Music: Irina Rimes - Cosmos
Ночное небо – прекрасно. Чимин вытягивает небольшую ладонь и смотрит то на кольцо на среднем пальце, то на звезды, разбросанные по темно-синему простору. Хорошо и спокойно. Легкий ветер заставляет кожу покрываться мурашками, сушит губы. Чимин дотрагивается до нижней и снимает ногтями кусочек треснувшей кожи, сразу зализывая ранку, чувствуя яркий металлический вкус на языке. Чимину вкусно. Чимину нравится. Он улыбается и на мгновенье прикрывает глаза, стараясь запечатлеть в памяти этот момент. Он старается жить, как фотограф, предпочитает заострять внимание на прекрасных деталях, на сладких моментах, заставляющих трепетать сердце, кипеть кровь в жилах. Чимин помнит лица всех, кого убил своими руками. Он поворачивает голову и внимательно смотрит на спокойное лицо лежащего рядом на капоте Юнги. У него закрыты глаза, дышит он мерно и кажется, что он спит. Но Чимин слишком хорошо знает этого парня. Мин таким образом думает. Если что-то тревожит или камнем лежит на сердце, если нужно что-то обдумать, решить, он всегда собирается с мыслями так. – Есть закурить? – бросает Пак и немного приподнимается, ловя лицом поток неожиданно сильного ветра, чувствует, как от этого неприятно щиплет ранку на губе, и широко улыбается, разрывая ее сильнее. Юнги машет рукой, указывая куда-то назад, имея в виду, что пачка в салоне, и отворачивается. Чимин ничего не отвечает. Они оба в своих мирах, которые за секунду, за один вечер перевернулись с ног на голову. Все казалось таким простым до этого момента. У Чимина в ухе включенный наушник, но на том конце тишина. Иногда слышны резкие вдохи-выдохи, копошение, шуршание чего-то похожего на фантики от конфет. Должно быть, он тоже уже смылся со встречи директоров, занимается сейчас своими делами. Пак переворачивается на бок, подкладывает под щеку руку, чтобы удобнее было лежать на железяке, и прислушивается. Все его тело сжимается, подбирается, он старается расслышать хотя бы что-то, и, когда в наушнике раздается неожиданный и громкий чих, пугается и подпрыгивает на месте. Юнги от этого глаза раздирает, недовольно пялится на босса, который начинает хохотать, закрывая рот рукой, будто на том конце его могли услышать. – Ты совсем поехал? – ворчит Мин и отворачивается, снова погружаясь в свои мысли, оставляя Чимина наедине с дыханьем Чонгука, которое теперь слышно отчетливее. Он взял телефон в руки?! Пак снова удобно укладывается и кутается в легкий пиджак, прикрывает глаза. Дыхание Чонгука, его сопенье. Такое чувство, что он рядом, остается только протянуть руку, дотронуться. Его кожа, запах слишком далеко, но его дыхание здесь, посылает импульсы по пакову телу, заставляет мурашки гонять, как на скачках, и Чимина отчаянно обнимать самого себя за плечи, согревая и воображая, что это его, чонгуковы, руки. Чимин понимает, что это слишком. Особенно отчетливо он понял это сегодня, когда Чонгук стоял прямо перед ним, всего в метре. Смотрел на него, разговаривал с ним, улыбался. Все взаправду, все по-настоящему, не в голове Чимина, а на самом деле. Чонгук есть, он за семь лет сильно изменился, возмужал, и от Чонгука из класса 3-3 не осталось ничего, даже энергетики. У Чон Чонгука энергетика была сильная и решительная с незримым стержнем, с незримой опорой, которая выдерживала тяжесть этого стержня. Сейчас же его энергетика мягкая, прозрачная, уязвимая, словно зверек, загнанный в угол, пытающийся отчаянно сбежать от охотника. От своего отца. – Ты когда-нибудь слышал о параллельных мирах? – спрашивает Чимин, переворачиваясь на спину, всматриваясь в ночное небо, от которого, как Паку кажется, пахнет малиной. – Там живем мы с тобой, и время наше течет почти точно так же. Только там мы, возможно, совсем другие люди. Юнги снова раздирает глаза и осматривает друга. – Даже не накурился. Что за дичь ты несешь, придурок? Чимин смеется и пихает друга в бок. На самом деле, он знает, что Юнги его прекрасно понял. Если представить, что жизнь – это огромная лестница, где оба конца являются кульминацией, то Чонгук стоит вначале лестницы, а Чимин – в конце. Они движутся с одинаковой скоростью, и хоть пути отсчета у них разные, они равноудалены от своих целей. Пак думает об этом с горечью, ведь чтобы достичь этих целей, им придется пройти мимо друг друга. Сегодня они встретились на одном из пунктов, потому что что-то пошло не так. Но уже через несколько минут попытались вернуться в свое настоящее. Чимин примеряет это только на себя. Чимин не знает, что в голове у Чонгука такие же мысли после сегодняшнего вечера.***
Чонгук поехал на квартиру. Он несколько раз хватался за телефон, чтобы позвонить Джеси, попросить приехать, попросить утолить его голод, его жажду, но каждый раз, как он пытался найти ее номер в контактах, что-то его останавливало. Это «что-то» Чонгук называет безумием, но на деле, это здравый смысл, который говорит ему правду, ту, что он отчаянно пытается похоронить в глубине своей души. Теперь, сидя на диване, закинув ноги на журнальный столик, он смотрит за занавеску на ночное небо. Его отягощает это чувство вседозволенности, что он испытывает, сидя в этой небольшой комнате, ощущая запах улицы и холодный ветер из приоткрытого окна. Он был бы и рад почувствовать всю прелесть момента, да только не может, что-то внутри него ковыряет незаживающую плоть. Словно чувство невыполненного долга и съедающая изнутри вина. Чонгук открывает коробку конфет, лежащую на столе. Он принес ее сюда больше двух лет назад, очевидно, что эти конфеты уже нельзя есть, но он снимает шуршащие фантики сразу с нескольких и запихивает их в рот, тщательно разжевывая. Так он снимает стресс. Он знал, что до желаемого результата далеко, но не думал, что настолько, потому что сегодняшняя реакция на Чимина не лезет ни в какие ворота. Он ведь пообещал себе, так долго работал, пытался, имел четкий ориентир, который сегодня разлетелся вдребезги, разбрасывая осколки в разные стороны. Чонгук не железный, его сила воли, какой бы она Никогда была крепкой, рано или поздно треснет, она уже сегодня пошла трещинами, осталось дождаться полного разрушения. Чон думал, что боится этого, но все не так, он не чувствует страха. Он просто не хочет возвращаться назад, потому что привык оставлять прошлое в прошлом. Он уверяет себя, что такая жизнь ему нравится, она подходит ему. Чонгук чихает, берет со стола телефон и тяжело вздыхает. Он должен написать доктору Наму, потому что ему невыносимо сейчас. Дело не в Чимине, вовсе нет, дело в чувствах, которые оказались неподвластны хваленному контролю Чона. Все то время, что он отчаянно боролся с самим собой, и вдруг перестало существовать, чувство дежавю охватило его, объяло своими огромными лапами, и Чонгук будто вернулся на много лет назад, когда он, охваченный восторгом первой любви, был готов на все. Был готов быть самим собой. Чон пишет смс-сообщение доктору, просит встретиться прямо сейчас, прекрасно понимая, как все это выглядит, кем он себя выставляет. Но ему нужен кто-то, с кем можно разделить это странное, давно забытое чувство. Господин Нам приезжает через час. Он одет в спортивный костюм, выглядит помято, из чего Чон делает вывод, что выдернул доктора из постели. Он виновато улыбается и пропускает мужчину в квартиру. Они садятся напротив друг друга, и Чонгук начинает говорить. Просто и без предисловий. – Я был в себе уверен, я хотел скинуть все на физическую неполноценность или на что-то еще, потому что много лет назад я был разочарован в этой любви. Я знал, что это произойдет рано или поздно, я отчаянно пытался бежать от этого, потому что, док, Вы же знаете, как люди будут смотреть на меня. Я возможно прекрасно знаю, в чем причина моей неполноценности, как мужчины на данный момент, но я бы не хотел, чтобы все продолжалось вот так. – Что-то произошло? – Произошло, – Чонгук кивает и прикусывает костяшку указательного пальца. – Я почувствовал это сегодня. Влечение к мужчине. Я чувствовал это раньше, но никогда еще за долгие годы так явно. Я не знаю, что именно мне в нем понравилось, возможно, он показался мне сексуальным, я не знаю, док, просто я почувствовал, что меня обжигает изнутри. Я никогда не чувствовал ничего подобного с Джеси, я никогда не чувствовал чего-то похожего с кем-то другим. – Что именно тебя напрягает в этом? Чего ты боишься? Осуждения людей? Твоей семьи? – Не знаю, – Чон поднимается, подходит к окну и закрывает его, потому что холодный ветер действует ему на нервы. – Я просто решил для себя, что больше не пойду по этому пути, да я и не пойду, потому что это всего лишь минутная слабость – не более. Но меня испугала эта реакция. – Человеку нужна любовь, – спокойно говорит Нам и закидывает ногу на ногу, внимательно смотря на лицо Чонгука. – Ты можешь прожить без этого, если будешь сильно упрямиться, уверяю, не умрешь. Но если уж отказываешься от чувств, то перестань насиловать себя. Прекрати выдавать себя за того, кем не являешься. Это тебе не поможет. Нам уходит где-то через полчаса, оставляя Чонгука наедине со своими мыслями. Он засыпает к рассвету с мыслями, что Нам прав, и ему нужно прекратить эти бесполезные отношения с Джеси. Не потому что он пересмотрел взгляды на жизнь, а потому что ему нужен перерыв.***
Чимин слышит на том конце провода тишину, решает, что Чонгук задремал и отключает наушник за полчаса до прихода господина Нама.***
– Можешь возвращаться на работу, – безразлично говорит Чимин, когда сталкивается с Намджуном в дверях. – У отдела закупок проблемы, разберись с этим. – А ты? – Это не моя работа. Объяви всем о кемпинге в эти выходные. Кто не явится – лишу премии. Еще позвони Пак Сону из Project family и Ким Сокджину из Golden group. Скажи, что я лично их приглашаю и не приму отказа. – Они тебе зачем? – Ким сводит брови, ему не нравится, когда брат выкидывает что-то подобное, зная Чимина, это всегда чревато. – Мы сотрудничаем с этими компаниями. Я хочу пообщаться с директорами. Эта атмосфера будет приятнее, чем дорогой ресторан с таким же бухлом, нет? – Больше никого не хочешь видеть? – Больше никого, – Чимин берет папку с бумагами с тумбы и уходит. Намджун не спорит, не пререкается, решив, что просто не будет выпускать брата из поля зрения. Он обзванивает директоров вышеупомянутых компаний и разговаривает с каждым почти по часу.***
– Поедешь со мной, – просто говорит Джин и съедает круассан, запивая его чересчур сладким кофе. – Я не полезу в это логово один. Чонгук напрягается и вытягивается, чувствуя, как внутри что-то неприятно завибрировало. Он удобнее садится в кресле и уточняет: – Кемпинг для сотрудников, правильно? А председатель будет? – Намджун сказал, что Пак Чимин лично пригласил меня, поэтому логично, что будет, ведь поездку организовывает он. На самом деле, если бы это была личная встреча, не думаю, что я согласился бы. Но все равно мне тревожно. Знаешь, когда Пак нацеливается на кого-то, от него не уйти. Я лишь надеюсь, что он действительно хочет поговорить о делах. – Он, в самом деле, такой опасный? – Чон тянется к чашке и отхлебывает горячей жидкости. – Я видел его вчера на приеме, он показался мне обычным. Я имею ввиду, что он не похож на серийного убийцу, и все байки, которые ходят о нем…Не знаю, я бы не верил в это так беспрекословно. – Он выглядел дружелюбно, да? Улыбался, небось. Чонгук кивает и сводит брови, не понимая, к чему ведет Джин. – Он так со всеми. Он кажется дружелюбным, но лично у меня мороз по коже от этого парня. Поэтому тебе, как моему заместителю, придется поехать со мной. Я обговорю все детали с твоим отцом, но не думаю, что он будет против поездки. Каким бы сильным руководителем ни был твой отец, он, как и все, остерегается Пак Чимина. И дело не только в том, что он опасен. Я уже говорил, что он главная фигура на шахматном столе. Его нельзя подпускать близко, нельзя упускать из виду, нельзя злить. Три табу. – Три табу, – повторяет Чонгук и закусывает губу. Его напрягает вся эта ситуация, ведь ему вовсе не хочется пересекаться с Чимином снова. Но бросать Джина на произвол судьбы – идея не из лучших. С другой стороны ему любопытно. Ему интересно узнать, в самом ли деле Чимин так ужасен, как о нем говорят? А еще Чонгук хочет проверить свою реакцию на этого парня снова. Это будет полезно. Еще один раз. Последний.***
Чонгук решается на разговор с Джеси через пару дней. Он мог бы оставить все как есть, но что-то подсказывает ему, что надо остановиться, хотя бы на время. Хоть он и думал, что ни за что не расстанется с ней, считал своим спасательным кругом, на деле все оказалось совсем не так. Он думал, что спасается с помощью нее. Он заблуждался. – Я не знал, как сказать тебе об этом, но думаю, нам лучше сделать паузу, – Чон не говорит категоричного «расстаться», потому что все еще не уверен в правильности выбранного решения. Джеси улыбается, оголяя ряд белоснежных зубов и подпирает щеку рукой. – Стало настолько невыносимо? – Я хочу отдохнуть, – признается Чонгук и чешет затылок, потому что это неловко. Однако кроме неловкости он не чувствует ничего. Будто не с девушкой расстается, а мороженое покупает. Хотя, здесь и то больше заморочки, например, с каким вкусом пломбир выбрать. – Хочу немного разобраться в себе. Пока буду это делать, не хочу отягощать тебя. Джеси тоже не выглядит сильно расстроенной. Она попивает мохито из трубочки и кивает на каждое слово уже бывшего парня. – Я тебя понимаю, тяжело. Мне тоже было тяжело в последнее время. Я не против, если ты будешь иногда звонить мне, чтобы выпить чаю, – усмехается девушка, заставив Чонгука расплыться в улыбке, потому что это Джеси. А с Джеси Чон только и делал, что чай хлебал. – Я планирую посвятить себя работе, не думай, что я принял это решение, потому что нашел тебе замену, это не так. Джеси кивает. Она о чем-то думает, но все равно не выглядит расстроенной или подавленной. Она просто занята мыслями, и Чон с интересом наблюдает за тем, как сменяются эмоции на ее лице. – Я думала об этом, – признается она. – Думала, что должна покончить с этим первой, потому что нас с тобой не существовало никогда. Мы просто охраняли покой друг друга. Чонгук кивает. – Это было удобно. Джеси смеется, и Чону кажется, что она готова расплакаться, но не от боли, а от задетой гордости. Джеси хотела сделать это первой, но не успела. Она снимает крышку со стакана и делает большой глоток мохито. Чувство неловкости усиливается. Чон мнется, он хочет что-то сказать, но слова застревают в глотке, поэтому он просто тупо смотрит на девушку перед собой. Он впервые кого-то бросил, и это не самое приятное чувство. – Я подвезу тебя до дома, – мямлит Чонгук, когда Джеси немного приободряется. – Я на машине. Ты можешь звонить мне, если тебе что-то нужно. Мне пора. Джеси уходит, оставив Чонгука одного. Ему по-прежнему неловко, и он уже начинает ненавидеть это чувство. Никакой пустоты, никакого отчаяния, всего лишь неловкость, но ее мощь кажется такой сильной, что Чонгук заказывает алкоголь посреди дня. Не напивается, просто выпивает стакан пива и чувствует, что на душе, в самом деле, стало легче. Мысли о Чимине за эти дни посещают его редко, лишь когда разговор заходит на работе. Сердце уже не бьется часто, и Чон решает, что это был лишь временный ступор. Пак Чимин стал очень красив, Чонгук просто не ожидал такого, вот и опешил, что-то перепуталось внутри него, в его голове и сердце и выдало странную реакцию. Он уже с легким сердцем думал о предстоящей поездке, даже, в какой-то степени, ждал ее, чтобы окончательно убедиться – Пак Чимин ни капли его не интересует.***
Чимин поправляет челку и оборачивается к Намджуну, который все это время стоит за спиной и наблюдает за действиями брата. – Нравлюсь? – усмехается Чимин и внимательно смотрит в глаза Джуна, будто пытается найти на дне зрачков положительный ответ. Но не находит, поэтому отворачивается и переводит тему, прежде, чем старший успевает ответить. – Я снял домики за городом, всю еду для пикника уже доставили туда. Юнги уже вчера поехал все проверить. – Юнги тоже будет? – А я смотрю, он тебе покоя не дает? – Чимин склоняет голову и в зеркале ловит взгляд брата. – Не переживай, это не ловушка, я ничего не затеял. Я же не сумасшедший, чтобы устраивать сцены при таком количестве народа. Намджун закусывает губу, потому что все это кажется ему неправдоподобным. Чимин знает, что старший не верит ему, но ничего не предпринимает на этот счет. Не верит и не верит, в этом ведь нет его вины, верно?! – Ты предупредил директоров двух групп? – спрашивает Пак и натягивает ветровку. Этот спортивный костюм ему сразу не понравился, потому что он поручил помощнику купить все необходимые для вылазки вещи. Конечно, малец справился на твердую единицу, потому что, несмотря на цену костюма, выглядел он просто ужасно. – Предупредил. Оба обещали приехать. Тебе что-нибудь нужно? – Нет, иди в машину. Я сейчас приду. Поедем вместе. После этой фразы у Намджуна брови самопроизвольно ползут в верх, и он вопрошающе смотрит на брата, потому что не может поверить, что ему не почудилось. Он открывает и закрывает рот, пытаясь повторить, кажется, слишком сложное для него слово «вместе», но, к счастью, Чимин, что-то усердно читающий в своем мобильнике, не замечает его смятения. Джун выходит из комнаты пораженный, не знающий, как реагировать. С одной стороны, его внутри распирает что-то похожее на удовлетворение и радость? а с другой – это опасно. Чимин, резко меняющий свое настроение, а в данной ситуации, сущность – адово пламя, которое притаилось, чтобы сжечь потом до самых костей, не оставляя даже кусочка живой плоти. Почти весь путь до места назначения Чимин молчит. Он сидит на переднем пассажирском сидении, читает что-то в телефоне, время от времени закусывая большую губку. Намджун поглядывает на него иногда и не может сдержать коротких улыбок. Чимин всегда казался старшему очаровательным, с самой первой встречи этот ребенок покорил его сердце, Намджун мечтал быть с ним братьями, друзьями, мечтал сделать его счастливым. «Нравлюсь?» – пролетает в голове Джуна недавний вопрос младшего брата, и в его голове отчетливо пульсирует «да», которое он так и не смог выдавить. – Почему ты затеял эту поездку? – спрашивает Намджун, бросив на Чимина серьезный взгляд. – Не работает, – не отвечая на вопрос, выдает младший и раздраженно вытаскивает наушник из уха. – У тебя есть? Ким отрицательно качает головой. – Ты же водитель, у тебя должна быть эта штука! – возмущается Чимин и отворачивается к окну, предварительно бросив сломанный наушник в бардачок. Больше братья не разговаривают. Чимин возвращается к чтению, Намджун следит за дорогой. У домиков парней встречает Юнги и весь персонал, который был созван на эту вылазку. Все они здороваются с начальством, кланяются, а Чимин лишь коротко улыбается в ответ и машет рукой. Он знает, что тех, кто искренне рад его председательству здесь на пальцах одной руки можно пересчитать, поэтому к остальным относится, как положено относиться в подобных ситуациях – дружелюбно внешне, как к мусору – в душе. – Я рад видеть вас всех здесь сегодня. Мы с директором Кимом организовали эту поездку, чтобы вы могли расслабиться после тяжелых трудовых будней, – с улыбкой говорит Чимин, осматривая всех приехавших. – Я думаю, что еще не все собрались, поэтому вы можете пока заняться своими делами. В домиках есть все для веселого времяпровождения. Ближе к семи соберемся на ужин, а пока подождем тех, кто опаздывает. Чимин смотрит на Намджуна и ждет, пока остальные разойдутся, а потом выдает: – Всем, кто опоздал – выговор от директора. – Пак Чимин…– пытается возразить Намджун, но Чимин заставляет его замолчать, бросив короткий, злой взгляд. – Хочешь вечно быть хорошеньким? Так не получится, Ким Намджун. Всем опоздавшим выговор от директора, и только попробуй не осуществить, я продлю твой отпуск на неопределенный срок, - Чимин идет в сторону домика, который Юнги подготовил для верхушки, Мин тащится за ним. – В этом нет необходимости, - бросает Юнги, заставив босса обратить на себя внимание. – Есть. Я не хочу, чтобы в компании шептались только обо мне, давай немного отвлечем их внимание?! Мин кивает и входит в домик следом за Чимином, который, осмотрев общую обстановку, улыбается. Паку нравится, а это дорого стоит, потому что он, на самом деле, человек очень привередливый. – Главное, что есть бар, – мямлит он и садится на диван. – Намджун вез меня, как стопку бревен, - жалуется он и потирает затекшие мышцы. – И что дальше? Собрал ты всех, что дальше? – Совет директоров уже здесь? – спрашивает Пак и встает, чтобы налить чего-то покрепче. – Все на месте? – Все здесь. Я слышал, как они обсуждали эту идею с отдыхом на природе. Кажется, мало кто в восторге. Причем, это касается не только совета директоров, но и обычных сотрудников. Многие в выходные предпочитают отдыхать с семьями. – Удивил, – усмехается Чимин и делает короткий глоток красного вина из бокала. – Я хочу точно разграничить друзей и врагов. Точнее, враги все, я просто хочу понять, кто из них самый опасный. Два дня круглосуточно понаблюдать за всеми, как думаешь, разве может быть лучше возможность? Юнги улыбается и качает головой, потому что Пак Чимин не перестает удивлять. Его мозги, как у киборга, работают слишком быстро и заточены исключительно на результат. – Когда выяснишь все, что хочешь, что планируешь? Пак осушает бокал одним глотком и слизывает капли красного с пухлой нижней губы. – Как обычно. Мину объяснять не надо, он лучше других знает, что значит это «как обычно», потому что непосредственно он сам будет помогать боссу в зачистке неугодных. Через несколько минут в домик входит Намджун, а за ним проходит еще несколько человек. Чимин поднимается с улыбкой, но, когда замечает среди нескольких мужчин Чонгука, улыбка сама собой сползает с его лица. Чон замечает это, но растолковать не может, чувствует, как потеют ладони и нацепляет на лицо самую счастливую из всех улыбок, что есть в его арсенале. – Добрый день, – довольный Ким Сокджин, директор Golden group, тянет к Паку свою большую ладонь и широко улыбается, демонстрируя большие белые зубы. – Очень рад, что Вы пригласили меня. Я взял с собой своего заместителя, надеюсь, Вы не против? Слышал, Вы учились в одной школе с нашим Чонгуком. Чимин выдавливает улыбку и кивает, пожимая теплую руку Сокджина. После – Чонгук тянет свою, и у Чимина в груди начинает грохотать так, что тошнота непроизвольно подступает к горлу. Он вкладывает свою небольшую ладонь в чонгукову, которая, кажется, вдвое больше, и пытается растянуть губы в улыбке, но те не слушаются и получается что-то похожее на оскал. Чона это напрягает, потому что, как ему кажется, прошлая их встреча прошла неплохо. Он обращает все свое внимание на странное поведение директора PD, поэтому даже не обращает внимание на то, что он сам вот-вот выблюет собственное сердце, оно бьется уже где-то в горле. Позади мужчин стоит Тэхен, который Юнги, внимательно разглядывающего Чонгука, заметил сразу. Он сверлит его взглядом, но Мин, будто что-то предчувствуя, не поворачивается. – С нами еще и мой помощник, Тэхен, – смущенно смеется Чон и чешет затылок, - надеюсь, вы не против, что нас так много. Когда Юнги слышит «Тэхен», он впадает в ступор, не шевелится, даже дышать перестает. Липкий страх пополз по его позвоночнику и сердце стало отбивать странный ритм. Мин не поворачивается, но знает, что на него смотрят. Он выдавливает короткую улыбку и кусает губы, а когда Чимин просит гостей чувствовать себя, как дома и по любому вопросу обращаться к его правой руке, Мин Юнги, блондину кажется, что вот-вот земля разверзнется под его ногами и языки пламени утащат его вниз, пустят по всем кругам ада. Чимин чувствует примерно то же самое, потому что встретить Чонгука на приеме, поулыбаться пару минут, а потом смыться, будто не виделись вовсе, не идет ни в какое сравнение с двумя днями непосредственного контакта. Чимин к этому не готов. Чимину целой жизни не хватит, чтобы подготовиться к чему-то подобному.