Неразгаданный ребус. Из цикла "База 213"

      Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня. Рэйна никто пока в спину не гнал, но оттягивать момент истины особого смысла не было. Больше, чем сейчас, Алекс ему доверять не начнет, да и его реакция во время нападения Билла очень порадовала. Расположения Рэйн добился, теперь нужно сделать следующий шаг.       «Все испортить», — злорадно подсказал внутренний голос.       Да, именно. Он должен был сам все испортить. Зато так правильнее и честнее. Притворяться перед этим парнем, будто он ему друг, Рэйну почему-то было неприятно. Раньше никто подобных эмоций не вызывал, Алекс стал особенным. И это совсем не нравилось Рэйну. В конце концов, Вальдер — просто очередное задание, с которым надо справиться как можно скорее и лучше. Прежде, чем внедрить программу, Алексу нужно устроить хорошую встряску. Единственное, что сейчас беспокоило Рэйна — как сыграть «злого следователя», не вызвав подозрений резкой сменой роли.       Впервые он шел на допрос, совершенно не зная, как будет себя вести. Несколько вариантов у Рэйна, конечно, было, но ни один не нравился. Нельзя допустить, чтобы Алекс заметил фальшь.       Яркие, обжигающие эмоции — ярость, бешеное желание уничтожить — он почувствовал даже раньше, чем обратил внимание на странные звуки. Возня слышалась явно от камеры Алекса, и Рэйн ускорил шаг. Завернув за угол, он испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Кажется, ему сегодня везет. Повод нашелся сам.       На дежурстве вновь была та самая пара охранников, что в прошлый раз оставила Алекса без еды. Похоже, несмотря на предупреждение, они все не унимались. Может, надеялись на безнаказанность, если никто не узнает, а может, считали, что для Вальдера это все в порядке вещей. Один из охранников, почему-то с расстегнутыми штанами, сидел у стены, зажимая рукой окровавленный нос, а второй, оттеснив Алекса к самой стене, примеривался, как половчее засветить ему парализующей дубинкой. И Рэйн, подходя к камере, считал именно его эмоции. Сам пленник вжался спиной в стену, но вся его поза дышала сосредоточенностью, а не страхом. Никакой обреченности, никакого ужаса. Более того, сейчас Рэйн без усиленного нажима даже специально не мог считать никаких эмоций с поверхности сознания Алекса, словно тот вообще их не испытывал.       Охранник сдвинулся чуть левее, и Алекс плавно перетек по стене так, чтобы снова оставаться на безопасной дистанции. Рэйна все трое пока не замечали. Можно было воспользоваться этим и понаблюдать.       — Я тебя все-таки поимею, сука, — выдохнул охранник с дубинкой и сделал резкий выпад.       Дальнейшее заняло лишь доли секунды. Алекс отточенным экономным движением поднырнул под руку противника, и через миг тот уже хрипел в жестком захвате. Второй рукой Алекс аккуратно перехватил дубинку и слегка ею ткнул прямо в бок охранника. Того согнуло.       Алекс помедлил, потом отшвырнул не сопротивляющееся тело в сторону и выпрямился. Сейчас он выглядел так, словно ничего особенного не произошло, даже дыхание его не сбилось.        Несколько секунд Рэйн просто стоял у двери, не двигаясь. Вот он, идеальный повод — драка, которую устроил пленный. Но Рэйну по-настоящему претили методы охраны, и сейчас он целиком и полностью был на стороне Алекса. Несмотря на то, чем занимался сам, подобное насилие Рэйн ненавидел. Его собственное психологическое вмешательство, наверное, со стороны выглядит во много раз хуже. Но есть существенное различие: он делает все по долгу службы, а эти двое — просто чтобы развлечься. Не на того напали. Алекс действительно поразил Рэйна, и даже не столько неожиданно открывшимися навыками ближнего боя, сколько потрясающим спокойствием. Он совершенно не нервничал, был сосредоточен и хладнокровен. Такой выдержке позавидовать можно.       Самое время что-то сделать, в его случае — вступиться за охранников. Но Рэйн продолжал стоять как вкопанный, пользуясь тем, что его присутствия до сих пор не заметили. Всегда можно объяснить свое промедление тем, что хотелось лучше изучить реакции пленного. Но истинная причина была совсем иной.       В этот момент второй охранник отнял руки от окровавленного лица и, неразборчиво ругаясь, полез в кобуру за разрядником. Вообще-то такое оружие на пленных, особенно ценных, использовать запрещено. И в любом другом случае Рэйн жестко пресек бы подобный разворот, и даже сейчас сделал бы именно так, прояви Алекс хоть малейшие признаки тревоги или растерянности, но тот оставался таким же спокойным и сосредоточенным, в его эмоциональном фоне волнения было примерно столько же, сколько у кровати, привинченной к полу в углу камеры.       Точно таким же экономным движением Алекс отправил в полет дубинку, оставшуюся трофеем после прошлой стычки, и та попала четко по форменной металлической пуговице. Раздался треск, и второй охранник временно покинул поле боя вслед за первым.       Алекс развернулся к Рэйну, их взгляды пересеклись. И вот только сейчас от него пошли какие-то эмоции — тепло, легкая радость, усталость. Как же на фоне такого тяжело сделать то, что нужно! Но разве это не то, чего он добивался? Рэйн с трудом заставил себя холодно взглянуть на Вальдера — сейчас лучше так, не по имени, — и тихо, вкрадчиво произнести:       — Ну и что здесь происходит? Не хочешь объяснить?       Он пока оставался в пределах недосягаемости для Алекса. После того, что он видел, это имело значение.       Вальдер едва заметно брезгливо поджал губы, помедлил, прежде чем ответить, потом сказал:       — Мы поспорили по поводу тонкостей отношений между людьми.       — Вот как, — Рэйн кивнул, медленно подходя ближе, незаметно бросая взгляд на охранников и отмечая, что валяться им в отключке еще долго, если он не вызовет медиков. На самом деле, так даже лучше. — Как я понимаю, разговаривать словами в Содружестве не учат? — так же опасно тихо проговорил Рэйн.       — Не со всеми, — это прозвучало очень аккуратно.       По-видимому, до Вальдера стало доходить, что тон резко изменился, и он снова стал очень собранным. Но все же не так, как несколькими минутами раньше. Рэйн продолжал чувствовать его эмоции. Сейчас в них сквозило непонимание.       Разрушить то хрупкое доверие, что сложилось между ними, почему-то оказалось немного болезненно. Наверное, всему виной ситуация, в которой Рэйну хотелось сделать совершенно обратное. Но не воспользоваться таким шансом он не мог.       — Знаешь, что тебе светит за нападение на охранников? Если бы не твое особое положение — родные уже скоро получили бы известие с траурной каймой, — прошипел Рэйн, приближаясь к Алексу.       Изнутри пробрало легким холодком. Чего еще ожидать от этого человека — он не знал, а потому, пробив блок, добавил Вальдеру остроты ощущений. Пока головная боль была несильной, но с каждым шагом Рэйна нарастала, как приближающийся барабанный бой.       Алекс дернулся, закусил губу. Недоумение в его глазах постепенно растворялось, сменяясь стылой сталью. Он никак не показывал, что головная боль его беспокоит, только зрачки становились шире.       — Рэйн?.. — попробовал он задать вопрос, но новая вспышка боли заставила его замолчать.       Смотреть на то, как жизнерадостный, открытый, солнечный парень словно гаснет, как сгоревшая спичка, было невыносимо. Почему — Рэйн думать не хотел. Легче и правильнее — отключить эмоции, так, как его учили. Полностью перейти в рабочий режим. Нет здесь человека Рэйна, есть только капитан Штальгард и его объект.       Не сводя глаз с Алекса, он уже спокойно, выверено добавил нажим. Аккуратно, точно в меру, чтобы не вырубить Вальдера слишком быстро — это сейчас ни к чему.       Тот побледнел, сквозь плотно сжатые губы прорвался стон. Рэйн отстраненно подумал, что сейчас нужно быть аккуратнее — эмоции Вальдера снова звучали глухо, даже сейчас, в рабочем режиме. По-видимому, его учили закрываться от сенсорного воздействия. Это не было частой практикой, но случалось. Тем интереснее.       И тут объект резко подобрался. Рэйн понял, что если подойдет еще на пару шагов, то рискует разделить участь охранников.       — Значит, игры кончились? — тяжело выдохнул Вальдер.       Пальцы его правой руки сложились в странную фигуру. Возможно, что-то из боевых искусств. Приближаться совсем расхотелось.       Отвечать Рэйн не стал — это может быть отвлекающим маневром, чтобы он потерял бдительность. Для начала нужно проверить, насколько хорошо его объект умеет закрываться. Но не пережать. Рэйн сделал выпад, так, чтобы Вальдер просто согнулся от боли, если, конечно, это проймет его.       Проняло, даже чуть сильнее, чем Рэйн планировал, рассчитывая на сопротивление. Вальдер хрипло охнул, его руки словно против воли потянулись к вискам в попытках хоть как-то смягчить боль, интерес к самому Рэйну пилот потерял, закатил глаза и мягко сполз по стенке. Границы сознания сжались и с силой вытолкнули Рэйна. Давить дальше — означало рисковать мозгами ценного объекта. Этот шаг Куратор бы не одобрила.       Кажется, Алекс все-таки выключился. Чуть нахмурившись, Рэйн шагнул к нему и хотел было склониться ниже, но тут за спиной зашевелился один из охранников.       Резко отшатнувшись от Алекса, Рэйн подождал, пока потерпевший придет в себя и, брезгливо поморщившись, кивнул ему на второе тело, еще не подававшее признаков жизни:       — Убрать его отсюда.       Охранник, чьего имени Рэйн даже не удосужился узнать, поспешно, насколько позволяло состояние, выволок товарища за дверь. Какое-то время оттуда слышалась возня, потом — быстрые шаги и, наконец, все стихло.       Рэйн не спешил приближаться к Вальдеру — с того станется притвориться, а чувствовать его сейчас хорошо не получалось. Но привести в себя нужно. Не сводя глаз с пленника, Рэйн отошел к кулеру и, набрав холодной воды, щедро плеснул на неподвижное тело.       Некоторое время ничего не происходило, потом ресницы Вальдера дрогнули. Он медленно провел рукой, стирая капли с лица. Пальцы заметно дрожали.       «Слишком сильно сработало, — отстраненно подумал Рэйн, — придется стараться не переусердствовать с сенсорикой. А значит, тактику надо менять».       — Как себя чувствуешь? — с легкой насмешкой спросил он, чуть растягивая слова. — Усвоил что-нибудь?       Вальдер молчал. Медленно, с усилием приподнялся, замер у стены. Рэйн видел, как тот старается унять дрожь в пальцах и не может. Наконец, пилот справился с собой и поднял взгляд. Рэйн ожидал увидеть расширившиеся зрачки, страх, но просчитался. На него смотрели две стальные пластины. Никаких эмоций, никакой возможности проникнуть глубже без очередного использования сенс-способностей. Значит, недостаточно жестко. Значит, нужно продолжать.       — Вижу, не усвоил, — проговорил Рэйн, внимательно всматриваясь в Вальдера, пытаясь уловить хотя бы отголоски нужной реакции.       Он не ожидал, что будет легко, но внутренне надеялся, что Алекс поддастся сразу. Так было бы проще для них обоих. И глаза его. Рэйн помнил их совсем другими, еще пару минут назад. Ярко-синие, как цвет весеннего неба, утонуть можно. А сейчас они словно выцвели, вмиг. Но эта мысль явно была лишней сейчас. Мешала.       Можно отправить его в карцер. Проветриться на пару часов или даже полдня. Но если кого-то другого это и могло сломать, то Вальдеру, кажется, просто добавит времени, чтобы прийти в себя. Значит, не стоит.       Нажимая на кнопку вызова охраны, Рэйн надеялся, что тех двоих неудачников уже успели либо сменить, либо выпроводить в медблок. Ему не повезло: в дверях появился один из них.       — Звали, капитан? — он бросил быстрый ненавидящий взгляд в сторону Алекса.       — Звал. Мне нужно, чтобы ты кое-что принес, — Рэйн подошел к охраннику и что-то тихо шепнул. Пусть Вальдер понервничает, не зная, что его ожидает. Может, хоть это его расшевелит.       Тот так же медленно перевел взгляд на охранника. Выдохнул и словно вновь собрался. Руки расслабились, окончательно перестав дрожать.       Сейчас Вальдер вновь стал похож на того человека, который спокойно ждал приближения угрозы с парализатором. Но только похож. Рэйн с непонятной для себя болью видел, что спокойная сила, так удивившая его в первый раз, не наполняет Вальдера, а словно тонким слоем размазана по поверхности. Достань сержант разрядник сейчас, исход был бы понятен.       Смотреть на это почему-то не хотелось. Жаль, что нельзя отвернуться — даже такой, Вальдер может быть опасен. Хорошо, что Рэйн убедился в этом наглядно, но не на личном опыте «общения».        Услужливый сержант появился уже через пять минут. Лицо его так и светилось злобной радостью, когда он протянул Рэйну плеть. То ли еще будет, когда он получит задание.       — Нет, — Рэйн к ней даже не прикоснулся, — ты сам. Десять ударов.       На Вальдера он не смотрел, но всей кожей, кажется, ловил его состояние, пытаясь почувствовать то, чего глаза увидеть не могли. Испугается, запросит пощады? Нет, на это не стоило и рассчитывать. Но хоть какая-то реакция ведь должна быть!       Все перебивала раздражающая, густым смогом повисшая в камере радость охранника — разве подобное чувство вообще правильно звать радостью? Рэйну из-за него дышать стало физически сложно. И теперь приходилось все же смотреть на Вальдера, потому что уловить его эмоции сквозь эту муть было невозможно.       Если охранник полагал, что сможет полностью отыграться за то, что ему сделал Вальдер, и все-таки получить свое, то зря — Рэйн такого не планировал. Он не позволил бы перейти черту.       Пленник со звуком выдохнул. Рэйн понял, что умудрился нащупать какую-то важную болевую точку. Причем вряд ли Вальдер боялся физической боли, скорее тут что-то другое.       Охранник сделал шаг вперед, замахиваясь для удара, Рэйну даже пришлось слегка отступить, чтобы плеть не задела его. Сержант от радости на мгновение даже забыл про страх и пиетет перед спецслужбами — и пропустил первое движение Вальдера.       Плеть так и не настигла жертву. Она ударила в стену, но пленника там уже не было. Замедленность Вальдера исчезла, сейчас он двигался очень быстро и уже стоял возле охранника. Волна липкой неприятной радости резко сменилась страхом с ноткой удивления, но Рэйна чувства охранника не интересовали — он уловил намерения Вальдера. Сейчас тот не собирался защищаться от плети, он шел убивать.       — Назад!       Рэйн среагировал быстрее, чем успел задуматься, чего он хочет на самом деле. Потому что какая-то часть его считала абсолютно правильным желание пленника убить этого человека. Но именно из-за того, что мысль оказалась слишком мерзкой, Рэйн молниеносным движением оттолкнул сержанта и тотчас ударил сам, ментально. Не очень сильно — уже знал, как это действует на Вальдера, — но ощутимо.       Сейчас эффект был рассчитан точно. Алекс отшатнулся, потерял интерес к охраннику, но остался стоять на ногах.       — Куда ты лезешь? — тихо прошипел Рэйн, с презрением взглянув на подчиненного — и с такими кадрами приходится работать. — Свяжи его и на койку. Сам справишься, или помощь требуется?       Помогать Рэйн не спешил — пусть сержант сам выкручивается. Не все ему слабых бить. Или пусть признает — пленный, даже вымотанный, пугает его настолько, что без помощи не обойтись.       Никак не удавалось избавиться от раздражения. Все шло наперекосяк. Вальдер и тут оказался каким-то неправильным. Где шок от новой тактики Рэйна? Где замешательство и ступор? Нет, Вальдер просто принял во внимание изменившиеся обстоятельства и стал действовать согласно происходящему.       После минутного колебания оказалось, что сержанту своя шкура дороже самоуважения, и Рэйн сделал вид, что придерживает Вальдера. На самом деле этого не требовалось: тот, видимо, отдал все силы в свой последний порыв, и сейчас почти не сопротивлялся и без дополнительных ментальных пут.       Первые три удара Вальдер вынес без малейшего звука, а потом снова отключился, и бить его дальше стало бессмысленно.       — Достаточно, — Рэйн тотчас остановил охранника, который не на шутку разошелся теперь, когда жертва не сопротивлялась.       — Но вы же сказали… — сержант осекся и замолчал, едва встретившись с ним взглядом.       — Можешь идти, — холодно проговорил Рэйн. Он не собирался терпеть этого человека рядом с собой еще хоть сколько-то.       Едва за охранником закрылась дверь, как Рэйн опустился на край койки и склонился над пленником. Впервые он мог находиться так близко и рассматривать его совсем без опаски — руки Вальдера были связаны за спиной, сам он лежал на животе, лицом в подушку. Тело обмякло, но даже так Рэйн отметил стройность фигуры. Волнистые темные волосы сбились, но и сейчас отливали блеском. Охранник не потрудился стащить с Вальдера майку, и теперь тонкая ткань в нескольких местах была вспорота, а кое-где уже успела пропитаться кровью. В разрезах виднелись глубокие алые полосы, особенно жуткие на гладкой золотистой коже. Рэйн поморщился — он даже не знал, что этой плетью можно сделать такое. Сержант старался, заметно. И от того было еще более мерзко и неправильно. Сейчас, пока Вальдер без сознания, не было нужды изображать хладнокровного палача. Но и расклеиться Рэйн себе не позволял. Несколько секунд он как-то отстраненно смотрел на результат исполнения собственного приказа, а потом зачем-то коснулся пылающей кожи прямо рядом со свежей раной. И тотчас отдернул руку, будто обжегся.       Вальдер не пошевелился. Не застонал и даже не дернулся. Наверное, хорошо, что его так вырубило, иначе пришлось бы терпеть все десять ударов. А с этим сержантом… Рэйн прикусил губу и отстранился подальше, словно даже сидеть рядом с Вальдером ему было… нет, не неприятно, скорее, больно. И все же он должен что-то придумать, и срочно. Выяснить, какие у его объекта страхи, болевые точки. А проще всего это сделать сейчас.       Вновь склонившись к нему, Рэйн отвел от виска мягкую волну темных волос и коснулся кончиками пальцев места, где билась тонкая жилка. Сознание Вальдера не защищено, самое время попытать удачи еще раз. Он ведь не сенс, как же тогда у него получилось закрываться?       Первый слой Рэйн прошел быстро — сейчас психический щит Вальдера не обладал и той мягкой упругостью, что свойственна любому человеку, не говоря уж о мертвом гашении, которое тот демонстрировал раньше. На Рэйна словно дохнуло солнечным теплом, какое идет от здорового и в общем-то довольного собой и своей жизнью человека. Там, разумеется, были темные вкрапления ощущений последних дней, но сегодняшние события еще не успели оставить свой след. А значит, Вальдер не сломался. Почему-то эта мысль вызвала гораздо меньше раздражения, чем должна была. Столько усилий, и пока без толку.       Рэйн потянулся дальше, туда, где лежала профессиональная область. У него не было специальной цели выведать военные тайны: Куратор такой задачи не ставила, да и много ли знает обычный пилот, но проверить все же следовало. И тут Рэйна ждал неприятный сюрприз. Очень неприятный.       Он словно с размаху врезался в стальную стену, уходящую до горизонта. Больно. Он попробовал присмотреться, но даже прикасаться к ней было сложно, словно неведомая сила спокойно, но твердо отводила в сторону: «Не лезь». Обычные щиты, которые Рэйн видел у других военнопленных, походили на это так же, как работа сенса из учебки на щит кого-нибудь из мастеров уровня так пятнадцатого. Да он вообще никогда раньше такого не встречал, даже у тех же мастеров. Куратор под настроение давала ему отдельные уроки, в том числе и на щиты. Ее собственный был для Рэйна непробиваем, но он хотя бы видел точки, через которые удалось бы взломать, подними он уровень собственной силы на пару-тройку пунктов. Здесь же таких точек просто не оказалось. Абсолютный монолит. При мысли о том, кто должен был поставить такой щит и зачем, Рэйну стало не по себе. Одно абсолютно понятно: что бы ни скрывал мозг Вальдера под этой защитой, доступа к данным нет в любом случае — даже если пренебречь сохранностью объекта и просто выжечь щит, в этом конкретном случае информация уничтожится вместе с ним. Следовало хорошенько обдумать ситуацию. Позже.       Все, что Рэйн мог сейчас — пройти мимо этой стены и заняться чем-то еще, исследовать другой уголок сознания Вальдера. Хотя, конечно, обидно.       Рэйну нужны были страхи. Но то, на что он натыкался, совсем не давало необходимых нитей, за которые можно потянуть и размотать этот клубок. Не то чтобы Вальдеру было нечего бояться, но все не то, не такое. Слишком много в нем оказалось света, иначе и не скажешь, именно так ощущалось с точки зрения сенсорики. И в этом свете негде было приютиться привычным человеческим страхам. На что можно надавить — пожалуй, любовь к близким, в веренице воспоминаний не раз мелькали лица, видимо, братьев Вальдера. Но и это не годилось — его родные далеко и в безопасности, а в остальном он составлял впечатление человека, которому нечего терять самому по себе.       Среди светлых воспоминаний о семье раз за разом мелькало еще одно — лицо темноволосого юноши, стоящего вполоборота к двери. Похоже, Вальдер часто прокручивал эту картинку в голове, потому что она напоминала заевший слайд: вот парень что-то говорит, улыбается, потом улыбка превращается в ухмылку, а глаза чуть прищуриваются, он пожимает плечами, резко отворачивается и уходит. Снова и снова. Этот момент явно причинял Алексу боль, и Рэйн не мог не заинтересоваться.       Он слегка усилил нажим, заставляя картинку с Темноволосым стать ярче, и потянулся от нее вглубь. И тут же наткнулся на сцену горячего секса. Внезапно. Рэйн даже слегка потерял рабочую отстраненность.       Он вовсе не был невинным, да и порно смотрел, случалось. Так что ничего нового в самих образах, что сейчас промелькнули в голове, он не увидел, а того, что партнеры будут одного пола, ожидал. Все дело в ракурсе. С такого ракурса порно обычно не снимают. На любовника Алекс смотрел снизу вверх, и Рэйн видел лицо Темноволосого, что слегка запрокинул голову, тряхнув пушистой челкой. Глаза его были зажмурены, а губы приоткрыты, и Рэйну казалось, он слышит долгий низкий стон, что сорвался с них прежде, чем Темноволосый резко подался вперед, к Алексу, распахнув совершенно черные, пьяные глаза. Острый язык скользнул по мягким припухшим губам, и Темноволосый улыбнулся, соблазнительно и настолько развратно, что Рэйн почувствовал себя странно. Ему не стоило продолжать смотреть. Для дознавателя никогда не было ничего личного в сознании любого объекта, но это, сейчас, оказалось как-то слишком. И все же он не мог оторваться. И почему-то остро жалел, что не может видеть Алекса в этот момент.       Темноволосый склонился к нему и что-то прошептал, прямо в губы — в тот миг Алекс видел только его глаза, что сделались огромными, закрыв все остальное. А потом его любовник так же резко отстранился, и губы слегка исказила уже знакомая Рэйну усмешка.       Алекс застонал и пошевелился. Он явно приходил в себя. Рэйн почувствовал, как восстанавливается упругость психических границ, плавно выдавливая его из воспоминаний, и мгновение помедлил, решая, остаться, разрезав защиту, что сейчас не составило бы большого труда, или все же уйти. Смотреть воспоминания с эффектом присутствия — то еще занятие, затягивает, и Рэйн уже хотел было досмотреть, когда неожиданно понял: с гораздо большим удовольствием он бы «развернул камеру». И именно эта ненужная, неправильная мысль заставила вспомнить, зачем он вообще все затеял. А также подарила пару идей.       Через несколько минут Вальдер окончательно вернется в сознание. И возвращение не будет слишком приятным, потому что Рэйн все-таки нашел, что причиняло боль его объекту.       Плавно, но неумолимо он скользнул дальше. С Темноволосым у Вальдера было связано очень много всего, и почти каждое хорошее воспоминание тесно переплелось с болезненным. Самое время вытащить все это на свет, растревожить рану, а заодно, мимоходом, удовлетворить собственное любопытство — Рэйну стало интересно, что же все-таки произошло. Алекс и по сей день не прекратил чувствовать к своему бывшему слишком много — он, кажется, до сих пор искал, в чем провинился, что сделал не так. Из того, что увидел Рэйн, впечатление складывалось противоречивое и странное. С одной стороны, Вальдер был глубоко убежден, что этого человека стоит забыть и выкинуть из головы, с другой — постоянно оправдывал его и корил себя, хотя, кажется, понимал, что это неверный путь.       Объект его исследований зашипел и дернулся. Рэйн сначала решил, что тот протестует против столь жестокого любопытства — когда сенс никак не маскирует свои действия, обнаружить чужое присутствие в своем сознании совсем просто. Но оказалось, что Вальдеру сейчас не до этого. Рэйна резко окатило чужой болью. Удары на спине ощущались как ожоги. Да, перестарался сержант, его самого бы так. Но разве не этого они и добивались? Тем уязвимей сейчас Вальдер — просто и не сможет толком сопротивляться, слишком отвлекаясь на физическую боль. Правда, она мешает и Рэйну. Но это можно прекратить.       С легким сожалением — так и не успел ничего узнать — он оставил сознание Вальдера и, поднявшись, с силой перевернул того на спину.       Алекс дернулся, глаза распахнулись. Вот сейчас — да, они были почти черными, всю ширину радужки занимал зрачок. Мало того, что все еще связанные руки больно давили на поясницу, и не распрямить никак, но уложить его открытыми ранами на простыни было настоящим издевательством.       — Надеялся остаться безнаказанным? — поинтересовался Рэйн. — Так это только начало.       Невзирая на собственные ощущения, очень далекие от приятных, он резко ворвался в сознание Вальдера, сейчас намеренно причиняя боль, и все-таки достал на поверхность то самое воспоминание, за которое зацепился. И так же быстро прервал контакт, сжав плечи своего пленника.       — Даже любовник бросил тебя, а ты надеялся на поблажки с моей стороны? — Рэйн усмехнулся. Выстрел был наудачу, но внезапно попал в цель.       Губы Вальдера дрогнули, искривились, он опять дернулся, уже с яростью и отчаяньем, но новая вспышка боли не дала завершить движение. Лицо его побледнело, на лбу заблестели крупные капли пота. Он часто задышал, пытаясь вернуть самообладание. Потом выдавил:       — Значит, все, что болтали про ваших сенсов — правда, а я почти купился… дурак.       Голос был хриплым и каким-то неживым, но сам Вальдер явно приходил в себя. Шока и эмоционального выброса снова не случилось, хотя мгновением ранее Рэйн видел, что Вальдер готов взорваться. Ну, хотя бы не робот. Кажется, все же нашлось хоть что-то, что его зацепило и вывело из равновесия.       «Какой же ты глупый. Это все время было у тебя перед глазами», — Рэйн почти слышал презрительные нотки голоса Куратора.       Он и сам справлялся не хуже нее, обращая внимание на свои ошибки. На что Вальдер выдал самую яркую реакцию? Что заставило его проявить себя, а потом и почувствовать настоящее желание убивать? Не насмешки, не физическая боль — другая угроза. Мысль, мелькнувшая парой минут ранее, сейчас окончательно оформилась. Ну что же, это будет даже интересно. И пусть на деле Вальдер намного сильнее Рэйна — уже был случай убедиться, — сейчас он не сможет сопротивляться.       — Про вас тоже много болтали, — прошептал Рэйн, с каким-то азартом вглядываясь в потемневшие от боли глаза пленника. — Я не верил. А оказывается, это все правда. Ты сам сказал. Почему же тогда отказал сержанту? — он провел рукой по бедру Алекса, совершенно не скрывая своих намерений.       — Ты охуел? — почти буднично спросил Вальдер, но мышцы под рукой Рэйна закаменели.       Пленник был практически беспомощен, только вот внутреннее чутье вопило об угрозе.       — Дернешься лишний раз — пожалеешь, — прошептал Рэйн тихо, но взгляд его не выражал сейчас ничего хорошего. Ровно секунду, потому что дальше он совсем потерял контроль. И все же не спешил.       Он еще даже не представлял, как это сделает и сможет ли вообще. Но в горле пересохло, и сердце колотилось так, что Рэйн почти слышал его стук. Потом он начнет осмысливать, что все это значит. Сейчас вообще не получалось думать, только смотреть на Алекса, жадно впитывая каждый тончайший оттенок его эмоций.       — Разве ты сам этого не хотел? — проговорил Рэйн, скользнув ладонью вверх, к его груди, слишком мягко… словно лаская, а не желая унизить и причинить боль.       Вальдер смотрел на него нечитаемым взглядом.       — Хотел, — согласился он. — Но передумал.       — Почему же? — выдохнул Рэйн, прищурившись. А потом до него дошло. Это не было игрой, Вальдер не лгал. Но разве так бывает?       — Разонравился ты мне, — так же буднично, словно ничего особенного не происходило, сообщил Вальдер, и даже попытался пожать плечами, но скривился и закусил губу. На лбу снова заблестел пот.       — Ты точно ненормальный, — выдохнул Рэйн и замолчал.       Кто будет в таком состоянии лгать, да еще вот так, совершенно во вред себе? Но звучало все это дико, невозможно. Только лишило самообладания сильнее, чем внезапное «порно» из воспоминаний Вальдера. Кажется, все-таки существовали вещи, которых Рэйн никогда не сможет сделать. Просто не сможет.       Еще несколько секунд он внимательно смотрел на Вальдера, а потом проговорил:       — Перевернись.       — Вот еще, — Вальдер даже смешок выдавил, правда, больше похожий на карканье. — Сказал же, передумал.       — Ну, как знаешь, я предлагал, — вздохнул Рэйн. И внезапно поднявшись, вышел за дверь.       Вернулся он минут через десять с небольшим тюбиком в руке. Вальдер так и лежал на койке и встретил его немигающим взглядом.       — Нужен ты кому-то, — проговорил Рэйн, небрежно бросив тюбик на стол. Потом аккуратно снял китель, повесил на спинку единственного стула и подошел к Вальдеру. — Так и будешь строить из себя недотрогу?       Пленник молчал. Не игнорировал, не изображал героя, просто внимательно следил за малейшим движением Рэйна. Тот вновь ощутил угрозу, хотя объективно в текущем состоянии Вальдер опасности не представлял. Не с такой спиной, да еще и со связанными руками.       — Успокойся, — тихо сказал Рэйн и взял со стола отброшенный тюбик. — Это — регенератин. А мне не нравится твоя спина. Я не рассчитывал на такой эффект. Перевернись, — уже спокойно, не нагоняя страха, повторил он.       У него было не так много времени, чтобы проанализировать поведение Вальдера. Но все же Рэйн не мог не заметить: если продолжать в том же духе, пленник просто закроется, уйдет в себя, уже почти ушел, и заново достать его из этой скорлупы будет очень трудно, если вообще возможно. Здесь нужна другая тактика. Что-то совершенно противоположное тому, чему учили. В этом и вся причина, определенно.       Алекс моргнул раз, другой. Рэйн четко уловил его удивление. Вот сейчас ему удалось Вальдера огорошить. Тот смотрел на него, явно не зная, как поступить. И в этот момент он выглядел совсем мальчишкой, растерянным мальчишкой.       — И кто из нас псих? — поинтересовался он у стены, но, когда Рэйн подошел и стал разворачивать его на живот, не мешал и не сопротивлялся, только рвано дышал.       — Я сенс, мы все психи, — невозмутимо парировал Рэйн.       Он развязал узлы, сначала освобождая руки Алекса. Потом осторожно, стараясь, чтобы ткань лишний раз не касалась ран, стянул с него майку, точнее, то, что от нее осталось, и отбросил ее на пол. Выдавив на пальцы немного прохладного геля, Рэйн подождал, слегка отогрев его, а потом мягко, едва касаясь, начал наносить на поврежденную кожу. Сначала около алых полос, не задевая их, затем постепенно приближаясь, аккуратно, следя, чтобы мазь не попадала в раны. Сперва она стянет края, потом уже можно будет нанести сверху.       Алекс вздрагивал под пальцами Рэйна, но молчал. В какой-то момент выдохнул и расслабился, растекаясь по кровати. Словно доверял Рэйну, словно не из-за сенса эти раны оказались на его спине. Но Рэйн чувствовал, что прикосновения причиняют боль, причем даже там, где уже блестела и начала действовать мазь. А потом до него дошло, что дело не в физической боли. Просто сейчас и физическая, и душевная очень плотно переплетались. Он так долго искал, чем же зацепить Вальдера, а на деле оказалось, что он сам, безо всяких дополнительных воздействий, способен вызвать у Алекса целую гамму чувств от доверия и радости до страха и разочарования. И это здорово выбивало почву из-под ног. Особенно разочарование. Оно звучало совсем по-другому, чем то, каким его периодически обливала Ледяная Ирма. Конечно, часть его задания и была вызывать сильные эмоции — но не такие. Эти не пойдут. Разочарование — совсем не то же самое, что шок и непонимание, неприятие происходящего. Алекс не пытался искать ответы, он просто смирился с тем, что есть. Но все-таки Рэйн вызывал у него чувства, сильные чувства. И дело было не в техниках, а в нем самом.       Теперь, даже зная наверняка, Рэйн больше не собирался пользоваться этим знанием. Он не хотел потерять то немногое, чего удалось добиться. А Куратору можно сказать, что для дела ему нужен тот открытый, искренний человек, с которым они познакомились в первый день.       В какой-то степени это так и было. Резкий переход от приятных бесед к жестокой реальности не дезориентировал Вальдера, не заставил его размякнуть, а словно помог собраться, резко закрывшись внутри. А с таким материалом не сможет работать ни один сенс. Внедрить программу по привычной схеме не получится — растерянность у Алекса если и возникала, то совсем ненадолго, и фон был не рабочий. Хорошо, что Рэйн понял это прежде, чем успел усугубить ситуацию изнасилованием. Все дело в этом. Только в этом, а не в том, что он и не смог бы. Просто пришлось резко менять тактику. Может быть, получится сделать все на близких отношениях? В таком случае придется заново их налаживать. И если Алекс не притворяется, и Рэйн действительно нравился ему, то это не так уж невозможно. Только значительно сложнее, чем раньше. Всего лишь.       Просить извинения глупо. Алекс не дурак, и прекрасно понимает, что они — враги, что по долгу службы сенс обязан вести себя так, а не иначе. Объяснять ему истинные мотивы своих поступков Рэйн, конечно, не стал бы, но сейчас первоначальная симпатия играла ему на руку. Если там хоть что-то осталось. Очень жаль, что у Вальдера на шок парадоксальная реакция — там, где все «плывут», у него только крепчают защиты. Да еще эта стена глубоко внутри, такая странная. О ней тоже нельзя забывать. Кто ее ставил и зачем?       Слова не шли на ум, и Рэйн продолжал бездумно водить пальцами по гладкой коже, уже даже там, где и не было следов плети.       Алекс молчал. Мышцы его спины и плеч постепенно расслаблялись. Головы он не поворачивал.       — Хочешь пить? — спросил Рэйн. — Может быть, чая?       «Ты бы ему еще виски предложил, после того, что сделал. Актуально», — внутренний голос лучился сарказмом. Рэйн сам создал такую ситуацию, и как теперь из нее выходить, просто не знал.       — Я был неправ, — тихо проговорил он. — Но ты все-таки напал на сержанта. Я не мог не отреагировать, — пусть это и ложь, но сказать хоть что-то хотелось.       — Хочу. Пить, — отозвался Алекс, не поднимая головы и не пытаясь встать.       Рэйну опять не удавалось прочесть его эмоции — все, как в вату, уходило в ощущение глухой, постепенно утихающей боли, но дело было не только в ней. Алекс снова закрылся. Как у него это получается? Он точно не сенс. Но давить сейчас, чтобы рассмотреть, что под болью, будет совсем уж глупо.       Рэйн поднялся и быстро налил воды, потом слегка потянул Алекса за плечо — было не страшно. Не чувствовалось в нем желания нападать. Хотя, конечно, с этим непредсказуемым парнем можно и ошибиться.       — Возьми, — Рэйн кусал губы и даже не замечал, что делает.       Алекс взял стакан. Пальцы ощутимо дрожали. На Рэйна он не смотрел. Выпил, часть пролив на постель, которая все равно была испорчена пятнами крови, потом вернул стакан и снова почти рухнул на живот.       Так не пойдет.       — Алекс, — Рэйн заставил себя смотреть ему в глаза — если бы он еще не отводил взгляд, — извини. Я сожалею, правда. Я ошибся.       Наверное, для Вальдера это звучало нелепо, если и вовсе не абсурдно. Как будто то, что случилось, можно было запросто стереть, словно карандаш с бумаги. Ошибся — перепишем историю. Только с живым человеком так не получится.       Больше всего Рэйн боялся, что сейчас упустит его. Не просто потеряет доверие — о, здесь он уже успешно справился, — а совсем, окончательно, разочарует. Мысль была дикая, но обо всем этом он подумает позже.       — Ты точно больной, — Алекс повернул голову и посмотрел на него. — Похоже, вы все периодически с катушек съезжаете. Как тот, которого я стулом успокаивал.       По крайней мере, он ответил. С трудом погасив в себе странную радость от одного только этого факта, Рэйн передернул плечами и легко согласился:       — Может. Хотя нас время от времени проверяют, на вменяемость в том числе. Но это не значит, что не бывает сбоев, — он осторожно улыбнулся уголком губ. Сейчас он согласен быть больным — да каким угодно — в глазах Алекса, если это поможет все вернуть.       Тот лишь посмотрел странно и вновь уткнулся в подушку.       — Хорошая мазь, — донеслось неразборчивое, — почти не больно.       — Да, — кивнул Рэйн. — Может, тебе чего-то принести? Что мне сделать, чтобы… — он осекся, прерывая сам себя. Звучало глупо. А главное, бессмысленно. Не сейчас. Не сразу после того, как сначала издевался и давал это делать другим, а потом угрожал изнасилованием.       Чувство, поселившееся внутри, раздражало. Стоило бы уйти, отдохнуть и все хорошенько обдумать, но он медлил, потом вообще зачем-то стал втирать мазь заново.       Алекс никак не комментировал происходящее, и это давало зыбкую, неверную надежду. Рэйн и сам не понимал, на что. На то, чтобы все исправить? Вряд ли.       — Ты все-таки хочешь меня трахнуть? — вдруг повернул голову Алекс, и Рэйн обнаружил, что уже какое-то время мягко ласкает нежную кожу поясницы, очерчивая пальцами край пояса.       — Нет! — он отшатнулся слишком резко, порывисто. Не хватало еще, чтобы Алекс подумал, будто он делает все специально. Что на него вообще нашло? — Ты же сказал, что передумал, — осторожно напомнил Рэйн, а потом внезапно услышал, как добавляет: — Но если ты хочешь…       Вот еще один факт, который немного волновал его, был по-настоящему любопытен.       Алекс невесело хмыкнул.       — Слушай, если тебя реально интересует, чего я хочу, то уйди, пожалуйста, — тихо попросил он.       Рэйн задумался. Если действительно уйти сейчас, кого он увидит в свой следующий визит? Теперь он знал, что сломать Вальдера не так просто, но вот заставить его перейти в глухую оборону уже почти удалось. И это совсем не радовало.       У Рэйна было не так много времени, чтобы все исправить. Надо же, всего пару дней назад он негодовал и расстраивался, что задание обещает быть слишком легким! Теперь все выглядело по-другому. Он молча встал и вышел из камеры, обдумывая, что скажет сегодня Куратору.