Неразгаданный ребус. Из цикла "База 213"

      Вертя в пальцах пропуск, Рэйн до сих пор не был уверен, что поступил правильно. В конце концов, это одна из закрытых зон, да и показывать что-то такое военнопленному — не самая лучшая идея. Ведь в итоге его переправят через линию фронта. С другой стороны, после той сцены с поркой пленный на контакт не шел. Отвечал вежливо, разговор поддерживал, но в синих глазах не было ни интереса, ни тепла. И ни капли доверия. И только когда Рэйн по наитию заговорил о корабле, Алекс на мгновение стал почти прежним. А значит, стоило попытаться.       В эту минуту Рэйн задумался о том, что ждет Алекса дальше. Когда он завершит свою программу, его отдадут под трибунал. Наверное, лучше сделать так, чтобы он закончил все сам. Аккуратно, с минимумом боли.       Поморщившись, Рэйн потер виски. Почему он вообще думает о том, чтобы хоть как-то улучшить участь врага? Ведь Алекс — враг. Невзирая на те чувства, которые пробуждает в нем. Да и чувств на самом деле нет, Рэйн ведь толком и не понимает, чего хочет, тогда почему?       «Потому что так — по-человечески. Потому что тогда, с Биллом, он выручил тебя, не раздумывая. Ответить тем же — нормально. Сделать для него хотя бы это», — внутренний голос, как всегда, говорил правильные вещи. Конечно, жить с ним было неудобно, Рэйн много лет пытался его заглушить, но потом бросил эту идею. Когда-нибудь он все равно превратится в холодного и жесткого исполнителя, а пока еще слишком слаб. Ну и ладно. Один раз в незначительном вопросе можно сделать, как подсказывает сердце. Жаль, что все так сложилось. Алекс — неплохой парень, и лучше бы ему было не попадать в плен. Рэйн тихо вздохнул и выбросил из головы ненужные мысли.       С пропуском проблем не возникло — капитан Особого отдела имел необходимые полномочия, чтобы провести с собой кого угодно практически куда угодно. Комбинезоны им, конечно, не выдали — да это и ни к чему, не в полет же, — но пропустили беспрепятственно. В ночное время вылетов не планировалось, только патрулирование, и ангар был не многолюден. Несколько пилотов пару минут назад вернулись со смены и что-то живо обсуждали, но при виде черного кителя резко притихли, поспешив выскользнуть за дверь. Кое-где сновали техники, что-то чинили, налаживали, проверяли оборудование. Один из них, комплекцией напоминавший богатыря, запросто тащил на плече деталь маневрового двигателя.       Дрозд стоял в дальнем конце ангара. Серые крылья раньше отливали стальным блеском, а сейчас цвет слегка потускнел, будто припорошенный пылью. Рэйн поймал себя на мысли, что корабль скучает по своему пилоту и грустит. Глупость, конечно. Что бы ни рассказывали о живых кораблях Содружества, Рэйн слабо в это верил. Скорее всего, просто агитация. Имперские «Ястребы» выглядели куда серьезнее и внушительнее, на взгляд Рэйна. Но и противнику нужно было выделять какие-то преимущества своей боевой техники, вот и придумали легенду.       — Ну, повидай свой кораблик, — они с Алексом обошли ангар и остановились перед Дроздом. — Можешь убедиться — с ним ничего не делали, не разбирали, не трогали.       Рэйн не лгал. Все просто: шлюз был заблокирован, видимо, автоматикой, а вскрывать его насильно пока не рисковали. И надо сказать, Рэйну очень хотелось, чтобы Алекс попросился в кабину. За такое, конечно, по голове не погладят, но если удастся выяснить внутреннее строение корабля, увидеть хоть что-то — это будет большой плюс. Специального разрешения Рэйн не спрашивал — готов был рискнуть, а руководству можно представить все как попытку раскрыть одну из военных тайн Содружества. Ему и самому было интересно посмотреть на корабль внутри. Но это если удастся подбить Алекса.       С другой стороны, тот может захотеть убедиться, что в кабине не перевернули все вверх дном. Хотя, возможно, ему и так видно, что корабль пока не пытались исследовать. В другое время такой приказ могли бы отдать, но не сейчас, когда Вальдера придется отправлять назад. Рэйн передал предупреждение Алекса про взрыв. Тот явно о чем-то не договаривал, но в угрозу верилось определенно.       Так что корабль не трогали. Не первый и не последний пленный, в конце концов. Правда, обычно собирают спасательные капсулы — чтобы взять пилота вместе с кораблем, нужно потрудиться, организовать персонально ради него целую операцию.       При виде Дрозда Алекс аж засветился, ускорил шаг, потом обернулся к Рэйну, чтобы поблагодарить, и тому достался восторженный, влюбленный взгляд. И только через пару ошеломительных минут Рэйн понял, что взгляд предназначался вовсе не ему. Алекс очень нежно, как девушку, погладил металлический бок обшивки, что-то тихо и ласково прошептал. Корабль вдруг мигнул сигнальными огнями на крыльях. Алекс засмеялся.       И правда, как живой. Ерунда какая. Но подавить в себе интерес Рэйн никак не мог. Видимо, у них иначе расположены датчики приближения или прикосновения. Но почему тогда корабль не реагировал на любого другого человека? Какой-то специальный сканер — но где?       — Как ты это сделал? — все же не удержался Рэйн и почувствовал себя так, словно встрял в чужой разговор.       — Что? — Алекс непонимающе обернулся, глаза его все так же сияли восторженным теплом. — Что сделал?       — Это, — Рэйн кивнул на уже потухшие сигнальные огни, — он словно приветствовал тебя.       — Словно? А, ну да, — Алекс улыбнулся. Очень мягко и ласково. — Это военная тайна.       Он снова погладил обшивку, и сигнальные огоньки опять пробежали по крыльям, но уже в другом порядке, будто подмигивая.       Чуть нахмурившись, Рэйн присмотрелся к кораблю. На вид — ничего особенного, да и Алекс стоит спокойно, только иногда едва касается крыла.       — Военная тайна называется «сканер отпечатков пальцев»? — немного скептически поинтересовался Рэйн. Пилот не спешил открывать шлюз, а узнать больше о странном корабле хотелось все сильнее.       Взгляд Алекса стал очень сосредоточенным, он явно что-то обдумывал. Потом вновь коснулся обшивки, и синие глаза потеряли глубину.       Ответа Рэйн так и не получил, но решил попытать счастья еще раз:       — Кстати, если тебе интересно… разрешаю заглянуть и в кабину, но только под моим присмотром, — он улыбнулся немного нервно.       И неожиданно обнаружил, что совсем не может незаметно прощупать Алекса и понять, что тот чувствует, думает. Вальдера словно панцирь прикрывал: пробить можно, а аккуратно приоткрыть — нет. Пробивать — значило все испортить, поэтому Рэйн терпеливо ждал.       Мысль о панцире заставила его насторожиться. Сейчас снова было что-то другое. Не так, как в камере. Там просто глухое молчание, а здесь словно пружинистая стена, чем-то очень похожая на тот стальной блок, существование которого до сих пор не укладывалось в голове. Рэйн так и не решил, докладывать ли Куратору о находке, понимая, что если доложит, указания по поводу судьбы Алекса вновь изменятся. Из будущего диверсанта он превратится в подопытного кролика, а дополнительной информации это Империи не принесет, даже если разберут мозг Алекса по молекулам. Рэйн не смог бы объяснить свою уверенность, но знал совершенно точно. С другой стороны, отчитаться о странном щите — его прямая обязанность и долг. Если информация о блоке просочится к Куратору каким-то иным образом, возникнет слишком много очень неприятных вопросов.       Вальдер все так же стоял со стеклянными глазами, словно и не слышал предложения. Потом тряхнул головой и уже осмысленно посмотрел на Рэйна, вновь что-то решая. Взгляд этот был очень странным, очень. Словно Алекс знал что-то, дающее ему преимущество. Рэйну не понравились его глаза. В них жила надежда. Такая, которая не должна сиять в глазах человека, проведшего в плену под «интенсивной нагрузкой» почти неделю. Рэйн сделал ошибку? Но где? Даже попав внутрь, Алекс не сможет никуда улететь. Максимум — покататься по ангару. Кодов доступа для того, чтобы получить разрешение на взлет, у него нет, Рэйн их тоже не знает, а значит, не выдаст даже под пытками. В чем дело?       — Ты хочешь попасть внутрь? — спросил Алекс. Спросил очень медленно, как будто время тянул.       И все же вопрос был слишком откровенным, будто Алекс читал его лучше, чем Рэйн сам его чувствовал. И на мгновение показалось — если солгать, он почувствует тоже.       — Хочу, — как-то осторожно улыбнувшись, словно еще с опаской, передернул плечами Рэйн. — Мне правда интересно, — его глаза чуть блеснули.       Интерес на самом деле был, и не только желание выведать какие-то тайны врага — нет, именно любопытство, стремление узнать что-то новое, никогда прежде невиданное. Тем более, корабль так сильно занимает Алекса, что любая мысль о нем меняет настроение в лучшую сторону. Если у них будет тема для разговора, настолько волнующая пилота — это к лучшему.       Алекс еще потормозил, потом ответил:       — Я хочу еще сначала снаружи осмотреть. Нас жестко «вели», я беспокоюсь, что есть повреждения.       Все так же не торопясь, он двинулся вдоль борта, касаясь рукой обшивки. Интуиция Рэйна, до этого звучавшая тихим настороженным фоном, сейчас просто взвыла. Алекс явно чего-то ждал, но чего?       Невольно окинув взглядом полупустой ангар, Рэйн поймал себя на мысли, что все это спланировано. Но не может такого быть — Алекс понятия не имел, что его поведут сюда, сегодня, и в это время. Вокруг спокойно суетились техники, каждый занятый своим делом, ничто не предвещало беды. Но Рэйну неожиданно захотелось как можно скорее выйти из ангара.       — Ну как, все в порядке? — уже немного нервно спросил он, следуя за Алексом. Никаких повреждений обшивки лично он не замечал, но пилоту виднее. — У нас ограничено время, — напомнил он, взглянув на комм. — Я брал разрешение до четырех утра.       — Да, конечно, — невпопад отозвался Алекс.       И тут началось.       Звуков не было — шумопоглощающие мембраны работали в штатном режиме, — просто в следующий миг тряхнуло так сильно, что людей раскинуло по ангару, как восковые фигурки. Тут же завопила сирена. Алекса с Рэйном отшвырнуло от корабля в разные стороны, больно ударив о площадку. Повсюду слышались крики, кому-то повезло еще меньше — рядом с двигателем одного из «Ястребов» виднелась кровь и то, что осталось от человека. Кто-то из техников бросился вытаскивать застрявшего под другим кораблем товарища, кто-то кинулся к выходу из ангара. Навстречу по тревоге бежали пилоты — пока совсем мало, те, кто оказался поблизости. Рэйн еще успел подумать, что удар был точным, прицельным, будто кто навел, и тут их зацепило еще раз, только сильнее.       На пару секунд отказала гравитация, и тут же все нормализовалось. Но этого оказалось достаточно.       Его отбросило обратно к кораблю Алекса, пол накренился, и в следующий миг Рэйн расширившимися от ужаса глазами увидел, что прямо на него скользит огромный маневровый двигатель, уже полностью собранный. Слишком близко, слишком быстро. Все, что успел Рэйн — рвануться чуть влево, под шлюз, чтобы просто не смяло в лепешку. Движок впечатался выступающими деталями рядом с коленом и, зацепившись за крыло корабля, накрыл бедро Рэйна, лишь чудом не раздавив его. Кажется, нога была повреждена не сильно, но зажата намертво — ни скинуть, ни высвободиться. Это вообще счастье, что удар не пришелся чуть выше, в пах или в живот — Рэйн отделался легким испугом.       Или ему так казалось. В следующий момент Алекс материализовался рядом. От прежней заторможенности не осталось и следа. Рэйна он то ли не замечал, то ли игнорировал.       — Дрозд, — негромко позвал он, но невзирая на весь шум, поднявшийся в ангаре, слышно было очень отчетливо. — Открывай.       Створ шлюза начал медленно опускаться. Прямо на Рэйна.       «Значит, и правда живые корабли?» — успело промелькнуть в голове совершенно сейчас неважное, потерявшее всю значимость. Потому что это все, конец. Алекс не остановится, даже если позвать — Рэйн его прекрасно понимал. Ведь это его шанс сбежать.       И все-таки желание жить взяло верх над логикой и доводами разума. Рванувшись вперед, все еще пытаясь высвободиться, Рэйн отчаянно крикнул:       — Алекс!       Это все, на что его хватило. Пояснять что-то бессмысленно, сам увидит. Если захочет видеть.       Тот вздрогнул и обернулся, заметил Рэйна и резко побледнел, закусив губу.       — Стой, Дрозд, подожди, — прозвучало глухо, створ тут же послушно замер, а Алекс уже наклонился, оценивая ситуацию.       Откатить двигатель в одиночку не представлялось возможным. Выдернуть Рэйна из-под него — тоже. Если попытаться сдвинуть двигатель, можно добиться лишь двух результатов: тот упадет либо на Рэйна, и тогда точно раздавит, либо на крыло, нанеся значительные повреждения.       Алекс мгновение колебался, потом вернулся к шлюзу, проверяя возможность забраться в корабль через имевшуюся щель, но та оставалась слишком узкой.       В желании спастись Рэйн попробовал взломать щит и приказать Алексу, но все его старания гасила все та же упругая стена, а может, он просто не в состоянии был сейчас в достаточной мере сосредоточиться, чтобы снять свой собственный блок.       Алекс прекратил попытки и посмотрел на него. Потом оглянулся на дальнюю часть ангара, откуда к ним уже бежали. Рэйн буквально почувствовал, что его судьба решилась в это мгновение. И все же прошептал, совсем тихо, но отчаянно:       — Алекс… пожалуйста…       Он не знал, на что надеется — да ни на что. На месте Вальдера он сам просто спрятал бы поглубже все сентиментальные чувства и сделал бы то, что должен.       — Дрозд, — позвал Алекс, и у Рэйна волосы на голове зашевелились. Быть медленно раздавленным неумолимой плитой створа — смерть не из простых. — Закрывай, Дрозд. Да. Уверен.       В первые секунды Рэйн даже не понял, что это значит. Разве можно вот так отказаться от шанса спастись ради собственного мучителя? Налет на базу, а это был именно он, означал, что как только Вальдер окажется в кабине, он сможет связаться со своими. Дальше — просто нацеленный удар чем-то мощным по обшивке ангара недалеко от корабля. Вероятность успеха не сто процентов, но достаточно велика. Сам Рэйн не колебался бы.       Похоже, Вальдер так жестоко шутит на прощание, и сейчас рассмеется ему в лицо и прикажет своему кораблю все-таки открыть шлюз. Снова отчетливо тряхнуло. Двигатель зажал ногу чуть сильнее, но Рэйн почти не заметил. Он не мог сказать ни слова, просто ошарашенно, совершенно растерянно смотрел на Алекса. Наверное, в эти недолгие минуты перед лицом гибели он был самим собой.       Корабль подчинился, а Алекс молча стоял рядом, глядя на подбегавших людей. Синяя форма техников мешалась с черной — охраны. Вальдер свой шанс упустил.       Его оттеснили в сторону, один из бойцов взял на прицел, остальные занялись двигателем. Вытащили Рэйна не так уж быстро: даже вдвоем охране пришлось повозиться. Отряхнувшись, все еще тяжело дыша, он взял себя в руки — внешне. Внутри же все дрожало. На ноге можно было стоять, а боль… боль лишь отрезвляла.       — Возвращаемся, — проговорил он, бросив на Алекса быстрый взгляд.       Тот еще раз оглянулся на корабль, в синих глазах застыла тоска. Один из солдат подтолкнул его вперед, и Вальдер подчинился. Рэйн отчаянно боролся с желанием взглянуть на него еще раз, чтобы понять. Но этого все равно будет недостаточно.       До камеры их не сопровождали, но никто не прервал молчания. Лишь когда дверь закрылась, и они оказались в привычной небольшой каюте, Рэйн повернулся к Алексу и проговорил:       — Спасибо.       Сейчас, когда его видел только пленник, не было нужды скрывать свои истинные чувства. В другой раз Рэйн подумал бы даже, что они сыграют ему на руку, но сейчас было не до того. На грани смерти все предстает в каком-то ином свете.       Порывисто проведя ладонью по волосам, Рэйн наконец выдохнул и привалился спиной к двери.       — Почему ты не сбежал? Или снова не стоит спрашивать? — он нервно рассмеялся и взглянул на Алекса.       Тот некоторое время молчал, словно и сам не знал ответа, потом все же сказал, нехотя, будто признаваясь в чем-то неприятном:       — Не захотел потом с этим жить.       С чем «с этим» — и так было понятно. С картинкой кровавого месива на полу, бывшего еще недавно живым человеком, им, Рэйном. Но все равно в голове не укладывалось, что из-за него Вальдер отказался от единственной возможности. И Рэйн вместо того, чтобы испытывать радость — его объект не сбежал, задание не провалено, — чувствовал вину. Алекс оказался куда благороднее его самого. Хотя о каком благородстве может идти речь в их случае? Рэйн совершенно не понимал его и не знал, как вообще за такое благодарить.       — После того, что я тебе сделал? — тихо проговорил он.       За это убивают, тем более, в военное время. Алекс вообще не должен был проявлять жалость к своему врагу, да еще и в такой ситуации. Он ведь уже прекрасно осознавал, что ничем хорошим для него плен не закончится, а значит, нужно воспользоваться малейшей лазейкой, чтобы сбежать. Но не сделал этого, оценил жизнь Рэйна выше своей собственной.       Алекс пожал плечами, словно с его точки зрения вопрос был риторическим. Потом подошел к кровати и лег на нее, уставился в потолок.       Что здесь можно было сказать или сделать? Все еще слишком под впечатлением от случившегося, Рэйн не произнес ни слова, только прикусил губу. Несколько секунд просто смотрел на Алекса, и сказать ему хотелось слишком много, но все не то.       А лучше — все-таки сделать. Подойти к нему, склониться, коснуться мягких волос, намотать шелковистую прядь на пальцы — интересно, хорошему пилоту длина не мешает? Провести ладонью по плечам, спине, проверить, все ли зажило. Посмотреть ему в глаза, когда он удивленно повернет голову…       Но это совсем уже за рамки выходит.       Чтобы не допустить ни одной из глупостей, которые так не вовремя лезли в голову, Рэйн просто заставил себя развернуться и уйти. Молча. Слишком много в нем сейчас было.       Нужно вернуться в каюту, как можно быстрее. В единственное место, где Рэйн чувствовал себя в безопасности хоть отчасти. Собраться, срочно, ведь сейчас он слишком уязвим. Чем больше он отключал чувства, тем сильнее потом накатывало. Потому что никуда они не девались.       Только прижавшись спиной к захлопнувшейся двери, Рэйн наконец выдохнул. Воды, ему нужно воды. А лучше — чая, с сахаром, но сейчас он, кажется, не в состоянии даже заварить чай. С каким-то ужасом Рэйн смотрел на свои руки — они дрожали. Такого еще никогда не было. Перед глазами снова и снова проносился жуткий момент, когда он думал, что умрет. Он не хотел умирать. Алекс позволил ему жить, ценой своей свободы. То есть в данном случае ценой жизни.       Аккуратно снять и повесить китель, потом все-таки включить чайник, умыться — привычные действия успокаивали, возвращали все в свое русло.       «Что я могу сделать для него? — так и вертелось в голове. — Отпустить — не могу, и он это знает, и не пытается умолять, как другие».       И вдруг Рэйн понял, что. Он не будет докладывать Куратору о странной стенке в сознании Алекса. Лучше быстрая смерть, чем долгое, мучительное существование с постепенной потерей рассудка из-за постоянного вмешательства извне. Алекс наверняка считал бы так же. А еще не отпускала малодушная мысль: не придется наблюдать, как этого парня медленно превращают в подобие человека, как выжигают мозги. Пусть лучше диверсант. Он погибнет уже там, на своей территории, Рэйн этого не увидит и не будет думать об этом. По крайней мере, очень постарается. Пусть он и рискует получить необратимые последствия — это меньшее, чем можно покрыть такой долг. Он не сообщит о корабле то, что видел, не скажет и о своих мыслях насчет прямой наводки на ангар. Но если оно все же выплывет… Скрывать информацию такой важности — уже просто предательство. Рэйн стиснул зубы. Он ни за что не пошел бы на такое, не будь уверен: даже если разобрать мозги Алекса по фрагментам, пробить ту стену не удастся. А сам он не расскажет. Теперь Рэйн знал этого человека лучше и прекрасно понимал, что тот скорее найдет способ покончить с собой, чем выдаст военные тайны, даже под пытками. Если потеряет надежду спастись, ему ничего не стоит спровоцировать охрану и подставиться. Но молчать он будет до последнего. И такой участи Рэйн для него совсем не хотел.       Часа через два, когда впечатления более-менее улеглись в голове, затягивать с визитом к Куратору было уже нельзя. О случившемся нужно сообщить. Кратко, без некоторых подробностей. Рэйн принял решение и менять его не собирался, надеялся только, что собственный блок выдержит, если Куратор вдруг окажется слишком недоверчива. Но прежде он не давал повода ставить собственные слова под сомнение. А сейчас почему-то даже возможная расплата за такую ложь не пугала — когда Рэйн заставил себя выкинуть из головы лишние мысли, все снова стало серым, потеряло значимость. Он быстро и автоматически осмотрел ногу — ничего ужасного, только ушиб, — потом привел себя в порядок и вышел.       Ирма его ждала. О происшествии она, конечно, уже знала. Одарила фирменным ледяным взглядом, но Рэйну почудилось за ним что-то еще. Она пригласила сесть и некоторое время молча изучала, потом жестом предложила рассказывать.       Рэйн был спокоен. Сейчас, когда он собрался, ни страха, ни излишних волнений не осталось.       — Как вам известно, я взял пропуск для пленного на то время, когда людей в ангаре не много, чтобы мы никому не мешали, — начал Рэйн. — Все шло хорошо, при виде корабля он как-то ожил — я так и предполагал. Мы уже собирались уходить, когда началась атака. Меня зажало около корабля, объект не пытался убить меня или бежать, — солгал Рэйн сейчас так же легко, как дышал. В конце концов, этому его учили тоже.       Ирма все так же молча смотрела на него. Раньше давящий взгляд холодных глаз всегда заставлял его нервничать, подбирать слова, говорить больше, чем собирался, но сейчас такого эффекта не было. Возможно, случившееся двумя часами ранее поменяло в нем что-то сильнее, чем ему казалось. Рэйн всегда знал, что может погибнуть в любой момент. Каждый сенс это знал: как ни старайся держать все под контролем, оставалась высокая вероятность стать бешеным зверем. А бешеных зверей отстреливают сразу, без жалости, или пускают на опыты, как случилось с Биллом, и непонятно, что лучше. Но все-таки мысли о возможной смерти и встреча с нею нос к носу, да еще с такой жуткой — как выяснилось, очень разные вещи. Чувства обострились, утончились и одновременно стали более ясными и спокойными. Куратор это тоже уловила, было ощутимо по голосу:       — Что сейчас с самочувствием?       — Все в порядке.       Если честно, Рэйн вообще не думал о собственном самочувствии, по крайней мере, физическом. Он, кажется, и боли не чувствовал, хотя и должен был, пожалуй. Наверное, это может показаться странным, как-то отстраненно подумалось Рэйну, потому он на всякий случай добавил:       — Я еще не совсем пришел в себя. Двигатель оттаскивали несколько человек. Ощущения, когда он в тебя летит — нечто особенное, — он даже чуть улыбнулся. — Кстати, мой объект тоже пытался его убрать, но не получилось, — это не стоит скрывать, ведь в ангаре есть камеры. — Я думаю, скоро можно будет перейти с ним к заключительной стадии.       Куратор покачала головой. В ее глазах снова что-то промелькнуло. Будь это не Ледяная Ирма, Рэйн решил бы, что сочувствие.       — Руководство изменило планы. Пилот больше не нужен в качестве диверсанта. Важнее узнать все о корабле. К нам тут несколько часов назад нагрянуло высокое научное начальство, узнав, что на базе неповрежденный корабль с живым пилотом. Они хотят досконально разобраться в этой технологии, слишком много вопросов, и теории довольно… фантастические. Тебе потому и дали возможность провести пилота в ангар, и данные с камер им очень понравились. С завтрашнего дня ты поступаешь в подчинение к одному из высоколобых умников, — ее голос звучал абсолютно нейтрально, но по едва заметной складке на лбу Рэйн понял, что его будущий начальник Ирме активно не нравится. — Тебе придется заставить пилота помочь с изучением корабля. Личность пилота сохранять не обязательно. Главное — сотрудничество. Сначала активное, а потом, когда надобность в нем отпадет, тебе же придется разобрать его мозги, для того, чтобы ни одна крупица информации о технологии не пропала бесследно, — она помолчала и закончила: — Я вижу, ты еще не пришел в себя, и считаю, что тебе требуется день отдыха. Так что знакомство с новым начальником и новыми задачами состоится через двадцать четыре часа. Если тебя попытаются дернуть раньше, ссылайся на меня.       Это был удар. Рэйн не шелохнулся, но внутри все точно замерло. У него были считанные секунды, чтобы справиться с собой.       — Благодарю за выходной, — Рэйн кивнул. — А по поводу нового назначения… Позволю себе предположить — вам также не слишком нравится эта идея, — он немного подался вперед. — Это задание… разительно отличается от того, на что я рассчитывал, — действительно, мягко говоря. — Я уже настроился, столько бился над ним, а теперь мне хотят поручить грязную работу?       Спорить Рэйн не мог — он даже вполне понимал желание начальства изучать корабль. Но, во-первых, он знал кое-что еще, а во-вторых, совершенно не хотел иметь к этому отношение. Мало того, что раньше подобные задания ему не давали, так еще и придется делать это с Алексом. Мысль по-настоящему пугала. Мир снова обрел резкость, что теперь оказалось совсем некстати.       — Простите за настойчивость, но вы просто отдадите меня «умнику»? Неужели для этой работы не найдется кого-то другого?       Рэйн уже чувствовал: еще чуть-чуть — и он перегнет палку. Но и безропотно принять такое решение было совсем нелегко. Пусть Алексом дальше занимается кто угодно, только не он. Не хотелось потом с этим жить. И то, что даже сама мысль эта прозвучала в голове голосом Алекса, оптимизма не добавляло.       — Придется, — Ирма вздохнула. Его нежелание нисколько ее не удивило и не заставило пренебрежительно нахмуриться. — Вальдер — изначально твое задание. Тебе с ним и заканчивать. Все, что я могу для тебя сделать — дать отсрочку. Отдохни. И не позволяй на себя давить, по всем спорным вопросам отправляй ко мне. Я и сама считаю, что последнюю часть можно было бы поручить кому-нибудь попроще, но они не хотят утечки информации. У них идея фикс, что с кораблями там очень непросто, я же говорила — кто-то явно перечитал фантастической литературы. Но так или иначе, работаешь с Вальдером ты один, до самого финала.       Сегодня Ирма была на редкость мягкой. Снисходила до объяснений, показала, что в этом вопросе на его стороне. Такое само по себе было необычно и подозрительно, но задуматься всерьез Рэйн сейчас попросту не мог. Все силы уходили на сохранение лица, а еще предстояло решить, что ему делать с Алексом.       Рэйн кивнул и, дождавшись ответного кивка, вышел.       Ворот форменного кителя душил, нечем было дышать. Коридор казался бесконечным, узким, стены давили — или это уже перед глазами темнело? Безликими фигурами мелькали военные — сейчас Рэйн ничего не замечал: ни быстрых взглядов на него, ни отвращения, ни легкого страха от проходивших мимо. Выхватил только чье-то желание поскорее убраться с дороги сенса. Обычно блок неплохо скрадывал эмоции, которые транслировали другие люди, но сейчас Рэйн это чувствовал. Или слишком хорошо угадывал. Да, кому бы то ни было лучше держаться от него подальше.       Едва спасительная дверь захлопнулась, как Рэйн сдернул китель и просто отшвырнул его на кровать. Туда же улетела и рубашка — впервые в жизни он забыл о собственной аккуратности и выработанной годами педантичности.       Выдохнуть спокойно получилось только после холодного душа. Ледяная вода хорошо приводила в себя. Он должен решить, что делать. И лучше всего отключить эмоции и руководствоваться фактами.       А факты имелись следующие: очень неприятное задание и сокрытие важной информации о враге. Пока об этом никто не знает. Но если Вальдером займется кто-то другой, оно обязательно всплывет, и последствия для Рэйна будут ужасны. Да, он в долгу перед Алексом, но он и так сделал все, что мог, с большим риском не только для карьеры, но и для жизни. Он не виноват, что за него решили обернуть все иначе. Вальдер — враг, в конце концов, и то, что ему взбрело в голову пощадить собственного мучителя, сейчас роли не играло. Но почему тогда так плохо?       Тяжело вздохнув, Рэйн откинулся на кровать и уставился в потолок. Помимо фактов и эмоций, у него было еще одно ощущение, которое к делу не пришьешь: ничего не получится. Он откуда-то точно знал, что разузнать о корабле не выйдет. Как и взломать ту стену в сознании Алекса. А значит, любыми своими действиями он просто обрекает человека на жуткую, мучительную смерть. Не кто-то другой, а он сам будет вынужден сводить Алекса с ума, пытать его, а потом смотреть, как он умирает. Но он не сможет! Не после того, что этот парень для него сделал. Можно сколько угодно стараться быть правильным, идеальным особистом, но кто бы не сорвался на таком?       Рэйн уже чувствовал, что балансирует на грани. Слишком много выдалось потрясений за этот день. Завтра выходной, такая маленькая отсрочка. Но сегодня он просто не мог ни о чем думать, так ярко стояли перед глазами последние события. И не получалось избавиться от ощущения, что над его головой уже занесен нож гильотины.