Ananke

Алиса была не единственной, кто раскрыл рот от изумления в ответ на шокирующее откровение Лили. Лили смело смотрела на них. Если она и чувствовала беспокойство от их проницательных взглядов, то очень хорошо это скрывала. Последние проявления неуверенности в её виде исчезли. Алиса почувствовала, как у неё ускорился пульс, когда кусочки пазла сложились воедино. Они на мгновение встретились взглядом с Лили, и теперь она ни на секунду не сомневалась, что та говорит правду. И после, казалось, бесконечной тишины все присутствующие одновременно начали говорить. — Ты же не серьезно?! — Ты действительно Кассандра Квин? — Как ты можешь быть провидцем? У тебя никогда раньше не было видений! — Да она же лжет. Она просто пытается нас отвлечь. — Пожалуйста, тише! — прогремел Дамблдор и поднял руку. Затем он обратился к Лили более мягким голосом: — Лили, это правда? — Да, — ответила она, — всё это время это была я. Она сделала небольшую паузу, предоставив остальным возможность задать ей больше вопросов, но ошеломленная тишина вновь наполнила комнату, поэтому она решила продолжить свою историю. — Всем, кто утверждал, что я не проявляла раньше каких-либо признаков дара, — вы абсолютно правы. До прошлого года я ничего не знала о будущем. Я не ходила на Прорицание в Хогвартсе и моя жизнь никак не была связана с пророчествами. Однако где-то полтора года назад со мной произошло нечто странное. Я начала видеть странные… сны… Она остановилась и пристально посмотрела на окружающих, возможно, чтобы понять, воспринимают ли они ее всерьез. Насколько Алиса могла сказать, половина, её саму, внимательно слушали, остальные же уставились на неё с полнейшим недоверием. Тем не менее, Лили продолжила. — Не знаю, что случилось или почему это произошло, но внезапно я начала видеть события из будущего. Одного из возможных будущих, и оно могло бы стать нашим, если бы не я. Я увидела мир спустя много лет и узнала обо всём, что сформировало его. Сны были такими яркими, что казались почти реальными, как будто я сама все это прожила. Через некоторое время я заметила, что они начали воплощаться в жизнь, и тогда я поняла, что это не просто яркие сны, а пророчества. Лили еще раз подняла взгляд. Те, кто до этого воспринимал её серьезно выглядели еще более изумлённо, остальные, наоборот, сомневались ещё сильнее. — В моих снах мир внушал страх, многие наши друзья были убиты, а Сами-Знаете-Кто всё ещё был жив и пытался захватить власть. Война всё так же бушевала, и наши дети вынуждены были расти в постоянном страхе. Сначала я сильно испугалась, потому что думала, что не смогу ничего сделать, чтобы предотвратить это. Я думала, что будущее уже написано и мои попытки изменить его тщетны. Но однажды я увидела, что от моих действий всё же что-то меняется. Так появилась Кассандра Квин. Необходимо было предупреждать людей о предстоящих трагедиях, но я не хотела, чтобы моё имя было раскрыто, поэтому я выбрала псевдоним. — И всё? Хочешь сказать, ты, совершенно беспричинно, просто начала видеть будущее? — на этот раз Доркас Медоуз решила выступить в роли скептика. Её низкий, спокойный голос озвучил мысли, которые явно читались в глазах многих присутствующих, если судить по лицам Джеймса, Муди и братьев Прюэтт. — На самом деле волшебники часто имеют дремлющий дар предвидения, который просыпается при взрослении, — сказала Эммелин Вэнс, — великая Манто из Фив стала провидцем только после своего совершеннолетия. Предсказание — самый изменчивый из всех волшебных даров. — Это очень интересно, но вопрос не в том, возможно ли это, а в том, насколько это — правда. Её история звучит слишком удобно, — возмутилась Доркас. — Эванс лжет, — добавил Джеймс. Алиса нахмурилась, но затем напомнила себе, что не стоит быть строгой в отношении Джеймса. Он был всего лишь юношей с разбитым сердцем, и, разумеется, плохо скрывал свои эмоции. От него нельзя было ожидать другого. — Зачем мне лгать? — спросила Лили. Она резко взглянула на вмиг отвернувшегося Джеймса. — Какая мне выгода — прийти сюда и навешать вам лапши? Я знала, как меня примут, еще задолго до решения прийти сюда, поэтому, если бы я была заинтересована во лжи, я бы придумала что-то получше. — Может быть, она шпион?! — завопил Фабиан Прюэтт. Лили лишь закатила глаза. — Да, я новый член отряда Пожирателей Смерти. Боремся за наше собственное притеснение. — Забавно, но это не значит, что ты не лжешь, — настаивал Фабиан. — Как ты можешь доказать, что ты действительно Кассандра Квин? Лили перевела взгляд на Эдгара Боунса. — Мистер Боунс, насколько мне известно, вы один из тех, кто получил личное письмо от Кассандры Квин. Эдгар, который молча стоял в углу, внезапно стал центром внимания. Лишь после этого Алиса заметила, что он побледнел, — вероятно, он стал таким же бледным, как и сама Алиса. — Да, это так, — признался он, виновато взглянув на удивленного Дамблдора, — она… Она предупредила меня не брать семью в наш летний дом в августе прошлого года. Она утверждала, что со всеми нами случится что-то ужасное, если я это сделаю, и мне стоит быть осторожней в будущем, потому что Сами-Знаете-Кто собирается сделать из нас «пример» для других. Сначала я подумал, что это шутка, но потом в новостях стали появляться и другие советы от Кассандры Квин, и я решил сделать, как она сказала. — Эдгар… почему ты не рассказал мне об этом? Я мог бы помочь тебе, — сказал Дамблдор. Его тон звучал почти обиженно. — Знаю, Альбус. Извини. Кассандра Квин сказала мне не доверять никому, поэтому я сохранил письмо при себе. Я рассказал только жене. Лицо Дамблдора приобрело странное выражение, когда он повернулся к Лили. — Ты права, что предупредила его, но я вынужден повторить свой вопрос. Почему ты не рассказала мне? Я мог бы помочь применить твой дар для общего блага. Холодные, ледяные глаза Лили замерцали, когда она посмотрела на Дамблдора. — Я не уверена, — ответила она, — полагаю, я боялась, что кто-то может злоупотреблять этой информацией, особенно если она попадет в чужие руки. — Ты видела смерть Сириуса? — спросил Джеймс. После его вопроса повисло неловкое молчание. — Нет, — ответила Лили. На этот раз она избегала его взгляда. — Я не предвидела этого. — Итак, мы должны поверить, что ты страдаешь от дара избирательного предвидения? — усмехнулась Доркас Медоуз. — Нет. Просто будущее уже изменилось, когда это произошло. Нападение на Министерство никогда не заходило так далеко в будущем, которое я предвидела. Моё ясноведение, кажется, было временным. Больше года у меня не было новых видений, поэтому я полагаю, что все мои пророческие способности или исчезли, или снова уснули. — Как это вообще… Ты действительно надеешься, что… — Мы можем выяснить детали твоих видений позже, — Дамблдор прервал Доркас Медоуз и Фабиана Прюэтта. — Возможно, самое мудрое, что можно сделать сейчас, — это закончить встречу. Должно быть, все очень устали. Давайте продолжим эту дискуссию, как только мы с Лили полностью всё обсудим. Однако, я полагаю, никто не против возвращения Лили в наши ряды? Глядя на своих коллег по Ордену, Алиса могла определенно заявить, что решение не было единогласным. По крайней мере, Доркас Медоуз, Аластор Муди и братья Прюэтт все еще выглядели весьма скептично, однако, зная вес мнения Дамблдора в подобных ситуациях, — становилось ясным, что Лили вернут несмотря ни на что. Собрание вскоре было завершено, и участники начали расходиться. Алиса не спеша застегивала пальто и надевала шарф. Она хотела поговорить с Лили, прежде чем уйти, но это надо было сделать наедине. К счастью, ее желание оказалось взаимным. — Не могла бы ты показать мне, где находится ванная? — спросила она и схватила Алису за руку. — Я не была у вас раньше. Алиса кивнула и повела ее наверх. Она заметила, что Дамблдор проводил их пристальным взглядом. Как только они достигли ванной, Алиса подтолкнула Лили внутрь и заперла за собой дверь. — Так это была ты, — начала Алиса. — Да, — ответила Лили. Алиса не знала, что еще сказать. Она почувствовала, как горячие слезы закипают в уголках ее глаз, когда скрываемый много месяцев страх снова заполнил всё изнутри. — С Невиллом все хорошо? — поинтересовалась Лили. — Да, — ответила Алиса, — он жив и здоров. Алиса вздохнула, чувствуя себя выжатым лимоном. Когда она впервые получила предупреждение от кого-то по имени Кассандра Квин, она не знала, что делать. В письме указывалось, что Лорд Волан-де-Морт будет преследовать всю ее семью, потому что их нерожденному сыну суждено было победить Темного Лорда — или ему хотелось в это верить, потому что дата рождения Невилла совпадала с той, что была в определенном пророчестве, а значит, указывала на сына Алисы и Фрэнка Лонгботтомов. Сначала она подумала, что это, должно быть, какая-то больная шутка, но вскоре пророчества Кассандры Квин были распространены по всем газетам, и Алиса решила прислушаться к ее письму. — Вы позаботились об этом? — продолжала Лили. — Ты спрятала Невилла в безопасном месте, как я предложила? — Лучше. Мы соврали насчет его дня рождения, — ответила Алиса, затаив дыхание. На душе почувствовалась странная легкость. Она хранила этот секрет в течение нескольких месяцев, и почему-то было приятно наконец рассказать его кому-нибудь. — На самом деле он родился в конце июля, а не в начале сентября, как мы сказали всем остальным. Когда подходил срок, мы с Фрэнком поехали в дом его матери. Все прошло хорошо, и Невилл пришел в этот мир в конце месяца, как ты и предсказала. Мы выждали целый месяц, пока не объявили, что Невилл родился. Его официальный день рождения в начале сентября. И если Сама-Знаешь-Кто действительно охотится за детьми, родившимися между июлем и августом, то он не придет за Невиллом. Нам не нужно его прятать. На данный момент я, Фрэнк, мать Фрэнка и ты — единственные, кто знает правду. Глаза Лили расширились. — Алиса… Это великолепно! — прошептала Лили, втягивая Алису в свои объятия. — Это даже лучше, чем то, что я предлагала! Алиса обняла ее в ответ, впервые за долгое время ощущая спокойствие, хоть и знала, что , пока война идёт, опасность еще не миновала. Лили вздохнула и задержалась в объятиях, как будто последние объятья были целую вечность назад. Это заставило Алису почувствовать себя несколько неловко, они никогда не были близкими друзьями, но она позволила Лили быть рядом столько, сколько ей хотелось. Она не могла не чувствовать грусти из-за того, что такая юная и неопытная Лили уже вынуждена нести такую ответственность. Алиса не очень хорошо ее знала, но она понимала, что Лили была очень умной и смелой. Тем не менее, она несла тяжелое бремя, и Алиса не могла осуждать ее за некий перерыв в участии в войне. — Можешь ли ты сказать мне, что именно ты видела в нашем будущем? — неуверенно промолвила она. Алиса сомневалась, стоит ли ей знать все подробности, но любопытство взяло верх. Лили отстранилась от нее и посмотрела на нее обезумевшим взглядом. — Из-за пророчества твоего сына преследовали Пожиратели Смерти. На всю твою семью напали через несколько месяцев после его первого дня рождения. Он вырос… без родителей. Мелкая дрожь прошла по телу Алисы. — А теперь, когда пророчество больше не может быть применено к нему, мы все в безопасности? Лили покачала головой. — Прости, я не знаю. Я вовремя вмешалась в эту линию судьбы, и то, что я увидела, больше не отражает того, что именно произойдет с вашей семьей. Надеюсь, вы все будете в безопасности, но в любой момент может случиться все что угодно. Главное — храни в тайне настоящий день рождения Невилла. Никогда никому не говори правду. Даже людям, которым, как ты думаешь, можешь доверять. Даже Дамблдору. На имени Дамблдора в голосе отразились нотки отвращения. Это удивило Алису, но она решила не спорить. — Не буду, — уверенно закивала она. — Тогда удачи. Всем вам. — А ты веришь в это? В пророчество, — быстро спросила Алиса, когда Лили уже собиралась уходить. — Неужели Невиллу действительно суждено уничтожить Сама-Знаешь-Кого? Несколько долгих мгновений Лили молчала и, казалось, глубоко задумалась. — Не думаю, что кому-нибудь суждено сделать что-нибудь. Если я узнала что-то, будучи в прошлом, — всё может измениться. Что угодно и кто угодно. Как знать… Может, всё-таки он победит Волан-де-Морта. Время покажет. Такая запутанная встреча заставила Аластора Муди быть уверенным только в одном: Лили Эванс лгала. Он не нуждался в своих многочисленных детекторах лжи, чтобы знать — она не промолвила ни единого честного слова за весь вечер. После тридцатилетнего опыта работы аврором Муди считал, что его способность чувствовать ложь на расстоянии многократно усилилась. Даже если бы история не была настолько удобной и имеющей столько несостыковок, даже безмозглый бы понял, что Эванс лжет. Ее манеры, тон ее голоса, выражение ее лица… все в ней было не так. А ее образ? Она выглядела как маленькая девочка, играющая в переодевание с вещами своей матери. О человеке можно многое рассказать по тому, как он одет, а одежда Эванс принадлежала человеку, который отчаянно хотел, чтоб его восприняли всерьез. Муди видел ее насквозь. И она была предателем. Он не мог поверить, что Дамблдор купился на это драконье дерьмо, которое она так хотела ему продать. Она не была под Империусом, это точно. Он молча испробовал все заклинания, которые он знал, в то время как другие задавали ей вопросы, но ничего не вышло. Это все еще не исключало возможности того, что она работала на Волан-де-Морта. Возможно, у Эванс был повод обратиться к Пожирателям Смерти. Люди совершали разные глупости из страха или жадности. В любом случае, Муди был готов подыграть и притвориться, что поверил ее неубедительным оправданиям, пока ему нужно было время на выяснение причин ее лжи и источника ее знаний о будущем. Его не подкупила смехотворная история о даре предвидения, но очевидно, что она где-то получала информацию. Он также хотел узнать, чего она хочет добиться в итоге. Он дождался, пока она спустилась на первый этаж. Терпение не было его добродетелью, но он изо всех сил старался использовать его, когда встретил ее сердитым кивком вместо того, чтобы прямо сейчас начать душить ее за ответы. — Хэй, — сказала она, — спасибо, что не заехали дверью по моему лицу. — Не могу сказать, что это не приходило мне в голову. Она жестко улыбнулась ему и села на самую низкую ступеньку. — Мне нужно у вас кое-что спросить, хотя думаю, что вы мне не доверяете, — сказала она. — Правильно думаешь. — Я не виню вас, — спокойно ответила Лили. Он ожидал, что за этим последуют извинения, но она промолчала. — Что ты хочешь, Эванс? Она села прямо и встретилась с ним взглядом. — Вы учили Джеймса и Сириуса искусству дуэли в прошлом году, не так ли? Я хочу, чтобы вы научили и меня. Проклятия и защита от них и тому подобное никогда не были чем-то, в чем я преуспевала, и, боюсь, я не выстою в битве. Я тренировалась сама, но я бы справилась намного лучше с наставником. Муди взвесил ее слова. Обучать подрастающее поколение самообороне было целью Ордена, но он не хотел помогать ей, пока не понял, чем именно она занимается. — Почему ты хочешь научиться сражаться? — спросил он, терпение его стремительно подходило к концу. В ее глазах была загадка, для разгадки которой недостаточно было нескольких взглядов. — Я продолжаю тонуть, хотя могла бы научиться плавать, — сказала она. Ее ответ заставил его невольно улыбнуться. Даже сейчас Эванс, казалось, смогла найти к нему свой подход, и он чувствовал необъяснимое желание доверять ей. Муди действительно любил Эванс когда-то давно. Она не была самым сильным или самым талантливым членом ордена, но в ней что-то было — какая-то особенная искра, которая усиливала ощущение, что он был в присутствии молодой женщины, которой суждено было стать кем-то особенным. Она была умной, непреклонной и настойчивой — комбинация существенных качеств, которые напоминали ему лучших авроров, которых он когда-либо знал. Но потом она сбежала из Ордена, как трус, и заставила его сойти с ума, думая, что он ошибся в ней. И теперь она вернулась с самой абсурдной историей, которую он когда-либо слышал, и все же часть его была склонна верить ей. Его инстинкты подсказывали ему и довериться ей, и убить ее, и он не знал, как быть. — Эванс, — строго сказал он, — мне нужно знать, в какую игру ты здесь пытаешься играть. Он смотрел прямо в ее поразительно зеленые глаза, все еще не в силах разгадать загадку, которую они в себе таили. — Это не игра, — ответила она, — это… Но как только Дамблдор показался в дверном проеме, она резко замолчала. Муди заметил, как потемнели ее глаза при взгляде на старого волшебника, и он решил обязательно подумать об этом жесте позже. — Вот ты где, Лили, — добродушно начал Дамблдор, — я испугался, что ты уйдешь, не поговорив со мной. Муди воспринял это как сигнал к уходу, но не стал уходить далеко. Он поднялся по лестнице и скрылся из поля зрения Дамблдора, но задержался в пределах слышимости обоих. — Что-то не так, профессор? — спросила Лили. — Эти… твои видения… твои. Я бы хотел, чтобы ты навестила меня завтра и рассказала всё, что ты знаешь о будущем. Лучше, если мы будем хранить детали при себе. Остальным членам Ордена не стоит знать слишком много. Бездумный человек может нанести большой ущерб с такими знаниями. — Согласна, — ответила она. — Никто не должен держать в своих руках столько силы. Это может плохо закончиться, поэтому это делаю только я. Поэтому только я храню все свои знания о будущем. Боюсь, я не смогу навестить вас завтра. За этим откровением последовало тяжелое молчание. — Прости, Лили, боюсь, я неверно понял тебя. — У меня есть обязанность предотвратить трагедии, которые я предвидела, но я также обязана быть уверенной, что эта информация не попадет в чужие руки. А это значит, что до крайней необходимости я не могу никому сообщать о каких-либо событиях. Даже вам. Муди поднял брови, и, наверное, Дамблдор отреагировал так же. — Но это совсем не в духе Ордена, — Дамблдор всё еще пытался сохранить бодрые нотки. — Если ты хочешь вернуться, то тебе стоит уважать всех его членов, в том числе и меня, твоего предводителя. Я не смогу помочь тебе, если не буду знать всех деталей. — Если вы хотите работать со мной, вам стоит согласиться на мои условия, — холодно ответила Эванс, — я хочу знать, что делается с информацией, которую я предоставляю. Поэтому я буду говорить только то, что нужно, и тому, кому нужно. Я не стану отвечать на вопросы, на которые не захочу отвечать. Если вы не уважаете мои желания, я боюсь, что буду вынуждена обратиться к кому-то еще. Дамблдор промолчал. Муди слышал, как Эванс хватает свое пальто и надевает, и затем Дамблдор снова заговорил, будто пытался ее остановить. — Я подумаю. Мне бы хотелось, чтобы твоего доверия ко мне было достаточно, чтобы рассказать всё, но я поддерживаю твою осторожность. Знание — это сила. — Нет, — снова стальные нотки, — это одиночество. Муди спустился вниз, как только услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Дамблдор стоял прямо там, где он оставил его, и его холодный, пристальный взгляд прожигал дыру в двери. — Ты это слышал? — спросил Дамблдор севшим голосом. — Да. — Мисс Эванс действительно удивила меня этим вечером. Кто бы мог подумать, что такая простая девушка, как она, вырастет такой умной молодой женщиной? Тут есть над чем поработать. Муди взглянул на своего старого друга, и неприятное чувство сжало его внутренности. Дамблдор был его союзником на протяжении десятилетий, но всегда было что-то такое в том, как он относился к людям, что заставляло Муди чувствовать себя отвратно. Теперь он не мог не задаться вопросом, было ли презрение в глазах Эванс как-то связано с тем, что она знала о грядущих событиях. — Ты веришь тому, что она говорит? — спросил Муди. — Я верю в то, что она пытается скрыть. Разумеется, она обманывает, но вот вопрос, почему? — ответил Дамблдор, задумчиво поглаживая бороду. — Предлагаю дать ей время. Думаю, чуть погодя нам будет легче ее раскрыть. У Муди сжался живот.

***

Это была холодная ночь, но Джеймсу было все равно, замерзнет он или нет. Лили рано или поздно придется покинуть дом, и Джеймс будет ждать ее, ждать, когда она уйдет. Теперь у нее не получится сбежать. Он не был уверен, чего именно хотел от нее. Он даже не знал, что теперь чувствует к ней. Что бы это ни было, это было темным и сильным — настолько сильным, что ему было трудно оставаться на месте — и что он больше не выдержит, если не даст этим эмоциям выхода прямо сейчас. Меньшее, что она могла, — это посмотреть на него и понять, что она с ним сделала. Что бы он ни сказал ей, она это сделала. Она не могла продолжать притворяться, будто прошлое не было реальным — как будто она не любила его, не жила с ним и почти не вышла за него замуж, прежде чем оставить его без каких-либо объяснений. Этот дар предсказаний звучал абсолютно неправдоподобно, настолько, что больше походил на отвлекающий маневр. Джеймсу надоело находиться в темноте. Он хотел ответов. Когда он наконец увидел ее выходящей на улицу, он вышел из тени и преградил ей путь, заставив столкнуться с его грубым гневом. Она впервые встретила его взгляд, и в ее глазах вспыхнул страх, который быстро сменился высокомерием, сопровождающим ее весь вечер. — Я думала, ты уже ушел, — сказала она. — Твоими стараниями. — Что ты имеешь в виду? Он колебался, но не позволял себе показывать это. Что он хотел ей сказать? Что он был зол на нее. Что он скучал по ней. Что он не чувствовал себя прилично уже несколько месяцев. Что он доверял ей, а она предала его, и он чувствовал, что она вырвала его внутренности и оставила его истекать кровью, и он чувствовал себя потерянным без нее… — Просто хотел, чтобы ты знала: я не верю ни одному твоему слову, — сказал он вместо этого. — Учту. — Я знаю, что ты лжешь. И ты тоже это знаешь. — Мне всё равно, что ты думаешь. Она обошла его и направилась к границе, но Джеймс ее догнал. Ей так легко не уйти. — Ты действительно думаешь, что можешь просто вернуться сюда, как будто ты никогда и не уходила? Ты — предсказатель. ХА-ХА. Ты не смогла спасти даже Сириуса. Могу поспорить, что ты позволила ему умереть нарочно. Она остановилась и развернулась на каблуках. Ее зеленые глаза были полны ярости. — Ты думаешь, я не спасла бы его, если бы могла?! — яростно прошипела она. — Он был одним из моих лучших друзей, и я бы отдала всё, чтобы вернуть его. Да пошел ты, если думаешь, что я желала его смерти. И раз уж мы зашли так далеко — пошел ты за то, что сделал с Северусом. Он моргнул. Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, о чем она говорила, и он не мог понять, как всё это связано с их разговором. — Сопливусом? Какое отношение он имеет к этому? — Это ты напал на него, это из-за тебя он потерял работу. Он мог бы умереть из-за тебя. Так что не надо строить из себя героя. Джеймс закатил глаза. — Почему тебя это так волнует? Он Пожиратель Смерти. Вы ведь даже не общаетесь уже… сколько? Шесть лет? Я думал, что ты достаточно вменяема, чтобы увидеть его таким, какой он есть на самом деле. — Да, — сказала она очень серьезно. — Он мой лучший друг, и он явно лучше, чем ты когда-либо был. Джеймс не мог поверить в то, что слышал. Он совсем не так представлял этот разговор. Она без всякого сожаления в который раз разбивала ему сердце. Неужели она всегда была такой? И теперь она защищала Снейпа, будто возвращение к Пожирателю Смерти было величайшим грехом между ними двумя. В какой реальности она вообще жила? В глубине души Джеймс понимал, что, когда он был моложе, он был задницей, но ничто из того, что он когда-либо делал, не было хуже того, чем занимался Снейп, будучи на темной стороне. Снейп был злом, и любой, кто думал иначе, либо был слеп, либо был таким же злом. — Если ты думаешь, что Снейп невиновен, ты сошла с ума. Но это меня не удивляет. Ты стала совершенно другим человеком. — Это правда. Ты очень мало знаешь обо мне и еще меньше о Северусе, — ответила она. Он хотел заставить ее раскрыть ему свои замыслы или хотя бы попытаться понять ход ее мыслей, но она твердо решила закончить этот разговор. — У меня действительно нет времени на это, Джеймс, — сказала она, — у меня нет времени на тебя и твоё ребячество, и я не хочу больше слышать, что ты снова мучил Северуса. Не превращайся в моего врага. — Я этого и не начинал. И я никогда и не хотел, чтобы мы стали врагами, — ответил Джеймс. — Если бы это зависело от меня, мы бы поженились. Ее глаза пронзали его словно стрелы. — Возможно. Но я сказала «нет». Она ушла, и Джеймс остался один на улице, слишком ошеломленный глубиной ее жестокости, чтобы сказать хоть слово в ответ. Когда он наконец пришел в себя, он сделал то, что делал всегда, когда злился. Он вытащил свою палочку и уничтожил огненным шаром мусорный бак неподалеку.