夢
В течение следующей недели Сакура была как никогда решительно настроена не дать её снам (и зловещим словам старой карги) повлиять на её жизнь. Они с Саске были не просто на затянувшемся медовом месяце («Миссии», — надувшись, поправлял её Саске, когда она использовала это слово), но еще и должны были помогать людям. Так что Сакура продолжала таскать их по поселениям, не имеющим должного медицинского снабжения или же требующим реконструкции. Она помогала строить дома (это не считается за поднятие тяжестей, когда ты можешь крушить скалы, в конце концов) и предлагала помощь в лице Саске, когда они оказывались в регионах, запуганных бандитами или где велись клановые войны (она больше не спорила с ним, когда он расправлялся с такими ситуациями без неё). И она просто игнорировала его случайные (а позднее и не столь случайные) предложения поменять планы и вернуться в Коноху раньше. — Ты просто хочешь в очередной раз проверить семейный монумент, — беззаботно ответила Сакура. — Я мог что-то упустить. — Ты помнишь его наизусть, — скептически напомнила она ему, с чем Саске не мог не согласиться. Пусть Сакура и убедила своего мужа оставить попытки найти в её снах какие-то мистические предзнаменования (по крайней мере, она так считала), он всё равно продолжал проявлять беспокойство в несколько ином ключе. Постепенно его волнения по поводу ночных путешествий в прошлое Сакуры начали перетекать в волнения о её беременности. Если же раньше он избегал людных районов и общения с людьми в целом, теперь он будто искал их. В деревнях и городах есть рынки, в конце концов, а значит, и более качественная еда. Саске не хотел, чтобы Сакура продолжала употреблять ту же пищу, что и в начале их странствий, из-за чего он стал куда щепетильнее следить за её диетой, нежели сама Сакура. Она же позволяла ему это лишь потому, что подобное поведение было обосновано тем, что он ничем не мог помочь, чтобы разобраться с её снами. Однако временами дело доходило до того, что она тайком уплетала дозволенное количество «контрабандной» не очень здоровой пищи, пока Саске нет рядом. И это абсолютно стоило того многострадального выражения его лица, когда он замечал остатки каких-либо жирных или солёных снеков, от которых ей не удалось до конца избавиться. В один день, когда она обдумывала своё очередное гастрономическое неблагоразумие, её живот свело спазмом. Вероятно, боль отразилась на её лице, поскольку Саске мгновенно навис над ней, хотя она была уверена, что до этого он был в добрых тридцати футах от неё и пополнял их запасы еды. — Сакура? — Ничего, — заверила она его. — Я просто проголодалась. — Надо будет где-нибудь остановиться, когда закончим с поручениями. — Вот. — Он достал ярко красный помидор из мешка, который тайком купил ранее. Сакура смиренно приняла фрукт, стараясь не чувствовать себя как младенец, которого успокаивают, пока тот не закатил истерику. — А у тебя уже начал проявляться отцовский инстинкт, да? — поддразнила она, и по мерцанию в его глазах стало ясно, что он воспринял это как комплимент. Она откусила помидор, рассеянно вытирая струйку сока, побежавшую вниз по подбородку, рассматривая сюрикены на прилавке (разумеется, они были несравнимы с теми, что она брала у Тентен, но в такой дали от дома выбирать особо не из чего, и на том спасибо) и раздумывая, проявлял ли Индра похожую реакцию к своей беременной супруге. Рассматривал ли он своих будущих детей как новое начало, как это делает Саске? Либо они были для него лишь средством достижения цели? Её беспокоило, что именно так и думал. Пусть даже если дитя в животе Шачи не было ребенком Сакуры, она всё равно хотела защитить его. Это странно и, вероятно, смешалось с её чувствами по поводу собственной беременности, но… Она затаила дыхание, почувствовав, будто что-то толкнуло её. И это было вовсе не от голода. — Что такое? — спросил Саске, снова оказавшийся рядом, напряженный и ощетинившийся, как огромный кот, осматривая её на наличие признаков ран и толпу вокруг, на случай, если кто-то другой причинил Сакуре вред. — Ничего, Саске, все в порядке — ничего не болит. Я просто почувствовала, будто мышцы свело или что-то такое… — заверила она его. Женщина за прилавком захихикала. — Ваш первый, я понимаю? — А Вам почем знать? — резко спросил Саске, пристально уставившись на неё. Благо, женщина не придала этому значения. — Просто сужу по выражению лица женщины, которую впервые толкнули изнутри, — довольно ответила она. Сакура моргнула. — Нет, это не… еще слишком рано. Она была едва ли на восемнадцатой неделе беременности и вряд ли должна была уже чувствовать настолько очевидные толчки. — Временами это замечают и раньше, — пожала плечами торговка и вернулась за прилавок. — Замечают? — эхом повторил Саске, выглядя нехарактерно сконфуженно. Странные вибрации повторились вновь, и Сакура улыбнулась, помотав головой. Не проронив ни слова, она взяла его за руку; он был всё еще напряжен, но стоило ей положить его ладонь поверх своего живота, как он расслабился. Слабый толчок повторился вновь, и теперь, когда она ожидала его, она не могла себе представить, как можно было спутать это с чем-то еще. Она не была уверена, чувствует ли толчки Саске через одежду — они ведь едва ощутимы — но конечно он чувствовал. Он самый чувствительный человек из всех, кого она знает. Он застыл перед ней, уставившись на собственную руку на её животе, как на что-то неведомое и немыслимое. — Кое-кто решил поздороваться с Папой, — ласково поддразнила Сакура, наслаждаясь минутным движением его пальцев, расставленных поверх подпрыгивающей и смещающейся кожи, и его полными трепета глазами. И тогда Саске — Мистер Я-не-проявляю-чувства-на-публике — встал на колени, прижимаясь лицом к её животу. Мир вокруг померк, и на мгновение, единственными, кто в нем существовал, были она, её муж и их ребёнок.眠り
Спустя время их странствующая группа превратилась в армию, целую нацию, слишком большую, чтобы продолжать скитания. Они пересекали моря и пустыни, прежде чем Индра принял решение осесть на удаленном от материка острове. Земля эта была холодной из-за тумана и снега, но если остальные видели в ней лишь пустошь и отчуждение, Шачи же остров напоминал о побережье, где она часто находила убежище в детстве. О береге, где она впервые встретила Индру. Эти мысли согревали её, и потому она с радостью приняла их новый дом. Основное поселение было возведено на самом большом острове архипелага, и последователи Индры, не теряя времени, взялись за подчинение окружающих островов воле Индры. Они жили в перманентном состоянии войны, и вскоре её обязанности как жены лидера заключались не столько в обеспечении их народа запасами продовольствия, сколько в заботе о раненых. Ввиду того, что распри с врагами на границах участились, Индра был непреклонен в своем решении, чтобы она научилась защищать себя и их детей, если его не будет поблизости. Несмотря на её нежелание, Индра обучил Шачи вызывать и контролировать более сильные пламенные столпы. Он приводил её на ближайшее к их поселению озеро чтобы учить, как проще дышать огнем, а также как формировать вихри и стихийные пожары. Вскоре она научилась создавать фигуры из пламени — львов, слонов и драконов, казавшихся совершенно реальными в их разрушительной силе. Это пугало Шачи, но когда она видела одобрение во взгляде Индры, она не могла сдержать своей гордости. — Ты должна гордиться собой! Это невероятно! — думала Сакура, осматривая ущерб; жар и сила техники Шачи выпарили добрую часть озера. Саске, возможно, не мог добиться такого результата, пока не стал куда опытнее. И всё же, у Шачи не было никакого желания сражаться вместе с Индрой, впрочем, он не проявлял настойчивости в этом. Ей больше нравились её обязанности за линией фронта — помощь раненым в медицинских палатках. Этот дар был ей куда более по душе и значительно больше подходил её природе. Она даже представить себе не могла, когда и зачем ей придется применять её другую, новую способность. До того дня, когда она узнала о своей беременности в седьмой раз. Индра отсутствовал, отправившись покорять последние острова, оставшиеся неподчиненными его воле. Всё чаще он оставлял её во главе их народа в его отсутствие. Это жест, который не оставлял сомнений о цепочке главенствования — Индра не был человеком, который легко кому-либо доверится. Если одно время среди его последователей ходили недовольства тем, что женщина имеет какую-то власть, с тех же пор, как молва о способностях Шачи распространилась по поселению, все возмущения отпали сами собой. Она больше не была лишь защитником, лечащим больных и раненых, но представляла собой потенциальную разрушительную силу. Народ звал её Индрани*–богиня исцеления и ярости. Если Индра был богом, его супругой могла быть лишь богиня. Подобная молва угнетала её, но всё было именно так, как обещал её супруг в день их свадьбы. Это наследие, которое перейдет их детям, каждому их них; Индра твердо решил, что каждый из его детей в равной степени станет его наследником.Заявление, что наследник будет не один, ошеломило его последователей. Он никогда не объяснял причину такого решения, но Шачи знала, что это связано с его собственным отцом и его наследием. Тем утром, когда её идеальный мир рухнул, она покинула тент Девадаси, убедившись, что отсутствие ежемесячного кровотечения в самом деле означало, что она вновь ждет ребенка. Она была более чем рада этой новости — младшего только недавно отняли от груди, оставив Шачи с сильным ощущением пустоты. Старшая же недавно начала тренировки с остальными последователями Индры, и времени на мать у нее не было. Была в этом некая тенденция: как только дети становились старше, они всё больше стремились показать отцу свою силу. Так что еще один ребенок был более чем желанным. Шачи не сомневалась, что когда её муж вернется, он принесет весть об очередной победе, и она уже представляла, как награду расскажет ему эту чудесную новость. Она ему без сомнений понравится, даже если это и значило, что ему снова придется воздерживаться от связи с ней. Она направилась к лесу, раскинувшемуся сразу за поселением, намереваясь найти травы и коренья, которые, она точно знала по опыту, помогают обеспечить здоровую беременность. Как обычно, её сопровождали несколько учеников её мужа — пусть она и могла защитить себя, но Индра не из тех, кто будет испытывать судьбу даже в свое отсутствие. И все же, всё это оказалось тщетным. Она по локоть увязла в корнях и глинистой почве, когда на её свиту напали. Стена из земли окружила в кольцо её спутников, удушая их прежде, чем они успели издать последний крик. Другая же стена начала надвигаться на неё. Прежняя Шачи бы смирилась и просто позволила неизбежному произойти, но впервые в жизни у нее было за что бороться — её муж, её дети и дитя под её сердцем. Она не знала, кто напал на неё, но она не позволит им закончить начатое! Она призвала к своему самому мощному пламени, собирая чакру внутри себя и выпуская её изо рта в виде огромного огненного шара. Он взорвался, уничтожив земляные стены, пытавшиеся окружить её, и вырвался наружу. Послышались крики боли, когда волна пламени наполнила лес, поймав на своем пути нападавших и уничтожая окружающие деревья. Когда пламя ослабло, Шачи стало тяжело дышать от вида окружившего её пепла и обуглившихся останков. Похоже, её первая битва увенчалась успехом. Но когда она попыталась сделать шаг, чтобы поспешить к поселению и поднять тревогу, она осознала, что прикована к месту. Она не могла двинуть ничем, кроме глаз, которые судорожно искали источник, сковавший её. Она успела заметить лишь тень, удерживающую её, когда почувствовала тупой удар по затылку, и мир перед её глазами померк.夢
— У Джуго был друг, — как бы невзначай сказал Саске однажды. — Кимимаро. Имя казалось отдаленно знакомым, и Сакуре потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить. — Тот, с кем дрался Ли, — медленно подытожила она. — Когда они… — Когда они все пытались меня вернуть, — коротко согласился он. Никто из них не любил вспоминать о том дне. — Кимимаро был из клана Кагуя. — Кагуя? — повторила она с широко открытыми глазами. — Как и…. — Да. Не знаю, почему я не додумался раньше. Возможно потому, что я никогда не встречался с ним лично. Он был зол на себя, и Сакура успокаивающе взяла его за руку. — Ты был занят другими вещами. Он пожал плечами. — И все же. Это потенциальная связь с Индрой. Очень тонкая, но мы можем опираться хотя бы на это. Фраза прозвучала одновременно утвердительной и вопросительной — он не будет действовать без её одобрения. Учитывая поворот событий в её снах, Сакура не возражала. Она знала не много о клане Кагуя, кроме того, что он не был упомянут ни в одном клановом регистре, что ей доводилось видеть — что случается лишь когда клан перестает существовать. Саске рассказал ей все, что сам узнал от Джуго, который по сей день оставался предан памяти больного друга. Клан прослыл своей дикостью и кровожадностью, эти люди жестоко убивали врагов и друг друга при помощи собственных скелетов (на этом моменте Сакура передернулась, вспомнив Кагую и как она могла превратить тело в пыль собственными костями). В конце концов, в своем безумии они поубивали друг друга, чтобы продемонстрировать свою жестокость. По счастливой случайности они оказались неподалеку от координат, которые дал им бывший товарищ Саске, а потому дорога от главного острова Тумана до островка, где когда-то обитал клан Кагуя, заняла немного времени. Теперь это место было заброшено, оно заросло дикой растительностью и частично подтоплено болотами, которые, по рассказам местных жителей, были прокляты. Они нашли постройки, которые когда-то служили домами, а теперь стояли обрушенные и практически полностью поглощенные лесом. Дома были высечены из белого камня, напоминавшего кость, и окрашенного в черно-красных тонах, в которых Сакура узнала высохшую кровь. Сначала она не поверила мужу, что весь клан мог уничтожить сам себя. Даже если они и сражались до последнего, что же тогда с детьми и не участвовавшими в битвах женщинами? Конечно, они должны были выжить. Однако, пока они карабкались по покрытым травой насыпям и перебирались через канавы, Сакура поняла, что он говорил правду. Там все еще лежали скелеты, в большинстве своем плохо закопанные и растасканные зверьем. У многих были неестественно скручены кости — вероятно, умерли в муках при использовании клановой техники; многие останки лежали рядом с другими телами — взрослых и детей — очевидно проткнув их своими костями. — Вымирание их клана — не большая трагедия, — холодно заметил Саске когда заметил это, с чем Сакура не могла не согласиться. После часа исследований местности, казалось, что здесь они ничего не найдут. Пусть там и остались очевидные принадлежности быта — кухонная утварь, ремесленные принадлежности, орудия охоты — но, по-видимому, клан Кагуя не вел никаких записей. Среди развалин они не нашли никаких намеков на книги, газеты или даже путеводные заметки. Сакура решила, что это тупик и предложила покинуть это место. — Здесь нет ничего, — сказала она, — да и жутковато тут. Это место, казалось, было пропитано смертью своих жителей. Сакуре было достаточно вмешательств потусторонних сил в её жизнь, и ей вовсе не хотелось привлекать новые. — Я хочу проверить еще одно место, — ответил Саске, кивнув на последнее разрушенное здание на самом краю поселения. Оно было построено рядом со скалой — или же служило входом в нее — а полуразвалившийся фасад напоминал своды храма. Хотя, пожалуй, стоило согласиться, что само ощущение, что эти ужасные люди верили во что-то духовное, было каким-то зловещим. Внутри оказалось так тесно, что едва хватало места для нее и Саске; да и, на деле, ему пришлось пригнуться. Сильно пахло гнилью и плесенью. Находившийся внутри алтарь был разрушен диким зверьем и временем. Сакура нашла достаточно сухую деревянную палку и протянула Саске — мгновение спустя крохотный огненный шар превратил её в факел. Здесь не было ни священных реликвий, ни идолов, однако, стены здания были украшены рисунками –несмотря на состояние остальной деревни, они поразительно хорошо сохранились. Изображения были примитивными, неаккуратными и, на первый взгляд, какими-то детскими. По краям стен танцевали стилизованные фигурки, как будто в раскадровке какого-то фильма. На лицах не было ничего, кроме глаз — всегда серых либо зеленых — с двумя красными точками, близко расположенными над ними, подобно бровям древней знати. Так же выглядят и брови Индры… У большинства человечков были белые костяные мечи, либо они делали вид, что стреляют шипами из спины. — Шикоцумяку, — заметил Саске, разглядывая изображение одной из фигурок. — Хм, — сдержанно согласилась Сакура, глаза её были прикованы к гравировке по другую сторону комнаты. Казалось, она была тут не к месту, если учитывать тематику остальных изображений — перевернутый месяц и кролик. — Как-то это банально выглядит для этого клана, не думаешь? Саске проследил её взгляд и нахмурился. Он шагнул вперед, разглядывая фигуры. — Никто не рисует так луну. Она как будто специально так перевернута, чтобы поймать кролика. Сакура моргнула, тут же догадавшись. — А разве Кагую не называли когда-то «кроличья богиня»? Мне кажется, я где-то это слышала. — Не от меня, — рассеянно ответил Саске. Он провел пальцами вниз, следуя линии, соединяющей кролика с вытянутой фигурой, которую, похоже, специально, нарисовали преувеличенно. Вместо глаз у нее был знакомо выглядящий красный круг на лбу. — Это похоже на — ну, когда наступил Вечный Цукуёми, — воскликнула Сакура. — Так выглядела луна. — Нет. Я думаю, это мандала Хагоромо. Глаза Сакуры расширились, и, посмотрев снова на рисунок, она поняла, что Саске был прав. — Мудреца Шести Путей? Прямо под Кагуей… тогда, может, это значит, что это… — Теперь она вела пальцем линию вниз, к третьей картинке, — должно быть, Индра. У его изображения тоже не было ни лица, ни глаз, лишь две красные круглые точки, которые были у всех других фигурок. Её ладонь мягко легла поверх рисунка, а в животе образовалась неприятная тяжесть. — Сакура. Она подняла взгляд, и увидела, как муж кивнул вправо; она проследила его взгляд и осознала, что фигурка Индры стояла вовсе не одна, как в случае с его отцом и прародительницей. Рядом с его изображением была еще одна фигурка — судя по очертаниям женская — и у нее единственной были глаза. Сакура глубоко вдохнула, не в силах оторваться от рисунка, потому что именно здесь, они, наконец, нашли его — хоть кокое-то доказательство того, что женщина, жизнь которой она проживает во снах, действительно существовала. Разумеется, они и раньше говорили о ней, не сомневаясь в её действительности, но это новое, абсолютное знание успокаивало. — Шачи, — выдохнула она, рассматривая рисунок. Она вздрогнула, почувствовав, как что-то глубоко внутри нее шелохнулось. — Здесь провели ответвления от неё и Индры. Взгляни, — сказал Саске, указывая на шесть фигурок под ними. Две мужские и четыре женские — столько же, сколько сыновей и дочерей помнила Сакура из своих снов — и у всех были отметины Индры и серые глаза Шачи. — Не удивительно, что больше никто об этом не знает, — заметил Саске, рассматривая остальные фигурки в комнате. — Если не знать о клане Ооцуцуки — о том как они выглядели — это все показалось бы просто настенной сказкой. — Полагаю, именно поэтому Орочимару ничего не известно об этом, — предположила Сакура, хмыкнув, заметив удивленное выражение супруга. — Ты действительно думал, что я поверю, будто ты первым делом ходил к Джуго спрашивать об этом? Орочимару известно практически всё. Разумеется, первым ты связался с ним. Нет смысла скрывать. — Тебе он не нравится. — Да, не нравится. Но он был твоим учителем — и, что еще важнее, он спас твою жизнь. Так что сделаю ему скидку. Саске поднял бровь. — Но? — Но пусть только попробует приблизиться ко мне с какими-либо подозрительными намерениями, и я сотру его в порошок, — серьезно закончила она. Саске издал звук, похожий на что-то между хмыканьем и кашлем, после чего снова перевел внимание на рисунки перед ними. Он нахмурился. — Здесь только шесть. — Ха? — Только шесть линий. Шесть детей. Разве ты не говорила, что она была беременна? — спросил он. Сакура удивленно моргнула и перевела взгляд на рисунки, вспоминая. — Да… она узнала о беременности прямо перед тем, как её похитили. — Но это нигде не отражено. Сакура сглотнула. — Почему же они нигде не отразили этого? — Может, не знали, или у нее был выкидыш? — предположил Саске. — Может, её никогда больше не видели? И история закончилась на её похищении? — Нет, мне все еще снятся сны. По крайней мере, мне так кажется. Когда я сплю, мне кажется, будто я еду куда-то… но это какое-то неопределенно чувство, — размышляла она. — По-моему, в снах мне закрыли глаза. Если бы только я увидела… Глаза Саске расширились, и он резко сделал несколько шагов назад от стены. — Отойди. Хочу кое-что попробовать. — Ха? Тем не менее, она сделала, как он сказал, как раз успев заметить, как его глаза загорелись красным, и на них появилась знакомая шестиконечная звезда. Несколько минут он в тишине исследовал стену, выражение его лица не менялось, а взгляд был прикован к изображению Индры. — Что ты видишь? — неуверенно спросила она; то, что кто-то запечатлел на стене нечто, что можно увидеть лишь при помощи продвинутой формы Шарингана, не предвещало ничего хорошего. — Его лицо не пустое, — проговорил он. Сакура догадалась, что он видел. — Такие же глаза, как у тебя? — Хм. — А у неё? Его взгляд переместился. — В ней нет ничего необычного. Кроме… — Кроме? — Здесь есть седьмая линия, — сказал он, указывая на место рядом с одним из детей Шачи. Сакура почувствовала, как внутри разлилось облегчение. — Но зачем им было скрывать этого ребенка ото всех остальных? — Это не ребенок, — проговорил он. — Это слово. Облегчение мгновенное улетучилось. — Что там говорится? Саске помотал головой. — Оно очень размытое. Будто кто-то, кто написал его, передумал и пытался стереть его. Из того, что могу разглядеть, оно похоже на. «клятву». — Он подвинулся, поменяв угол обзора. –Может «присяга», или «завет»… или… — Он осекся и помотал головой. — Я уверен, что читаю неправильно. Но его тон был слишком сдержанным, а челюсть крепко сжата. — Что еще оно может значить? — прошептала Сакура. Саске медленно повернулся к ней, его взгляд был одновременно извиняющимся и обеспокоенным. — «Проклятие».眠り
Когда Шачи очнулась, она была связана, во рту был кляп, а глаза накрыты материей. Кто-то нес ее, вокруг шептались люди. Каждый раз, когда она издавала какой-либо звук, как её тут же возвращали в бесчувственное состояние. Она поняла, что нужно оставаться тихой и навострить уши, чтобы понять, кто её похитители, но вокруг никто не разговаривал. Временами она пыталась призвать свою чакру, но обнаружила, что этого сделать не может. Печати, раздраженно осознала Сакура. Они чем-то сдерживают нашу чакру.Все было спланировано. Несколько раз в течение следующих нескольких дней (недель?) она просыпалась от постоянного качания и чувства вздымания. Корабль, поняла Сакура, вспомнив эти ощущения и сопутствующую им тошноту. Кто-то убрал кляп изо рта Шачи, чему она безмерно благодарна, поскольку из-за беременности и морской болезни её выворачивало уже пятый день подряд. Крепкие руки держали ее, когда её плечи содрогались в спазме, а когда, наконец, ей становилось легче, подавали ей воду. Первое время она отвергала подобные проявления заботы, отворачиваясь и задыхаясь, и стараясь игнорировать едкий привкус во рту. — Где я? — в отчаянии срывалась она. — Кто вы? Куда вы меня везете? Где мой муж? Где мои дети? Мысль была совершенно мгновенной и инстинктивной, и каким-то образом принадлежала одновременно и Шачи, и Сакуре. — Успокойтесь, моя Госпожа, — проговорил кто-то. Молодой мужчина с грубым акцентом простолюдина. — Вам не причинят вреда. Вы связаны ради Вашего же блага — и нашего. Он не ответил ни на один из её вопросов. — Мой муж найдет вас и покарает, — гневно сказала она ему, что было совершенно для нее не характерно. Сакуре стало любопытно — был ли это порыв её собственных эмоций, или же сказывалось влияние характера Индры на супругу. Бывшая серая мышка теперь кипела праведным гневом. Тем не менее, её напыщенные заявления были прерваны очередным приступом тошноты. — Никогда ранее не видел кого-то со столь сильной морской болезнью, — проговорил мужчина, голос которого звучал удивленно и несколько нервно. — Интересно, как Вы вообще добрались до того острова, если вам так плохо? — Дело… не только… в морской болезни, — парировала она сквозь стиснутые зубы. — Я беременна. Это заявление было не из тех, что Сакура либо Шачи хотели бы адресовать кому-либо постороннему, однако, это могло поспособствовать смягчению в обращении с беременной женщиной. Послышался резкий вдох. — Черт. В его голосе слышалась паника и, похоже, испуг. — Если вы вернете меня домой, я просто скажу мужу, что заблудилась, — торговалась она. — Я не дам ему прийти за вами. Просто верните меня домой. — Прошу прощения, моя Госпожа, — проговорил мужчина. — Очень важно доставить Вас к моему Господину. Ради высшего блага. Ей не представилось возможности спросить, что он имел ввиду, прежде чем она почувствовала прикосновение к шее со спины и в очередной раз провалилась в забытье. Проснулась она лишь когда тишину нарушили уже новые голоса. — И что, по-вашему, вы делаете?! — послышался громкий, требовательный и гневный женский голос. Качка больше не чувствовалась — они были не на корабле, и резко-чистый воздух подсказывал ей, что вдалеке от моря. Голос незнакомой женщины отдавался эхом. — Как вы только посмели привести сюда кого-то таким варварским способом! — Необходимо срочно позвать сюда Господина, — устало ответил человек с корабля. — Меня не волнует, что тебе необходимо, положи её сейчас же! Отпусти её! Послышался другой голос. — Моя Госпожа, вы не понимаете. Она опасна… — Это я опасна, и я что-то не вижу, чтобы ты пытался меня связать! Таизо, я бы даже тебе не рекомендовала так поступать! — Вы бы поняли, если бы дали нам вставить хоть слово, Леди Канна, — возразил Таизо. — Эта женщина — жена Лорда Индры. И она убила четверых, прежде чем нам удалось оглушить её. Повисла гробовая тишина, и Шачи почувствовала, будто её пнули в живот. Она знала, что атаковавшие её люди не могли выжить, но ввиду своего заточения она как-то даже не думала о них. Женщина резко вдохнула. — Вы безмозглые идиоты, — задыхаясь, проговорила напуганная Канна. — Вы хоть понимаете, что наделали? — Это было необходимо, — настаивал Таизо. — Если и есть шанс… — То вы, вероятно, этот шанс уничтожили! –выпалила она, и, если бы глаза Шачи были развязаны, она была уверена, что женщина заламывала кулаки. — Хорошо. Я приведу моего мужа. Вымойте её и выполните все её нужды — с этого момента вы будете относиться к ней с не меньшим уважением, чем ко мне, как вы и должны были поступить, когда придумали такую глупейшую затею, как похитить её. — Д-да, моя Госпожа. — Приведите её в зал аудиенций, когда она будет готова. И, ради бога, обращайтесь с ней бережно! Затем женщина ушла, и Шачи отвели куда-то еще и передали заботам нескольких нервничающих, судя по голосам, женщин. Ткань с глаз убрали, и когда она снова пришла в чувства, она была окружена настороженно глядящими на неё незнакомцами. Опустив взгляд на запястья, она обнаружила некие странные черные символы, нарисованные вдоль её рук. Когда она пыталась призвать чакру, они начинали светиться и, внезапно, она начинала чувствовать истощение. — Где я? Зачем меня сюда привезли? — требовала Шачи ответа от окружающих её женщин — служанок, судя по их поведению и тому, что ответить на её вопросы они не могли. В конце концов, она позволила им омыть и одеть себя –отчасти потому, что она чувствовала себя неопрятной и грязной, но и поскольку знала, что слуги лишь выполняют свою работу. Они не могут контролировать действия своих господ, и было бы неправильно вымещать свою ярость на них. Так что, она стерпела их внимание — к счастью, они оказались недостаточно храбры, чтобы задавать ей вопросы –и выждала, пока не раздался стук в дверь комнаты. Появился еще один слуга, предложивший последовать за ним, что она и сделала, хотя и беспокоилась про себя. Её привели в тускло освещенную комнату, она была бедно украшена, но взгляд Шачи немедленно упал на помост, окутанный белым гобеленом, на котором красовался точно такой же знак с красными томоэ, который был вышит на одежде её мужа. Перед алтарем спиной к ней стоял высокий мужчина. Когда он повернулся, Шачи показалось, будто её сердце застряло поперек горла. Он выглядел точно так же, как Индра, только волосы были короче, а глаза окружали морщинки от улыбки. И затем улыбнулся ей. — Здравствуй, сестренка, — проговорил он. — Меня зовут Асура.夢
— Ничего не понимаю, — заявила раздосадованная Сакура. — К чему Асуре похищать Шачи? Несмотря на поселившуюся в животе тяжесть после её последнего сна, Сакура старалась воздержаться от ударов кулаком по земле. Помогало и то, что сейчас она сидела, прижавшись спиной к груди Саске, а его ноги прижимали её с обеих сторон. После такого редкого дня безделья, они сидели на склоне холма, наблюдая, как солнце заходит над лесом. Рука Саске бережно лежала поперек её живота; пусть это и не было сильно заметно (а если смотреть спереди — то не заметно вовсе), но теперь её положение не вызывало никаких сомнений. — Судя по твоим словам и реакции жены Асуры, он не знал об этом, — задумчиво ответил Саске. — Я склоняюсь к тому, что это было сделано без его ведома. — Почему? — Потому что это не в его характере. Сакура удивленно моргнула и обернулась на своего мужа. — Хочешь сказать, ты это помнишь? — Нет. Но он был похож на Наруто — или, скорее, Наруто похож на него. Похищение — это не тот выход, к которому они бы пришли, какой бы ни была на то причина, — решил Саске, в его голосе читалась непоколебимая уверенность. — Он бы пошел прямиком к Индре, если бы мог найти его. На деле, если бы он знал, где находится Индра, он бы, скорее всего, попытался убедить его вернуться — но точно не стал бы похищать его жену. Тем более зная, что она беременна. Пальцы Саске машинально погладил её живот, и Сакура положила свою руку на его. Ему было проще проявлять привязанность к ребенку, нежели к своей супруге, но ей это было не важно. Это будет совершенно иная, новая связь для него. Её связь с Саске основана на прошлом, которое и диктует их отношение друг к другу, но этот ребенок… Это будет совсем по-другому. Она не могла дождаться, когда, наконец, увидит это. — Этот Таизо, безусловно, действовал опрометчиво. — Ты мне это говоришь? Как можно было вообще додуматься схватить жену такого могущественного человека, как Индра? — не понимала Сакура. — Войдет в топ глупейших поступков человечества. — Разве что, если это не был тактический ход. Сакура состроила гримасу. — В смысле? — Он знал, что она жена Индры. Возможно, его поступок был чем-то вроде толчка к диалогу двух братьев, — предположил Саске. — Хотя, с какой целью… я не уверен. Он должен был знать, насколько это опасно. А Индра был не из тех, кто стерпит оскорбление или подобный вопиющий ход против него. Сакура кивнула. Она не могла даже представить, чтобы Индра оставил похищение Шачи безнаказанным, но, в то же время, он не был из тех, кто действует, основываясь на чувствах– и все же, где-то глубоко он мог чувствовать. Если бы кто-либо подумал использовать Шачи как приманку, у нее было плохое предчувствие, что Индра бы просто проигнорировал это из принципа. — Не думаю, — сказал Саске, и Сакура снова осознала, что её мысли незаметно для нее самой были озвучены её же ртом. — Он беспокоился о ней. Это привело её в замешательство. — Откуда ты знаешь? Пусть она и подозревала подобное, судя по своим сновидениям, но услышать это от собственного мужа? Он не видел Индру таким, каким видела его она, и уверял, что не помнит своей предыдущей жизни, и частенько говорил о своей прошлой реинкарнации, с толикой подозрения и критики. — Он должен был, — проговорил Саске. — Зэцу бы позаботился об этом. — Зэцу? — Так он манипулировал событиями и людьми. Заглядывал в самую глубь их души и пользовался их страхами, — объяснил Саске. — Именно поэтому он добился влияния над Индрой. Он использовал Асуру против него, сыграв на беспокойстве за брата. Индра хотел стать сильнее, чтобы защитить его. — Я никогда не знала об этом, — мягко проговорила Сакура, почувствовав спиной кивок Саске. — Больше всего на свете он заботился о брате, и именно потому так отреагировал на предполагаемое предательство Асуры. Стоило Индре покинуть семью, как Зэцу снова стал один и быстро бы потерял свое влияние. Ему нужен был кто-то, кого он бы использовал для манипулирования Индрой и побуждения того к дальнейшему погружению в ненависть. Семьи у Индры больше не было… — … поэтому Зэцу пришлось заставить Индру создать новую, — прошептала Сакура, которой от одной мысли об этом стало дурно. — Да. Хотя я, пожалуй, сомневаюсь, что это бы случилось, если бы Индра ничего к ней не чувствовал, — продолжил Саске. — Во время своих путешествий он наверняка встречал немало женщин. Любая из них могла сослужить Зэцу службу. Но чтобы их связь была крепче, это должен был быть кто-то, к кому Индра уже что-то чувствовал. — И он решил, что у Шачи есть потенциал, — вспомнила Сакура. — Он так сказал ей. — И Зэцу это заметил. В конце концов, Индра пощадил ей жизнь. И, скорее всего, Зэцу ожидал этого момента. И манипулировал Индрой, чтобы тот вернулся к ней, чтобы еще больше укрепить свой контроль в дальнейшем. — Дети, — осознала Сакура. — Даже будучи таким закрытым человеком, Индра не мог быть абсолютно бесстрастным по отношению к своему потомству, — согласился Саске. — Я могу себе это представить. Если бы по какому-то стечению обстоятельств, у меня были… если бы меня интересовало восстановление клана во время войны — если бы у меня в то время были дети и кто-то угрожал им… все могло быть еще хуже. Сквозь фразу Сакура отчетливо могла прочесть «я мог быть еще хуже», от чего её передернуло. — Так что по-твоему он сделал, когда узнал, что Шачи исчезла? — Не имею ни малейшего понятия.眠り
Брат Индры был совершенной противоположностью тем историям, что слышала Шачи, и, в то же время, оправдывал все её ожидания. Её супруг говорил о мальчике — а затем о мужчине — которому была постоянно нужна защита, и которой, из-за своей беззаботности, не заслуживал чести стать наследником их отца. Он завидовал природному таланту Индры и каким-то образом настроил отца против него. Вместо него она встретила совершенного незнакомца, который улыбался так же легко и часто, как Индра хмурился, и который очень хотел понравиться Шачи. Когда она отказывалась говорить с ним всё первую неделю, чувствуя подозрение и недоверие к человеку, чьи последователи сочли необходимым украсть её из дома, он простирался перед ней в извинениях. — Действия окружающих меня людей могут быть как спровоцированы мной, так и быть без моего ведома вовсе, — настаивал он. — Я лишь беспокоился о своем старшем брате, что сподвигло меня отправить моих друзей на поиски каких-либо новостей о нем. Я искренне желаю однажды снова воссоединиться с ним, но приближаться к нему опасно, уверен, ты и сама это понимаешь. Решение Таизо привезти тебя сюда было импульсивным и глупым, даже до того, как он узнал твое положение. — Так чего конкретно он пытался этим добиться? — ледяным тоном спросила Шачи. Асура поднял на нее взгляд, очевидно, удивившись, что она, наконец, ответила, и слабо улыбнулся. — Он питал наивную надежду, что это заставит моего брата прийти за тобой. И, таким образом, он объединится со мной и отцом. — У твоего друга логика младенца, — холодно сказала она ему. Несмотря на то, что она запугивала Таизо на корабле, она вовсе не ожидала, что Индра придет за ней. У него были куда более важные дела, даже несмотря на некую мягкость в отношении к ней. Но, даже учитывая это, он не знал, что она беременна. — По тому, что вы все еще живы, полагаю, что твои люди не оставили никаких следов? — Ам… похоже на то, — предположил Асура, вздрогнув. — Похоже, Таизо думал обозначить себя, когда уйдет на почтительное расстояние от моего брата. — Хотя бы инстинкт самосохранения у него присутствует. — Я бы так сказал, — согласился Асура, затем замолкнув. Выражение его лица посерьезнело. — Я хочу добиться мира с моим братом, но точно не таким способом. Без каких-либо угроз и шантажа. — Так значит, ты вернешь меня домой? — спросила Шачи. — Если это то, чего ты действительно желаешь, — сказал Асура. — Но прими во внимание свое положение, сестренка. Зная то, что ты носишь под сердцем мою племянницу или племянника, я сомневаюсь, что тебя стоит отпускать в очередное тяжелое путешествие, учитывая, что ты только прибыла. Прошу, рассмотри мое предложение остаться здесь и воспользоваться нашим гостеприимством чуть подольше. — Твое гостеприимство меня не интересует, — ответила она. — Меня забрали не только от моего мужа, но и от моих детей. Я должна вернуться к ним. Асуру, похоже, это смутило, и он вздохнул. — Хорошо. Если ты уверена. Я распоряжусь, чтобы все подготовили для тебя. — Спасибо, — натянуто сказала она. — Но прежде чем ты уедешь, не поговоришь с моим отцом? Он сейчас отсутствует, на встрече с Лордом Гамамару, но я уверен, он захочет встретиться с женщиной, давшей жизнь его внукам. Глаза Шачи расширились, когда она вспомнила о том, как тот предал её мужа, и она отвернулась. — Я бы не хотела этого, мой Господин. Я должна вернуться домой немедленно. Асура, очевидно, не был в восторге от этого, но кивнул, будто, ожидал подобной реакции. — Тогда я сделаю всё возможное, чтобы вернуть тебя как можно быстрее. Но, как выяснилось позже, выполнить это обещание оказалось не так просто. つづく