Ananke

Лили проснулась, покинув мир туманно-счастливых нежных снов. Несколько секунд она не могла вспомнить, где она, кто она и что произошло прошлой ночью. Тем не менее, она чувствовала себя совершенно довольной, как будто родилась заново. Она постаралась задержаться в этом чудесном состоянии неведения так долго, как только могла. Холодный дневной свет наконец привел её в чувство, и она открыла глаза. Она вспомнила встречу с Северусом во тьме и то, как его увели, их разговор в тюремной камере, как наяву увидела, как он взлетал в воздух. Она до сих пор ощущала отчаяние от того, что он сказал ей, что не хочет быть с ней, и огромную волну облегчения, появившуюся когда он вернулся. Но вскоре облегчение сменилось тревогой, когда она поняла, что лежит одна. Она лежала лицом к стене, но больше не чувствовала тепла от тела Северуса. Северус ушёл. Страх ударил её сильно и быстро, как будто кто-то буквально схватил её за сердце, и теплое и неясное чувство, с которым она проснулась, исчезло. Неужели Северус ушёл, не попрощавшись? Она всё ещё оставалась в постели и боялась повернуться, чтобы узнать правду. В последнее время в её жизни так много всего пошло не так, что она стала ожидать худшего. Северус должно быть ушёл, потому что именно такого рода вещи с ней обычно и происходят. Ей потребовалась целая вечность, чтобы собраться с духом, сесть и посмотреть на, как она ожидала, свою удручающе пустую квартиру. Но Северус все-таки не ушёл - он сидел на стуле в брюках и полузастёгнутой рубашке, как будто он отвлекся, не закончив одеваться. Он смотрел в окно с задумчивым выражением лица, но повернулся, услышав движение. – Привет, – неловко сказала она, прижимая одеяло к голой груди. Утру она, казалось, не нравилась – свет резал глаза, голос охрип, и она даже не смотря в зеркало могла сказать, что её волосы были ужасно растрёпаны. Северус ничего не произнёс в ответ. Он просто коротко улыбнулся, но за этой улыбкой ощущалась глубокая печаль. Он отвел взгляд, как будто был не в силах смотреть на Лили слишком долго. Это пугало её. Он чем-то растроен? Неужели она снова сделала что-то не так? Она быстро встала и обернула вокруг себя одеяло – странное проявление скромности, учитывая, что он уже видел, трогал и изучил языком почти каждый сантиметр её тела. Возможно виноват был яркий утренний свет, но она почему-то чувствовала себя более незащищенной и уязвимой, чем раньше. Его молчание тревожило её. Она подошла к Северусу и на секунду застыла рядом, пытаясь понять, что лучше сделать дальше. Может ли она поцеловать его, или обнять, или хотя бы положить руку ему на плечо, или это слишком самонадеянно? Что было бы уместно сделать в такой ситуации? Они прошли путь от полного отсутствия физического контакта до максимально возможного физического контакта всего за одну ночь, и она не могла определить, на какой стадии они были сейчас. То, что они были предельно открытыми друг другу прошлой ночью, не означало, что утром будут действовать такие те же правила. Если быть честной, она даже не знала, на какой стадии находятся их отношения. Они вообще не разговаривали с тех пор, как он вернулся, если не считать случайных "да", "здесь" и "о". Она не знала, передумал ли он уходить. Может быть, он всего лишь захотел воспользоваться возможностью, наконец, трахнуть ее, а затем уйти навсегда. Может быть, он остался лишь чтобы ещё раз обидеть её. Сотни страхов кружи внутри её головы, когда она села перед ним на край стола. На всякий случай она держалась на расстоянии. – Ты давно проснулся? – спросила Лили. Она начала с обычного, неинтересного светсткого вопроса, показавшевся ей смехотворно обыденным, лишь только она это произнесла. – Несколько часов назад, наверное, – ответил он. Лили взглянула на часы: было всего девять утра. – Ты не выспался? - произнесла Лили. Она вспомнила о другом Северусе и его сложных отношениях с самой идеей отдыха. Ей казалось, что он пытается наказать себя, не обращая внимания на свои базовые человеческие потребности. – Я привык просыпаться до рассвета, – сказал этот Северус, – И я никогда не сплю хорошо, когда делю с кем-то постель. Лили вздрогнула от его слов. Почему он это сказал? Чтобы дать понять, что ему не нравится быть рядом с ней? Чтобы показать, что он получил то, что хотела, и она больше ему не интересна? Или просто чтобы сказать, что она ничем не отличается от других девушек, с которыми он спал? Её неуверенность набирала обороты. Может быть, она не оправдала его ожиданий; может быть, она не могла соревноваться с другими девушками, которые у него были. Она не знала, сколько сексуального опыта было у Северуса, но он явно не был девственником. Возможно, она оказалась недостаточно привлекательной по сравнению с теми, кто был у него до неё. Она плотнее завернулась в одеяло. – Так... ммм... чем ты занимался все утро? – спросила Лили. Еще одна до ужаса скучная вещь из всего, что только можно было сказать. Вопросы, которые она действительно хотела задать, прожигали дыру в её мозге, но она не могла заставить себя говорить о чем-то серьезном, не поняв его настрой. – Просто задумался, – последовал его простой ответ. – О чем? – Будущее. И настоящее, и прошлое. Лили уставилась на него, ожидая, что он продолжит. Ей пришлось выждать долгую паузу, прежде чем он это сделал. – Я решил принять предложение Дамблдора. Я собираюсь помочь ему победить Волдеморта. Лили подняла брови. – Что? После всего, что он с тобой сделал? – Да, после всего, что он сделал со мной, – ответил Северус. Он снова смотрел в окно, и его взгляд был острым, как будто он видел что-то в облачном небе, что оставалось для неё невидимым. – Так будет правильно. Я не могу поступить иначе. – Северус..., - простонала Лили и тяжело вздохнула. – Не старайся поступать правильно. Мир скатился в полный хаос. Я не думаю, что теперь осталась какая-то разница между правильным и неправильным. Ты не должен прогибаться перед Дамблдором только потому, что он хочет сделать из тебя героя. Взгляд Северуса снова обратился к ней. – Ты ошибаешься, – сказал он, – разница есть. Я не думаю, что есть абсолютное добро и зло, граница между ними действительно размыта, но у меня нет никаких сомнений в том, что Волдеморт бесконечно хуже Дамблдора. Поверь, уж я-то знаю. Лили поджала губы. Она понимала, почему Северус так думает, но он не знал масштаба манипуляций Дамблдора. – Ты была права насчет меня, – сказал ей Северус, – я больше не хочу быть Пожирателем Смерти. Уже давно не хочу. Я презираю Темного Лорда, и ничто не доставит мне больше радости, чем увидеть, как его безумный крестовый поход против здравомыслещей части общества завершится. Она тепло улыбнулась. Она с самого начала знала его позицию, но всё равно было приятно слышать, как он высказывает её вслух. – Я думал о том, чтобы уйти, но это казалось просто невозможным, – сказал он. – Темный Лорд плохо реагирует на предательство. Если бы я ушел, то не пережил и дня, так что самостоятельно уйти я не мог. С помощью Дамблдора я, возможно, смогу избежать последствий своей нелояльности. – На твоем месте я бы не доверяла Дамблдору, – сказала Лили. – Ты уже видел, как мало его волнует твоя жизнь. – Я не доверяю ему, – ответил Северус, – Но я вижу, что он предан своему делу. Он хочет уничтожить Волдеморта, и я могу помочь ему в этом. Он достаточно умен, чтобы понять, что его победа зависит от моего благополучия. – Но разве тебе не будет безопасней, если ты уедешь за океан? – Лили настаивала. Она перестала доверять Дамблдору раз и навсегда. – Волдеморт убил остальных своих сторонников, когда попал в засаду. Возможно он даже не знает, что ты всё ещё жив. Ты можешь уехать из страны и начать всё сначала где-нибудь далеко отсюда. Северус покачал головой. – Другие пытались спрятаться от него, и ни у кого не получилось. Я не хочу провести остаток своей жизни, оглядываясь через плечо. – Он будет искать тебя, несмотря ни на что. Но разве не лучше, чтобы вас разделял океан, а не оставаться здесь, где найти тебя намного проще? Северус, пожалуйста. Подумай об этом еще раз! – Дело не в безопасности, – сказал Северус, – Крысы в клетке тоже в безопасности. Я же предпочитаю свободу. Если я решу уехать, мне придется вечно быть в бегах. И тогда моей тюрьмой станет весь мир. Лили приняла его ответ с тяжелым сердцем. Она хотела защитить его, но понимала, что Северус не тот, кто бежит от опасности. – Кроме того, это касается не только меня. Всё гораздо серьезнее, – продолжил он, – я был глупым мальчишкой, когда обратился к Темному Лорду, желая славы и власти, и из-за этой ошибки я провел годы, служа сумасшедшему убийце. Мне неприятно это признавать, но Поттер прав, говоря, что я причастен к смерти Блека. Меня там не было, но я связан с людьми, из-за которых он умер. Я мог бы выступить против них раньше, но я этого не сделал. Поэтому на мне есть часть вины за все преступления, совершенные Пожирателями Смерти с тех пор, как я присоединился к ним. Будет правильно, если я останусь здесь и помогу положить всему этому конец. – Я понимаю, но... – Пожалуйста, Лили. Дай мне закончить, – настойчиво попросил он. Лили вздохнула и замолкла. – Если бы я сбежал, как трус, и оставил вас разбираться с проблемами, к созданию которых причастен, во мне не осталось бы ни капли порядочности. Я бы променял свою честь на жизнь, которой не заслуживаю. Оставшись здесь, мне придётся смириться с работой на Дамблдора, но это все равно лучше, чем уйти. Я должен проглотить свою гордость, чтобы сохранить честь. – Ты не знаешь, что значит быть на крючке у Дамблдора, – сказала Лили. – Это опаснее, чем ты думаешь. Меня убивает мысль о том, что он добьётся своего после всего случившегося. Северус поморщился. Он точно не мог забыть, а тем более простить, то, что с ним случилось. – Поверьте мне, я очень хочу, чтобы однажды Дамблдор с Поттером встали перед ответом, - сказал он, - но не раньше, чем мы разберемся с Волдемортом. Я знаю, что из себя представляет Дамблдор, но он – единственный волшебник, которого Волдеморт когда-либо боялся - единственный, кто достаточно силен и находчив, чтобы повести нас против Пожирателей Смерти. Нужда в нём перевешивает мою ненависть. Лили снова вздохнула. – Хорошо. Я поняла тебя. Но это не значит, что я буду притворяться, что довольна твоим решением. Мне бы хотелось избавить тебя от всего этого кошмара и отправить на другой конец света, но так не случится, да? Северус прищурился, глядя на нее. –Если я уйду, ты пойдешь со мной? Она посмотрела вниз. – Нет. Мне жаль. Я уже говорила тебе вчера. Мне не будет покоя, пока война не закончится. – Потому что это касается не только тебя? Она думала о Гарри, о Волдеморте, о тысячах и тысячах людей, которые были в опасности из-за проклятой войны, и о невероятной спирали событий, которые завели её так далеко. – Да. Даже не представляешь насколько, – кивнула она. Северус снова смотрел на горизонт. – Тогда мы поймём друг друга, – произнёс он. – Мы оба маленькие фигурки в большой игре. Мы имеем дело с тем, что гораздо важнее любого из нас. Я на собственном горьком опыте убедился, что должен думать о последствиях до того, как поддаваться своим эгоистичным порывам. Лили разглядывала выражение его лица. Хотя он, вероятно, имел в виду какую–либо из своих прошлых ошибок, она не могла не задаться вопросом, касаются ли его слова также и к будущему их отношений - вопрос, который все еще оставался нерешенным. – Означает ли это, что это, - она кивнула на матрас, – больше не повторится? Он пристально посмотрел на нее и приподнял бровь. Её щеки порозовели. Ей было больно даже представлять его возможный ответ, но она должна была узнать. – Это то, чего ты хочешь? – он спросил. Она увидела, как в его глазах промелькнуло отражение её собственных страхов. Она сделала странный жест, похожий на смесь кивка, пожатия плечами и покачивания головой. – Не знаю, – ответила она. Это было что было откровенной ложью, потому что она прекрасно знала, как отчаянно хотела и дальше любить его всеми мыслимыми способами. – То есть, если ты не хочешь, то я не буду возражать. Я не хочу, чтобы ты думал, что чем-то обязан мне из-за прошлой ночи. У нас обоих есть дела, и я полностью понимаю, если ты не хочешь этого прямо сейчас или вообще. Она резко выдохнула, когда слова слетели с её губ. Слова путались, а её в его разуме пулсировало смутное плохое предчуствие, от которого она не могла избавиться во время их разговора. Она не забыла жестокие слова, которые он сказал ей прошлой ночью. Она спрашивала себя, думает ли Северус и дальше, что ему было лучше без неё. – Так ты не будешь возражать, если я скажу тебе, что больше никогда не хочу тебя видеть? – спросил Северус. Лили внезапно оцепенела от страха. Значит - всё?.. Неужели прошлая ночь действительно ничего для него не значила? Она вдруг почувствовала себя грязной и использованной. Как Северус мог быть таким бессердечным? – Если ты так хочешь, - ответила она, прячась за притворным безразличием в слабой попытке защитить свою гордость. – Может быть, это и к лучшему. Мы оба изранены, и всё так запутано, так что в любом случае лучше сосредоточиться на том, чтобы выиграть эту войну... Она чувствовала, что её голос вот-вот надорвётся и она заплачет, если продолжит говорить, поэтому она просто снова пожала плечами, как какая-то идиотка, не способная сказать ничего умного. Никакой другой жест не мог быть менее подходящим способом выразить бурю бурных чувств внутри неё. И Северус выглядел таким спокойным. Неужели ему действительно было всё равно? – Знаешь, что я на самом деле думаю? – он спросил. Она не ответила, потому что не хотела снова расплакаться. – Я думаю, что мы любим друг друга, и я думаю, что мы хотим друг друга больше, чем хотим дышать. Я думаю, что нам лучше вместе, чем порознь, и я думаю, что мы должны быть любовниками. Я думаю, что ты полностью согласна со мной. Я прав? Он все еще выглядел спокойным. Так раздражающе спокойным. Придурок. Потеряв дар речи, Лили уставилась на Северуса, чья непринужденная уверенность окутала её, как теплый ветерок. Несколько минут она искренне думала, что всё испортила – что его сердце так сильно изменилось вместе с переменами во времени этого мира, что он больше не мог любить её так, как любил другой Северус. Глядя сейчас в его темные глаза, она не могла понять, почему вообще когда-либо думала о таком. В его взгляде была непоколебимая преданность и призрак желания, от которого она в миг превратилась в сплошное желание. Всё, что Северусу нужно было сделать, это протянуть руку; она взяла ее, и он притянул её в свои объятия. Она положила голову ему на шею и вдохнула его мужской запах. Руки Северуса обняли её, и его прикосновение оживило её израненное сердце. Находиться рядом с ним было так хорошо и естественно, что она совсем забыла неловкости, которую чувствовала раньше. – Почему ты решила, что я хочу уйти от тебя? – спросил её Северус. – Потому что ты почти сделал это. Ты сказал мне, что уже слишком поздно. – Забудь, что я сказал, – простонал он, – я не имел этого в виду. Я злился и наговорил тебе ужасных вещей... Прости, я обещаю, что больше никогда не причиню тебе боль. – Нет, не говори так, – сказала она и отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза. – Ты не сможешь сдержать это обещание. Я не смогла сдержать это обещание. Если мы собираемся быть вместе, мы неизбежно будем время от времени делать друг другу больно. Рано или поздно один из нас снова сделает или скажет какую-нибудь глупость, и мы поссоримся, и чьи-то чувства будут задеты. Так случается. Мы люди, а не гребаная пара зефиров. Невозможно быть так близко друг к другу, не сталкиваясь иногда лбами. – Это мягко сказано, – сказал Северус. – У нас с тобой долгая история гораздо более серьезных столкновений. – Да, и именно поэтому так важно, чтобы с этого момента мы пытались понять друг друга, – сказала Лили и нежно взяла его лицо в ладони. – Я хочу, чтобы ты знал, что тебе не следует бояться, что я когда-либо снова не приму твои извинения. Я всегда буду слушать тебя и всегда буду верить, что ты стараешься изо всех сил. Если случится что-то плохое, мы сможем пройти через это вместе. – Справедливо, – ответил Северус. Он взял ее руку и запечатлел на ней поцелуй. – Но могу я, по крайней мере, пообещать тебе, что никогда не причиню тебе боль намеренно? Если я когда-нибудь снова заставлю тебя плакать, я не успокоюсь, пока не заглажу свою вину. Она ухмыльнулась. – На самом деле, мне всё ещё немного больно от того, что ты сказал прошлой ночью. Хочешь загладить свою вину передо мной прямо сейчас? - спросила она. Она обвила руками его шею и устроилась у него на коленях. Она ощущала, что у него уже стоял. Северус бросил долгий взгляд на её обнаженную грудь и издал болезненный гортанный звук, когда заставил себя отвернуться от нее. – Не сейчас, – сказал он и с большой неохотой принялся застёгивать рубашку. – Я начал одеваться, потому что мне нужно добраться до Дамблдора и сообщить ему своё решение. – Пошли сову, – предложила Лили и поцеловала его в шею. – Не думаю, что его это устроит. И моя палочка всё ещё у них. Я хочу её вернуть. Он осторожно снял её со своих колен и встал; Лили со стоном упала на пол. Она оперлась верхней частью тела на стул и некоторое время наблюдала, как он пытается привести в порядок свою одежду и прическу, пока не придумала ещё один убедительный аргумент. – Они дали тебе двадцать четыре часа, чтобы принять решение, верно? – сказала в итоге она. – До полуночи еще долго. Может быть, тебе стоит остаться здесь, со мной, и использовать это время, чтобы обдумать всё ещё несколько раз. Знаешь – тщательно и интенсивно, и со всех возможных точек зрения? Северус прекратил то, что он делал. У него внутри явно велась битва, котарая закончилась разгромным поражением. Он повернулся к ней лицом. – Хорошо. Если я останусь, ты обещаешь прекратить эти намеки? Остаток дня они провели, занимаясь любовью, разговаривая, купаясь и обедая вместе. Это было восхитетельно нормальным, как будто они были обычной молодой парой, наслаждающейся ленивым воскресным днем. Но дневной свет в конце концов угас, и вскоре снова наступила ночь. До полуночи оставался час, и Лили застала себя за тем, что наблюдает за второй попыткой Северуса одеться. Она лежала на матрасе в халате и внимательно следила за его движениями, как будто он исполнял какой-то обратный стриптиз, который каким-то образом до сих пор возбуждал ее. – Уверен, что не хочешь, чтобы я пошла с тобой? – спросила она. Она не была уверена, что сможет вынести разлуку с ним. – Да. Я хочу сделать это сам, – ответил Северус, застегивая мантию, – Кроме того, это может растянуться на всю ночь, а тебе завтра на работу. Мне нужно обсудить все наши планы с Дамблдором. Они провели часть дня, набрасывая планы и стратегии. Пока что они изложили только основы: Северус воспользуется тем, что в настоящее время он считается пропавшим без вести, а Дамблдор воспользуется своими связями в Министерстве, чтобы объявить его мертвым и помочь ему принять новую личность. Думая, что он погиб в огне, Волдеморт не стал бы пытаться найти его, и Северус мог бы свободно снабжать Орден Феникса подробной информацией о последователях Темного Лорда. Один за другим его Пожиратели Смерти были бы пойманы, преданы суду и брошены в тюрьму, а сам Волдеморт останется без союзников. Роспуск Пожирателей Смерти уменьшил бы власть и влияние Волдеморта, но им все равно нужно было найти способ снова сделать его смертным. Это была работа Лили - выяснить, как это сделать. Северус не знал, что делало Волдеморта бессмертным, но он точно мог навести её на зацепку. Вместе они узнают правду, и тогда смогут освободить себя и мир. Лили решила пока не рассказывать Северусу о путешествии во времени. Это была бы ещё огромная порция информации, а у Северуса и так было достаточно забот. Она не хотела, чтобы его сумасшедшие выходные закончились её откровениями – что она побывала в будущем, встретила и влюбилась в другого Северуса, что она видела конец войны, и что она вернулась и тайно родила ребенка. Это будет долгий разговор, и для него им понадобится целый новый день. Северус пригладил волосы и отряхнул мантию. Он взглянул на Лили, которая всё ещё валялась на матрасе и улыбнулся. – И как ты живёшь тут уже несколько месяцев, и до сих пор не приобрела нормальной кровати. – Приоритеты, - просто ответила Лили. – У меня было о чём беспокоиться, кроме мебели. И у меня никогда не бывает гостей, так что на самом деле не имеет значения, как я живу. Она встала и подошла к нему. – Но я думаю, это скоро изменится. Я обещаю, что к концу недели у меня будет новая кровать, - она положила руки ему на грудь и нежно поцеловала его. – Вообще-то, давай она будет двуспальной.