***
– Сокджин сказал, что у вас с председателем Паком неплохие отношения, – говорит Чон-старший за ужином. Он снова ест свой любимый стейк с кровью и запивает малиновым ликером. – Это так? – С Пак Чимином? – зачем-то переспрашивает Чонгук и насильно пихает в себя салат. У него несварение с тех пор, как узнал о смерти Со Индже из PD-group. – Мы поговорили во время поездки, как бывшие одноклассники. А что? – он поднимает настороженный взгляд на отца и внимательно наблюдает за тем, как тот разрезает мясо и отправляет кусочек в рот. – Ты против? – Против? – усмехается мужчина и откладывает приборы. – Что ты, ты уже взрослый мальчик, чтобы выбирать с кем общаться. Но я не помню, чтобы в школе вы были близки. Вы общались? – Нет, – просто отвечает Чонгук и убирает салфетку с колен. – Мы никогда не были близки и в этот раз тоже ничего личного не обсуждали. Если не против, я пойду к себе. – Против, – неожиданно говорит мужчина и смотрит на Чонгука тем взглядом, которым не смотрел уже давно. – Когда вы общались с Чимином, как он реагировал на общение с тобой? Чонгук сводит брови в переносице и задумчиво смотрит на отца. Он не понимает, что тот пытается выяснить и это его напрягает, он сглатывает, получается громко, даже слишком. Чон не сразу замечает, как его сердце в страхе начинает колотиться с неистовой силой. Отец обо всем знает? О том, у него, у Чонгука, замирает сердце рядом с Пак Чимином?! – Обычно реагировал, – он пытается говорить обыденным тоном, но нервозность в голосе слышится даже ему самому, нечего говорить о проницательном председателе Чоне. Чон-старший воспринимает это по-своему, поэтому возмущенно спрашивает: – Он угрожал тебе? – Что? – переспрашивает Чонгук и захлебывается воздухом от радости, что его не разоблачили. – Нет, что ты! Он ничего такого не говорил. Мы просто поболтали, вспомнили школьные времена, он довольно дружелюбный. – Дружелюбный? – уточняет председатель. – Пак Чимин? Чонгук кивает и делает глоток из стакана с водой. Все это довольно напряженно. Учитывая последние события и смерть Со Индже, как и говорил Ким Сокджин, Чону не нравится такой рьяный интерес отца к чиминовой персоне. – А какие, говоришь, у вас были отношения в школе? Вы не дружили, но хотя бы приятелями были? – Просто одноклассники. Мы были просто одноклассниками. Могли поговорить иногда, но ничего особенного. Чон-старший понимающе кивает и трет лоб указательным и средним пальцами, обдумывая, взвешивая все «за» и «против». Пытается понять, не будет ли то, что он хочет предложить Чонгуку, ошибкой. – А сейчас тебе было комфортно с ним? Ты не чувствовал странностей в его поведении? Чонгук продолжает непонимающе смотреть на отца, даже не отвечает на его вопросы, просто смотрит и моргает, пытаясь по выражению лица понять, что от него хотят услышат, к чему ведут. – Ты смог бы сблизиться с ним сильнее? Если бы ты позвонил ему и предложил снова провести, например, вместе выходные за кружкой пива? – За кружкой пива? – переспрашивает Чонгук. – Зачем? – Я хочу кое-что узнать о его планах, а напрямую спросить не могу, потому что он очень…своенравный. Ты должен знать, что о нем говорят. Брови Чонгука ползут вверх, а рот непроизвольно открывается. – Ты хочешь, чтобы я это узнал? Чон-старший кивает. – Справишься? – Что ты несешь? – возмущается Чонгук и, кажется, впервые за долгие годы позволяет себе такую дерзость. – Как ты себе это представляешь? Как это будет выглядеть? Мы никогда не были друзьями. Я мог бы понять, если бы это был кто-то, с кем я хотя бы в футбол на физкультуре гонял, но отец! У нас с Пак Чимином абсолютно нет ничего общего. – Значит, найди! Как хочешь, но найди что-то общее, иначе он потопит меня, тебя, нашу компанию! Я уверен, что его следующая цель Saturn, ведь от GM он уже избавился. GM нет, скоро исчезнет Saturn, кто из ведущих компаний остается? Только мы, больше никого. Давай действовать пока не поздно, Saturn спохватились слишком поздно, они уже ничего не смогут отыграть. А у нас еще есть шанс.***
– Все в порядке? – спрашивает Юнги, усаживаясь на диван рядом с другом, подбирая под себя ноги и внимательно смотря на сосредоточенный профиль Чимина. – По всем новостям только и болтают о самоубийстве старикашки. Отлично сработано. – Не надо было его убивать, – вдруг выдает Чимин, заставив Юнги удивленно открыть рот. Чтобы Пак Чимин жалел о том, что сделал…нет, такого не бывает, только не в этой вселенной и только не с Пак Чимином. – Подожди, – Мин привстает и уже сидит на мягком диване на корточках, обхватив колени руками. – Ты сейчас сказал «не надо было», или мне послышалось? Чимин кивает и смотрит в одну точку перед собой. Спустя несколько дней его все еще гложет чувство неудовлетворенности. Не так он хотел, чтобы все вышло, не этого ждал от желаемого убийства. У Пака руки сводит оттого, что Со Индже мертв, а он, по сути, не наказал его должным образом. – Этот старый развратник и лицемер заслужил другой смерти, – бубнит парень и тянется к бутылке вина. Он, не просыхая, пьет все эти дни, пытаясь хоть немного расслабиться, но чувство неправильности гложет его изнутри. И, хоть уже все сделано, ему до сих пор кажется, что он должен прийти за Со Индже. У Чимина две руки, две ноги и одна голова, которая, как старый проектор, прокручивает в мозгу сценарий, по которому должно было все произойти, но не произошло. У Чимина срыв и зарождающаяся депрессия, во рту привкус какой-то гадости, и он пытается запить его вином из бутылки, прямо с горла. Юнги вздыхает, ничего не говорит и кладет голову на чиминово плечо. Ему это состояние друга известно, такое уже бывало. Конечно, Юнги не считает, что это нормально, потому что его самого вообще не волнует, как именно будет выполнено задание. Конечный результат – вот основная задача. С Чимином все сложнее. Мин считает убирать ненужных людей своей работой, а для Пака это истинное наслаждение, ему нравится придумывать сценарии, нравится следовать им, выполнять все идеально, ведь у Пак Чимина голова – генератор убийств, и каждое из них прекрасно по-своему. – Не расстраивайся, – предпринимает попытку Юнги. – В любом случае, все отлично. Те придурки, которые были на его стороне, в конце концов, выставили его пьяницей и сумасшедшим, чтобы не попасться тебе под горячую руку. Мог бы быть расклад лучше? Мин не знает, зачем говорит все это, потому что не поможет, для Чимина не важен результат, его вдохновляет процесс, с этим ничего не сделаешь, это в голове. Юнги понимает, что Пак не успокоится, пока не найдет новую жертву. Весь последующий вечер Чимин пьет, от сердца у него не отлегает, но вино немного притупляет разум и становится легче. Юнги отпускает дурацкие шуточки, Пак над ними хохочет, заедая спиртное анчоусами из упаковки, их же пытается засунуть Мину в нос и разбрасывает по всему дивану. В конце вечера, когда Юнги надо уже уходить к себе, он тащит Чимина в его комнату, распластывает по кровати, снимает тапки и носки, открывает окно, зная, что Пак не может спать, если душно, и уходит. Чимин не спит. Он сильно пьян, но уснуть не получается, потому что в голове много дурацких мыслей, которые так просто не испаряются. Он пытается перевернуться на спину, получается только с третьей попытки. Тоскливо. Даже слишком. Чимин смотрит в потолок и чувствует, как из уголка глаза по виску стекает холодная слеза. Хочется чем-то заполнить пустоту внутри. Чимин пытается заложить ее трупами, вроде получается, но только на время, потом все возвращается, это как пустыня, где ты ходишь вокруг оазиса, но из-за песчаной бури не можешь его заметить. Вроде уже приближаешься, уже не так далек, чтобы разглядеть, но буря начинает кружить с новой силой. Отвратительное чувство. И даже сам Пак Чимин Чимину иногда бывает отвратителен. Через полчаса, когда Пак уже расслабляется, придавленный тяжестью мыслей, и намеревается провалиться в сон, его мобильный вибрирует в кармане, заставляя снова открыть глаза. Он достает телефон, поднимает к лицу и щурится от яркости дисплея, но все равно быстро пробегается глазами по входящему сообщению. Чимин пьян, поэтому до него не сразу доходит, что смс прислал Чонгук, и в нем бывший одноклассник приглашает Пака сыграть партию в бильярд на выходных.***
Чонгуку приходится согласится. Вернее, он понял, что будет хуже, если не согласится и не только для него самого, для Чимина тоже. Чон переживает о нем. Не знает, как это работает, но в каких-то затаенных уголках нутра даже признается себе в этом, не пытается переубедить или убежать. Еще Чонгук хочет быть в центре событий. Если Пак Чимин такой серьезный противник, значит, как сказал отец, их компании тоже угрожает опасность. Чон не сможет дорваться до всей интересующей его информации, если здесь упустит момент. Остается одно – попытаться сблизиться с Чимином. Чон заранее знает, что просто не будет, учитывая его необъяснимую тягу к этому парню, но ведь он научился выдержке, столько лет держал себя под контролем, так много сил потратил, деньги на психотерапевта, а все для того, чтобы научиться держать свои чувства и желания глубоко внутри. Это еще и повод проверить, к чему он пришел за столько лет. И выяснить, причастен ли Пак к смерти Со Индже. Чонгуку приходится нелегко. Он мог бы позвать Чимина на пиво, как и советовал отец, посмотреть матч, поболтать. Но разве не странно это? Да, они часто сталкивались в последние дни, но даже те разговоры, что между ними завязывались, сложно назвать даже приятельскими. Чону нужно хотя бы что-то, хоть какая-то подсказка, как подступиться к Паку, с чего начать. Тогда-то он и вспоминает о дневниках. На последнем году старшей школы классный руководитель попросил заполнить их дневники, причем по экземпляру на каждого. Сам Чонгук хорошо помнит, как возненавидел это задание с первых минут, потому что писать одно и тоже в тридцати дневниках было муторным и неинтересным. Чон точно помнит, что выбросил почти все, что напоминало о школе, но дневник этот оставил. Вот только где. Ему приходится перевернуть несколько комнат в их доме, чтобы найти небольшой журнал с подписями его одноклассников на первой странице. Он ищет Чимина по списку, помнит, что он был где-то в середине. И находит. Ким Чимин на 38 странице. Чон листает до нужной и пробегается по краткой информации о возрасте, домашнем телефоне и адресе и переходит к увлечениям, где лаконично написано: «бильярд». И Чонгук понимает, что это именно то, что ему нужно. Чимин чувствует себя идиотом, когда в сотый раз переодевается. На этот раз он меняет мятную рубашку на серую кофту, которую мерил уже до этого. Он не знает, что с ним творится, но эта дурацкая суета, отчего-то, заставляет все время растягивать губы в улыбке и пялиться на свое отражение. Юнги, сидящий на пуфике позади со сложенными на груди руками, не верит своим глазам. Он видел Чимина любым: пьяным, злым, довольным, расстроенным, удовлетворенным, но таким – никогда. Мин даже не знает, как описать это. Чимин выглядит влюбленным и счастливым. И это странно, несмотря на то, что нереально приятно. Пак, на самом деле, в своей голове много вариантов прокручивает. У него они сплошным потоком, сменяющимися картинками. Он не знает, зачем Чонгуку играть с ним в бильярд, искренне и по-настоящему, он совсем ничего не понимает, но это неважно. Чон Чонгук позвал его поиграть в бильярд. Это само по себе событие. Чимин скучал, безумно скучал все эти годы, а после поездки – особенно. Он не строит никаких иллюзий, он и так получил слишком многое, а сейчас еще и личная встреча. Разве он мог, смел о таком мечтать? Но внутри бабочки порхают, как сумасшедшие, сколько не говори, что это неправильно, их переубедить невозможно. Чимину щекотно под ребрами, поэтому он не может убрать с лица улыбку. Чонгук тоже чувствует себя странно. Он ощущает непонятный трепет перед встречей, будто давно не виделся с близким человеком, и вот, наконец-то, он здесь, он приехал, и Чон может насладиться его присутствием, теплом, голосом. У Чона дрожат внутренности, когда он стоит перед дверью чиминовой квартиры. Пак гостеприимно пригласил Чонгука к себе домой. Сказал, что у него есть бильярдный стол, и так будет удобнее. Чон противиться не стал, ведь то, что Чимин вообще согласился на его предложение – уже чудо. Когда перед Чонгуком открывается дверь, у него легкие валятся куда-то к ногам, становится тяжело дышать, он пялится на Чимина, которого видеть в обычной серой кофте и рваных светлых джинсах странно, но до боли приятно. Паку идет, однозначно. И Чонгук напяливает улыбку, чтобы не выглядеть конченым идиотом, и пихает хозяину коробку с пирожными и бутылку шампанского. – Привет, – наконец, ляпает Чон и широко улыбается. По-детски мило, и теперь очередь Чимина чувствовать, как легкие проваливаются в бездну. – Привет, – он смотрит своими большими глазами, а потом вдруг улыбается, отчего те забавно сужаются. Чонгуку нравится даже это. – Ты один живешь? – Чон заглядывает внутрь, и Чимин вспоминает, что нужно отойти и пропустить гостя. – Нет. Проходи. Намджун, точнее, директор Ким… – Вы живете вместе? – Чон сам не знает, что именно его удивило, ведь это естественно, что братья, у которых еще нет своих семей, живут вдвоем. Просто ему всегда казалось, что Чимину нужен собственный уголок, это его образу подходит больше. – Да, мы живем вместе, но пересекаемся редко. На выходные он уезжает в Пусан по делам, поэтому сейчас я один. Недавно заходил Юнги, но он тоже ушел. Стоит Чимину упомянуть Юнги, Чон вспоминает о фруктах, что Пак прислал ему в школьные годы, когда он получил от Бомина и парней. А еще Чонгуку неловко. Он чувствовал бы себя увереннее, будь тут еще кто-то. – Я раньше не знал, что вы с Юнги так близки, – говорит Чон, просто потому, что нужно что-то говорить. Сам он проходит вглубь квартиры, идет за Чимином и осматривается. Квартира кажется огромной, Чон никогда таких не видел, ему кажется, что гостиная в его доме, который некоторые даже зовут особняком, на треть меньше. – Да, мы близки еще со школы, – Чимину тоже неловко. У него даже ладошки потеют, потому что от Чонгука исходит жар. Это та самая энергетика, которую он не почувствовал на приеме, которая, как ему казалось, испарилась, исчезла. Но нет, она прямо здесь и сейчас, в этой комнате, и Чимин отчетливо чувствует ее. Чонгук слушает, продолжает осматривать квартиру и удивляется, когда замечает лестницу, даже подходит к ней, чтобы убедиться, что она реальна. – Вы соединили два этажа? Не легче купить дом? Чимин жмет плечами. – Намджун говорил мне, но я привык здесь жить, здесь уютно. Тем более, что здесь уже все идеально для меня, а в новом месте будет по-новому, и не факт, что так же хорошо, – Чимин проходит в бар и начинает открывать шампанское, что принес Чон. – В следующий раз, бери вино, – улыбается он, а у Чона снова сердце скачет от этого простого «в следующий раз». – Ты любишь вино? – на этот раз, Чон спрашивает не от фуфла, ему интересно. – Обожаю, – Чимин широко улыбается и проходит к журнальному столику. Ставит на него шампанское и бокалы, там же уже лежат пирожные. Чимин открывает коробку конфет, своих любимых, и с ногами залазит на диван. Он старается быть естественным. Чонгук, по приглашению хозяина, садится рядом и смущенно улыбается. – Я разолью, – бубнит он и разливает шампанское по бокалам. Протягивает один Чимину, а второй оставляет у себя. – Ну, – начинает Чимин и смеется. – Я совсем плох, тосты говорить не умею, – с ним, явно, творится что-то странное, даже Чонгук замечает, но улыбка и заразительные нотки смеха, отбрасывают посторонние мысли. А Чимину страшно, потому что рядом с Чонгуком так нереально хорошо, даже если он притронуться к нему не может. – В любом случае, я рад, что ты написал мне и пришел сегодня сюда. Это было удивительно, я не ожидал, но спасибо. – Мне захотелось исправить школьные ошибки, – улыбается Чонгук и прикусывает губу, потому что Пак кивает и принимается пить с бокала. Чон следит за тем, как его кадык поднимается и опускается, как красиво очерчиваются ключицы, как очаровательно сжимаются пальцы на тонкой ножке бокала. «Я хочу знать о нем все», - судорожно мигает в мозгу Чонгука, и он признается себе в этом. Он хочет знать все о Пак Чимине. И он узнает.