Прекрасный летний день

       Вскоре мне осточертело стоять и смотреть, как этот инвалид тщетно пытается подняться больше, чем на две ступеньки.  — Ага, кажется, я понял, как это работает… — он говорит это уже в четвёртый раз. Обречённо вздохнув, я подошла к нему и ловким движением погрузила одержимую тушку единорожки себе на спину. Надеюсь, я не пожалею об этом.  — Вау! — вскрикнул он писклявым голоском Рарити. — Что ты делаешь?  — Я не собираюсь проводить здесь следующую тысячу лет в ожидании тебя, — проворчала я.  — Но… ты же можешь просто уйти, — как-то натужно сказал он.  — Могла бы, — да и хотела бы. — Но раз Госпожа задала мне цель вселить тебя в это тело, то, значит, она бы хотела, чтобы ты выбрался отсюда, — иначе в этом нет смысла.  — Спасибо, — с облегчением произнёс Чума. — А Госпожа — это Твайлайт Спаркл?  — Она самая. Ты ведь упоминал её, значит, вы знакомы с ней? — спросила я и начала подниматься наверх.  — Ага, лет шесть или семь назад приходила сюда одна девочка, — девочка? Да как он смеет?! — Такая любознательная, спрашивала обо всём подряд, ну, а я, в принципе, и не против был, рассказывал в подробностях, в конце-концов, первая компания за многие столетия. Словами не описать, как я тогда был счастлив. Раз в месяц она навещала меня, мы болтали обо всём подряд, она постоянно что-то чиркала в своём блокнотике и каждый раз я с нетерпением ждал нашей следующей встречи, но в какой-то момент она просто перестала приходить, — с грустью в голосе сказала он. — Но сейчас здесь ты, и теперь всё будет хорошо, — я не видела его лица, но была уверена, что он сейчас широко улыбается. Даже представить трудно, какого это — провести в одиночестве целую тысячу лет… меня бросает в дрожь от одной мысли о подобном. Но что значит «теперь всё будет хорошо»? Он что-то задумал?  — Можно задать вопрос? — сказал он мне прямо в ухо.  — Можно, только отодвинь свою тыкву подальше, — раздражённо ответила я.  — Какую тыкву? — не понял он.  — Говори подальше от моих ушей, я и так отлично тебя слышу.  — А-а, — он выполнил просьбу. — Вот, когда я только вселился в это тело и попытался им двигать, то почувствовал… что-то, такое резкое, — он пытался подобрать слова. — Оно пришло вместе с тем хрустом, там где ещё ноги…  — Боль? — предположила я.  — Так вот какая она… боль, — выдохнул он. — Я только слышал о ней, но сам никогда не испытывал, это так завораживающе.  — Ты раньше никогда не вселялся в чужое тело? — удивилась я.  — Я не умею, — пояснил он. — Это всё из-за алтаря. Эта башня, по сути своей, является тюрьмой для духов и демонов из потустороннего мира, а тот алтарь был создан, дабы в последствии пленить их в смертном теле, ведь так их было легче контролировать.  — И даже несмотря на это, ты всё равно залез сюда, — поражаясь его глупости, констатировала факт я.  — Я тогда был немного не в себе, — стыдливо произнёс Чума. — И уже успел осознать свою ошибку. Пару миллионов раз.  — Не сомневаюсь, — усмехнулась я. — Так значит, ты теперь заперт в её теле? Она хоть жива?  — С ней всё будет в порядке. По крайней мере, я надеюсь на это, — уже тише добавил он. Меня не очень волновала судьба Рарити (разве что чуть-чуть жалости), но вдруг она бы ещё пригодилась Госпоже? Светильники зажигались по новой, когда я подходила ближе. Видимо, они гаснут, когда отходишь на определённое расстояние. Сил на подъём уходило в разы больше, но радовало хоть то, что та проклятая вонь медленно, но верно отступала, хоть это и странно, ведь, по идее, её источник находится прямо у меня за спиной.  — А когда щекочет в носу и внутри так приятно — это запах? — спросил он.  — Должен быть, — меня больше интересует — что здесь вообще может приятно пахнуть.  — У тебя хороший запах, — а вот и ответ. Я было хотела возразить, так как я уже несколько дней нормально не мылась, и несёт от меня сейчас, наверное, как от помойки, но потом прикинула, что это наверняка первый запах в его жизни, и он просто не знает, что пахнет хорошо, а что просто смердит. Хотя, о чём это я, боль же ему понравилась. О, кажется, я вижу свет…  — А-а-а… — раздалось позади меня. Первое, что я сделала, когда оказалась на вершине башни — это полной грудью вздохнула свежий, вечерний воздух. Как мало всё же нужно для счастья. Однажды я застряла в подземном лабиринте на два дня без еды и воды, и даже освобождению из него я не была так рада, как из этой проклятой башни. Я быстро вытащила (не без труда) все камни из разъемов, и «лапа» с небольшой тряской начала разжимать свои когти, а проход вниз закрылся. Я обратила свой взгляд на открывающийся вид на лесную чащу. Так бы и любовалась, но меня немного напрягло молчание Чумы, я ожидала более бурной реакции. Мне стало интересно, и я умудрилась вывернуть голову так, чтобы иметь возможность видеть лицо Чумы. Слёзы лились из его белоснежных глаз, образуя влажные дорожки. Он плакал, не издавая ни звука. В какой-то мере это смотрелось даже жутковато. Дав ему немного прийти с себя, я оторвалась от земли и начала пикировать вниз (что было очень сложно провернуть, учитывая мою ношу), приземлившись прямо у подножья башни.  — Слезай, — сказала я, стряхивая с себя нежелательного попутчика и чувствуя при этом неимоверное облегчение. Он так и продолжил неподвижно смотреть перед собой и плакать. Наверное, нет больше смысла нянчиться с ним… Но я не могу оставить эту бомбу замедленного действия одну. Что же делать? Нужно срочно связаться с Госпожой.  — Я бесчисленное количество раз прокручивал в воображении этот момент, — вдруг подал голос Чума. — Момент, когда я наконец выберусь из своей тюрьмы. И вот, когда он наконец наступил, я могу только лить воду из глаз… — он всхлипнул.  — Это самая обыкновенная реакция организма на потрясение, просто не пытайся сопротивляться, и она вскоре пройдёт, — пояснила я.  — Хорошо, — согласился он. Он ревел двадцать минут к ряду. Под ним даже небольшая лужа из слёз образовалась. Я была уверена, что будь на то его воля, он вполне мог бы выдавить из этого тела всю влагу путём плача.  — Вроде всё…  — Неужели?.. — вздохнула я. Небрежно утерев влагу с лица, он чуть увереннее, чем раньше поднялся на ноги и взглянул на небо.  — Я тысячу лет не видел звёзды, — спокойный тон резко контрастировал с его недавним поведением. Я проследила за его взглядом. Действительно, ночь уже не за горами.