Once Upon a Time in KHL

Donʼt you ever tame your demons But always keep them on a leash

ЦСКА опускает голову под струю холодной воды, и ему кажется, что он чувствует, как из ушей со свистом вырывается горячий пар. Сейчас он сам себе напоминает эдакую наэлектризованную фурию с трехнедельной щетиной и холодными злыми глазами, и будь он также независим от стереотипов и общественного мнения как Фратрия, даже не пытался бы усмирить своих внутренних демонов. Армеец ненавидит все мероприятия, связанные с прессой. Он превосходно держит себя перед камерой: искусство скрывать истинные эмоции за официозом неотъемлемая часть его жизни. Но если Мажор это делает на профессиональном уровне, да еще совмещая с развязностью и самолюбованием, то Столичному Армейцу с его взрывным непредсказуемым характером очень сложно контролировать себя, особенно когда он только что позволил противнику сравнять счет в серии игр на вылет. Сейчас бы в самый раз разнести все к чертям и спокойно лечь спать. Но ему кровь из носу нужно появиться перед репортерами, выдержать натиск «неудобных» вопросов, не нахамить и вообще вести себя как барышня на выданье — скромно и отрешенно. Фоксу в этом плане повезло больше, но Армеец искренне надеется, что только сегодня. Он сдергивает полотенце с шеи, поднимает голову и вздрагивает, увидев в зеркале отражение стоящей позади него Фратрии.  — Привет, овсяный. Она невозмутимо поправляет прическу и даже не смотрит в его сторону.  — Бля, я чуть не обосрался. Он шумно выдыхает и некоторое время стоит, опершись руками о раковину. Нервы и так на пределе, а тут еще Мясная со своими выходками. Наконец, Армеец отходит от зеркала и уже собирается спросить, а какого черта, она тут, собственно, забыла, когда ему совершенно неожиданно прилетает сильный удар в челюсть, от чего ЦСКА уводит в сторону, и он опять ищет поддержки у злосчастной раковины. Фратрия не дает ему опомниться и бьет еще раз, правда уже слабее, тут же занося руку для следующего удара, но ЦСКА успевает перехватить ее за ладонь.  — Ты совсем охренела?! — рычит он и хорошенько встряхивает за плечи.  — Два хука слева и процесс пошел, — хихикает она, оголяя ровные белые зубы.  — Ты больная? Армеец в полном замешательстве смотрит на нее. Есть во Фратрии что-то демоническое, сверхъестественное, что именно, он не может понять, но оно имеет над ним огромную власть. Она глядит на него с откровенным вызовом, мол, давай, ответь мне, я вся перед тобой, а ЦСКА и рад бы проучить девчонку, но в эти секунды он не подвластен сам себе. — А ты неуравновешенный мазохист. Отпусти, или я Спартаку пожалуюсь. Он почти отталкивает ее и отступает назад.  — Синяк теперь будет, колбаса ты недоделанная, — ворчит Фратрия, потирая плечо.  — С хера ты полезла-то? Что это вообще было? Она несколько секунд смотрит на него, слегка сощурив глаза.  — Ты концентрируешься на боли. Эта истина на секунду ошеломляет ЦСКА. Ему действительно как будто стало легче, он словно протрезвел от удара. Армеец наблюдает, как девушка подкрашивает губы, и пытается сложить «два и два».  — Зачем ты это делаешь? — наконец спрашивает ЦСКА. — Мне скучно, — пожимает плечами Фратрия. — Для нас со Спартаком сезон закончился непозволительно рано, вот, развлекаюсь как могу. ЦСКА нисколько не удивлен. Ей скучно, и она играет с чужими демонами. — Говорят, ты на меня поставила. — Говорят, Майкл Джексон жив, — в тон ему отвечает Фратрия и причмокивает губами. — Впрочем, можешь думать и так, я не возражаю. Она подмигивает ему и удаляется, плавно покачивая бедрами. — Вот чертовка! — усмехается ЦСКА. «Надо будет выяснить, на сколько она меня оценила», — думает он, вытирая волосы полотенцем.