Ночь 2
Этой ночью парни общаются по смс перед сном, потому что Чонгуку нужен отдых, и Чимин не стал тревожить его разговорами, он видел, что парень был нереально уставшим, когда они возвращались обратно, даже спросил, все ли в порядке. Чон заверил, что хороший сон мигом поставит его на ноги. Но Чимин не перестает волноваться. Он лежит на кровати некоторое время, ждет, пока наберется ванна. Потом отдыхает около часа в теплой воде, расслабляясь, пытаясь выкинуть мысли из головы, но лицо Чонгука стоит перед глазами, сердце до сих пор не может успокоиться, а плечо чувствует фантомную тяжесть чонгуковой головы. – Блядство, – заключает Пак и с головой погружается в воду. Раньше это помогало прийти в себя, избавиться от всего ненужного, перезапустить работу мозга. Не в этот раз. Чимин выныривает, тяжело пропуская в легкие воздух и думает только об одном: как Чонгук чувствует себя сейчас? Ему лучше? Сон точно поможет? Парень выбирается из ванны, кутается в халат и идет в комнату, где оставил мобильник. Сам не знает, что на него находит, просто несется со всех ног, даже поскальзывается несколько раз. И, схватив смартфон, быстро набирает, даже не подумав о том, что Чон, возможно, спит уже: «У тебя все хорошо?» И только потом появляются различные мысли, что звук сообщения мог Чонгука разбудить, или он только начал засыпать, а тут Пак лезет со своими вопросами. Или он переписывался со своей девушкой, с которой…С которой расстался, точно. Чон сказал Юнги, что расстался со своей девушкой, было такое. Короткая улыбка трогает губы Чимина, не потому что Чону не желает счастья, просто ему так легче. Так на сердце спокойнее. «Все хорошо. Еще не ложишься?» – сообщение от Чонгука заставляет сердце Чимина затрепетать. Он забирается под одеяло, выключает свет в номере и, удобно расположившись, принимается строчить Чону ответ. ЧМ: «Уже лежу. Хотел спросить, как ты, тебе ничего не нужно?» ЧГ: «Ничего не нужно. Отдыхай, я замучил тебя сегодня». Чимин расплывается в улыбке, закусив край одеяла, думая, что не встречал людей милее Чонгука, что этот парень прекрасен, всегда таким был, сейчас кажется сумасшествием, что Пак следил за ним вместо того, чтобы просто подружиться. Если бы он был немного увереннее, если бы знал, что с Чоном так просто, что нет в нем никакой спеси, так присущей отпрыскам богатых родителей, все могло бы быть по-другому. ЧМ: «Не замучил. Завтра я рассчитываю на большее. Когда мы пойдем к Эйфелевой башне?» ЧГ: «Только не говори, что ты ни разу не поднимался. Серьезно?»…
ЧГ: «Не злись, я помню, что ты здесь бывал по работе, а не для развлечений. Я отведу тебя. Оставим на десерт или завтра сходим?» Чимин снова не может не улыбаться, ему кажется, что лицо вот-вот треснет. Он привык переписываться с Чонгуком, но чаще всего их сообщения были в роде: «как дела?», «что делаешь?», «давай встретимся» и т.п. А сейчас сквозь сообщения Чимин чувствует что-то странное, какое-то незнакомое тепло. Тепло от Чонгука исходило всегда, но сейчас его слишком много, его в избытке, Чон тоннами его посылает. Пак почти физически ощущает и полностью покрывается мурашками. ЧМ: «Не знаю. Смотря, что завтра по плану». ЧГ: «Посмотрим Собор Парижской Богоматери?» Чимин книгу читал, но, к своему стыду, описание собора пропустил, просто не смог этого вынести, хотя на фото Собор видел много раз. Он понятия не имеет, функционирует ли он, как собор или больше, как достояние вековой истории, будут ли они заходить внутрь или посмотрят снаружи и сколько на это потребуется времени. Но одно осознает наверняка – если Чон Чонгук говорит, что это место нужно посетить, если он предлагает, зовет его туда, то Чимин непременно согласится. ЧМ: «Посмотрим. Если тебе будет лучше, конечно». ЧГ: «Я здоров, не переживай. Я собираюсь сделать так, чтобы ты запомнил это путешествие, чтобы, в конце концов, ты сказал, что хорошо провел время». Чимин ничего не отвечает, откидывается на подушки и слышит, как в ушах быстро-быстро бьется сердце. Пак заранее может так сказать, потому что это время проведено с Чон Чонгуком, с его первой и единственной любовью.День 2
До Собора парни добираются только к вечеру, потому что весь день торчат на рынке. Оказывается, Чимин любитель всяких безделушек. Он с удовольствием подолгу рассматривает всю эту мелочь, перебирает брелоки, выбирает сувениры. На вопросы Чона, кому предназначается это, вон то и вот это, Чимин только на миниатюру Эйфелевой башни говорит, что она для Юнги. Все остальное парень набирает для себя. И только позже Чон вспоминает, что квартира Чимина, в самом деле, обставлена разнообразными фигурками. Он никогда не обращал на эту мелочь внимания, но, кажется, Паку все это нравится, и Чонгук улыбается, ведь ему удалось узнать Чимина и с этой необычной и совершенно неожиданной стороны. Обедают они в дорогом ресторане, который советует Чонгук. Паку эта идея не очень нравится, по его убеждениям в подобные места лучше приходить вечером, чтобы полностью расслабиться, а не просто перекусить, но Чон умеет убеждать. Чимин по обыкновению заказывает дорогое вино, а весь остальной заказ просит сделать Чонгука. Чон во французских блюдах разбирается, как и во всей Франции, и это для Пака удивительно, в его глазах этот парень всегда выглядел другим: застенчивый, добрый, но справедливый. Чон Чонгук сочетает в себе разные качества и, несмотря на простоту, оказывается высоко образованным и интеллектуальным человеком. Не только практиком-материалистом, но и духовно насыщенным и глубоким. – Я думал, все, кто мечтает стать полицейскими – не очень умный народ. Ты меня удивляешь, – усмехается Чимин и делает короткий глоток из бокала. – Я думал, – парирует Чонгук, – ты жесткий и сильный начальник. А ты любишь фигурки и выглядишь иногда совсем по-детски. Ты удивляешь меня. Чимин смущается и пытается скрыть смущение за смехом, который звучит странно и неправдоподобно, Чонгук замечает это сразу, но не придает значения, его голову занимают мысли о том, какой Пак невероятно красивый, когда смеется. Его забавный передний зубик, большие губы, сужающиеся глаза, пухлые щечки. Чонгук раньше не думал, что такие парни в его вкусе, потому что На Бомин был другим, а после него Чон старался на парней не смотреть. Но, возможно, дело не во внешности и не в милых странностях этого парня, а в энергетике, как говорил Пак ранее. У Чимина энергетика безумно сильная, тяжелая, как глыба льда, большая часть которого скрыта под толщей океана. А его внутренний мир – и есть огромный океан, со всем его многообразием. Чонгук не знал, что такие люди существуют на свете. Он думал, что это обычная симпатия, влечение, как физическое, так и психологическое, но все оказалось сложнее. Чон отчаянно пытается разобраться в себе, пока еще не поздно, и единственное, что приходит на ум – бежать, еще есть время. Просто прекратить это, чтобы потом не собирать осколки разбитого сердца. Сказать отцу, что больше не может играть с Чимином, приказать самому себе, что больше не будет ему звонить и писать, и отпустить. – Чонгук…– зовет Чимин и обеспокоенно смотрит на друга. Тот вздрагивает и поднимает глаза на парня. – С тобой все нормально? До тебя не докричишься. Чон улыбается, чувствуя, как краснеет, под пристальным взглядом Чимина. Рядом с этим парнем все становится странным, он сам себя контролировать перестает. – Да, что ты говорил? - Я спрашивал, сколько языков ты знаешь? Я помню, что в школе ты был лучшим в немецком. Но сейчас выясняется, что и французский ты знаешь неплохо. А еще ты учился в Китае. Значит, уже, как минимум, четыре. Верно? – Еще английский, – говорит парень и видит, как брови Чимина ползут вверх, он даже давится, но быстро откашливается, заставив Чона рассмеяться. – Не думай, что в этом есть моя особенная заслуга. У отца много связей с другими странами, он с самого детства готовил меня к тому, что однажды я займу его место. Поэтому так вышло. – Это хороший навык. У Намджуна тоже склонность к языкам. А я худо-бедно говорю на английском и все на этом. – У тебя лучше с математикой? Чимин мычит в знак согласия, допивает бокал вина и, не дождавшись официанта, наливает себе еще. – У меня логический склад ума. Я люблю просчитывать все наперед. Чонгук не любит, когда Чимин становится таким серьезным. У него будто аура меняется, он становится совсем другим человеком, и этот Пак Чимин Чону не нравится. Он странный, даже страшный, со своими мыслями и желаниями. – То, что говорят о тебе… – Тебе не о чем переживать, тебя это никак не коснется. – Я не об этом переживаю, я вообще не переживаю. Я просто хотел спросить, нормально ли ты себя ощущаешь? Ничего не хочешь сделать? – Что мне с ними сделать? – Чимин поднимает внимательный взгляд. – Что я должен с ними сделать? Хотят говорить – пусть говорят, наказание само найдет их. – Наказание в виде чего? – осторожно спрашивает Чон, заставляя Пака сжать кулаки и закусить губу. Он молчит какое время, но сосредоточенный взгляд напротив чувствует отчетливо. Ответить честно – невозможно, самое ненавистное – когда Чонгук снова и снова поднимает эту тему. – Может, хватит об этом? Я ведь говорил, все, что говорят обо мне… – выпаливает Пак на одном дыхании и смотрит серьезно, но не договаривает. Бросает салфетку с колен на стол и идет в уборную. Чонгук язык не прикусывает, потому что рано или поздно об этом надо поговорить, это необходимо. Не могут ведь рождаться слухи на пустом месте. Чимин избегает этих разговоров, игнорирует, делает вид, что все нормально, но ведь ненормально, когда тебя на каждом шагу зовут безжалостным убийцей, когда боятся и просят остерегаться. Чимин ополаскивает лицо холодной водой несколько раз, потом внимательно изучает свое лицо в зеркале. Он уже понял, что Чонгук с правдой не смирится никогда, именно поэтому время от времени пытается говорить на эту тему. Пытается сделать так, чтобы Чимин начал яростно все отрицать, и разочаровывается каждый раз, когда Чимин не делает этого. Кричать с пеной у рта, что никому не причинял вреда, что он тут ни при чем, как Пак может, если это неправда?! Сказать, что, в самом деле, поступает так, как захочет, убирает всех, кто ему неугоден, тоже не выход. Тогда, вероятнее всего, он Чона потеряет навсегда. Придется снова привыкать жить без него. Странное дело, но с появлением Чонгука в жизни Чимина, он стал спокойнее, перестал остро реагировать на вещи, которые раньше доводили до ручки. Чонгук – антидепрессант, его никогда не будет в жизни Пака достаточно, но даже та малая доза, что есть сейчас, уже невероятно помогает. Чимин возвращается к пустому столику. Официант подходит, говорит что-то по-французски, но Пак ничего не понимает. Забирает куртку из гардероба и выходит на улицу, где стоит Чон, прислонившись к стене здания. – Все? Уходим? – спрашивает Пак и пытается уловить чонгуково настроение. Тот явно недоволен тем, что он опять свернул тему, но виду пытается не подавать. Сам Чимин притворяется, что чужое недовольство не замечает. – Да, я заказал машину, поедем к Собору. Время до прибытия машины и весь путь к Собору, парни не разговаривают. Чимин смотрит в окно, Чонгук на Чимина. Второй чувствует на себе прожигающий взгляд, но упорно молчит, потому что, если что-то скажет – разговора не избежать. Чону неприятно, что Чимин обходит стороной эти темы, внутри закрадывается червячок сомнения. Он всегда пытался отстаивать этого парня, упорно гонит мысль, что он способен на что-то ужасное. Чонгук не знает, как поступить, как вывести Пак Чимина на чистую воду, чтобы потом не было слишком велико разочарование. С этими чувствами все становится сложнее. Собор удается посмотреть только снаружи, слишком поздно для визитов, вход уже закрыт. Чонгук делает несколько фотографий, в том числе и Чимина, который стоит в стороне и любуется средневековой постройкой. Он выглядит таким красивым и хрупким, и у Чона отлегает от сердца, потому что невозможно злиться на это чудо. Чонгук неожиданно подлетает сзади и обхватывает друга поперек шеи, со словами: «давай селфи!» Пак фотографироваться не любит, даже для интервьюеров делает это с неохотой, поэтому первое время противится и пытается вырваться из сильного захвата, но руки у Чона крепкие. Первые несколько фоток получаются смазанными, но, когда Пак, наконец, сдается, делаются замечательные совместные снимки. – Вот эту нужно закинуть в социальные сети, – деловито говорит Чон и показывает парню фото, на котором они оба вышли хорошо. Чимин улыбается и в душе радуется, что Чонгук отстал со своими расспросами. Сейчас, в самом деле, не время об этом говорить. Долгий день заканчивается посиделкой в парке. Парни покупают сладости, попкорн, чипсы и пиво, садятся на удобную лавочку, откуда отличный обзор на Эйфелеву башню. Каждый думает о своем. Чимин первым открывает банку и протягивает Чону, чтобы чокнуться. – И за что? – Чонгук открывает свое пиво и тянет навстречу. – За свободу, – отвечает Чимин и осекается. – За то, чтобы ты понял, насколько она шикарна. Чон тост принимает, они чокаются и берутся за закуски. Чимин поддевает задник олстара носком и садится удобнее, подминая под себя ногу. Чонгук заметил, что это любимая чиминова поза. И давно пришел к выводу, что этот парень прекрасен в своих привычных мелочах. – Злишься? – вдруг спрашивает Чонгук и откладывает полупустую банку. – Я не хотел тебя задеть, я не хочу задевать тебя, когда говорю об этом, я просто хочу понять, что ты думаешь. Ты ведь живой человек. Я хочу сказать, что тебя, наверняка, ранит вот это вот все. – Мне все равно. Почему, когда я говорю, что мне все равно, ты мне не веришь? Мне все равно. – Если бы было все равно, ты бы не реагировал так остро. Неужели, ты ничего не можешь с этим сделать? Почему они так отзываются о тебе? Чимин сглатывает. Кажется, Чонгук думает о нем лучше, чем он есть, на самом деле. У Пака смешанные чувства. Казалось бы, он благодарен быть должен, да только не может, потому что в его теле, как он уже говорил, живут двое. И обе личности неплохо уживаются между собой. – Ты должен знать, что сплетни невозможно остановить. Ты почувствовал это на себе в школе. Я помню, как сильно отделали тебя на последнем году. Почему ты не заткнул их тогда? Чонгук замолкает. Чимин выбрал весьма своеобразный способ объяснить ему ситуацию. Жесткий, но эффективный. Даже если о нем говорят плохо, он не в силах ничего сделать, потому что каждому рот не закроешь. Но у Чонгука была другая ситуация. Тогда все это было правдой. Но не сейчас. Чимин таким быть не может. – Я хотел сказать, что осеку любого, кто скажет о тебе гадость еще раз. Пак усмехается, потому что Чонгук похож на героя аниме. Добрый, правильный, искренне не верящий, что в людях есть и темная сторона. А еще до одури красивый. Чон Чонгук от Чимина отличается и, если бы это, действительно было аниме, то Чон был бы главным героем – спасителем мира, который своей добротой защищает невинных. А Чимин – герой-злодей с маниакальной потребностью идти к своей цели любым путем. Чонгук чиминовой целью не был никогда, он просто наблюдал за ним, любил. Пак садится в пол-оборота, смотрит на идеальный профиль друга и думает, как бы сложилась история, если бы он задался целью заполучить Чона себе. – Не нужно тратить время на то, чтобы защищать меня, я никого не боюсь. Я непобедим. Я знаю, что звучит самодовольно, но меня никто не одолеет, вот увидишь. Меня не трогают чужие осуждения, унижения, в любом случае, я выше всех тех, кто только и умеет, что слухи распускать. Чонгуку становится легче, это видно даже по тому, как расслабляется его лицо. Он спускает пакет с закусками на землю и разваливается на лавочке, положив голову на чиминово колено. У Пака сердце пропускает удар, причем чувствуется это настолько отчетливо, что сравнимо с секундной клинической смертью. – Сначала вчера, теперь сегодня? – Да, – утвердительно кивает Чон и прикрывает глаза. – Снова не спал ночью? – Нет, на этот раз, я просто устал, поэтому побудь моей подушкой. – Пять минут? – На этот раз можно подольше.Ночь 3
По комнатам парни расходятся ближе к двум часам ночи. Оба безумно уставшие, но веселые и относительно спокойные. У Чимина не хватает сил даже на душ, он заваливается под одеяло, едва скинув с себя верхнюю одежду и засыпает, как только его голова касается подушки. Чонгуку до ванны добраться удается, хоть все и болит безумно, ноет каждый сантиметр кожи. Однако он все равно счастлив, потому что он рядом. Пак Чимин рядом, и дело не в том, что он в номере напротив. Он рядом, в самом сердце.День 3
Чимин выигрывает огромного белого медведя и дарит его Чонгуку. В тире. У Чона никогда не было пристрастия к мягким игрушкам, но от этого медведя он в восторге, а Пак в восторге от восторженного Чонгука. – Не знал, что ты так круто стреляешь. Научишь? – говорит он, когда они присаживаются выпить по стаканчику кофе. Чимин откидывается на спинку, поднимает глаза в солнечных очках к небу и пытается смотреть на солнце. Несмотря на затемненные стекла, все равно больно. Он улыбается тому, что в этом мире что-то до сих пор способно причинить ему боль. – Научу, если хорошо попросишь. – Ты ничего не делаешь за просто так? – он допивает свой кофе, выбрасывает стаканчик в ближайшую урну и снова заваливается на лавку, укладывая голову на привычное, удобное местечко. – Я могу покупать тебе кофе каждый день. Или платить за ужин. – Не демонстрируй мне свою расточительность. Помимо прочего, у меня деньжата тоже имеются, поэтому придумай что-нибудь посущественнее. – Тебе нужна новая машина? – он запрокидывает голову, смотрит на лицо Чимина снизу вверх и чувствует, как начинает теплеть внизу живота от одного взгляда на губы этого парня. Чон теряет контроль, когда допускает мысль, что коснуться их реально. – Подумай еще, машина мне точно не нужна. Мой мерс меня устраивает. Чонгук молчит, продолжая наблюдать за красивым лицом. Пак делает глоток кофе, его кадык дергается, и это заставляет дернуться самого Чона. У него сердце от груди прыгает к горлу, и парень сглатывает, пытаясь вернуть его на место. Самый красивый. Самый лучший. У Чонгука в голове какая-то ересь, связанная только с одним человеком, он даже не хочет думать, как выглядит в моменты такого ступора, потому что мышцы лица точно не слушаются его. – Ты теперь постоянно будешь лежать так на мне? Несмотря на то, что ты просишь меня побыть твоей подушкой, я, все же, человек. Мне может быть некомфортно, – пытаясь сделать голос недовольным, бубнит Чимин, но, на самом деле, ему приятно, даже очень. Он словами описать не может, каково это, когда Чонгук вот так лежит на его коленях, когда они просто болтают, смеются. – Я ведь всего пять минут. – Пять минут он, – Чимин шлепает парня по лбу и приподнимается, заставляя Чона тоже привстать. – Пошли пройдемся, я уже затек весь. И Чонгук идет. Скрипя костями, поднимается и топает за Чимином, который идет просто вперед, не имея конкретной цели. Чон цели тоже не имеет, потому что он в этом районе впервые, пригласить Пака некуда, рассказать не о чем, поэтому можно и просто побродить. Пак опять находит магазин с сувенирами, торчит там долго, рассматривая все в деталях, но так ничего и не покупает, говоря, что вчера и так набрал много всего ненужного, и Чонгук с этим согласен. Ближе к ночи, парни решают отправиться домой на автобусе. Они выходят за две остановки, чтобы подышать свежим воздухом и хорошо уснуть ночью. Чонгук рассказывает о том, как пытался брать уроки вокала в свободное от учебы время, но, стоило узнать отцу, лавочка прикрылась и ему влетело. Чимин слушает парня внимательно, смеется над некоторыми моментами, не отрывая взгляда от его красивого и заинтересованного лица, а потом оступается. И летит вперед с такой скоростью, что Чонгук не успевает ничего предпринять. – Тебе больно? – кричит он в первую секунду и подскакивает к парню, который более-менее удобно устраивается на асфальте и выставляет вперед левую ногу. С места на лодыжке содран верхний слой кожи и нога заметно опухает. – Жить буду, – отвечает Пак и предпринимает попытку подняться. Чон хватает его за локоть, но нога болит нещадно, он даже опереться на нее не может, поэтому садится обратно. – Надо поехать в больницу, – суетно бормочет Чон и ищет по карманам мобильник. – Никуда не надо, обычная царапина, говорю же, жить буду. Не реагируй так остро. – Остро? – возмущается Чонгук. – Ты на ноги встать не можешь, посмотри, как опухло, – он берет чиминову лодыжку в руку и опускается, пытаясь получше рассмотреть масштаб катастрофы. – Все хорошо, это я так отдыхаю, – шутит Пак и оттряхивает свитер, на который поналипло пыли. – Дай руку, сейчас встану, – уверяет он и протягивает Чонгуку ладонь, который, придерживая парня за талию поднимает его, перемещая на себя весь центр тяжести. – Так не пойдет, а вдруг растяжение? Или перелом? Почему ты под ноги не смотришь? Чимин думает, что не стоит говорить, почему именно он не смотрит под ноги, это будет странно, и Чон вряд ли готов к этим откровениям. – Прекрати, все хорошо, пошли в гостиницу. Если завтра не станет лучше, обещаю, я схожу в больницу. А сейчас приложу холодное и хватит. Идем. Чонгук думает некоторое время, смотрит на то, как Чимин даже не опирается на больную ногу и думает, как правильно поступить. – Ты мне не доверяешь? – Чимин выдавливает улыбку и заглядывает в лицо Чонгука. – Я же говорил, что непобедим. Идем, все хорошо. Хотя, на самом деле, не так уж хорошо, потому что боль адская, нога горит, словно в котле, будто тысячу маленьких иголочек сначала по очереди в нее вонзаются, а потом все вместе. Это реально очень больно. – Хорошо, давай так, – Чонгук отпускает Пака, проходит чуть вперед и садится на корточки спиной к нему. – Залезай, я понесу тебя. С этим хоть справишься? Чимин сглатывает. Его тело все напрягается, он даже забывает о том, что до этого у него что-то болело. Это чувство, наверняка, испытывал каждый человек. Когда ты безумно чего-то хочешь, но что-то внутри не пускает, и предпринимается слабая, совсем незначительная попытка отказаться. А, на самом деле, всего колотит, лишь бы отказ не приняли. – Да, говорю же, все хорошо, так дойду. – Нет, залезай. Не хочу, чтобы стало все еще хуже. – Я нелегкий, – очередная попытка и… – Все хорошо, я сильный. …Чимин даже глаза прикрывает и с трудом сдерживает рвущееся из глубины души: «ес». Он с трудом нагибается и едва не падает на чонгукову спину. В нос сразу бьет его приятный домашний запах, и Чимин не может скрыть улыбки. Он обхватывает парня вокруг шеи и удивляется, когда Чонгук слишком просто поднимается с ним на спине, придерживая под коленями. – Удобно? – он оборачивается к Паку и их лица неожиданно оказываются в двух сантиметрах друг от друга. Чонгук дышит в губы Чимина, Чимин в губы Чонгука. Оба сглатывают, оба ощущают одно и то же, а именно – тела с ног до головы обжигает пламя, невыносимое желание. Пак сильно закусывает губу, прямо напротив чонгукова лица. Он все это видит и быстро отворачивается, чувствуя, как к щекам приливает кровь. Это, в самом деле, слишком. Такой Пак Чимин – выше всего в этом мире. – Удобно, – наконец, хрипит Чимин, и Чонгук трогается с места. До гостиницы они доходят примерно за полчаса. Чон укладывает Пака в постель, а сам идет к бару за льдом. Заворачивает его в полотенце и возвращается, снимая с Чимина туфлю и прикладывая холодное к распухшему месту. – Дальше я сам могу, – говорит Чимин, потому что оставаться с Чонгуком, который так близко – невыносимо. Эта любовь начинает переходить границы и требовать большего, и Пак сейчас, такой уязвимый и напуганный, потому что совсем не этого ожидал, отправляясь в поездку, он думал, что его и так все устраивает. Думал, но ошибался. Чонгук тоже думал, что держать взаперти свои чувства – проще простого, если другой о них не догадывается. Но с каждым разом это становится сложнее, потому что Чонгук понимает для себя слишком многое, он огромное количество информации успел обмозговать, и выводы неутешительные. Его всего распирает от чувств к этому парню, он такого даже с Бомином не испытывал. Да что там. Те детские отношения, хоть и длились несколько лет, но даже в сравнение не идут с тем, какой огонь может разжечь взрослый, осознанный, пусть и неправильный, запретный, но выбор. – Хорошо, тогда сделай это сам, – хрипит Чонгук и поднимается, направляясь к себе. Уже в своем номере, он прислоняется спиной к двери и спускается по ней вниз, чувствуя, как колотится его сердце. Чувствуя, что сейчас, оно ожило по-настоящему.