«Р-р-роза» и «Кошак драный»

Префектура Мияги Тсукишима Кей       Начать, похоже, придётся с Ямагучи. Этот тихоня успел обзавестись соулмейтом, а ему ни слова! Что он там бормочет? Ячи… Хината… что-то о «лишенцах» (это ещё кто такие?), безответной любви (достал!), несправедливости в жизни (удивил, куда бы деться)… Тсукишима мысленно произвёл нехитрые подсчёты, сложил два плюс два и понял, что его окружают одни идиоты.       — Сиди здесь, — сказал он Ямагучи и отправился спасать разбитое сердце всхлипывающего друга, попутно оказывая неоценимую (с его точки зрения) услугу неразлучной парочке, чьи атаки (Тсукишима это с неохотой, но признавал) являлись важной составляющей для командной игры.       М-да. Мир, кажется, сошёл с ума. Встретить своего соулмейта — редкость. А тут они как снег на голову посыпались. И всё это в пределах одного спортзала. Блеск. Тсукишима, глядя на растерянного Укая и мокрого Танаку — Асахи всё-таки вылил на него ведро воды, — хохотал и не мог остановиться.       Но где-то глубоко в сердце, кусочек которого навеки был отдан лучшему другу, Тсукишима радовался счастью Ямагучи. Кстати, надо бы помочь девчонке, а то сдуревший от этого са́мого счастья Ямагучи её сейчас раздавит. На следующий день       — Да стой ты, придурок. — Тсукишима медленно надвигался на пятившегося от него Хинату. — Не собираюсь я ничего с тобой делать.       — А-а-а… Кхм… — Хината, и без того шокированный фактом окликнувшего его на перемене Тсукишимы, уставился на него безумными глазами. — Зачем тогда?       — Затем. У меня просьба. И отказать мне ты не посмеешь. Или напомнить, что за тобой и твоим Ромео должок значится?       — Не сто́ит. Такие вещи я не забываю.       — Отрадно слышать.       Тсукишима, разглядывая рыжее недоразумение, задумчиво качнулся и кивнул собственным мыслям.       — В общем так. Позвонит твой дружок из Некомы и попросит номер моего телефона — дай. Вопросы?       Исполняя композицию «звезда в шоке», Хината с отвисшей челюстью попытался осознать сказанное.       — Повторить? — надменно процедил Тсукишима.       Хината, потеряв голос (о! если б навечно!), интенсивно замотал головой.       — И попробуй только сказать, что это я разрешил! — не забыл пригрозить Тсукишима. — Оставшееся до Национальных время буду использовать тебя вместо корзины для мячей.       Хината понятливо закивал. Удовлетворившись достигнутой целью, Тсукишима вернулся в свой класс. Ближе к вечеру Хината Шоё       Кенма: Привет, Шо. Как день?       Шоё: Ещё со вчерашнего — сумасшедший. Привет.       Кенма: М-да? Похож на мой. Но тебя, судя по сообщению, конкретно так припечатало. Опять мяч лицом словил?       Шоё: Не смешно. Почти.       Шоё: Представляешь?! Он такой БУМ, а я такой БАМ, а тут он! И снова БУМ, мимо ВЖЖЖ, а тут я, ну и вот!       Шоё: А Кагеяма — заносчивый придурок! Ненавижуненавижу!!! И как только меня угораздило влюбиться…       Кенма: Угу. Вижу, с тобой всё в порядке. Слушай, ты не мог бы скинуть номер телефона вашего Тсукишимы?       Шоё: Не вопрос, лови. А тебе зачем? Не заметил, чтоб вы между собой общались.       Кенма: Это не мне. Куроо попросил.       Шоё: О. Ну, если Куроо-сан, тогда понятно, тогда ладно.       Шоё: Ха-ха-ха.       Кенма: Ты чего?       Шоё: Ничего. Ха-ха-ха!       Кенма: Хм… Пойду я. Пока, Шо.       Шоё: Иди. Ха-ха-ха. Пока, Кенма.       Шоё: Ой, не могу! Ха-ха-ха!!! Ночь Тсукишима Кей       Интересно, насколько Куроо хватит выдержки? Лёжа в кровати, Тсукишима задумчиво крутил в руках новый — недавно подаренный братом — телефон в тёмно-красном корпусе. Он ждал. Несмотря на то, что время перевалило за полночь, заснуть Тсукишима не мог. Ждал.       Едва слышный сигнал входящего сообщения заставил сердце гулко бýхнуть и понестись вскачь. Прикрыв глаза, глубоко вздохнув и настроившись на очередную пикировку, Тсукишима перевернулся на спину и поднёс к лицу мобильник.       Входящее сообщение: Спорим на поцелуй, ты не спишь? Могу ещё угадать, о чём думаешь. Интересно?       Ни капельки. Отвечать на подобную глупость Тсукишима не собирался.       Создать контакт. Записать на сим-карту. Новый контакт создан: «Кошак драный».       Кошак драный: Даже не знаю, чего мне сейчас хочется в больше — врезать по твоей невозмутимой роже или трахнуть?       О-па, ничего себе! Вот это ход — с места в карьер. Респект, Куроо. Такого варианта Тсукишима не предусмотрел. Но сдаваться не собирался.       Кошак драный: Пожалуй, начнём со второго. Ты ведь девственник, да? Тогда для тебя прямо сейчас открывается невообразимый простор новых ощущений. Чего бы тебе хотелось?       Гад. И, что интересно, даже не поинтересовался — хочет ли он вообще? Сразу выбор предлагает.       Кошак драный: Молчишь, недотрога… Жаль. Но ты же не думаешь, что меня это остановит? Как насчёт качественной дрочки? Думаю, с минетом мы повременим. Про остальное — можешь пока только мечтать. Разрешаю.       Тсукишима тихо зарычал, сглатывая комок в горле и… нечеловеческим усилием воли останавливая дёрнувшиеся к сенсорному экрану пальцы. Прожив пару дней без успевшего надоесть до одури Куроо, он непозволительно расслабился. Надо взять себя в руки. Эм. Тсукишима недоуменно уставился на ставшие тесными боксеры. Охренеть! Он что, завёлся всего лишь от одной мысли о минете? или дрочке? или… Так. Стоп-стоп-стоп.       Кошак драный: Хочу увидеть тебя, но в данный момент — твой член. Он у тебя уже встал? Какой он, не скажешь?..       Кошак драный: Тогда я сам. Сам стяну твои наверняка скучные одноцветные трусы и полюбуюсь отпадным стояком. Ты не можешь меня разочаровать, я уверен. С твоим-то телосложением!       Кошак драный: Хочу обхватить рукой твой горячий член. Сжать ствол и плавно отвести руку вниз. Обнажить головку.       Кошак драный: Поцеловать пока не предлагаю. Подразнить? Погладить? Как тебе больше нравится?       Да как угодно! Только прикоснись! Тсукишима давно уже стащил трусы и сейчас под образы расшалившейся фантазии плавно надавливал пальцами на чувствительные точки члена. Ох. Пальцы коснулись прозрачной смазки и ласково закружили вокруг головки, с каждой секундой усиливая нажим.       Кошак драный: М-м-м… Скользко, правда? Если смазку растереть по стволу и быстро задвигать рукой, получится обалденно.       А то он не знает!       Кошак драный: Ты там смотри, не забывай, что это моя рука дрочит твой член и так сильно сжимает яйца, что из твоего горла — видят боги, как же я хочу оставить на нём засосы — вырываются стоны.       Кошак драный: Как ты стонешь? Громко или тихо? Короткими всхлипами, протяжно? Хочу-хочу-хочу услышать твои стоны, а ещё лучше — крики, когда войду в тебя по самые… А, чёрт! Это мы с тобой потом, потом…       Кошак драный: А сейчас увеличь скорость — быстрее, быстрее. От основания и до головки, вбирая её в ладонь, растягивая смазку, сжимая готовый взорваться член… и…       Чего заткнулся? Осталось совсем чуть-чуть! Тсукишима тяжело дышал и подмахивал бёдрами, втыкаясь в собственный кулак. Скользкие пальцы уверенно поймали нужный ритм и грозили вот-вот довести его до точки невозврата. Тсукишима уже терялся в подступающем кайфе, не хватало только… Нетерпеливо он набрал текст.       Р-р-роза: Ещё.       Кошак драный: охо-хо… ещё… как скажешь… ещё ещё быстрее как горячо резче резче твою мать сильнее и сжааать ох…       Тсукишима, шумно втянув воздух, едва слышным стоном выдохнул его обратно, опаляя грудь жаром буквально вскипевших лёгких. Не прекращая движений на члене, Тсукишима содрогался в импульсах оргазма, наслаждаясь каждым мгновением и постепенно замирая в истоме.       Кошак драный: Надеюсь, ты сладко кончил? Чёрт. Хочу это видеть.       Кошак драный: И самое удивительное — никаких вопросов. Хороший мальчик.       Кошак драный: Спокойной ночи, Тсуки. И не смей врать, что я тебе не снюсь.       Кошак драный: Твоё «ещё» я заскринил. Не отмажешься.       Ещё? Какое «ещё»?! Да чтоб тебя. Тсукишима с удивлением отметил в переписке собственное сообщение. Плевать. Сто́ит признать, этот раунд за Куроо. С другой стороны — всё только начинается. А впереди «золотая неделя».       Тсукишима неохотно поднялся с кровати и медленно побрёл в душ. Надо быть осторожнее и не разбудить родных, а то объясняться придётся долго.       И нет, этой ночью Куроо ему не снился. Лишь знакомый котёнок с безумной чёлкой игриво покусывал ласкавшие пушистую шёрстку пальцы.