***
– Во Францию? С Пак Чимином? – Чон-старший смеется и откидывается на спинку дивана. – Да уж, если честно, я не думал, что у тебя получится втереться к нему в доверие, у тебя никогда не получалось что-то такое, а сейчас…– он замолкает, внимательно смотрит на сына и улыбается, так, как не улыбался никогда, как Чонгук всегда мечтал увидеть от него. – Горжусь тобой, по-настоящему горжусь. Чон сглатывает ком в горле и натягивает улыбку. Еще пару месяцев назад, до знакомства с Пак Чимином, он бы все отдал, чтобы услышать эти слова, вся его жизнь состояла из того, чтобы не разочаровать отца, приносить ему радость, чтобы он с гордостью говорил о своем сыне друзьям и партнерам. Сейчас ситуация обстоит иначе. Чонгук по-прежнему хочет, чтобы отец гордился им, но уже чувствует себя недостойным. Он еще ничего запретного не сделал, не в этом дело, проблема в том, что он уже допускает запретные мысли, позволяет им поселиться в своей голове, а телу разрешает желать то, чего желать оно не должно, то, с чем он, Чонгук, должен бороться изо всех, изгонять из себя, словно пакость, порочащую его дух. – Думаю, что председатель Пак полностью доверяет тебе сейчас. Как тебе удалось, – мужчина садится удобнее в кресле, – что ты ему пообещал? Ты говорил, что вы не были близки в школьные годы. – Ну…– Чон закусывает губу, – нас объединило общее прошлое. Мы ударились в воспоминания и разговорились. Он играет в бильярд, мне бильярд тоже нравится. – Тебе нравится бильярд? – Чон-старший удивленно качает головой, очевидно, он этого не знал. – А что о партнерстве с нашей компанией? Он собирается продлевать контракт? – Он сказал, что его все устраивает, поэтому он продлит договор, как минимум, на год. Чимин избегает разговоров о делах, говорит, что и так устает на работе, поэтому в свободное время… – Хорошо, поезжай с ним в отпуск, может там он будет поразговорчивее. Ты сможешь находиться рядом двадцать четыре часа, может, что-то услышишь или сможешь проверить его почту, это будет еще лучше. Тэхен летит с тобой. – Но отец…– пытается возмутиться Чонгук, но тот снова прерывает. – Ты взрослый человек, поэтому должен понимать, что Пак Чимин не так прост. Я не стану отправлять тебя с ним одного. Он может догадаться о том, что ты копаешь под него, если он уже не понял. Поэтому тебе нужен Тэхен, он будет все время рядом и защитит в случае чего. Чонгук решает, что спорить с отцом бессмысленно. Этим же вечером после сборки чемодана, он отправляет телохранителю сообщение, в котором посылает его в недельный отпуск в тайне от Чона-старшего. Тэхен, которому проблемы не нужны, пытается воспротивиться, строча сообщение за сообщением, но Чонгук непреклонен, он намерен провести это время с Чимином, и Ким, в конце концов, соглашается.Ночь 1
Самолет приземляется в Руасси в десять часов вечера. Намджун уговаривал Чимина взять с собой помощника, охрану, да даже Мин Юнги, по его словам, сгодится. Пак отказался, ссылаясь на то, что это отпуск, который он хочет провести один на один с другом и партнером, и лишние люди ему в этой поездке не нужны. Чонгук заверил отца, что Тэхен едет с ним. Сам же Тэхен поехал в Тэгу к родственникам, у которых давно не гостил. Таким образом, Чонгук и Чимин вдвоем оказались в парижском аэропорту. – Ты ведь вызвал машину? – бубнит сонный Пак, который в самолете так и не смог уснуть. – Вызвал, должна подъехать с минуты на минуту. Тебе не холодно? – спрашивает Чон, заметив, что Чимин в легкой джинсовой куртке дрожит от холода. Он снимает свое пальто и, не дождавшись ответа, накидывает на хрупкие плечи. Пак хочет возразить, но не успевает, машина останавливается у тротуара, и Чонгук радостно мчится к ней, волоча чемодан, у которого на эскалаторе сломалась ножка. Пак улыбается тепло, ему комфортно, если не уютно, в чонгуковой вещи. Чимин во время поездки до отеля от окна не отлипает, постоянно дергает Чона за рукав кофты, заставляя нагибаться к себе, показывая ему, что-то, по его словам, невероятно красивое. Чонгук все это видел, он был в Париже несколько раз до этого, Чимин тоже был, но никогда ни на что не обращал внимание, занимаясь исключительно делами. Сейчас этот, порой грозный парень, похож на маленького ребенка, и Чон не может скрыть улыбки, он рад, что его затея уже дает плоды. Отель, естественно пятизвёздочный, в центре Парижа – идеальная смотровая площадка. Еще в Сеуле Чонгук забронировал два номера, решив, что им обоим так будет удобнее. Чимин мысленно благодарит Чона за правильный выбор, потому что бок о бок двадцать четыре часа в сутки – чересчур для них обоих. Пак над собой имеет полный контроль, он так думает, потому что мог держать себя в руках все это время, мог не делать глупости, это не большая проблема для него. Чонгук о себе думает точно так же, несмотря на то, что его предохранители слетели к чертям. – Я устроюсь и приду к тебе, – улыбается Чонгук, принимает из рук Пака свое пальто и входит в номер, поблагодарив швейцара на французском, который, оставив чемодан Чона в его комнате, принимается за багаж Чимина. Чимин швейцару ничего не говорит, потому что французский не знает совсем, а еще потому, что не привык проявлять вежливость, в отличие от Чонгука. Он захлопывает дверь, как только мужчина выходит, и осматривается. Номер шикарный, чем-то напоминает его собственную квартиру. В главной комнате - огромная кровать посередине, шкаф, несколько тумб, дорогущая люстра, мини-бар в углу и распахнутые двери, ведущие на балкон. Последние два факта радуют Пака больше всего, он уже знает, как будет релаксировать этой ночью. Чимин скидывает с себя вещи, бросает их на кровать и проходит в ванну. Там включает холодную воду, становится под освежающий напор, пытаясь сбросить усталость после перелета и все ненужные мысли. Можно перестать на некоторое время мучать себя, передохнуть, успокоиться, вздохнуть полной грудью и расслабиться впервые за много лет. Сейчас ничто не имеет значения, все либо остается в Сеуле, либо исчезает прямо здесь, в Париже, потому что главное – это Чонгук в номере напротив, главное – они вместе, неважно, в качестве кого, они просто отдыхают, просто собираются весело провести время, сделать вид, что все так, как и должно быть. Это, в самом деле, должно помочь им обоим разобраться с бесами внутри. Чонгуку – удержать чувства к Чимину взаперти, Чимину – не возжелать чего-то большего. Чонгук в своих силах относительно уверен, Чимин в своих – тоже. Пак возвращается в комнату через полчаса, завернутый в мягкий махровый халат. Он шлепает по паркету босиком к бару. С мокрых волос капает вода, холодит затылок, но это приятное ощущение. Он заполняет до краев бокал красным сухим и, отхлебнув немного, идет к балкону. Холодный ветер беспокоит шторы, Чимин улыбается, он такое любит, это полностью в его стиле. Перед ним – плетеный стол, вокруг которого два, на вид удобных, кресла и уютный диван, укрытый тонким сиреневым покрывалом. Пак проходит, садится на мягкое и укрывает босые ноги, согреваясь. – Здесь классно, – восторженно шепчет он и расплывается в улыбке, искренне не понимая, почему до этой поездки так пренебрегал Парижем. Он делает глубокие глотки, быстро осушая бокал, смотрит на Эйфелеву башню, сверкающую золотыми огнями и вдыхает, ощущая невесомость и умиротворение. Он мог бы воспарить, были бы крылья. Чимин выпутывается из покрывала, бежит обратно в комнату и возвращается с двумя бутылками вина. Вино здесь – самое дорогое, вид – самый лучший. Чонгук постарался на славу, сам Пак Чимин не организовал бы лучше. Пак пьет, пьет много, наслаждается горько-сладким вкусом и этим замечательным чувством. Он находит в мобильнике спокойную, успокаивающую музыку, откидывается на спинку дивана, прикрывает глаза, время от времени открывая, чтобы убедиться, что он, в самом деле, здесь. Чимину хочется позвонить Чонгуку, позвать его сюда, вместе любоваться этой красотой, испытывать одни эмоции на двоих, но он не решается, ждет, когда Чон сам зайдет, обещал ведь, значит, обещание сдержит, обязательно. И они еще насладятся этим вечером. Но Чонгук не приходит. Он в своем номере пытается прийти в себя, потому что тошнить начало еще в самолете, причем не хило. Раньше он ничем подобным не страдал, поэтому ни о таблетках, ни о специальных браслетах не подумал. Потом вроде прошло, на улице стало намного легче, а теперь вот опять. Чон включает кондиционер, как только оказывается в помещении, но прохлада не помогает, его бросает то в жар, то в холодный пот. Он пытается добраться до душа, залезает в ванну в одежде, открывает холодную воду и думает только о том, что обещал Чимину зайти к нему. Он мог бы позвонить Паку, попросить зайти, но у Чимина отпуск, загружать его в первый же день… Чон не станет этого делать. Поэтому, вместо Пак Чимина, он звонит на ресепшн и просит прислать в номер таблетки. Более-менее Чонгук приходит в себя ближе к часу. Время детское, он думает, что зайти к Чимину еще не поздно, но почему-то не делает этого, слишком долго раздумывает, решается, несмотря на то, что отношения у них отличные, дружеские. Иногда у Чона просто ступор случается, он не знает, о чем с Пак Чимином говорить, чувствует себя глупо, не знает, как выглядит в его глазах, а хотелось бы знать безумно. Что Пак Чимин думает о нем?! Сейчас у него примерно те же чувства. За этими мыслями, Чон не замечает, как стрелка часов приблизилась к двум ночи. Чонгук сбрасывает вещи, забирается в кровать и набирает в телефоне короткое: «Спокойной ночи». Утро вечера мудренее. Чимин расплывается в улыбке, когда получает смс-сообщение. Он не знает, почему Чонгук так и не пришел, но это неважно, если он дал о себе знать. Пак по-прежнему сидит на балконе, уже полностью укутанный в покрывало и до утра любуется прекрасным видом.День 1
– Нам точно не нужен гид? – бормочет Чимин, рассматривая карту в мобильнике. – Я на сайте видел различные программы для туристов. – Я сам тебе все покажу, – уверяет Чон, доедая завтрак. – Ты, в самом деле, был в Париже три раза и никогда не смотрел достопримечательности? Чимин поднимает серьезный взгляд, под которым Чонгук замолкает и кашляет, прочищая горло. – Я приезжал для работы, а не на прогулки, – спокойно говорит Пак, но у Чонгука от этого тона внутри все сжимается. – Ты не пожалеешь, я приготовил для тебя крутую развлекательную программу. Оторвемся по полной! Чимин сменяет гнев на милость и улыбается. Он с Чонгуком, хоть и общается близко уже долгое время, таким игривым видит его редко. Он похож на маленького кролика, и Чимину тепло от мысли, что Чон умеет так веселиться. После завтрака парни переодеваются и спускаются вниз. Чонгук уже заказал машину, он оповещает об этом Чимина и говорит, что их попросили немного подождать. Пак жмет плечами, садится в холле, закидывая ногу на ногу, и залезает в мобильник, чтобы проверить почту. Чонгук опускается в кресло напротив и смотрит на красивое сосредоточенное лицо. Он так до сих пор и не выяснил, имеет ли Чимин отношение к смерти господина Со, но общаясь с ним так тесно, узнавая его, внедряясь в его личное пространство, понимая, какой он человек на самом деле, поверить в то, что он безжалостный убийца с каждым разом все сложнее. – Прекрати пялиться, – вдруг поднимает взгляд Чимин и улыбается. – Со мной что-то не так? Чонгук в первую секунду теряется, удивляется, нервничает, ведь его так нежданно застали врасплох, и выдает первое, что приходит в голову: – Красивый, – и тут же прикусывает язык, потому что глаза у Пака открываются шире, губы размыкаются, вероятно от того, что он хочет что-то спросить, но Чон не дает, успевает бросить короткое и глупое: – свитер у тебя. Чимин выдыхает, сам не понимает от радости или разочарования, его чувства похожи на огромный булыжник, упавший в пропасть и разлетевшийся на тысячу осколков. – Я купил его лет пять назад на распродаже в Германии, – он смеется, а Чон глаз оторвать не может, потому что прямо сейчас узнает Чимина, впитывает его слова, улавливает настроение, его личные странности, привычки. – Забросил, не носил. Поручил помощнику собрать чемодан в поездку, а он положил это недоразумение. Я давно забыл о нем, где только он его отыскал. – Помощник – это Юнги? – Нет, помощник – это Тэян, он работал сначала с Намджуном, но я отобрал его, когда занял пост председателя. Он молодой, неопытный, но он помогает мне в таких мелочах. Чонгук посмеивается. – Хотелось бы мне знать, каково работать на тебя. Ты говорил, что строг с подчиненными, но ты выглядишь безобидным. Это маска? Чимин жмет плечами, блокирует телефон и убирает его в карман куртки. – Не маска, а скорее раздвоение личности. Одна – я настоящий, а другая – я, когда начальник. Ты тоже так должен жить, нужно разграничивать личное пространство и работу, иначе сойдешь с ума, – говорит он и приподнимается в кресле, смотря через высокие окна на улицу. – Где машина? Чон переваривает слова Чимина, но ничего не отвечает. Вместо этого он поднимается и идет к девушке за стойкой, чтобы уточнить, где их транспорт. Чимин идет к Чону, когда тот слишком долго не возвращается. – Что-то не так? Чон жмет плечами. – Она говорит, что свободные машины будут только через двадцать минут. – И это сервис? – возмущается Пак. – Пусть позовет администратора. – Не злись. Может на общественном транспорте? – На автобусе? – Чимин крайне недоволен таким раскладом, но Чонгук выглядит воодушевленным. – Да, давай, поехали, – он хватает Пака за рукав и несется в сторону дверей, – будет весело, ты не представляешь, как круто рассекать в Париже на автобусе. Чимин еще возмущается, но вырваться не пытается, так же, как и жестко противиться, потому что он Чонгуку доверяет, ему с Чонгуком не страшно ничего, он с ним хоть на край света согласится, что уж говорить об обычной поездке на автобусе.***
С Чонгуком проводить время – неописуемо. Если расположить его к себе, если быть с ним дружелюбным, если он чувствует, что тебе можно доверять, с Чонгуком – просто нереально круто, Чимин убедился в этом уже неоднократно, но это невероятное путешествие на автобусе, когда он комментирует, все, что видит, рассказывает все, что знает, шутит, смеется, заставляет и самого Чимина смеяться – в очередной раз подтверждает, что Пак сделал правильный выбор, Чонгук - невероятный человек. Они выходят далеко от центра в районе Старого Парижа, прогуливаются по узким улочкам, которые Чонгук знает, как свои пять пальцев, даже по-дружески здоровается с одним старым художником, который в процессе разговора хвалит внешность Чимина и предлагает нарисовать его. Чимин отказывается, противится, как может, уверяет Чонгука, что это не лучшая идея, особенно сейчас, когда его кожа потрескалась от холода, но Чон лишь смеется, он непреклонен. – Все с твоей кожей нормально, ты потрясающе выглядишь, – уверяет парень и усаживает Чимина на стул. Пак растерянно смотрит то на художника, то на Чонгука, но больше не пытается противиться своей участи, принимает все, как данность. Портрет выходит шикарным, так говорит Чонгук и благодарит старого знакомого. Чимину не нравится, он рассматривает холст и сводит брови, закусывая губу. – Твой дружок – дилетант. Если бы я знал французский, я бы сказал ему пару ласковых. Выкинь этот ужас, – он сует рисунок Чонгуку, который хмыкает, говорит, что вышло красиво, аккуратно складывает лист и кладет в карман пальто. Парни гуляют еще какое-то время, потом находят закусочную, где Чимин заказывает себе огромную корзину круассанов и, что самое странное, съев полноценный обед, съедает почти все сладкое, угостив Чонгука всего лишь двумя. – Кто их готовит? Ему здесь хорошо платят? – спрашивает Пак, когда они уже стоят на остановке, чтобы двинуться дальше. – Я буду платить ему в четыре раза больше. – Я раньше не замечал, что ты такой сладкоежка, – хмыкает Чон и смотрит на красивое лицо Чимина, который в Париже смотрится особенно прекрасно. Его трогательная внешность прекрасно подходит здешним улицам, этому сладкому запаху парижской суеты, этой особенной роскоши. Когда парни проходят в автобус, Чимин широко открывает окно и высовывает в него руку, ощущая густые потоки ветра, пролетающие сквозь пальцы. Он вдруг начинает задумываться обо всем на свете – о своей жизни, о своей смерти, в которой он купается последние годы, о том, что съедает его душу, о демонах, которых он выпустил, о свободе, которую ценит больше всего, о Чонгуке, в которого влюблен со школьной скамьи, который теперь рядом, который прямо сейчас пристально смотрит на него. У Чимина сердце в этот самый момент начинает колотиться, как сумасшедшее, потому что рука Чона падает на его колено, а голова укладывается на плечо. Чужое дыхание щекочет шею, заставляя Пака всего покрыться мурашками. В этот момент Пак Чимин впервые допускает четкую мысль. Он не гонит ее, не пытается с ней бороться, не пытается выставить ее лишь плодом своего воображения или желания. В его голове красивым красным цветом выводится: «Возможно ли, что я нравлюсь Чон Чонгуку, как нравился На Бомин в школе?» – Я плохо спал ночью, – вдруг говорит Чон, заставляя покрыться льдом прекрасную надпись в голове Чимина. – Побудь моей подушкой пять минут, – его голос звучит странно, хрипло, даже дрожит немного. Чимин обязательно бы заметил это, если бы не был так сильно занят своими мыслями.