scarlet love

Уснуть Чимину так и не удается. Он ждет, что Чонгук выйдет, что им, все же, удастся поговорить, хотя бы просто побыть рядом. Однако весь вечер сидит один в комнате. Иногда встает, ходит из стороны в сторону, прикусывает нервно губу, ногти кусает. Порывается пойти к Чонгуку, который больше не выходит из кухни. Иногда оттуда слышатся странные звуки, Пак подскакивает, ждет, что парень войдет в комнату, что-то скажет, привычно улыбнется. Но ничего не происходит. Один раз слышится звук включенного крана, еще пару раз – чонгуков кашель. И больше ничего. У Чимина сердце не может успокоиться. Внутри ощущение непроходимой тревоги, даже страха, от которого неприятно сводит судорогой конечности. Ему одновременно хочется побыть с Чоном, поговорить с ним, но он и боится этого. Взгляд этого парня сейчас острее любого ножа, его слова жалят, а отстранённость заставляет сердце гореть в огненной ловушке. Чимин никогда не чувствовал себя настолько уязвимым. Он никогда не думал, что настоящая любовь причиняет такую боль. Чимин решает уйти примерно в семь часов утра. Он обувается в коридоре, забирает свои вещи, уже даже замок на двери открывает, как слышит отдаленно строгое: – Оставь это здесь. Пак оборачивается и встречается со взглядом Чонгука, у которого тени под глазами залегли, кожа бледная, губы потрескавшиеся, и сам вид оставляет желать лучшего. Он тоже не спал. Просто не смог уснуть после всего, что видел. У него перед глазами труп Ли, встревоженное лицо Чимина, а еще их любовь, которая казалась чудом в темноте чонгуковой жизни. – Не нужно, – у Пака уже нет сил на улыбку, нет сил на участие в голосе, он просто вымотан, абсолютно, не может даже дышать нормально, потому что больно. Потому что воздух выходит из легких со свистом, и у Чимина так болит в груди, что приходится прокашляться. – Я сказал, оставь, – Чон снова вырывает многострадальное пальто, другие вещи у парня из рук, тащит их в ванную, бросает в стиралку. Кажется, он добавляет слишком много порошка, причем всех видов, что только находятся в небольшой комнате. Ставит на режим «одежда малыша» и возвращается к Чимину. – Отдам потом. Пошли, я провожу тебя. – Зачем? – Пак ни на что уже не надеется, потому что Чон смотрит холодно, даже безразлично, в голосе его сквозит то же самое, и это настолько невыносимо, что Чимин бы свалил на необитаемый остров, лишь бы не видеть и не чувствовать. – Просто провожу. Чтобы все было нормально, – Чон идет в комнату, ищет в ней какую-нибудь верхнюю одежду, но кроме джемпера, который оставлял в квартире несколько лет назад, не находит ничего. Возвращается с ним. – Накинь это. Не хочу, чтобы ты выглядел подозрительно. В одной кофте сейчас ходить холодно. Пак сглатывает. Он хочет спросить у Чонгука напрямую, почему тот продолжает его покрывать, но сдерживает себя, потому что правду знать не хочет. Он пока не готов принимать истину такой, какая она есть. Отчего-то мысль «любит, вот и помогает» напрочь отсутствует в его голове. Чимин без слов натягивает синий джемпер, бросает короткий взгляд на Чона, который смотрит с прежним безразличием, и выходит из квартиры. Чонгук выходит следом. Парни вызывают лифт и, пока тот едет, молчат. Чону сказать нечего, он не произносит слов, но неловкости не чувствует. Просто не хочет говорить. Чимин же щелкает пальцами, бегает зрачками по дверям лифта и нервно хрустит шеей. В самом лифте ситуация повторяется. Пак ждет, что Чонгук что-то скажет, но не слыша его голоса, не чувствуя его тепла, у Чимина отбивает всякое желание дышать. У него слишком бледное лицо, раскрасневшиеся, опухшие глаза и искусанные губы. Для Чонгука, который любит Чимина до дрожи в теле, видеть его таким – чересчур. Но ему нужно время, чтобы все взвесить, чтобы понять, что делать дальше. И он решает дать его себе, даже ценой чиминова спокойствия, ценой его ментального здоровья. Выйдя из подъезда, парни оглядываются и сразу замечают суету у дома. Две полицейские машины, несколько мужчин в специальной форме, которые опрашивают жителей и что-то записывают. Чимин и Чонгук непроизвольно переглядываются. Чон неожиданно хватает Пака за руку и тащит в сторону, чтобы зайти за угол дома, избежать таких ненужных сейчас вопросов, но не успевает. Один из полицейских окликает их, и Чонгуку приходится затормозить, чтобы не вызвать подозрений. Он оборачивается и смотрит в глаза мужчине, откидывает челку. – Вы в этом подъезде живете? – спрашивает полицейский и переворачивает страницу блокнота. Чонгук молчит, у него мозговой штурм, в секунду в голове пролетает тысяча мыслей, он сглатывает, бросает взгляд на Чимина, который кажется спокойным, но Чон успел выучить этого парня. Пак только выглядит спокойным, на деле же, он встревожен, Чонгуку это так отчетливо бросается в глаза, что аж не по себе становится, потому что не похоже это на Чимина от слова «совсем». И правда, на Пак Чимина не похоже, а вот на влюбленного Пак Чимина – смахивает неимоверно. Он пугается за Чонгука, который, по факту, уже соучастник преступления. Когда молчание затягивается, полицейский поднимает на парней вопросительный взгляд. Смотрит сначала на Чонгука, потом на Чимина. Второй понимает, что нужно что-то делать, уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но останавливается, потому что сильная рука Чона больно сжимает его пальцы. – Извините, – начинает Чонгук и коротко улыбается. – Мы приехали ночью. Здесь что-то произошло? Было много полиции. – Да, – говорит мужчина. – Убийство. Поэтому мы записываем данные всех жильцов подъезда. Вдруг кто-то что-то видел, слышал. Приехали вечером, говорите? – он что-то черкает в блокноте. – Ночью, – поправляет его Чонгук и внимательно следит за тем, чтобы мужчина исправил написанное. – Хорошо, ночью. А зовут вас как? Мне нужно записать данные обоих. И номера. Не переживайте, никто не будет вам названивать. Это формальность. – Да, конечно. Я Чон Чонгук, а это…– он переводит взгляд на Чимина и сглатывает, почему-то именно сейчас вспомнив слова Сокджина о Чимине: «самая сильная фигура на шахматном столе». – Это Чон Чимин. Пак вопросительно смотрит на Чонгука, тот лишь хмыкает и возвращает взгляд к записям полицейского. – Родственники, значит. А в котором часу вы примерно приехали? Чонгук якобы задумывается, боковым зрением замечает растерянное и слегка встревоженное лицо Чимина и сильнее сжимает его пальцы. Пак от этого вздрагивает, у него внутри сердце бьется, как отбитое. – После часа, – говорит он, прокручивая в голове всевозможные рейсы из Пекина. – Мы закончили учебу в Китае, вчера прилетели. Я снимаю квартиру на семнадцатом этаже, у нас с господином О уже несколько… – Достаточно-достаточно, – смеется мужчина и переворачивает страницу блокнота. – Спасибо, Вы помогли следствию, не смею больше задерживать. – Удачной работы, – улыбается Чон и коротко кланяется. А потом тащит Чимина в сторону стоянки. Пак в голове аплодирует Чонгуку, потому что тот использовал отличную тактику. Напридумывал всякой ерунды, сделал вид, что искренне все рассказывает, одним словом, ввел в заблуждение и отлично заговорил зубы полицейскому. – Ты на машине приезжал? Чимин кивает и неохотно вспоминает, что авто придется обратно в Пусан отгонять. – Где поставил? – Не близко отсюда. Я дойду сам, а ты поезжай по своим делам, – Пак поднимает неуверенный взгляд на Чонгука и отворачивается. – Еще раз спасибо за помощь. Конечно, он хочет, чтобы Чон остановил его, сказал еще что-то, потому что на такой ноте расставаться ужасно. У Чимина желудок скручивает, его разрывает от мысли, что сейчас придется расстаться, разойтись по разным берегам, и, после произошедшего, неизвестно, когда снова встретиться. У Чонгука в голове примерно те же мысли. Ему кажется, что, возможно, это последняя ночь, которую они провели вместе, потому что слишком тяжело. Чонгук не святой, он обычный человек, для которого Пак Чимина понять – за гранью реальности. Любовь любовью, но Чон сейчас в таких сметенных чувствах, что вообще не может собрать общую картину реальности, что уж говорить о будущем.

***

Чимин кое-как добирается до дома, вызывает водителя, чтобы тот отогнал машину в Пусан, проходит в квартиру, стаскивает с себя вещи Чонгука, переодевается в свои и лезет под одеяло, потому что очень холодно. Все тело дрожит, каждые несколько минут прошибает новый озноб. Пак закрывает глаза, пытается уснуть, расслабиться, но не выходит. Стоит веки опустить, в темноте рисуется образ следователя Ли, крови, Чонгука, полицейских. Все это прокручивается в голове, заставляет Пака тяжело дышать, ворочаться из стороны в сторону, глубже кутаться в одеяло, дышать, будто выброшенная на берег рыба. Ему настолько плохо, что за весь день он не берет и ложки в рот. Пару раз выпутывается из кокона, идет к бару, наливает несколько стаканов воды, добавляет лед, пытается охладить себя, потому что снаружи его знобит, а изнутри он горит. Хочется захныкать, потому что больно, потому что чересчур больно. Чимин часто смотрит на экран телефона, ожидая звонка или сообщения от Чонгука, но ничего не приходит. Под вечер парень получает единственное сообщение и то от Юнги, в котором друг интересуется все ли нормально. Пак находит в себе силы ответить, что все хорошо и обязуется зайти на днях. Намджун приходит ближе к ночи. Братья сталкиваются в зале, куда Чимин в очередной раз спустился за холодной водой. Ким смотрит зло, проходит мимо Пака, даже не поздоровавшись, а потом останавливается. Стоит некоторое время молча в нескольких шагах от Чимина, думает. У него со всем этим мозг скоро взорвётся, потому что невыносимо. Пак Чимин невыносим. – Ты совсем перестал головой думать? – Заткнись, – безразлично отвечает Чимин, сильно стукнув стаканом о барную стойку, ставит его на нее и выходит из бара, направляясь к лестницам. У него раскалывается голова, плывет все перед глазами, чувство, будто он рухнет прямо здесь и умрет в секунду. И смерть не будет такой великодушной, как он со своими жертвами. Она ему не даст побороться. – Хватит, Чимин, тебе нужен доктор. Пожалуйста, послушайся меня. Чимин останавливается у лестниц. У него даже сил на усмешку нет, потому что он слышал это сотню раз. Эта песня стара, как мир. Пак Чимину нужен психотерапевт, который вправит ему мозги. Да, конечно. Это, определенно, должно помочь. Господин Чхве, от которого Чимин избавился в последнем классе старшей школы, говорил, нет, твердил, то же самое. Причем постоянно. У него была привычка называть Чимина дьяволом, его комнату – логовом и думать только о том, как запихнуть Пак Чимина в психушку. Пак думает, что у каждого должна быть цель в жизни. Даже если она такая идиотская. – Мне не нужен доктор, – обернувшись, говорит Пак, чувствует, как у него внутри все сдавливает от боли, от страха, от болезни. – Мне нужен Чонгук. Мне нужен только Чонгук, понятно? Ким непонимающе сводит брови и молчит, потому что не понимает, что имеет ввиду Чимин под «нужен Чонгук». В каком смысле он ему нужен? Чимин и сам не знает ответа на этот вопрос. Ему просто нужен Чон Чонгук. Нужно знать, что он не ненавидит его, что он будет рядом, что в любой момент ему можно позвонить или написать. Как раньше. За последние несколько месяцев, с тех самых пор, как они увиделись на встрече большой десятки, быть с Чон Чонгуком на связи стало привычным. А сейчас – пустота. Вокруг Чимина, внутри – сплошная пустота, будто отняли единственную радость в жизни. То, что приносило спокойствие. Пак снова забирается под одеяло, укрывается с головой, думает, что таким образом сможет отгородиться от реальности. Уснуть снова не получается, лишь какой-то потополудрем, от которого общее состояние только ухудшается. Около трех часов ночи Чимина поднимает Намджун и насильно впихивает в него несколько пилюль. Рукой проверяет его лоб, начинает переживать, потому что очень горячий. А самому Чимину очень плохо, настолько, что его трясет в намджуновых руках. Через некоторое время его выворачивает на пол рядом с кроватью, хоть он ничего и не съел. И только после этого парню становится легче. Он проваливается, пусть и в беспокойный, но сон. Намджун укрывает его, убирает в комнате и, на случай, остается ночевать на кресле в комнате брата.

***

Чонгук же весь день старается заниматься какими-то мелкими делами, лишь бы отвлечься. То на работу съездит, просмотрит бумаги, отчет допишет, то домой, доразбирает вещи, пообедает с матерью, потом с ней же съездит в торговый центр, купит новых вещей. Все делается на автомате, мысли Чона не на месте, у него руки чешутся позвонить Чимину, голос его услышать, понять, что все нормально, что произошедшее – выдумка, неправда. Но он сам своими глазами видел, куда дальше отпираться, куда дальше самого себя обманывать? Чон заваливается на постель примерно в десять. Он пытается уснуть, но сон не идет ни в один глаз. Странная ситуация, но с появлением Чимина в своей жизни, он совершенно забыл о том, что такое бессонница. А теперь вот опять. Чон поднимается, идет к шкафу, где в одном из пиджаков валяется упаковка таблеток, и глотает сразу несколько, потому что после всего этого ему нужен отдых. Просто необходимо скинуть с себя события вчерашнего дня, иначе крыша поедет. Следующим утром парень просыпается необычно рано, учитывая, что он принял лекарство. Лежит некоторое время, смотрит в потолок и думает только об одном: как там Чимин. Так гадко просыпаться без его сопения под боком, без лица напротив, которое забавно морщится, когда Чон пытается разбудить его. Не хватает. Чонгуку Чимина больше воздуха не хватает. И это только второй день. Тэхен заходит к Чону ближе к одиннадцати. Даже не стучится, просто проходит в комнату, садится на стул у зеркала и смотрит на удивленного Чонгука, который в это время переодевается, чтобы спуститься вниз. – Меня вызывал твой отец, – говорит парень и разминает шею. Он выглядит напряженным и уставшим. – Спрашивал о поездке в Париж. – А ты что? – Ничего. Он показал мне фотографии. И спросил, почему я не доложил об этом сразу, как узнал. А мне было нечего сказать, потому что я не знал. Чонгук замирает на одной из верхних пуговиц рубашки и усмехается, потому что сразу понимает, о каких фотографиях идет речь. С чего это он решил, что не попадется на этот раз. У его отца везде глаза и уши, он знает и видит все наперед, так с чего он решил, что в этот раз получится одурачить его? – Он, естественно, уволил меня. С сегодняшнего дня за тобой будет таскаться Джон, поэтому будь осторожен. – Я найду тебе работу, – серьезно говорит Чон и накидывает пиджак. На самом деле, он не притворяется. Он спокоен, реально, спокоен, будто ничего не произошло. Будто все так, как и должно быть. – Это не самое главное, Чонгук, – говорит Тэхен и поднимается. Он подходит к парню, закусывает губу, а потом спрашивает: – у вас серьезно? С Чимином? Или это было курортное развлечение? – А что? – Держись от него подальше. Ты не можешь в него влюбиться, только не в него, – Тэхен замолкает и сглатывает. Он не знает, должен ли говорить что-то подобное, потому что это вообще не его дело, но Пак Чимин не кажется отличным кандидатом в списке, в кого можно влюбиться. – Почему? – Чонгук, в самом деле, хочет знать, почему. На чем будет основываться Тэхен, учитывая, что тоже влюблен в парня. Или был, по крайней мере. – Почему я не могу? Я всю жизнь только и делал, что скрывал себя, подавлял свои желания. Тогда почему мне сейчас нельзя быть с тем, с кем я хочу? – этот вопрос Чон адресовывает даже не Тэхену, он больше риторический. И спрашивает парень Бога или судьбу, неважно. Он просто хочет знать, почему ему пришлось столько страдать, и приходится по сей день. Это ведь, как минимум, несправедливо. Тэхен молчит, не зная, что ответить. Ему вдруг становится все ясно о Чонгуке. Если раньше он не мог этого парня понять, он казался ему странным, сдержанным, отчужденным, то теперь все становится понятно. Он сам сказал: «подавлял желания». Значит, все это время, Чон пытался жить не своей жизнью, придумывал для себя сценарии, отрабатывал их, словно хороший актер. Актер, который сам отчаянно старается и желает быть признанным. Родителями. Обществом. – Я знаю, что ты имеешь ввиду. Пак Чимин плохой. Но, пожалуйста, не лезь ко мне с этим. В этот раз я разберусь сам. Я больше никому не позволю решать за меня. Я приму решение для себя самостоятельно и поступлю так, как посчитаю нужным. Тэхен опускает взгляд и кивает. В любом случае, это лучшее, что может сделать для себя Чонгук.

***

Чонгук спускается вниз и удивляется, когда видит отца в зале. Обычно в это время мужчина уже бывает на работе. Но парень берет верх над чувствами и проходит мимо мужчины, бросая короткое: – Не думал, что застану тебя в такое время. Чон Чонсок откладывает газету, наблюдает за действиями сына, который подходит к аквариуму, берет корм для рыб, лежащий в небольшом ящике справа и сыпет в воду. Молчит. Это первый раз, когда эти двое сталкиваются после чонова приезда. – Тэхен уже все тебе доложил? – интересуется мужчина и поднимается. – О чем? – безразлично тянет Чон, откладывает корм и оборачивается. – О том, что ты следил за мной? Что много крутых фото получил? Надеюсь, я хорошо вышел? – Издеваешься надо мной? – Пытаюсь быть честным, – серьезно говорит Чонгук и коротко усмехается. – Я думал, что если захочу, смогу переделать себя. И я хотел. Ради тебя, ради компании. Думал, так будет лучше, раз ты так говоришь. Мне понадобилось семь лет, чтобы понять, как я заблуждался. За это время много поменялось. Компания процветает, ты преумножил свой капитал. Твоя жизнь кипит, а моя остановилась. Ровно в тот день, когда ты сказал, что я семью позорю. Что, если бы ты был на месте моих одноклассников, то забил бы меня до смерти, – Чонгук говорит спокойно, потому что все это уже не причиняет боль. – Я прокручивал эти слова в голове сотню раз, думал, что стану лучше, и ты будешь мной гордиться. – И что в итоге? Встретил Пак Чимина и не смог устоять? Между вами еще в школе были какие-то отношения? И на том фото, что распространил твой дружок, тоже Пак? – Было бы здорово, если бы все началось тогда. Я бы мог спасти Чимина, а Чимин, наверняка, спас бы меня. – Прекрати нести чушь! – злится Чон-старший и подходит ближе к сыну. – Прекрати это все, иначе я отправлю тебя обратно в Китай! Я найду тебе жену и отправлю в Китай! – Зачем? Ты думаешь, я в Китае себе мужчину найти не смогу? – Чон не успевает договорить, как его щеку обжигает тяжелая пощечина. Прилетает так сильно, что у Чонгука непроизвольно голова назад запрокидывается. Он прижимает ладонь к щеке, трет пострадавшее место, чувствует, как кожа полыхает. Но от этого не обидно, не грустно, не хочется закрыться в комнате и страдать. От этого смешно. А смешно потому, что взрослый человек не может осознать простую истину: Чонгук, как бы сильно не хотел, свою суть изменить не сможет. Это не тапочки поменять или пояс новый купить. Это целая жизнь, огромная Вселенная с различными кодами, паролями, которых сам Чон не знает, никогда не узнает. Это в самой днк, любовь к Пак Чимину уже встроена в его клетки. – Я надеялся, что все прошло. Что это подростковая дурь в твоей голове рассосалась. Ты взрослый человек, что ты несешь? Ты слышишь, какие мерзости говоришь? – Меня все устраивает. Хочешь лишить меня наследства – лиши, не хочешь, чтобы я носил твою фамилию? Сменю. Но я не изменюсь. Либо принимай меня таким, либо давай разойдемся по разным сторонам, – вот оно. Он, наконец, сказал это. То, что должен был сказать еще семь лет назад. Не мучить себя, не насиловать свой организм таблетками, не загружать мозг глупыми терапиями, которые не дали никакого результата. Он должен был просто вывалить все это, всю ту правду, что так отягощала его душу все эти годы. Оба замолкают. Чонгук выдыхает, решает уйти первым, чтобы дать им обоим время. Если уж менять что-то или решаться на что-то, то лучше сделать все сразу, изменить все, все сказать и все выплеснуть, чтобы потом не оставалось догорающих мостов. Жаль, что он слишком поздно это понял.

***

Последующие несколько дней Намджун перекладывает дела на доверенного человека, а сам остается с Чимином. Температура не спадает, два дня подряд он вызывает доктора, потому что переживает страшно. Чимин не ест, пьет только воду, пытается уснуть, но и спать не может, приходится поить его таблетками, без сна совсем плох. Намджун даже не заикается о ситуации с Ли, потому что и так все ясно, а еще ясно, что с Чонгуком что-то пошло не так. Не зря ведь Чимин упомянул его. Возможно, Чимину стало что-то известно? Что-то плохое, о чем говорил Сокджин?! На утро пятого дня Чимину становится лучше. Он сам встает, умывается, спускается вниз, чтобы сварить себе кофе. Намджун удивляется, заметив брата в баре. Тот выглядит гораздо лучше, хотя черты лица заострились, и сам он сильно похудел за время болезни. – Уже на ногах, – улыбается мужчина и проходит к холодильнику. – Это радует. Я звонил доку, он сказал, что зайдет вечером, провести повторный осмотр. Но тебе ведь лучше? Чимин молчит некоторое время. Ошпаривает чашку, выливает воду в раковину и принимается заваривать кофе. У Пака в глазах боль, Намджун его давно таким не видел. Поэтому мужчина не знает, что делать, что говорить. Физически Чимину может и стало легче, но до сих пор видно, как он подавлен. – Я приду сегодня пораньше. Посмотрим фильм. Ты не против? – Приходи, – просто говорит Чимин и уходит с чашкой кофе к себе. Весь последующий день Намджун места себе не находит, несколько раз звонит Чимину, который разговаривает с ним нехотя, лениво, а последний звонок и вовсе сбрасывает почти сразу, откровенно говоря, что устал от него. Ближе к вечеру Ким набирает Тэхена и просит скинуть номер Чонгука. А потом звонит самому Чону и договаривается о встрече, потому что состояние брата важнее. Нужно выяснить, что случилось, почему Чимин сказал, что ему нужен только Чонгук. Встречаются Намджун и Чонгук в кафе недалеко от офиса PD. Ким отмечает, что Чон тоже выглядит не лучшим образом. Слишком уставший, будто несколько дней без секунды свободного времени пахал, а потом сразу примчался на место встречи. – Что-то случилось? – спрашивает Чонгук и садится за стол. – Хочешь что-нибудь заказать? – интересуется старший и подвигает к парню меню. – Нет, я поел. Я ненадолго, если ты не против. Нужно решить кое-какие вопросы с отчетом, у меня много работы. И это правда. Чонгук ушел в работу, потому что мысли о Чимине сгрызают его. Он не звонит парню, не пишет ему, потому что сам в себе еще не разобрался. Слишком уж это все сложно, слишком тяжело. Плюс напряженные отношения с отцом после последнего разговора давят. Но это неважно для Чона. Важно лишь то, что среди всех этих дурацких чувств, которые причиняют слишком много неудобств, чувства к Чимину вырисовываются ярче всего. Он по нему скучает. Нереально скучает, до боли, до бессонных ночей. Чонгук не подозревал, но Чимин, этот страшный парень, Пак Чимин, его успокаивает, дарит тепло, дарит способность дышать свободно, открыто. Именно он подарил Чону силы спорить с отцом, признать самого себя. – Я хотел поговорить о Чимине. У вас что-то произошло? Чон напрягается и садится удобнее. – Почему ты не спросишь у него? – Потому что он не расскажет, – Намджун делает глоток воды и отставляет стакан. – У нас с Чимином сложные отношения. Мы не родные братья, поэтому между нами много противоречий и непонимания. – Ты тоже знаешь о нем? – в лоб спрашивает Чонгук и усмехается, когда понимает по выражению намджунова лица, что тот вопрос понял с первого раза. А если понял – значит знает. – Не понимаю, о чем ты, – бросает Джун и делает очередной глоток воды. Еще одно доказательство того, что Ким обо всем знает. – Понимаешь. Ты все понимаешь. Я о том, что творит Чимин. Только не отпирайся, я видел все своими глазами. Смерть следователя Ли. – Видел? – Намджун сводит брови и сглатывает. Это плохо. Это очень плохо. Если Сокджин говорил правду, и Чонгук заодно с ним и председателем Чон, это ужасно. Чонгук кивает и опускает взгляд. Молчит некоторое время, а потом неожиданно улыбается. – Я считал, что Чимин замечательный. Он и выглядит так. Улыбчивый, красивый, – он перестает улыбаться и серьезнеет. – Я только спросить хочу, неужели это нормально? – и поднимает глаза на Намджуна. – Убивать других людей, чтобы добиться своих целей, расчистить путь? Ты считаешь, что это нормально? Ты его брат, ты знаешь о том, что он делает, и ничего не предпринимаешь. Вы заодно? Намджун допивает воду и усмехается, потому что все абсолютно не так. Возможно, так выглядит со стороны, но на деле все иначе. – Думаешь, что Чимин убивает людей, чтобы расчистить себе путь? Правда? Ты не думал, что для этого существуют другие методы? А еще существуют люди, которым можно заплатить деньги, и они все сделают сами. И себя под удар подставлять не придется. Правда, не думал? Чонгук сводит брови, смотрит на Намджуна непонимающе, пытается переварить то, что услышал, но никак не может понять, к чему ведет мужчина. – Чимин болен, – наконец, говорит он. – Он болен, он убивает людей, потому что ему хочется. Он прекрасно знает, что существуют другие пути, но ему хочется самому. Мой брат не убийца, он просто болен. У Чонгука мурашки по коже от этих слов. Он привстает, потом обратно садится и чувствует, как у него ладони потеют, потому что это страшно. Он никогда не смотрел на ситуацию с этой стороны, но ведь и правда. Если бы Чимин хотел прочистить себе дорогу к легким деньгам, он бы просто нанял людей для всей грязной работы. Но он делает все сам. Сам. И Чон не знает, что ему думать, делать. Казалось, что хуже уже некуда, но оказалось, что есть куда. Ведь если смотреть с этой точки зрения, Чимин – маньяк, который получает удовольствие, убивая людей.