Неразгаданный ребус. Из цикла "База 213"

      Личная каюта выделяется сенсу не просто так. Но впервые Рэйну совершенно не хотелось возвращаться в нее. Да никуда не хотелось возвращаться. После общения с новым руководителем оставалось только одно желание — тщательно вымыть руки. И голову. Причем изнутри.       Более неприятной личности, чем доктор Мартинс, Рэйн, наверное, и не встречал. Невысокий пухленький старичок с живой образной речью внешне не вызывал опасений, и даже протянул Рэйну руку при знакомстве. Пожимать ее отчего-то не хотелось.       Внутреннее ощущение не обмануло: уже через пару минут пришлось выслушивать дикие теории и еще более дикие замыслы странного ученого. Если он и добьется успеха, подумалось Рэйну, то точно за счет не одного десятка чужих жизней. И Алекс уже значился в намеченном списке.       То, с каким интересом Мартинс расспрашивал о взаимодействии пилота с кораблем, каким маниакальным блеском горели его глаза, по-настоящему пугало Рэйна. Он никогда не любил фанатиков. Проще было работать с людьми, которые имели способность мыслить здраво, отделяя фантастические теории от реальных фактов. Этот же готов был на все, лишь бы доказать правдивость своих гипотез.       «Методы не имеют значения, капитан, — немного даже пренебрежительно сказал доктор, — для меня важен только корабль. Заставьте пилота сотрудничать, если вы не в состоянии — дам пару уроков».       Рэйн чувствовал от него уверенность в собственных возможностях, а еще — интерес, справится ли с задачей его помощник. И как именно решит ее.       «Наверное, появись у него шанс, он и мои мозги препарировал бы», — думал Рэйн, с нескрываемым наслаждением покидая его кабинет. После этого хотелось глотнуть свежего воздуха.       Выходной толком ничего не дал. В другой раз Рэйн был бы благодарен Куратору за лишнюю возможность восстановиться. Но сейчас остаться наедине с собой, без привычной необходимости сохранять лицо, оказалось совсем некстати. Как Рэйн ни пытался отрешиться от собственных эмоций, слишком сильными они были. А теперь, с учетом новых впечатлений — тем более. Доктор Мартинс не должен получить Вальдера, ни за что. Нужно поговорить с Алексом по-хорошему, в крайнем случае — попробовать все ему объяснить. Он перестал быть для Рэйна очередным объектом. Он стал важнее. И тем мучительнее было осознавать весь ужас сложившейся ситуации.       Знакомая камера сейчас вызывала желание развернуться и уйти. И напрочь забыть о Вальдере и обо всем, что с ним связано. Но несмотря на это, сердце как-то слишком громко стукнуло при виде Алекса.       — Доброе утро, — тихо проговорил Рэйн, вглядываясь в его лицо, пытаясь понять, чего ждать.       Алекс, лежавший на кровати, повернул голову, молча посмотрел. У Рэйна сложилось впечатление, что тот так и не вставал с кровати за эти сутки — та же поза, тот же взгляд. Только ботинки снял. Некоторое время ему казалось, что пленник ничего так и не скажет, но тот все-таки отозвался:       — А сейчас утро?       — Еще да, — Рэйн подошел к нему и опустился на край койки. — Как ты?       Почему-то было очень важно узнать это. В таком трудно себе признаться, но после встречи с новым руководителем Рэйн испытывал острую необходимость поговорить с кем-то нормальным. И единственным таким человеком оказался Алекс.       — Я? Хорошо, — в голосе проскользнула насмешка. То ли над собой, то ли над вопросом, то ли над чем-то еще. — Кормят, поят, не трогают. Жаль вот, летать не дают.       — Кстати, — Рэйн подобрался, — ничего не хочешь мне пояснить? Что это было, в ангаре? С кораблем, — он с болезненным интересом смотрел на Алекса. Но собственное любопытство и ясный приказ выяснить все о вражеской технике, любой ценой — разные вещи.       — Не хочу, — Алекс ответил спокойно и как-то равнодушно. Так, что стало понятно — ответ окончательный.       Рэйн немного помолчал и все же попытался еще раз:       — Алекс, ты же понимаешь, что там камеры. Это видел не я один. Расскажи сам.       Почему он больше не мог собраться в присутствии Вальдера, не мог взять себя в руки и перейти в рабочий режим? С Алексом и раньше было несколько сложно в этом плане, но после случившегося в ангаре — тем более.       — Понимаю, — Алекс пожал плечами. — Тут тоже камеры?       — Да, — не стал скрывать Рэйн. — Но сейчас они отключены, — и то, что доктору Мартинсу такое явно не понравится, только радовало. — Надеюсь, ты не используешь эту информацию, чтобы наброситься на меня, — он чуть улыбнулся. — Будет крайне нелогично после того, что ты сделал позавчера.       — Я не набрасываюсь на людей, пока они не набрасываются на меня. Меня мама в детстве хорошо воспитала, — намек на события в ангаре Алекс предпочел не заметить.       — Замечательно. Тогда мы можем поговорить, — Рэйн упорно старался решить проблему по-хорошему. — Какой смысл в том, что ты утаиваешь сведения о ваших кораблях? От того, что мы узнаем больше, они станут менее маневренными или смертоносными? Ничего не изменится, Алекс. Кроме того, что ты останешься жив.       Пожалуйста, пусть он согласится. Кажется, ничего в жизни так сильно не хотелось.       — Рэйн, — Алекс приподнялся, сел и прямо взглянул в его глаза, — есть вещи, которые делать не стоит, есть вещи, которые делать нельзя. Разговор о наших кораблях — и то, и другое. Сами вы все равно ничего не найдете и не поймете, даже если разберете Дрозда по винтику. А я ничего не скажу. Жаль, конечно, что все так вышло, и жить хочется, и боль я не люблю, но есть нечто более важное.       — Нет, ты не понимаешь! — отчаянно проговорил Рэйн. — Они заставят меня выяснять, любым способом! А я не хочу причинять тебе боль.       Замолчал он так же резко, как сорвался. Прижал руки к коленям ладонями вниз и глубоко вдохнул. Может, проще будет сделать это — как там сказала Ирма — без сохранения личности?       — Неужели ты хочешь, чтобы я тебя заставил сотрудничать с нами? — Рэйн посмотрел на Алекса и нещадно уничтожил возникшую мысль, что если он сделает из того марионетку, синие глаза больше не будут такими выразительными и ясными. Какая уже разница, когда он знает, к чему все идет?       — Ты не заставишь. Теперь — нет. Можешь даже попробовать, — Алекс говорил эту чушь с видом человека, который знает, что делает. И не очень-то беспокоится о возможных последствиях.       Что же, шанс Рэйн давал. Резко выдохнув, он поднялся и коснулся виска Вальдера, отстраненно заметив, что Алекс даже не сделал попытки помешать, и скользнул в сознание.       Для него это всегда выглядело как провал в тоннель, переливающийся разными цветами, и после нескольких мгновений неприятного проживания невесомости и буйства красок перед глазами, он попадал в глубокие слои личности, за закрытые двери. В этот раз полет длился чуть дольше обычного и закончился возвратом в реальность. Рэйн обнаружил, что уже не стоит рядом с Алексом, а упирается в спинку кровати, пытаясь отдышаться и справиться с тошнотой. Тошнота была привычна, а вот все остальное — нет. Алекс сидел на том же месте, не пытаясь воспользоваться ситуацией. Его явно ничего не удивляло.       Нахмурившись, Рэйн попробовал еще раз — он не собирался сдаваться вот так сразу. Но на этот раз неприятные ощущения только усилились. Впечатление создавалось такое, будто привычный проход завернули в спираль и направили выход снова в реальность.       — Как ты это делаешь? — пораженно проговорил Рэйн, когда дышать стало немного легче. — Ты же не сенс!       Алекс пожал плечами.       — Я даже не знаю, что именно с тобой происходит. Просто мне кажется, тебе больше не стоит повторять. Ты сейчас блеванешь, а уборкой меня тут не балуют. Кстати, могли бы и пыль протереть, полы помыть, я тут уже давно.       — Как «не знаешь», если делаешь!       Рэйн не привык, чтобы его вот так обламывали обычные пилоты. Это просто невозможно. Ладно еще блок, который Рэйн обнаружил ранее — он очень отдаленно напоминал тот, что ставят самым высокородным дворянам. Хотя и с ним возникали вопросы. Зачем? Алекс не казался носителем страшных тайн и тем более не принадлежал к высшей знати. Да и понятия такого в Содружестве, кажется, тоже не было.       Но сейчас Рэйн столкнулся с чем-то принципиально новым.       — Извини, я не буду ничего объяснять. Жаль тебя огорчать, но я могу рисковать своей жизнью и свободой, а вот чужой — не могу. Даже ради твоих прекрасных глаз, Рэйн, и хорошего настроения, — Алекс говорил доброжелательно и почти весело. Хотя во взгляде плескалась печаль.       Прекрасных глаз? Прежде всего во фразе Рэйн уловил именно это. И немного успокоился, сам не зная, почему. Вот дурак, нашел, на что обращать внимание в такой момент.       — Хочешь честно? — Рэйн поднял глаза на Алекса. — Я не могу вернуться к руководству и сказать, что ничего не добился, понимаешь? Сотрудничать ты не соглашаешься, приказать тебе не получается. Если доложу о таком, в лучшем случае к тебе пришлют другого специалиста, а меня… Неважно. В худшем — меня все равно заставят продолжать, а ментально ничего не выходит, и… Алекс, — Рэйн подался вперед и, взяв его за руку, крепко сжал, — я никогда не занимался пытками и не хочу начинать!       — Ты уже занимался, — мягко напомнил Алекс, — показать следы?       — Они не зажили до конца? — вопрос сорвался прежде, чем пришло осознание, насколько это сейчас неважно.       Алекс высвободил руку, повернулся спиной и слегка приподнял майку. Рэйн осторожно потянул ее вверх, кончиками пальцев касаясь вспухших рубцов. А он надеялся, регенератин уберет все. Было что-то неправильное в том, что эти следы уродуют кожу Алекса. Даже несмотря на его статус военнопленного.       — Я не хотел, — тихо проговорил Рэйн. — И поверь, к сожалению, это… просто ерунда по сравнению с тем, что может быть.       Он не мог даже думать о таком. Только не с Алексом. Ведь должен быть другой путь?       — Пожалуйста, помоги мне! — Рэйн прикусил губу и неожиданно даже для самого себя прижался к Алексу, крепко обнимая его со спины.       Какое странное ощущение. Почему так кружится голова? Наверное, он переутомился из-за этого блока.       — Помочь с чем? — Алекс слегка повернул к нему голову, не пытаясь отстраниться. — Выполнить твою работу? Не могу, извини.       — Я не знаю, что делать, — прошептал Рэйн, с каким-то отчаянием притягивая Алекса еще ближе, хотя казалось, ближе некуда. — Мне так жаль, что ты не сбежал! — вырвались честные, но оттого не менее неправильные слова.       Но что, если Рэйн действительно думал так? Настолько сильно не хотел и боялся того, что неминуемо произойдет с пилотом дальше.       Алекс вздрогнул, с шумом втянул воздух, но ничего не сказал. Сердце под ладонями Рэйна билось сильно и гулко.       Как же это глупо — чего-то требовать от него, пленника. Но ведь Алекс уже не раз его удивлял — вдруг и для таких случаев у него что-то есть? Вот только наверняка все свое везение он уже использовал, когда появился шанс бежать прямо из ангара. И это не его проблема, что Рэйн не может собраться и сделать то, что должен. И тем более, Алекс не обязан выслушивать его жалобы. Но говорить больше было не с кем. И если раньше удавалось держать все в себе, рядом с ним привычный щит от окружающего мира точно лопнул.       — Не хочу, не могу мучить тебя, — прошептал Рэйн, опустив голову ему на плечо.       Все тело трясла дрожь, и он никак не мог с этим справиться. Наверное, нужно хотя бы отстраниться, отпустить Алекса. Но слишком приятен запах его волос, слишком тепло сидеть вот так, обнимая его. Если закрыть глаза, можно представить, будто ничего этого нет: ни камеры, ни войны… А есть только они с Алексом, затерянные на отдаленной планете, где никто никогда не найдет.       В глазах защипало, и Рэйн даже не понял, почему.       Теплая ладонь Алекса накрыла его пальцы, слегка сжала. Сейчас Рэйн очень жалел, что не может понять, что тот чувствует. И даже выражения лица не видит. Стоило разжать руки, но вместо этого получилось другое: Рэйн подался вперед и осторожно, совсем невесомо коснулся губами виска Алекса, где начиналась мягкая волна волос.       Тот даже не дернулся. Только как-то порывисто вдохнул и чуть крепче сжал руки Рэйна. И словно замер. Рэйн совершенно не знал, что это значит — желание отстраниться или ожидание того, что будет дальше. Он сам точно не хотел насилия, ни в каком виде, тем более, не отдавал себе отчета, что на него вообще нашло. Поэтому уже готов был отпустить, когда Алекс вдруг проговорил:       — Ты странный.       Повернув голову, он посмотрел в глаза.       — Извини, — Рэйн хотел было отстраниться, но Алекс неожиданно вывернулся и, подняв руку — пальцы чуть дрогнули, точно он сомневался, — аккуратно убрал прядь волос с его лба.       От легкого прикосновения Рэйна дернуло, будто ударило током. Он сглотнул, даже не мигая. Лучше бы сейчас подняться, уйти, но ноги словно онемели, и Рэйн замер, как натянутая струна.       — Не переживай так, — Алекс вглядывался в его лицо. — Так уж случилось, — его голос был спокойным и тихим. — Да и работа твоя — не подарок, скажем прямо, — пальцы невесомо коснулись щеки тыльной стороной, и он глухо вздохнул.       Только покачав головой, Рэйн так ничего и не ответил. До сих пор ему нравилась собственная работа, кроме некоторых ее аспектов, но и те можно было стерпеть. А теперь он больше ни в чем не был уверен.       Но сейчас, несмотря на гораздо более серьезные проблемы, волновало совсем другое. Сильные пальцы Алекса, что касались его лица.       Мелькнувшая в синих глазах грусть сменилась странной решимостью. Будто Алекс понял: терять больше нечего, и можно делать все, что угодно. Развернувшись полностью, он мягко приподнял подбородок Рэйна, подался вперед и легко коснулся его губ своими.       Сердце подскочило к горлу, а потом глухо ухнуло вниз. И словно растеклось там, внизу, обжигающей волной жара. Это не был его первый поцелуй. Но первый, когда так замирало в груди, так трепетало, точно Алекс коснулся не губ, а затронул что-то внутри.       Смотреть ему в глаза сейчас было неловко, но Рэйн все равно смотрел — слишком хотел понять для себя нечто очень важное. Не считать — именно понять. А потом просто принял решение и, закрыв глаза, порывисто ответил на поцелуй.       Легкое движение — и пальцы Алекса вплелись в его волосы от висков вверх, мягко, ласкающе. Его подтянули ближе, и сразу стало так горячо и хорошо. Где-то в груди родился тихий низкий стон, и Рэйн даже не сразу понял, что это он сам — и от чего? От совершенно невинной ласки. А Алекс уже отпустил и несколько секунд просто разглядывал его с легкой полуулыбкой, а потом мазнул кончиками пальцев по открытой шее и принялся расстегивать пуговицы кителя. Одну за другой, не спеша, точно растягивал удовольствие. Будто у них полно времени.       Так медленно, неторопливо, чувственно… Раньше Рэйна ни разу не раздевали вот так, и он невольно замер, словно впитывая каждое движение. Спешить уже было некуда, не к чему.       Тонкая ткань рубашки все равно скрадывала ощущения. Хотелось, чтобы Алекс скорее расстегнул ее, но Рэйн не торопил. Вот только как он ни пытался держать себя в руках, выходило плохо. Глубоко вдохнув, как пловец перед погружением, Рэйн потянулся к Алексу, снова целуя, и нетерпеливо смял его майку. Неловко дернул вверх, касаясь горячей кожи, и порывисто выдохнул прямо в его губы. Пальцы, казалось, обжигало.       Алекс только усмехнулся и, легко вывернувшись из майки, быстро, едва не рывком, расстегнул рубашку Рэйна. И резко притиснул его к себе, давая почувствовать жар.       Ошеломленно выдохнув от внезапного касания кожи к коже, Рэйн вжался сильнее, усиливая контакт — было мало, хотелось больше, еще этого яркого, потрясающего ощущения. Хотелось целовать, кусать влажные губы, ловить помутневший взгляд синих глаз, вызывать снова и снова несдержанные вздохи. Ему казалось, он летит. Тормоза отказали, осталось только желание отдаться этому потрясающему чувству до конца.       Руки Алекса скользнули по спине вверх, с силой сжимая, до боли приятно надавливая на каждый позвонок, и так же быстро опустились вниз, расстегнули ремень. Казалось, Алекс бросается с разбега в пропасть, так неожиданны были его движения, непредсказуемы порывы. Только что он совсем не торопился, дразнил, и вот уже уверенно ведет к тому, чего хочет. Рэйн не мог предугадать, что он сделает в следующий момент. Все, что мог — жадно ловить их, эти моменты, стараясь запомнить каждый. Словно и не было раньше в жизни ничего настолько настоящего, правильного.       Он нисколько не противился, когда Алекс быстрым ловким движением вытянул ремень из петель. Да Рэйн, кажется, не смог бы сейчас возразить, и вздумай пленник скрутить ему руки этим ремнем.       Но Алекс не думал. Его зрачки расширились, взгляд слегка расфокусировался. Отшвырнув ремень в сторону, Алекс остановился, но лишь на мгновение. В следующий миг Рэйн осознал себя лежащим на кровати, под ним, и отчаянно целующимся.       Раньше он и представить не мог, что когда-то так легко отдаст власть над собой другому человеку. Но оказалось в этом что-то особенно чудесное — просто пойти на поводу своих желаний, ни о чем не думая, ничего не боясь. Хотя бы ненадолго полностью отрешиться от всего.       Алекс молчал, и до сих пор Рэйн тоже боялся нарушить тишину — казалось, от одного звука все может закончиться. Но сейчас, поерзав под Алексом, он попытался стянуть с того остатки одежды и все же прошептал:       — Это все на тебе — лишнее.       — Лишнее? Так сними, — так же тихо ответил Алекс, едва заметно улыбаясь. И чуть приподнялся, позволяя Рэйну расстегнуть его брюки.       Фигура у Алекса была пропорциональной и красивой — это Рэйн оценил уже давно. Но сейчас взглянул как-то по-новому, и сглотнул, невольно задерживая взгляд дольше, чем следовало. Наверное, это могло раздражать, и только потому пришлось отвести глаза.       А вот Алекс рассматривал его, не смущаясь. Все с той же легкой улыбкой он вытряхнул Рэйна из брюк, заодно стянув и обувь.       — А ты даже милый, — заметил он вовсе не насмешливо. — Когда не строишь из себя жуткого особиста. Да и вообще, — и не успел Рэйн ответить, что никого не строит, что он этим и является, как его уже снова целовали — жарко, страстно, с полной отдачей. Словно это было действительно настолько приятно и желанно Алексу.       Больше не имело значения, что Вальдер — мужчина и враг. Разумные мысли куда-то испарились. Рэйн всегда слишком много думал, даже во время секса, что здорово мешало. А сейчас — уже не мог. Алекс не сделал еще ничего, и Рэйн не был уверен, что сделает, но отчаянно жаждал этого. Продолжения. Сладко будет или больно, или все вместе — роли уже не играло.       Еще пару минут назад он слишком нервничал, а сейчас глубоко вдохнул и приподнялся. Теперь он сидел на кровати, а Алекс, скинув брюки и ботинки, стоял перед ним — полуголый, красивый до мурашек по коже… Так близко.       Потянувшись навстречу, Рэйн оказался у его бедер. Было в этом что-то запретное, и оттого еще более сладкое. Скользнув ладонями по бедрам Алекса, Рэйн поднял на него глаза и наткнулся на совершенно темный, пьяный взгляд. Не давая себе передумать, он подался вперед и мягко коснулся губами над кромкой белья.       Громкий выдох резанул по ушам, и внизу живота мгновенно скрутило томительной сладостью. Алекс обхватил лицо Рэйна, чуть приподняв, и медленно, слегка нажимая, провел большим пальцем по его нижней губе. Он смотрел сверху вниз, часто и неглубоко дыша, и было заметно, что держится уже с трудом. И при этом не торопил, не принуждал, не выказывал чувства превосходства. А еще с момента, когда он остался в одном только белье, больше не получалось игнорировать тот факт, что Рэйн действительно ему нравился. Судя по всему, очень. От этой мысли было волнительно и сладко, перехватывало дыхание, и волоски на теле становились дыбом. И в то же время Рэйн чувствовал себя свободно и раскованно, как никогда. Ему даже удалось справиться с легким смущением и сделать то, чего хотелось — нежно лизнуть гладкую, горячую кожу бедра Алекса, а потом прихватить зубами резинку боксеров и потянуть вниз.       На этом его решительность закончилась. Как и выдержка Вальдера.       С тихим рыком Алекс крепко перехватил его и, просто опрокинув на койку, опустился сверху.       — Не сбежишь, не испугаешься? — он улыбнулся и, запустив пальцы в волосы Рэйна, разлохматил, растрепал аккуратно уложенные светлые пряди. — Нет, не ускользнешь, — прошептал он, склоняясь ниже и покрывая лицо и шею Рэйна быстрыми жалящими поцелуями. — Не позволю. Доигрался.       Тяжело дыша, Рэйн только покачал головой, что нет, не сбежит, не станет и пытаться. Он откуда-то точно знал — Алекс не причинит вреда, ему можно доверять. Какое странное ощущение — он верит врагу больше, чем любому союзнику. Верит настолько, что отдал всего себя и, кажется, не только тело.       Целовал Алекс поначалу мягко, потом с напором, не позволяя перехватить инициативу. Руки его, тем временем, легли на живот. Горячо. Обжигало так, что Рэйна тряхнуло от желания, и он сорванно выдохнул. А потом теплая ладонь забралась под резинку белья, и Рэйн тихо, растерянно застонал от откровенного прикосновения. Как же приятно… Он зажмурился, задыхаясь от настойчивых, умелых ласк. Кто бы знал, что это бывает настолько хорошо!       Руки дрожали, когда Рэйн одним сильным рывком притянул Алекса ближе к себе, обнимая за плечи, скользя ладонью к затылку, и с какой-то жадностью ответил на поцелуи. Ему было так сладко, так жарко, и хотелось, чтобы Алекс ни на секунду не прекращал.       Лишь через пару минут Рэйн вспомнил, что не один здесь хочет получать удовольствие. Опустив руку вниз, он сначала слегка, а потом уже уверенней коснулся Алекса и сжал его член.       — Сильнее, — тихо прошептал Алекс, — крепче сожми… м-м-м… — он улыбнулся и подался навстречу ладони.       Двигаясь, он в такт ласкал и Рэйна. Целовал его в губы, шею, ключицы — оставалось только ловить эти поцелуи, с жаром и нежностью отвечая на них, плавясь от удовольствия. Но прекратил Алекс так же быстро и неожиданно, как начал: лизнул ямочку между ключиц и замер на пару мгновений, хитро прищурившись. А потом плавно соскользнул вниз.       Разочарованно всхлипнув, Рэйн потянулся было за Алексом, но только и смог, что выдохнуть:       — Что ты… — и замолчал, с тихим стоном откидываясь назад.       Уверенно спустив белье, Алекс жарко подышал на твердый ствол — Рэйн уже только от этого судорожно выдохнул, — а потом обхватил губами и заскользил сразу почти до основания. И вверх. Коснулся влажной головки, пощекотал кончиком языка крохотную дырочку… Снова бросило в жар, и Рэйн тихо, но отчаянно застонал, выгибаясь навстречу. Дыхание совсем сбилось, ноги стали ватными, в них точно песок рассыпался. То, что делал Алекс, было очень приятно. Нет, здесь другое слово. Потрясающе. Настолько хорошо, что не получалось выдать ни звука, кроме тихих стонов. Его руки бесцельно скользили по плечам Алекса, но больше ничего Рэйн сделать не мог. Зажмурившись, он тяжело дышал, и иногда его хватало на то, чтобы открыть глаза и смотреть, толком не веря в происходящее.       Ладонь Алекса ласкала бедро, живот, иногда опускалась вслед за губами, поглаживая все нежные места. Скоро пальцы медленно скользнули ниже, между ног, вызывая легкую дрожь.       С губ сорвался тихий вздох, но Рэйн не остановил. Все тело горело, особенно там, где касался Алекс. Хотелось чувствовать на себе его руки, ласкать его, сделать для него что-то приятное. Хотелось его самого, и так сильно, что Рэйна раз за разом прошибало дрожью и внутренним жаром. Наверное, он предпочел бы иначе, но слишком боялся вызвать у Алекса ассоциацию с тем моментом, когда угрожал ему изнасилованием. Лучше — так.       Его заверили, что дело до конца доводит именно он, но если вдруг воспоминания Вальдера просмотрит кто-то другой… Возникнет слишком много вопросов. Не удастся притвориться даже, что это такой способ добиться от пилота взаимодействия. И все равно Рэйн хотел сильнее, чем боялся. Горячие руки и губы заставляли его тело реагировать на любое, даже самое невинное прикосновение.       — Алекс… пожалуйста, — прошептал он наконец, — трахни меня.       Хотя и вот так было невыносимо сладко, но хотелось попробовать все, узнать, как это. Именно с Алексом.       Тот приподнялся и внимательно взглянул на него.       — Так получается, с парнями у тебя никогда не было?       — Нет, — выдохнул Рэйн и прикусил губу.       Алекс чуть улыбнулся, продолжая ласкать, словно никуда не торопясь — как только выдержки хватало? Выдавало его лишь сбившееся дыхание.       — Я хочу тебя трахнуть, — тихо проговорил он, — но у нас нет ничего, что подошло бы для смазки. А на сухую будет больно, обоим. Тем более, тебе, первый раз, — в его глазах явственно читалось сожаление. И желание, такое сильное.       — Да плевать, — отчаянно прошептал Рэйн, потянув его к себе, жадно целуя в губы. Он даже хотел, чтобы остались следы, напоминающие о том, что это все было, по-настоящему.       Алекс только рвано выдохнул и жарко ответил на поцелуй, притягивая ближе, сминая его губы своими. И так же резко оторвался, вызвав разочарованный вздох, и как-то растерянно посмотрел на Рэйна. А потом его взгляд упал на край кровати возле подушки.       — Это что? — хрипло спросил Алекс, вытаскивая из складок простыни какой-то тюбик.       — Регенератин, — непонимающе прошептал Рэйн. — Наверное, я забыл его, когда лечил тебе спину.       — Значит, лечебная мазь? — Алекс усмехнулся, а потом легко толкнул Рэйна на кровать, перехватывая его руки и зажимая над головой. — Она, вроде бы, не печет… Как я помню, — он подмигнул и тут же поцеловал в губы, выбивая всякое желание возражать.       Щелчок крышки тюбика Рэйн как-то упустил, слишком занятый поцелуями. Прохладное прикосновение обожгло, и он слегка зажался, чуть слышно зашипев сквозь зубы. Наверное, Алексу было не очень удобно, но сейчас такие мелочи потеряли значение — так сильно хотелось.       Сначала внутрь проникли пальцы, и это оказалось не больно — просто странно. У Рэйна вырвался тихий вздох. Слишком необычно. Но он доверился Алексу, только притянул поближе и поцеловал снова, стараясь справиться с головокружением. Почему-то очень важно было целовать его, этого хотелось даже больше, чем кончить.       Жарко… Стало так жарко, но вместо того, чтобы отстраниться, Рэйн обнял Алекса и с немым вопросом взглянул на него — почему он медлит, почему так аккуратен? Рэйн не заслуживал этого.       — Расслабься, — в какой-то момент услышал он — и в следующий миг пронзило острой иглой боли.       Тихо вскрикнув, он вцепился в плечи Алекса и зажмурился, пережидая слишком яркие и болезненные ощущения. Но стоило тому дернуться, чтобы отстраниться, как Рэйн снова порывисто притянул его ближе.       — Продолжай!       Алекс только на мгновение замер, проскользнув руками под его спину и прижав к себе крепче.       — Не люблю грубость, — прошептал он и с азартом легонько прикусил губу Рэйна, с силой проникая до конца.       Ахнув, Рэйн зажмурился и тихо застонал. Ему было приятно, хоть и больно. Но особое удовольствие нашлось в том, чтобы смотреть, как с каждым толчком все темнеют глаза Алекса, как расширяются черные зрачки, затапливая радужку; слушать, как его дыхание становится совсем прерывистым; чувствовать, как слегка подрагивают его руки и насколько твердый он внутри. Так глубоко…       И в какой-то момент боль прекратилась или просто перестала иметь значение — не было больше разницы. Рэйн прижался еще теснее, сам обхватывая ногами бедра Алекса, и прогнулся под ним, скользнув рукой между их влажными от быстрых движений телами. Он сжал свой член и застонал снова, в губы Алекса, нежно коснувшись их языком. Тот опять прикусил его нижнюю губу, а потом, нависая сверху, втянул его в долгий глубокий поцелуй. Ладонь скользнула вслед за рукой Рэйна, и пальцы легли сначала поверх его пальцев, а потом, мягко сдвинув, обхватили член. Рэйн тихо ахнул, немного удивленно и совсем беззащитно. Движения стали резче и грубее, но это было как раз то, что нужно. На какие-то секунды Алекс замер, словно пытаясь удержать себя в узде, но потом сорвался окончательно.       Перед глазами темнело, кружилась голова. Казалось, что мир уплывает, сужается до размеров этой комнаты. Все тело охватил нестерпимый жар, быстрые, несдержанные рывки вознаграждались частыми стонами. Рэйна вело все сильнее, особенно когда Алекс склонялся ниже и, распалившись, кусал его губы, и целовал, так глубоко и властно. Так же, как брал его. Рэйн весь был в руках Алекса: загнанно дышал и метался под ним, целовал жадно, цеплялся за плечи и даже царапал спину. Выгибаясь и запрокидывая голову, он хватал губами воздух, теряясь в удовольствии, что так щедро давал Алекс каждым своим движением, каждым касанием. Ничего вокруг не существовало сейчас.       Рэйн наконец увидел то, чего хотел с момента, как случайно подсмотрел чужие воспоминания. Алекс был с ним, разгоряченный, шальной, совершенно несдержанный сейчас, и такой красивый. Губы приоткрытые, влажные, глаза блестят, растрепались по плечам мягкие волнистые волосы… И он так стонет, так жарко отвечает на поцелуи, и можно касаться его, ласкать, быть тем, кто дарит ему наслаждение. Смотреть, как сорванно он дышит, вздрагивая всем телом, как широко распахиваются глаза и на миг искажается его лицо. И на секунду безумно пожалеть, что не можешь почувствовать его еще ярче, чтобы пропустить через себя каждый отголосок его удовольствия. Но даже само понимание, насколько Алексу сейчас хорошо из-за него, Рэйна, дорогого стоило.       Сильно сжимая его внутри, Рэйн прильнул ближе, обнимая так крепко, как мог. Он сам балансировал на грани, но в то же время так желал бы продлить этот момент как можно дольше. Потому что чувствовал — это их первый и последний раз вместе.       Закусив губу, Алекс зажмурился, тихо застонал и замер на несколько мгновений. Затем довольно выдохнул и посмотрел на Рэйна, проведя пальцами по его щеке и губе, чуть надавливая. Рука скользнула по груди, к животу и ниже. Задыхаясь от желания, Рэйн прижимался к нему и целовал — коротко, порывисто, но отчаянно. Алекс подхватил его под спину, вжимаясь почти до боли. А в следующий миг накрыло ни с чем не сравнимым наслаждением, и Рэйн только застонал и задрожал всем телом, больше не в силах терпеть.       Расслабленного, довольного, его даже не тянуло в сон. Что-то изменилось. В эти минуты Рэйн чувствовал себя по-настоящему свободным. Счастливо и совершенно открыто улыбнувшись Алексу, он прошептал:       — Спасибо.       Ему впервые было настолько хорошо.       Алекс посмотрел с интересом и, взлохматив немного влажные волосы, неожиданно проговорил:       — Желтоглазый, — он мягко очертил контур лица Рэйна. — У тебя глаза золотистые. И сияют. Хорошенький.       — То есть, я все-таки тебя очаровал? — тихо рассмеялся Рэйн.       Несколько секунд Алекс молчал — стало заметно, как он погрустнел, а потом ответил негромко:       — С тобой приятно. Но какой смысл об этом говорить?       Возвращаться в реальность совсем не хотелось.