И все-таки я не понимаю, зачем такие разговоры? Что у тебя за цель? Не думаю, что ты просто развлекаешься, что тебе без меня не с кем поговорить по душам. Нет, мне, конечно, приятно — красивый парень, вкусная еда, дружеская беседа, но… Несколько секунд Рэйн просто молчал, внимательно глядя на Алекса. Слишком сильно хотелось ответить, что да, ему не с кем поговорить вот так. Но какое это имело отношение к делу? Ему нужно было другое. А потому он так легко, словно говорил о погоде на планете или о любой ничего не значившей мелочи, произнес: — А если ты мне понравился? Но тут же пришлось резко прерваться. Его внезапно накрыло волной ослепляющей боли. Рэйн вскочил с места и бросился к двери. Что-то произошло, и он чувствовал: это только начало. Настолько близко, что оставить без внимания невозможно, некогда размышлять и рассуждать. Закрыть дверь он просто не успел, даже не подумал об этом, не до того. Вспышка белым под веками, еще одна. Еще один острый укол боли — сначала как раскаленную спицу вогнали, потом спица начала разворачиваться. Рэйн встречался с таким лишь однажды, но навсегда запомнил, что это значит. Кто-то из сенсов не выдержал постоянного напряжения и особенностей собственной психики и ушел в штопор. Думать уже почти не получалось, все силы пришлось бросить на то, чтобы удержать свой щит, куда кто-то ломился с настойчивостью раненного слона. Но остатками сознания Рэйн успел прикинуть шансы: либо Стивен, либо Билл. Если второй, то хуже, намного хуже. Билл сильнее. И в обычном состоянии спокойнее. Они никогда не были дружны, но иногда общались и вне работы — понятия дружбы или вообще более-менее близких отношений в сфере их деятельности просто отсутствовали. Рэйну стало жутко. Срыв сенса. Это вполне могло произойти и с ним. Голова раскалывалась, словно кто-то со всего размаху ударил кулаком по хрустальному графину, и теперь осколки жадно впивались в виски. Больно было так, что не просто думать, даже что-то осмысленно делать не получалось, да еще и билась в сознании жуткая мысль: сегодня — не он, но это совсем не значит, что однажды не… «Успокойся! Ты не можешь быть на его месте! Ты крепче, сильнее, Куратор всегда ценила тебя за выдержку!» Самовнушение помогало слабо, особенно когда нужно найти в себе силы хотя бы добраться до следующего сектора. Совсем рядом, но сейчас — неописуемо трудно. Казалось, он бежал. Но на деле удалось пройти пару метров, и от боли просто перехватило дыхание. Точно, Билл. Он сильнее Стивена, дальше зашел, и теперь от этого только хуже. А еще поговаривали, что у Билла давно был зуб на нескольких сенсов, всех, кто стоял на том же уровне способностей или выше. Значит, и на Рэйна тоже. И даже более высокий уровень сейчас роли не сыграет — в срыве сенс намного усиливает любую разрушающую волну. Рэйн поймал взгляд идущего по коридору охранника, и его прошибло холодным потом: тот, будучи совершенно обычным человеком, до сих пор не сложился у стенки, а это могло означать лишь одно — волна шла направлено. Только на сенсов или, еще хуже, вообще адресно. Тому, кто оказался ближе всех. Ему, Рэйну. — Код восемь два ноль, — выдавил он, — сообщи в отдел особых операций. Оставалась надежда, что там уже в курсе, но рисковать не стоило. Нажим усилился, и Рэйн тут же выкинул охранника из головы. Вдали появился темный силуэт. Билл. Нужно остановить его прежде, чем успеет что-нибудь натворить. «Например, убить тебя», — насмешливо подкинул внутренний голос. Странно, в таком состоянии у Рэйна еще находились силы иронизировать. Он сделал выпад первым — достаточно уже изображать из себя боксерскую грушу. Ударить ментально, когда все силы уходят на то, чтобы держать блок, практически невозможно. И все же Рэйн попытался — сейчас и речи не шло о том, чтобы пощадить Билла. Участь этого сенса теперь решена, и если Рэйн не найдет, что противопоставить, его собственная будет не лучше. Пробить свой блок, схватить за живое, дернуть, сделать больнее, чтобы хоть на секунду заставить прекратить это жуткое давление. Рэйна вдавило в стену почти физически, точно прессом — он едва мог двигаться, согнулся пополам, потому что резко стало нечем дышать. Перед глазами потемнело, но расплывчатый силуэт впереди обрел более четкую форму — Билл оказался гораздо ближе. Все, что Рэйн мог сделать — отступить на шаг, потом еще. Нельзя позволить подойти к себе ближе, чем на метр-полтора — это верная гибель. С такого расстояния ему волну не удержать ни при каких условиях. Рэйн пятился, не очень понимая, куда идет, поле внимания сузилось до силуэта в коридоре, делавшегося все отчетливее. В какой-то момент он вдруг запнулся о стул. Откуда в коридоре стулья? Потом обо что-то больно ударился поясницей и, наконец, спиной уперся в стену. И справа, и слева тоже были стены — наверное, по тревоге перекрыли коридор. Все кончено. И вдруг все действительно кончилось. Боль резко отступила, оставив после себя гулкую пустоту, и зрение вернулось в полном объеме. Рэйн обнаружил, что находится в допросной, Билл, скорчившись, лежит на полу, а рядом с ним стоит Вальдер со стулом в руках. Алекс аккуратно опустил стул на пол и посмотрел на лежащего. — Мне показалось, у тебя проблемы? Проблемы? Да это был бы конец, если бы не Алекс. Глубоко вдохнув, Рэйн ошарашенно взглянул на него, еще не совсем веря. Почему он вообще поднял этот стул? Почему не ударил затем и самого Рэйна? Вырубил бы и сбежал. Далеко ли, другой вопрос, но разве в такие моменты думают? — Да… — тихо протянул Рэйн, и совершенно растерянно добавил: — Спасибо. — Пожалуйста, — вежливо ответил Алекс и снова покосился на Билла. Потом наклонился, пощупал пульс. — Живой. Водой облить, чтобы очнулся, или наоборот, не надо? — Не надо, — поспешно проговорил Рэйн. Билл, конечно, уже не найдет сил на подобную вспышку, но лучше передать его кому следует в таком состоянии. Меньше возни. Охрана появилась буквально через пару минут. Рэйну даже не пришлось ничего делать — обмякшее тело Билла унесли, и сейчас его дальнейшая судьба была неинтересна. Оказалось, непросто отойти от того, что произошло. Не будь Алекса, Особый отдел лишился бы сегодня двоих. Рэйн не тешил себя иллюзиями, будто он слишком кому-то нужен. Разве что Куратору, как неплохой специалист. Но кое-что не укладывалось в голове. Подняв глаза на Алекса, он все же спросил: — Почему ты это сделал? Алекс пожал плечами. — Говорю же, подумал, что у тебя проблемы. Ты пятишься и стулья сшибаешь, потом шизик этот с белыми глазами. Решил вмешаться. — Ты не понял, — Рэйн шагнул вперед, словно его толкнули. — Почему ты вообще бросился мне помогать? — это никак не вписывалось в его картину мира. — Разве я — не твой враг и… У тебя нет желания от меня избавиться? — он чуть нахмурился, но в глазах так и сквозила неуверенность. Впервые в жизни кто-то вступился за него, и кто — пленный офицер! — Ну, я в этот момент ни о чем таком не думал. Из вас двоих ты явно мне нравишься больше, — Алекс хмыкнул, пытаясь перевести все в шутку. — Я действовал на инстинктах. Не спрашивай. Рэйн и не спрашивал. Хватит с него приключений. Все, чего сейчас хотелось — вернуться в личную каюту — единственное место, где он чувствовал себя в относительной безопасности и покое. — На сегодня я попрощаюсь, продолжим завтра. Сейчас он был растерян, уязвим, и показывать это совсем не хотелось. Не стоило, да он и не привык. Определенный отпечаток наложила служба, но и по сути своей Рэйн был склонен к глубоким внутренним переживаниям, в то время как внешне эмоции проявлял редко. Как бы ни хотелось вернуться к себе прямо сейчас, нужно зайти к руководству и доложить о случившемся. И все же, Куратор наверняка отметит его успехи в общении с пленным, когда узнает, что тот спас ему жизнь. Доклад занял полчаса, потом Рэйна отпустили. Лишних вопросов не задавали, попыток прощупать его не было, и то хорошо. В каюте он первым делом умылся, выпил воды, потом снял форму и, аккуратно повесив ее на плечики, лег на койку. И совсем как в детстве, натянул на себя одеяло, укрывшись с головой. Когда-то давным-давно, кажется, в другой жизни, он так прятался, а чей-то ласковый, звенящий солнечными нотками голос смеялся, что его все равно видно — слишком возится в кровати. Потом мама — Рэйн не мог вспомнить ее лица, сколько ни пытался — склонялась над ним и мягко гладила по голове, безошибочно угадывая его силуэт под одеялом. А может, все это только привиделось ему в одном из редких светлых снов. Тихо вздохнув, Рэйн заставил себя прекратить вспоминать. Уже почти и нечего было — память равнодушно стерла события раннего детства, заменяя их чем-то другим. Остались только размытые фрагменты: яркие картинки, что впечатались, точно слайдами, или ощущения тепла и полной защищенности, которых он не испытывал так давно. Но Рэйн не любил бередить прошлое. Если бы мог, он бы оставил себе это, хорошее, но слишком сильную горечь оно тянуло следом. Зачем себя мучить? Правильнее забыть то, что вызывает слишком много ненужных эмоций. Теперь жизнь Рэйна была однообразной, ровной, и такое положение вещей его вполне устраивало. Только вот Вальдер взбаламутил спокойную воду. Рэйн не понимал этого парня, совсем. Искал скрытые мотивы, выгоду, которую Алекс мог бы получить, спасая его. И она была, но тот не производил впечатления человека, способного на лицемерие и многоходовку. Пусть Рэйн и не прекрасный эмпат, но разбираться в людях к своим двадцати пяти он умел неплохо. А этот пилот был загадкой. Пожалуй, Куратор дала ему не такое уж неинтересное задание. Оно занимало Рэйна, и теперь личность Алекса играла в этом не последнюю роль.Глава 2
5 июня 2018 г. в 18:07
В кабинете Куратора, как всегда, было прохладно. Ледяная Ирма не любила жару, хотя прозвище заслужила по другой причине. Вот и сейчас она восседала в своем кресле абсолютно невозмутимая, холодный взгляд светло-голубых глаз не выражал ничего. Красивые черты лица застыли безупречной маской, белокурые волосы завершали образ Снежной Девы из детских сказок.
Рэйн ни разу не видел ее улыбающейся. Она никогда не повышала на него голос, как часто себе позволяли это другие Кураторы. Но ему пришлось научиться различать малейшие оттенки выражения глаз, изменения интонации или почти незаметные движения. От этого напрямую зависела его жизнь, и он не тешил себя иллюзией, что Ледяная Ирма хоть сколько-то огорчится, подписывая приказ о его ликвидации в случае срыва или же доведись ему сделать непоправимую ошибку. Впрочем, нужно отдать ей должное, Куратор никогда не отличалась и излишней жестокостью. Все ее действия были тщательно продуманы, все наказания и поощрения идеально отмерены под преследуемые ею цели. В каком-то смысле он даже был рад, что именно она его Куратор. Рэйн ею гордился, уважал, но ни на секунду не забывал, как она может быть опасна.
Вот и сейчас, едва войдя в кабинет, по незаметным другим признакам он понял, что Ирма уже знает об ошибке с Вальдером.
Повинуясь ее жесту, он занял кресло напротив стола. Куратор молча смотрела на него. Это означало, что она ждет его слов.
— Добрый вечер, — начал Рэйн с нейтрального приветствия.
Он очень остро ощущал себя виноватым за оплошность — мог же, должен был заметить все раньше. Так непрофессионально сработал, как бы не пришлось теперь все переигрывать с Вальдером. Кстати, странно, что в досье не было фамилии, только позывной. Не по позывному же разыскали жену и детей комэска. Очередная проверка для него, Рэйна? Которую он чуть не провалил. Но сейчас все эмоции следовало спрятать как можно глубже. Пусть их и скрывал блок, но казалось, от внимательного, цепкого взгляда этих светлых глаз ничего не утаить.
— У меня есть некоторые новости, — как можно спокойнее произнес Рэйн. — В процессе допроса я выяснил, что смежники перепутали и взяли не того человека. Мой объект — не командир эскадрильи, а один из пилотов. Скорее всего, ошибка произошла из-за схожести их позывных, — Рэйн положил на стол папку, в которой была аккуратно и тщательно изложена информация по Вальдеру.
Тонкие пальцы, не торопясь, перевернули несколько листков доклада. При необходимости Ирма читала очень быстро, но в данный момент явно не спешила. Потом снова посмотрела на подопечного.
— Что планируешь делать в новых обстоятельствах?
И это снова была проверка: скорее всего, она уже продумала новые планы, но Рэйну все равно придется отнестись к вопросу со всей серьезностью. В идеале он предложит что-то близкое к тому, что она уже и так решила, а может, ему повезет больше — такое случалось уже дважды, — и его соображения будут настолько хороши, что Ирма поменяет планы, учтя его мнение. Каждый такой момент ценился Рэйном особо.
Проще всего отказаться от задания. Доставили не того, толку от пилота, по сути, будет не много. Особенно учитывая его жизненную позицию, которую нельзя сбрасывать со счетов. С другой стороны, и не таких ломали. И просто — не значит правильно. Но что еще важнее — не умел Рэйн отказываться от сложных задач. Возможно, это его упорство и помогло многого добиться. Тем более, в данной ситуации будет достаточно сложно снова организовать нападение и захват — это и в прошлый раз планировали довольно долго. И ради чего — ради одного человека?
— Я думаю попробовать работать с тем материалом, что есть, — честно ответил Рэйн. — Не считаю целесообразным делать еще одну попытку достать комэска. Во-первых, это будет несколько подозрительно, во-вторых, на обычного пилота обратят гораздо меньше внимания.
В глазах Ирмы едва заметно мелькнуло одобрение. Но вслух она произнесла:
— Использовать материал идея хорошая, но прежним образом это делать глупо. Простой пилот не обладает возможностями командира эскадрильи, а значит, бессмысленно внушать ему ту программу, которая предполагалась изначально. Твои предложения?
Да, Рэйн прекрасно понимал, что для осуществления масштабной диверсии у Вальдера не хватит ни полномочий, ни доступа в нужные зоны. Да и учитывая, что времени и так в обрез… Он уже думал об этом, а потому сейчас предложил:
— Пилот вполне может в определенный момент принять неправильное решение и увести звено от охраняемой цели, к которой нам нужно подобраться. Насколько мне известно, — Рэйн действительно изучал этот аспект перед заданием, — эскадрильи Содружества используют в бою довольно странную тактику, и часто ее невозможно предугадать. Да и в эфире они общаются далеко не всегда. В таких условиях наш объект вполне может сделать нечто, что другие примут за выигрышный ход и последуют его примеру. Да хоть выбрать рискованную траекторию полета, которая на первый взгляд поможет разбить противника, — он слегка подался вперед, глаза чуть блеснули. — И в принципе, наши пилоты могут в какой-то момент подыграть, а затем, когда цель останется без должной охраны, неожиданным маневром выйти прямо на нее.
— В твоем предложении есть два неучтенных момента, — сейчас Куратор смотрела строже. — Во-первых, работая так, мы прикрываем ошибки смежников. Это ведь не твоя вина и не твои проблемы, что они перепутали пилотов и взяли не того. Так что пытаясь корректировать ситуацию под изначальные планы, ты навлекаешь на себя удар, и в итоге от тебя будут требовать такого же эффекта, как требовался изначально при участии командира эскадрильи. И если пилот не сможет обеспечить поддержку военной операции, как смог бы его командир, вина падет уже на тебя, а не на того, кто притащил пленного. Это ясно?
— Да, — кивнул Рэйн. Такой важный нюанс он действительно не учел. Уж слишком хотелось продолжить работу с Александром.
«С объектом», — поправил он сам себя.
— Во-вторых, — ее голос был все так же тих и безэмоционален, — тебе никогда не дадут достаточно времени для подчинения этого летчика настолько, чтобы тот сохранял эффективность и свободу маневра, и при том действовал на благо Империи. Для комэска — игра стоила свеч, для простого пилота — нет. И я не стану давить на начальство, объясняя, что здесь нужна ювелирная работа, а значит, потребуется много сил и времени. Я понимаю, что тебе интересно испробовать новые возможности, обычное считывание уже утомило, а новый уровень ты еще не до конца изучил. Силы у тебя, действительно, есть. Но навыкам пришлось бы учиться на ходу. И здесь не тот случай, когда это безопасно, с учетом того, что, как я уже говорила, любая ошибка тут же сделает тебя единственным виновником неудачи, хотя в данный момент виновники совсем иные.
Дождавшись очередного кивка, она продолжила:
— Но в целом, твоя идея с диверсантом имеет смысл. Только в более грубой реализации. Мы можем сделать из него бомбу. После обмена он вернется на базу и в нужный момент убьет кого-нибудь из тех, за кем так давно и безуспешно охотятся наши смежники. Это будет приятно. А ты используешь предоставленную возможность для тренировок. Переведешь теорию в практику. Помнишь теорию? Сначала входим в доверие и вызываем приязнь, потом резко и неожиданно рвем, создавая дезориентацию материала, и только после этого через сон вводится программа.
Она все-таки была недовольна. Поскольку повторяла сейчас прописные истины, которые он заучил давным-давно, хотя действительно не использовал пока на практике. В ее исполнении это был грубый намек на его умственные способности, но Рэйн испытал облегчение при мысли, что на сей раз она ограничилась лишь таким «выговором».
— Да, Куратор, я помню, — послушно, как оловянный солдатик, повторил он. — И с удовольствием испробую в деле, — сейчас не стоило показывать, что его задело и унизило подобное напоминание.
Но тут же его настроение резко улучшилось. Первый шаг — вызвать приязнь. Вызвать приязнь… Как это просто, когда пленник уже симпатизирует ему. И даже находит красивым.
Теперь задание казалось вполне выполнимым и, более того, привлекательным. Он отогнал мысль о том, что как-то даже слишком. Нельзя об этом здесь, только не в этом кабинете.
— Мне нужна пара дней, чтобы озвучить вам точные сроки, — Рэйн тщательно вычистил из голоса эмоции. — Я поговорю с ним еще раз, теперь уже делая ставку на новую цель, и выясню, насколько быстро он идет на контакт.
До сих пор проблем с Вальдером не было, а теперь, когда задачу несколько видоизменили, их и подавно не возникнет. Особенно если использовать уже известный Рэйну факт. Он даже не допускал мысли, что Александр может притворяться — не такой это был человек. Совершенно открытый, прямодушный, какой-то совсем бесхитростный, хотя и доверчивым не назовешь. И Рэйн был почти уверен, что сыграет свою роль с этим пилотом блестяще.
Но все же он испытал укол легкого разочарования — Куратор не позволила ему взять более сложное задание. Значит, она недостаточно уверена в нем и его способностях. Значит, он где-то раньше просчитался. Сейчас появился прекрасный шанс все исправить, только вот особых трудностей для самого себя Рэйн в этом не видел. И если другой радовался бы такому — разве не прекрасно: быстро закроешь дело, получишь новую галочку в графе достижений, — то только не Рэйн. Он на мгновение почувствовал себя обманутым ребенком, которого поманили конфеткой и в последний момент отказали, протянув пустую обертку. Хотя с точки зрения Куратора все было безукоризненно правильно и логично, Рэйн просто не мог отделаться от этой раздражающей мысли. Чем не наказание?
— Позволите приступить к выполнению? — спросил он, забирая папку со стола.
Она молча кивнула и отвернулась от него, раскрыв пространство экрана. Рэйн вышел и никак не мог знать, что как только за ним закрылась дверь, его Куратор тяжело вздохнула, с усилием провела по лицу ладонями, словно стирая усталость, и на пару секунд перестала напоминать ледяную статую, превратившись в живую, хрупкую женщину с печальными глазами. Но это длилось лишь несколько мгновений. Такой Ледяную Ирму не видел никто.