«Какого быть одной в пустой квартире, Сидни Мур?»
Я поежилась. От собственного полного имени хотелось шарахаться. Зачем оно тут? Вновь взявшийся из неоткуда (скорее всего, он просто не уходил) страх сковал мои внутренности. Я слишком наивна, если думала, что сегодняшние «игры» в школе закончатся на том же месте. И от этого хотелось на стену лезть. Кроме темноты, большее, чего я боюсь — преследования. А в том, что это преследование, я не сомневалась. Больше нет.«Что, мамочка не вернулась с работы?»
Телефон заскрипел в моих руках — так сильно я сжала его корпус. Убедить себя в том, что все это неуместная шутка, удавалось все меньше. Шелест радио все ещё доносился из кухни, а я сама не заметила, как оказалась стоящей посреди коридора. Также, как и не заметила, что набрала ответ на сообщение и отправила секундой позже. В голове что-то щёлкнуло, будто в ней запустился механизм, расставляющий шестерёнки на место. «Что тебе об этом известно?» Я присела на нижнюю ступеньку лестницы, обхватив колени руками. Несмотря на все ещё довольно яркий свет за окном, эта часть коридора оказывалась в полумраке, и экран телефона светился приглушённым светом.«Больше, чем ты думаешь» «Сидни» «Мур»
Меня ударило разрядом тока — я знала, что надо бежать, буквально, лететь на всех парах в полицейский участок и сделать хоть что-нибудь. Хоть что-нибудь со страхом внутри меня, разбирающим по крупицам, с тем, что меня… Я глубоко вздохнула. Мне даже в голове было трудно произнести это слово. Меня преследуют? Липкое чувство неопределенности расползалось в животе. Я была трусливой, маленькой трусливой девчонкой, которая ничего не могла предпринять. Вчерашняя угроза все ещё стояла перед глазами. Кто-то на улице хлопнул дверью (мне так хотелось верить, что это случилось именно там), и я подумала про Кевина. Сегодня его свидание с тем странным парнем. Кому надо молиться, что тот его продинамил и предпочел спокойный вечер дома в компании фильма из проката? Мне больше не казалось это глупым: я смотрела на свой телефон так, будто держала в руках гадюку и вот-вот ждала нападения. Но сообщений больше не приходило. Таинственный аноним замолчал, но я почти физически чувствовала его взгляд на себе. Это уже ненормально. Набравшись секундной смелости, я все же принялась писать свой вопрос. Во всех этих фильмах, где героям писали с неизвестного номера, он казался мне первым, что следовало спросить. «Кто ты?» Отправлено. Я почувствовала, как мое сердце прыгает в груди, словно вместо него туда запустили колибри. Радио на кухне все ещё продолжало что-то вещать, но я слышала лишь шипение, будто пластинка доиграла на граммофоне.«Кара божья»
В этот момент ветка с силой ударила по стеклу, и я подпрыгнула на месте. Страх забрался ко мне в поджилки, и я не могла пошевелить даже пальцем. Когда я была на улице, там не было даже намека на ветер, значит ли это, что сейчас кто-то сидит под моими окнами? Возможно, будь я чуть смелее или находись моя мама в соседней комнате, я бы подлетела к подоконнику, максимально быстро перегибаясь через оконную раму и… понятия не имею, что я бы делала дальше. Я знала, что не была смелой. Я сжалась в комок и никак не могла восстановить дыхание. Меня по затылку будто огрели кувалдой, и теперь мир плясал перед глазами. В дополнение ко всему в дверь раздался стук. Я покосилась на нее так, будто сейчас за ней стоит серийный убийца, только что прикончивший моих соседей и их собаку. Это конец. Стоит мне приблизиться и открыть дверь, как люди в масках схватят меня, ударят по голове и запихнут в багажник. — Сидни! — голос послышался с улицы. Я не сразу затуманенным мозгом поняла, что зовут меня. — Сидни Мур! — крик повторился, и кто-то снова постучал костяшками по моей двери. Голос был мужской, и, возможно, я его даже где-то слышала. Я медленно встала с лестницы и пошла прямо. Вместо того, чтобы посмотреть в глазок, я приоткрыла шторку у окошка рядом и в посетителе узнала парня со школы. Мы никогда близко не общались, и теперь я понятия не имела, что он забыл под моими дверьми. Возможность узнать это была только одна — я открыла ее. Парень отшатнулся в сторону, явно удивленный, что я всё-таки соизволила появиться на пороге. У него были каштановые волосы, скрытые вязаной шапкой, и серые глаза, устремившиеся прямо на меня. — Эм… Привет, — поздоровалась я, оглядываясь по сторонам. Кроме него рядом никого не было. Только маленький ребенок, играющий в саду моих соседей, вполне дружелюбных людей, приходивших к нам на день Благодарения. — Привет, — наступила неловкая пауза, длившаяся непозволительно долго для того, чтобы продолжить разговор без помех. Я уже хотела спросить о причине его визита и не ошибся ли он домом, как парень выставил вперёд ногу, перекинул сумку себе на колено и достал из нее какую-то толстенную книгу. — Тебя не было на литературе, и мистер Дотчер сказал мне отнести тебе это. Я кивнула, принимая томик. — Надо прочитать до десятой главы ко вторнику. Я снова повторила свой жест, зачем-то одной рукой все ещё сжимая ручку двери. — Спасибо… Э-э, — совершенно неожиданно я поняла, что не знаю его имени. Так глупо. Мне захотелось ударить себя по лицу. Мы учились в классе литературы вместе второй год, а я не могла вспомнить, как его зовут. Оправданием мне не служило даже то, что имя у него было странное и, кажется, с сочетанием букв «Дж». Парень нашелся спустя пару секунд, когда я опустила взгляд в крыльцо, чувствуя, как начинают гореть щеки. — Джагхед. Джонс. Я ударила себя по коленке, мол, точно, как я могла забыть. Мне было слишком неловко: он знал мое имя и место жительства, а я не могла вспомнить имя, которое встречается одно на сотню. Если не больше. — Эй, ты в порядке? — не уверена. Парень взмахнул рукой перед моим носом, и мне пришлось выдавить из себя улыбку. — Да, спасибо, Джагхед, — повторила я, пытаясь загладить снова создавшуюся паузу. Моя рука, державшая телефон, стала скользкой. Если бы сейчас пришло ещё одно нежданное сообщение, то я бы просто умерла на месте. Парень все ещё стоял на моем крыльце, и, судя по его виду, я понимала, что развернуться и уйти было бы странным, а остаться и говорить нам было не о чем. Да и раньше мне никогда не приносили книги из библиотеки домой, если я вдруг пропускала урок. Однако, в том году у меня вел не этот учитель — возможно, просто мистер Дотчер серьезно берется за дело. — Откуда ты знаешь, где я живу? — любые попытки найти тему для разговора с треском проваливались. Я не была создана для непринужденного общения с кем бы то ни было и теперь решила пойти от обратного — спросить то, что меня действительно интересует. Джагхед на секунду нахмурился, отчего серая шапка немного съехала с головы набок. Только сейчас я заметила, что она имеет углы, что делает ее похожей на… корону? Весьма самонадеянно. — Оставил на тебе жучок и выследил после школы, — усмехнулся парень, а мое сердце, кажется, закатилось за желудок. Я даже не сразу поняла, что это шутка — просто продолжала стоять и пялиться на него, словно чокнутая. Могу поспорить, таковой он меня и считает. — Эй, Сидни, ты уверена, что… Второй раз за вечер Джагхеду пришлось помахать рукой у меня перед лицом. Уверена, он хотел снова спросить, в порядке ли я, и я бы снова ответила, что да, хотя абсолютно точно была уверена, что соврала бы ему. Поэтому я просто положительно потрясла головой, направляя телефон наконец в карман. — Просто не люблю шутки про преследования, — я перекатилась с пятки на носок, примерно представляя, как глупо выгляжу. Могу поспорить, Джагхед уже давно ищет предлог уйти отсюда и проклинает мистера Дотчера с его поручением. — С недавних пор. На самом деле, я не любила их никогда, просто сейчас это ощущалось особенно остро. — Ладно, — протянул Джагхед, смотря на меня с предпоследней ступеньки. Я даже не заметила, как ему удалось спуститься. — Тогда что ты ответишь на то, что я раньше был в совете школы, прежде чем его распустили, и могу доставать нужные сведения об учениках в их личном деле? Это пугало меня. Если так кто угодно может получить секретную информацию, которая должна храниться только у секретаря, то чего тогда можно ожидать от детей с явными психическими отклонениями? Может, сказать об этом отцу Кевина? Я хлопнула глазами, понимая, что снова создаю ту ненужную паузу. Поэтому я кашлянула и снова перевела взгляд на Джагхеда. Он поправлял шапку одной рукой, забрасывая ремешок сумки на плечо. На улице было очень тепло, я даже не дрожала, стоя на пороге в одной рубашке. Зачем ему нужен этот бессмысленный головной убор? — Что это звучит более правдоподобно и неплохо для парня в очень странной шапке, — в итоге ответила я частичную правду, опираясь плечом о дверной косяк. Я искренне надеялась, что не обидела его и не могла понять, что он чувствует по выражению лица. Общаться с ним было совершено не так, как с Кевином — у друга на лице всегда мелькали эмоции, и мне не стоило труда определить, что он думает по какому-либо поводу. Общение с Джагхедом же как прыжок в реку — не знаешь, какой она будет, пока не коснешься: до ужаса холодной или уже согретой солнцем. Это одновременно и захватывало меня, и раздражало. Я любила знать, что думает собеседник. Возможно, поэтому я дружила только с Кевином. — Ладно, — голос Джагхеда прозвучал непринужденно. Либо его не задели мои слова, либо он тщательно скрывал этот факт. — Тогда до завтра, Сидни. Завтра не было литературы. Я точно знала это, потому что уже с начала года успела выучить свое расписание. И понимала, что это просто рядовая фраза, брошенная на прощание. Джагхед спустился с моего крыльца, перебрасывая сумку, в которую, видимо, помимо учебников каким-то образом вместился ноутбук, на другую сторону, и пошел по дорожке к выходу из моего сада. Сейчас, стоя одной ногой на пороге, а другой в доме, я отчётливо чувствовала разницу температур. Из помещения, некогда бывшим мне самым родным и уютным местом, где прошло мое детство и все посиделки с Кевином, веяло холодом, а там, в паре шагах от Джагхеда, — было тепло и нагрето ярким дневным солнцем. Оставаться сейчас дома хотелось меньше всего. Поэтому я сама себе удивилась, когда сбежала вниз по крыльцу и схватила Джагхеда рукой за предплечье. В отличие от меня, он не был поражен моим поступком и лишь поднял брови чуть выше, косясь на мои пальцы, так крепко обхватившие его поверх джинсовки. — Кажется, ты что-то говорила о преследовании. Я быстро разжала пальцы, суя руку в задний карман джинсов. Мне снова было неловко, но я должна была объяснить свой поступок. — Да… Вернее… Что насчёт проекта по литературе? Когда его надо сдавать? Джагхед буравил меня взглядом ещё какое-то время, и я уже было решила, что он сейчас рассмеется мне в лицо, говоря о том, какая я глупая, но он только чуть поднял подбородок, отчего моя голова начала едва доставать ему до плеча. — Через три недели. Сегодня мистер Дотчер поставил нас в пару, поэтому и попросил отнести тебе книгу, — оповестил меня Джонс, и я только кивнула, показывая, что слушаю. — Я думал, мы начнем через не… — Супер! — я поняла, что мне удалось перебить его, только когда слова вырвались изо рта. Я хлопнула себя по коленям и выдавила улыбку. — Ты сегодня не занят? Не против, если мы начнем прямо сейчас? Что скажешь? Я ожидала любого ответа. Любого — в диапазоне от «нет, я сегодня занят» до «может, увидимся через неделю?», Но вопреки моим ожиданиям Джагхед положительно кивнул и усмехнулся. — Я скажу, что это звучит неплохо для девушки, не любящей шутки о преследовании. Секунду спустя я рассмеялась.***
Меня не пришлось долго ждать: я залетела домой, засовывая в рюкзак только нужные книги и выбежала на улицу, напрочь забывая про шипящее радио на кухне. Мы с Джагхедом устроились за одним из столиков в «Попсе», и я чувствовала себя намного лучше, чем в тишине дома. К тому же, я решилась позвать малознакомого (вообще не знакомого, если быть честной) парня, чтобы сделать доклад. Кевин бы мной гордился. Я взяла себе молочный коктейль с персиком и разложила тетради, в которых были написаны планы к подготовке проекта. Джонс смерил меня странным взглядом, прежде чем заказать себе два гамбургера, большую порцию фигурного фри с кептчупом и сырным соусом и луковые кольца в паре экземплярах. Попу понадобился ещё один официант, чтобы принести все это за наш столик, так как вместительность подноса не подходила под размер ужина Джагхеда. Я чувствовала себя девушкой на диете, смотря за тем, с каким удовольствием Джонс поглощал первый гамбургер. — Ждёшь звонка? — после минутного молчания спросил парень, отправив горсть картошки в рот. Я покосилась на телефон, зажатый в руке. Я даже не заметила, как он перекочевал в нее из кармана джинсов — в последнее время все мои действия происходят, словно отдельно от меня самой. — Если только от друга, — качнула головой я, опуская мобильник на столешницу. — У меня небольшой размах тех, кому я нужна. Я хотела ещё добавить «Джаг», но не была уверена, что мне позволено называть его сокращённым именем. Всё-таки мы общались всего от силы минут двадцать, включая весь прошлый год, проведенный в одном классе. — А у тебя какое оправдание? — впервые за вечер я спросила не потому, что мне надо было выставить себя в выгодном свете, а потому, что мне было интересно. Я мало, что знала о Джагхеде Джонсе (оказалось, даже меньше, чем я думала изначально), и теперь мне хотелось узнать о нем хоть немного — это должно было сделать наше пребывание вместе более комфортным. По крайней мере, я надеялась на это. — Оправдание? — переспросил парень, хмурясь, а я повела плечами, на мгновение отводя взгляд в сторону. — Ну, ты, ученик предвыпускного класса, один в вечер пятницы… — я улыбнулась уголком губ, наблюдая за тем, как Джагхед поглощает уже остатки своего ужина. Это странно, смотреть за тем, как человек ест? — Это должно что-то да значить. Парень покосился на меня из-под вязаной шапки. Она была почти того же цвета, что и его глаза, только темнее. На несколько тонов точно. Неожиданно для самой себя я отметила, что глаза Кевина совсем другие. Дело даже не в цвете (а они у него зелено-карие), а в чем-то другом: скорее всего, во взгляде. Друг смотрел на меня открыто, мне было легко прочитать любые его эмоции, а Джагхед… Он смотрел так, что я поняла: он тоже меня совсем не знает. — Если ты вдруг не заметила, — я не ожидала, что он начнет говорить таким тоном, каким начал сейчас — спокойным, возможно, даже с долей сарказма — смотря на меня подобным образом. — То сегодня четверг. А я не совсем социально-активный член общества. Я не заметила. Потому что за то время, что Джагхед покончил со своим ужином, обмакнув последнюю фри в кетчуп, а я допила молочный коктейль с персиком, отставив пустой стакан в сторону, он говорил. Мы обсуждали какое-то произведение с мировыми проблемами и план эссе, необходимый для проекта, и я даже не сразу поняла, когда тема отошла в дальний угол: мне снова удавалось говорить обо всем и ни о чем сразу. Это не было легко, не говоря уже о проплешинах неловких пауз, но моим переживаниям удалось уйти на второй план. На первом сейчас был парень в странной серой шапке. Казалось, я так давно не общалась ни с кем кроме Кевина и Стива, что просто разучилась поддерживать живое общение. Как-то мы вместе шли домой с Бетти Купер и Арчи Эндрюсом — Кевину надо было зайти к отцу в участок, и он испарился, бросив меня на этих двоих — они шутили, рассказывая истории из детства (как оказалось, они жили напротив друг друга с трёх лет), и всеобщее веселье прекратилось, только когда я поделилась о том, как моей маме однажды пришлось застрелить бешеную собаку. Никто больше не смеялся. Мы просто обменялись взглядами и разошлись по домам. Вернее: они свернули в одну сторону, а я в одиночестве направилась к себе. Совсем не так, как сейчас. Я не просила Джагхеда меня провожать (потому что это было бы странно), да и он не вызывался этого делать (что не удивительно) — мы просто вместе вышли из «Попса» и двинулись в мою сторону. На улице было уже темно, и я была только рада сложившейся компании. Трудно даже представить, чем бы я занималась, кроме как разбирала себя по кусочкам, если бы осталась дома. Путь до фонаря прошел незаметно: в нашем разговоре, длящемся ещё из кафе. Мы говорили о чем-то совершенно не важном и важном одновременно. Я была уверена, что когда окажусь снова дома, даже не вспомню об этом, но сейчас… Я впервые чувствовала себя хорошо в присутствии кого-то, кроме Кевина или Стива. Или даже мамы. И от этого было и приятно, и странно вместе. Мы оказались около моего дома через минут десять. Чем мне нравился Ривердэйл, так это тем, что все здесь было в шаговой доступности. Один взгляд на темный дом, находившийся слишком далеко от работающего фонаря, заставил мои плечи покрыться мурашками. Я растерла их руками, останавливаясь на месте. Джагхед стоял чуть поодаль от меня — я была ближе к крыльцу и понимала, что надо что-то сказать на прощание, но никакие нормальные слова не шли. Что обычно говорят в таких случаях? Мне никогда не приходило это в голову при расставании с Кевином. Наверное, потому, что я была точно уверена — мы с ним увидимся на следующий день. Насчёт Джагхеда я этого не знала. Как оказалось, наши предметы пересекались не только на литературе — ещё на химии, обществознании и географии. Он откуда-то это знал, для меня же это стало открытием. — Ну, — я перекатилась с пятки на носок и подняла взгляд от асфальта. — Ну? — Джагхед прищурился, всматриваясь в мое лицо. — Наверное, ты хотела сказать «до завтра», Сидни. Я кивнула, радуясь тому, что в темноте он не видит мои начинающие краснеть щеки. Даже весь вечер, проведенный в его компании, не улучшил ситуацию: я все также не умела общаться с людьми. А с людьми противоположного пола все было ещё плачевнее. — Зачем ты выбрала литературу, если не можешь связать двух слов? Я догадывалась, что Джагхед шутил — по саркастичному тону, который я слышала за неимением возможности рассмотреть его выражение лица в темноте, но такая ли это была шутка? Даже если и нет, я не могла выставить себя в ещё более невыгодном свете. Вместо этого я неосознанно выпрямилась: то ли потому что хотела казаться старше, то ли чтобы быть выше, хотя, стоя на третьей ступеньке, я и так превосходила в росте. — А зачем ты носишь шапку в плюс двадцать? — наконец в ответ спросила я, теребя связку ключей у себя в руке. Джонс хмыкнул, отходя ещё дальше к калитке, а мне показалось, что я услышала какой-то шум из собственного дома. — Один — один, — в итоге произнес Джагхед, выходя на главную дорогу, соединяющую остальные — придаточные. Он уже развернулся и пошел дальше, когда я услышала долетевшее до моих ушей: — Пока, Сидни. Я подняла вверх свободную от ключей руку, лишь секунду спустя сообразив, что он не увидит. Его фигура медленно удалялась вдоль дороги. Я не стала ждать полного завершения, пока Джагхед не скроется за поворотом, и вставила ключ в замок. Его пришлось повернуть два раза, хотя я могла поклясться, что закрывала на три. Едва я толкнула дверь внутрь, как неприятный холодок пробежал по спине: я была уверена, что слышала отсюда шум. Аккуратно, стараясь наступать так, чтобы мне позавидовал любой призрак, я начала подниматься наверх, ведя пальцами по деревянным перилам лестницы. В этой схватке, я ещё понятия не имела с кем, у меня было преимущество: я знала этот дом вплоть до каждой скрипящей ступеньки. Как раз одну такую я осторожно переступила, поставив ногу выше. Теперь звук раздавался ещё более четко. Он был похож на тот, который возникает, когда хлопаешь форточкой. И раздавался из маминого кабинета — места, куда вход мне был всегда воспрещён. Я поняла, что затаила дыхание, только когда почти достигла верха лестницы. Сердце, казалось, вертелось в моей груди, словно волчок, а я вся натянулась в струну, боясь пошевелиться. То, что двигало меня вперёд, было не храбростью — надеждой. Она поселилась во мне, холодной змеёй пригревшись в груди. Так поступать было на маму не похоже. Но и она никогда не пропадала на несколько дней. Не знаю, что меня выдало, но человек, находившийся в ее кабинете, резко рванул на выход. Вернее — прямо по коридору, в мою комнату. Я вжалась лопатками в стену, чувствуя, как подступающие слёзы душат меня за горло, и буквально вросла в пол. Мне почти не удалось его рассмотреть, кроме черной толстовки, натянутой на голову по самый подбородок, как я услышала силу, с которой хлопнула оконная рама. Он ушел. И только сейчас до меня дошло: радио на кухне не работало. Не шипело свою привычную мелодию, не крутило вечерние новости — ничего. Кто-то выключил его. Кто-то был в моей квартире и кто-то что-то делал в кабинете мамы. Тихий хрип вырвался из моей груди. Будь я немного посмелее, я бы, возможно, смогла нагнать его, человека, так быстро покинувшего место преступления. Может быть, даже узнать, что он здесь делал, но всего, на что хватило моей храбрости: достать телефон из кармана, дрожащими пальцами набирая сообщение. «Что ты от меня хочешь?» В темноте экран сотового светился слишком ярко, и мне приходилось щуриться, но тем не менее я не сдвинулась с места. Не пошла включать свет или даже делать яркость поменьше — я была парализована, окутавшим меня страхом. И он никуда не ушел даже с новым сообщением.«Скоро ты всё узнаешь» «Сидни Мур» «Если доживешь.»
Что-то с глухим хлопком упало на пол, и я поняла, что это я, только когда почувствовала боль в коленях.