Ananke

Июнь, 1988 год

Тем утром он проснулся в холодном поту, чувствуя, словно что-то застряло у него между лёгкими. Что именно его разбудило? Ярость? Страх? А, может быть, старое доброе страдание, приглашающее его в очередной проклятый день? В любом случае, он покинул постель очень рано и отправился беспокойно бродить по улицам, пока весь остальной мир ещё крепко спал. На рассвете город казался почти пустым. Мало кто вставал так рано без веской причины, поэтому некому было обращать на него внимание. Ему это нравилось. За последние несколько месяцев он научился ценить такие моменты — когда он мог выйти из дома и чувствовать себя обычным человеком. Он стал ненавидеть тихое, удушающее одиночество своего дома. Он проводил там слишком много времени в одиночестве, думая о прошлом и будущем, о том, как всё уныло и беспорядочно. Вина и одиночество подкрадывались к нему, как туман в ночи, а разум наполняли ужасы про Дамблдора и Волдеморта — и про Лили. Но находится на улице тоже было невыносимо. Кто-то всегда узнавал его, даже когда он дежался маггловских районов. Все эти поклонники, доброжелатели и недоброжелатели, репортеры, политики и бизнесмены — казалось, они находили его всюду. Куда бы он ни повернулся, везде кто-то просил автограф, рукопожатие или фотографию. Все хотели заполучить кусочек человека, который убил Лорда Волдеморта. Самое смешное, что он всегда желал стать знаменитостью. В детстве ему казалось пределом мечтаний быть предметом всеобщего восхищения и зависти. Но теперь, когда в его жизни была слава и известность, ему было плевать на это. Он определенно не чувствовал себя героем, о котором все говорили. День предстоял жаркий. Солнце прогнало ночную прохладу, с его черных волос уже капал пот, а под кожаной курткой было жарко как в котле. Он подумал, стоит ли переодеться во что-то более легкое, но решил придерживаться маггловского образа; это обычно отталкивало назойливых поклонников, которые не узнавали его без привычной чёрной мантии. Сегодня ему совсем не хотелось привлекать к себе лишнее внимание. В конце концов, невыносимая жара заставила его искать укрытие. Он решил прийти в паб пораньше и подождать там остальных. Внутри было хорошо и прохладно, и он выпил пару пинт, чтобы успокоиться перед обедом. Это не помогло. Он всё ещё тревожился, и гораздо больше, чем сам от себя ожидал. Первым пришёл Ремус. В кои-то веки он выглядел бодрым, на его лице был здоровый загар, а глаза оживлённо блестели. «По крайней мере хоть у кого-то всё хорошо», — подумал он и поприветствовал Ремуса со всей вежливостью, на какую только был способен. К счастью для них обоих, Ремус не стал заводить светскую беседу. Он сразу же заговорил об их старом друге. — Не думаю, что нужно ему рассказывать, — сказал Ремус. Он прищурился. — Неужели ты всерьёз полагал, что я собираюсь? Ремус пожал плечами. — Просто хотел убедиться, что мы в этом согласны. Ему не нужно знать всю правду. Чем меньше людей узнает, тем легче нам сохранить секрет. «Всю правду». Сомнительное понятие, если оно вообще существует. В ту ночь, когда пал Волдеморт, он это понял. Правда не всегда простая. Она бывает многослойной. Правду можно неправильно понять, переосмыслить, извратить до такой степени, что враги станут друзьями, а герои — злодеями. И чаще всего её затмевала привлекательная, действенная ложь. — Лунатик! Сохатый! Джеймс и Ремус повернули головы и увидели крупного светловолосого мужчину с кустистыми усами, стоящего возле их стола. Несмотря на то, что они ждали его, им понадобилось время, чтобы узнать Питера Петтигрю. Восемь лет в Индии, безусловно, изменили его. Он выглядел намного старше Ремуса и Джеймса, но и намного счастливее. Он стал толще и волосатее, и на нем была какая-то индийская одежда, которая заставила Джеймса поднять брови. Он с трудом мог поверить, что перед ним тот самый Питер, которого он знал с детства. Ремус разразился веселым смехом и потянулся, чтобы обнять старого друга. Джеймс заставил себя улыбнуться, но остался сидеть на расстоянии вытянутой руки от Питера: он не знал, хочет ли дать Питеру пощёчину, или уже нет. Джеймс был вне себя от ярости, когда Лили рассказала, что Питер сделал в том мире. Он не мог поверить, что один из его самых близких друзей способен на предательство, даже если этот Питер выбрал другой путь. Он с ужасом ждал этой встречи с тех пор, как Питер написал ему письмо и сообщил, что возвращается на лето в Британию. Он боялся того, что может произойти — что он может сделать с Питером. Только думая, что снова увидит Питера, Джеймс испытывал сильнейший гнев, но он понимал, что выплескивать его бессмысленно. Он не мог мстить Питеру за то, чего тот даже не совершал в этом мире. В его голове постоянно возникали моральные дилеммы, подобные этой. Являлось ли предательство частью сущности Питера, если другой он совершил его в другом мире? От знания истории, которая так и не стала реальностью, у него болела голова. Он почти жалел, что Лили не было рядом и она не могла подсказать ему, что делать. Питер пришел не один. Рядом с ним стояла пухлая индийская женщина в цветастом сари. На руках у неё был сонный карапуз, а рядом с ней — маленький мальчик с большими глазами. — Джеймс, Римус, — сказал Питер и жестом указал на женщину. Он светился от гордости. —Познакомьтесь с моей женой Мирой. И мальчиками, Рави и Хари. Джеймсу стало не по себе, когда он посмотрел на счастливую маленькую семью Питера. Он до конца не мог поверить, что они правда существуют, хотя Питер и упоминал в своём письме жену и детей. Как получилось, что Питер за несколько лет сумел добиться большего, чем Джеймс за всю свою жизнь? Тревога не покидала его и когда все заказали обед и начали обмениваться последними новостями. Большую часть разговора вели Ремус и Питер. Они говорили о том, чем занимались сейчас — Питер был семьянином и частным репетитором у богатой чистокровной семьи в Индии, а Ремус писал книгу о падении Волдеморта — и их жизни казались намного богаче его собственной. В конце концов — и вполне предсказуемо — Питер начал подводить разговор к теме, которая, по мнению Джеймса, интересовала его в первую очередь. — Рави ждал этого дня с тех пор, как мы решили приехать сюда, — сказал он и кивнул на своего первенца. — Ему так хотелось встретиться с человеком, который сразил Сами-Знаете-Кого. Джеймс притворно улыбнулся. Получилось не очень убедительно. — Не мог бы ты рассказать нам, если это возможно? — добавила жена Питера. — О той ночи, когда ты победил Тёмного Лорда. Все четверо Петтигрю теперь с нетерпением смотрели на Джеймса. Он взглянул на Ремуса; он смотрел по-особому, и только Джеймс мог расшифровать послание в его глазах: придерживайся сценария. Придерживаться лжи. — На самом деле мы победили его вместе, — сказал Джеймс. — Я лишь нанёс последний удар. Большая часть событий той ночи всё ещё засекречена, но, думаю, я могу рассказать вам несколько деталей, если пообещаете никому не говорить. Питер быстро кивнул. Джеймс наклонился и сделал вид, что проверяет, не подслушивает ли их кто-нибудь. Он заметил, что такие маленькие театральные приемы весьма полезны, когда нужно «продать» историю. — У нас был шпион среди Пожирателей Смерти, — прошептал он, и Петтигрю завороженно переглянулись. — Бывший Пожиратель Смерти, который исправился и перешел на нашу сторону. Он работал с нами много лет и в конце концов помог нам победить Волдеморта. — Кто это был? — спросил Питер. — Я не должен говорить вам об этом, — сказал Джеймс, — но это был Регулус Блэк. Брат Сириуса. Питер уронил челюсть. Джеймс бросил быстрый взгляд на Ремуса и заметил намек на смешок на его губах. — Да, именно он, — продолжил Джеймс. — Оказывается, он был не таким плохим, как мы все думали. Он изменился после смерти Сириуса. Рассказывая эту часть истории, он не так сильно кривил душой, потому что во многом это была правда. Регулус Блэк действительно был одним из главных архитекторов гибели Волдеморта, хотя узнал Джеймс об этом довольно поздно. После смерти брата Регулус разочаровался в Волдеморте и его деле. Он искал способ отомстить бывшему Повелителю, и связался с Ремусом, который, со своей стороны, искал раскаявшегося Пожирателя смерти, чтобы сотрудничать с ним. К тому времени Снейп уже вступил в Орден и стал шпионом Дамблдора, и у них уже был «свой» Пожиратель Смерти. Однако Регулус сообщил Ремусу то, о чём не знал даже Снейп: он знал, каким образом Волдеморт стал бессмертным, и как это можно отменить. Орден Феникса уже долго искал эту важнейшую информацию, но Ремус поделился ей только с Муди. Они решили действовать втроём, не посвящая остальных членов Ордена в свой план. Они все не до конца доверяли Дамблдору и не хотели рисковать возможностью победить Волдеморта. Регулус, Муди и Ремус отправились на поиски и уничтожение осколков души Волдеморта. На это ушло много усилий и лет, но они добились своего. Змея Волдеморта была последней; Джеймс убил её, даже не понимая, что сделал заключительное действие длинного и тщательно продуманного плана. Он узнал правду только после того, как Волдеморт был повержен. Казалось бы, хорошие новости, но он почувствовал как будто последние кусочки мира рассыпались для него в прах. Столько тайных планов осуществлялось прямо у него под носом, а его оставили в стороне, как будто он был пустым местом. Барри, Ремус, Муди, Лили, Дамблдор — все они лгали ему. Но сейчас Джеймс был единственным хранителем всех секретов. Секретов, о которых не знал даже Ремус. — Регулус помог заманить Волдеморта в нашу ловушку, — продолжал Джеймс. — Он пошёл прямо к нам в руки, и мы окружили его. На этом всё закончилось. Питер моргнул и в замешательстве посмотрел на жену. — Но ведь должно быть что-то еще? Джеймс подавил стон. Конечно, Питер жаждал подробностей. — А о чём ещё рассказать? — сказал он, пожав плечами. — Мы сражались. Люди погибли. Вы знаете, что случилось. Но в итоге мы выиграли. — Да, но как? — настаивал Питер. — Как вы его победили? У вас было секретное оружие? Он же должен был быть непобедимым. — Это был один из многих его обманов, — подхватил Ремус. — Если не считать ужасной внешности, Том Риддл был таким же человеком, как и все мы. Он только заявлял, что бессмертен, чтобы казаться более могущественным и грозным, чем был на самом деле. Но он был из плоти и крови, и когда проклятие Джеймса поразило его, он умер. Питер поднял брови. — Вот так просто? Джеймс твёрдо кивнул. — Именно так. Питер откинулся на спинку стула и вздохнул. Джеймсу не нужно было смотреть на Ремуса, чтобы понять, что тот доволен выступлением Джеймса и реакцией Питера. И снова ложь, которую они придумали, произвела желаемый эффект на аудиторию. Ремус настаивал на том, что история должна быть рассказана совершенно определённым образом. «Гибель Волдеморта должна служить целям противоположным тому, чего он пытался добиться в жизни», сказал он. В истории не должно быть ни загадок, ни доблести, ни притягательности. Она должна описывать лишь простую, обыденную смерть жалкого преступника. Это была благородная ложь, призванная разрушить миф о Темном Лорде и отравить его наследие — а также обеспечить, что секрет бессмертия Волдеморта умрёт вместе с ним. Видевшие его смерть единодушно согласились, что правду следует похоронить и забыть, поскольку если бы остальной мир узнал о крестражах, это привело бы только к новым разрушениям. Согласно официальной версии, Волдеморт умер быстрой и ничем не примечательной смертью от руки Джеймса Поттера. Конечно, эта была заслуга Снейпа, но он ясно дал понять, что хочет, чтобы его оставили в покое. Его желание уважали, но герой всё же был необходим — кто-то, кто встанет перед ликующей толпой и будет кормить их ложью с ложечки. Так Джеймс внезапно стал известен как Победитель Волдеморта; сомнительная честь, которая ощущалась скорее бременем, чем привилегией. Он делал, что должен, но ему не нравилось греться в лучах чужой славы — даже если она принадлежала Снейпу. — Что ж, я сильно удивлён, — сказал Питер. — Подумать только, он был обычным смертным всё это время… Не могу поверить, что нам понадобилось столько времени, чтобы победить его. — Волдеморт не был бессмертным, но он все равно был опасным противником, — ответил Ремус. — В конце концов, он унёс с собой Дамблдора. Питер покачал головой. — Не могу поверить, что его больше нет. Но по крайней мере он умер героем. Джеймс молча смотрел в свою полупустую пинту. Он никому не рассказывал, что знает, как Дамблдор добрался до дома Гарри раньше остальных членов Ордена. Невозможно было сказать это и утаить всё остальное, поэтому он решил разыграть удивление и поддержать общую идею, что это Лили вызвала Дамблдора, чтобы помочь ей. Иногда Джеймсу хотелось, чтобы он искренне поверил в это объяснение. Дамблдор всегда был для Джеймса как дедушка, и часть его души отчаянно хотела верить старому волшебнику. Что Дамблдор действительно хотел блага, что он не желал Лили зла и что всё равно спас бы её, если бы Волдеморт не убил его. Но факты были неумолимы: Дамблдор подстроил встречу Лили и Волдеморта, желая, чтобы Тёмный Лорд убил её. Но он не знал всех подробности той ночи. О плане Дамблдора он узнал от Барри. Крауч-младший постучал в его дверь вскоре после ухода Лили и передал послание от Дамблдора — который, как оказалось, был настоящим Повелителем Барри. В послании Дамблдор велел Джеймсу оставаться на месте и держаться подальше от Лили, общая, что объяснит всё утром, и тогда Джеймс сможет воссоединиться со своим давно потерянным сыном, и что ему нужно только довериться Дамблдору, чтобы он со всем разобрался. Джеймс помнил, как тяжело давался ему выбор: как всегда, довериться Дамблдору или помочь Лили. Несмотря на то, что у него не было причин доверять Лили, интуиция подсказывала ему, что нужно выбрать её. Он сказал Барри, что хочет пойти к ней. В этот момент Барри неожиданно достал свою палочку. В своей безграничной преданности он был готов сделать всё, чтобы план Дамблдора не был испорчен. Несколько минут спустя Джеймс стоял посреди разгромленной гостиной над мертвым телом Барри и сжимал в руке палочку. Всё произошло так быстро, что он осознал это только после того, как дуэль закончилась. После этого Джеймс быстро созвал членов Ордена, которым он ещё доверял: Ремуса, Муди, Лонгботтомов и Доркас Мидоус. В последнюю минуту он также вызвал Снейпа. Как бы Джеймс его ни презирал, Снейп был одним из их самых сильных бойцов, и Джеймс был готов пойти на всё, чтобы Гарри выжил. Он рассказал остальным краткую и сильно отредактированную версию правды. Что Лили надо спасать — что много лет назад она тайно родила ему сына, и теперь ребенок в опасности из-за предателя Барри. Ещё он рассказал им о пророчестве, однако опустил часть, где Лили путешествовала в будущее, а затем отправилась переделывать прошлое; история и без этого была достаточно безумной, и он не хотел терять время, уговаривая остальных поверить ему. К счастью, Лонгботтомы смогли подтвердить, что пророчество реально, и этого было достаточно, чтобы убедить остальных. Джеймс хотел рассказать остальным про путешествие во времени, но проходил месяц за месяцем, а он до сих пор таил это внутри. Теперь, когда Дамблдор, Лили и Барри вышли из игры, Джеймс был единственным, кто знал всю правду. И он понятия не имел, что с ней делать. — Питер завтра отвезёт нас в Хогвартс, — сказала жена Питера. — Он хочет показать своим сыновьям, где он провел самые счастливые дни своего детства. — И самые непослушные! — засмеялся Питер. — Мерлин, какими хулиганами мы были! Я могу только надеяться, что мои сыновья будут брать пример со своей матери и вести себя хорошо. Джеймс смотрел, как Питер ерошит волосы старшего мальчика и улыбается своей жене, и не мог больше выдержать этого. Он извинился и сказал, что ему нужно в туалет, но вместо этого выскочил за дверь и бросился на улицу. Ему казалось, что он не может дышать. Он шёл по улице, не зная, куда направляется, понимая лишь, что ему нужно оказаться подальше от паба, самодовольного лица Ремуса, глупо ухмыляющегося Петтигрю и его семейной идиллии. — Пошёл на хуй, Хвост, — пробормотал он, пытаясь зажечь сигарету трясущимися руками, хотя в глубине души понимал, что дело не в нём. У Питера было то, чего не было у Джеймса. Каждый раз, когда Питер смотрел на свою скромную жену так, словно она была самой красивой женщиной в мире, Джеймс чувствовал острый укол зависти. Ещё болезненнее было наблюдать, как Питер общается со своими сыновьями. Гарри никогда бы не посмотрел на Джеймса так, как сыновья Питера смотрели на своего отца. Он хотел бы просто забыть о Гарри и жить дальше, но не мог. Он постоянно думал о своём сыне, хотя они виделись всего один раз. Это случилось в ночь смерти Волдеморта. Джеймс искал Гарри после битвы и в конце концов нашел его прячущимся на улице под дождем. Он знал, что никогда не забудет чувство, когда впервые взглянул на своего ребёнка, свою плоть и кровь. Гарри выглядел маленьким, бледным и хрупким. Он был до смерти напуган и дрожал от холода, но смотрел на Джеймса с невинным доверием, напоминая ему о всём хорошем и чистом, что он утратил. В этот момент что-то внутри него изменилось навсегда. В глазах сына он увидел проблеск будущего, частью которого он отчаянно хотел быть — будущего с надеждой, любовью, семьёй. Он вдруг вспомнил, что в жизни есть вещи намного важнее и лучше, чем боль и гнев, которые он испытывал со смерти Сириуса. Ему отчаянно хотелось содрать с себя всё горе и стать отцом, которого заслуживало это совершенное создание. Он отнес Гарри в дом и был с ним, пока Ремус, Муди и Мидоус — остальные отправились в больницу Святого Мунго — сидели на кухне и придумывали ложь, которую скормят миру. Он уложил мальчика и сказал ему не волноваться, что всё будет хорошо и никто больше не будет его преследовать. Он так и не сказал Гарри, кто он на самом деле. Тем не менее он уже чувствовал связь между ними, как будто любил этого ребёнка всю свою жизнь. Думать, что он так долго был лишен этой любви, было больно. На рассвете Джеймс поцеловал сына на прощание и нежно взмахнул палочкой, чтобы в сознании Гарри не осталось воспоминаний об этой ужасной ночи. К тому времени остальные успели стереть память няне и вернули дому его первоначальное состояние. Это потребовало выдумки, поскольку разрушенные тёмной магией части дома нельзя было просто восстановить, но в результате дом остался практически нетронутым. Приёмные родители Гарри вернулись из отпуска на следующий день и так и не узнали, что в ту ночь в их доме произошло нечто ужасное — лишь их собака умерла по неизвестной причине. Джеймс много раз возвращался в дом после той ночи. Он наблюдал за Гарри издалека и чувствовал, что его сердце вот-вот разорвется от чувств, которые он даже не мог назвать. Он лишь понимал, что хочет, чтобы его сын был с ним. Не было причин оставлять Гарри с этими бесполезными магглами, когда его отец рядом, думал он. К счастью, Джеймс принял реальность до того, как совершил глупость. Он понял, что не может просто взять и увезти Гарри из дома, где он прожил всю жизнь. Для Гарри эти люди были его родителями. Джеймс был для него чужим. Более того, Тернеры казались идеальными родителями. Будучи их сыном, Гарри имел всё, чего только мог пожелать мальчик его возраста. А что мог дать Джеймс? Он едва мог позаботиться даже о себе. Он слишком много пил, слишком мало спал и проводил дни в ожидании, когда они закончатся. У него не было ни работы, ни плана, ни цели в жизни. Он потратил большую часть своего наследства и своей взрослой жизни, упиваясь горем и хватаясь за призраки прошлого. Когда он смотрел в зеркало, он не видел человека, которому мог бы доверить своего сына. Ему вообще не нравилось то, что он видел. Гарри заслуживал лучшего. Спустя некоторое время он понял, что его ноги ведут его к определённому месту. Не хотелось думать об этом, но он понимал, что сегодня ему придется принять решение. В полдень в Министерстве было многолюдно. Он остановился, чтобы выкурить сигарету у выхода, и наблюдал, как люди входят и выходят из здания. Он подумал, что с помощью мантии-невидимки будет несложно зайти туда после закрытия и пробраться в Отдел Тайн. Сегодня было летнее солнцестояние. Если Лили рассказала ему правду, в полночь арка превратится в ворота в будущее. Оставался вопрос — хочет ли Джеймс воспользоваться ей? Он думал об этом с того дня, как Лили рассказала ему правду. Он был единственным, кто знал секрет арки, и чувствовал себя почти обязанным использовать её, чтобы улучшить мир. Возможно, ему было суждено побывать в будущем, а затем изменить прошлое к лучшему, как это сделала Лили. В день зимнего солнцестояния он не был готов, а сейчас чувствовал себя ещё менее уверенным. Джеймсу всегда нравилось нарушать правила, но нарушать правила самого времени казалось ошибкой даже ему. Использовав арку, он мог сделать будущее лучше, но с такой же легкостью он мог всё испортить. Но, с другой стороны, в этой жизни ему не к чему было стремиться. «Может быть, мне стоит отправиться в будущее и остаться там», подумал он. Там должен быть лучший мир. Он затушил сигарету, повернулся на каблуках и выбрал пока не решать. К арке нельзя добраться до позднего вечера, поэтому он решил зайти в одно место, прежде чем сделать окончательный выбор. Через несколько мгновений он оказался у больницы Святого Мунго. Его появление привлекло внимание, поэтому он быстро прошел через вестибюль, чтобы никто не успел попросить у него автограф, и поднялся по лестнице в палату длительного ухода. Он открыл дверь так тихо, как только мог, и заглянул в щель. Снейп был там. Где же ещё ему быть. Казалось, он не сдвинулся со своего места возле кровати с тех пор, как привел туда Лили. Судя по тому, как он выглядел, состояние Лили не улучшилось с последнего визита Джеймса. Она была без сознания и выглядела так, словно горела; на её щеках был опасный румянец, лоб блестел от пота, и она слегка вздрагивала, как будто ей снился бесконечный кошмар. Вот почему Джеймс не навещал её уже несколько месяцев. Не было никакого удовольствия наблюдать за её долгой, мучительной смертью. Говорили, что яд, попавший в её вены, был столь же уникален, как и змея, которой он принадлежал. Он был силен, смертоносен и, похоже, не поддавался нейтрализации. С момента укуса над ней работали лучшие целители Британии, но никто из них не смог ей помочь. Им удалось замедлить последствия укуса и свести к минимуму её страдания, постоянно держа её под мощным сонным заклинанием, но на этом их возможности заканчивались. Рано или поздно она должна была погибнуть от яда. Это не мешало Снейпу изо всех сил пытаться спасти её. По словам Ремуса, который по-прежнему навещал Лили каждую неделю, Снейп пытался самостоятельно разработать противоядие. Ночи он проводил, работая в своей лаборатории, а днями сидел рядом с ней, словно ожидая, что она в любой момент откроет глаза. Из-за своего нынешнего образа жизни он выглядел ещё более изможденным, чем половина пациентов больницы. Его одежда была грязной, лицо небритым, а то, что в данный момент он спал сидя, говорило, насколько он был измотан. В прошлом Джеймс, возможно, наслаждался бы тем, каким измученным выглядит Снейп, но с тех пор все изменилось. Ненависть, которую он когда-то испытывал к Снейпу, улетучилась за последние несколько месяцев. Нет, Джеймс не полюбил его, но начал уважать и жалеть. Снейп действительно был надёжным и преданным. Он помог Ордену победить Волдеморта, а затем поделился ключевой информацией, помогшей выследить и арестовать оставшихся Пожирателей Смерти. Кроме того, он оказался гораздо скромнее, чем Джеймс мог себе представить. Он не выразил никакого желания получить почести и награды, на которые он мог бы претендовать как победитель Волдеморта. Вместо этого он решил отказаться от славы, чтобы полностью сосредоточить своё внимание на Лили. И, похоже, он искренне любил её. Джеймс никогда не бы верил, что это так. В его представлении чувства Снейпа к Лили всегда казались эгоистичными, собственническими и грязными. Снейп просто хотел тело Лили, думал он. Даже после того, как Лили сказала, что любит его, Джеймс считал их отношения больной ошибочной интрижкой, не имеющей ничего общего с настоящей любовью. Но потом Джеймс увидел реакцию Снейпа на Лили, лежащую после укуса змеи в крови и без сознания. Джеймс тоже был потрясен, но то, что он почувствовал, не могло сравниться с выражением ужаса и душевной боли на лице Снейпа. Не раздумывая, он подхватил Лили на руки и отнес её в больницу, а затем провел месяцы в попытках вырвать её из хватки смерти. Невзирая на то, что только что узнал, что Лили ему во всем лгала. Джейм до сих пор не мог решить для себя этот вопрос. Любил ли Снейп её по-прежнему после того, как узнал, что она сделала? У неё был ребенок от его злейшего врага, и она хранила это в тайне долгие годы — неужели его чувства не изменились? Он точно переживал из-за этого — Снейп выглядел так, словно его ударили ножом, когда Джеймс рассказал ему правду. И все же он оставался с ней, день за днём. И именно поэтому мнение Джеймса о Снейпе начало меняться. Такая безусловная преданность могла быть вызвана только настоящей любовью, а значит, Снейп не мог быть таким уж плохим. Как бы Джеймсу ни было неприятно это признавать, но эти двое действительно были связаны друг с другом чем-то большим, чем просто похоть или удобство. Джеймс никогда никого не любил так сильно, кроме лучшего друга и сына. Вдруг Снейп проснулся, хотя, казалось, не заметил Джеймса у двери. Он кашлянул, потер лоб тыльной стороной запястья, а затем посмотрел на Лили. Тяжелый вздох вырвался из его худого тела, и он осторожно коснулся её безответной руки. Его взгляд был скорбным, измученным, нежным и говорил то, что Лили не могла услышать, а Джеймс не мог понять. Джеймс почувствовал, как покраснело его лицо. Ему показалось, что он вторгся во что-то слишком личное, поэтому он постучал в дверь и сделал вид, что только что пришел. — Снейп, — сказал Джеймс и поприветствовал его кивком. Снейп бросил на него взгляд и быстро отдернул руку. — Что ты здесь делаешь? — спросил он. — Я просто хотел увидеть её, — ответил Джеймс и сел на стул напротив Снейпа. — Я пришел попрощаться. — Куда-то едешь? — безразлично спросил Снейп. — Возможно, — ответил Джеймс, пожав плечами. Он подумал об арке. Он всё ещё не решил, что с ней делать. Тем не менее это был, вероятно, последний раз, когда он видел Лили. Она быстро угасала, и он полагал, что пройдет совсем немного времени, прежде чем яд добьёт её. За последние несколько месяцев он постепенно смирился с этим. Лили была мертва, и Джеймсу пора было примириться с ней. Это было нелегко. Сначала он любил её, потом ненавидел, а теперь не знал, что думать. Он никогда не простит ей, что она отняла у него Гарри, но в последние несколько месяцев он начал сочувствовать ей. Теперь он знал, каково это — жить с секретами и ответственностью, слишком тяжёлыми для одного. Она была всего лишь человеком, и она пыталась поступить правильно. Джеймс был ненамного лучше неё. В его жизни тоже были ужасные поступки — в моменте они казались правильными, хотя и причиняли страдания другим. «Мы оба не видели, какую боль причиняем другим», подумал он и пожалел, что Лили его не слышит. — Я хотел сказать ей, что прощаю её, — сказал он. — Теперь я её понимаю. — Я рад, что хоть кто-то понимает, — ответил Снейп. Джеймс взглянул на него. Он мог только догадываться, что думает Снейп. Его держали в неведении о ребенке, и он до сих пор не знает о длинной, запутанной истории, из-за которой Лили изначально скрыть правду. Хрупкое, негласное перемирие, которое Снейп и Джеймс заключили после ночи падения Волдеморта, позволяло им не ругаться друг с другом, но оно не было достаточно прочным, чтобы поддерживать такой неловкий разговор. Ему стало жаль Снейпа. На его месте Джеймс чувствовал бы себя совершенно разбитым. — Не стоит… не стоит ненавидеть её за это, — сказал Джеймс. — Уверен, у неё были свои причины. Снейп посмотрел на него налитыми кровью глазами. — Я не понимаю её, — сказал он, — Но я не ненавижу, никогда не ненавидел и не буду ненавидеть её. Презрение в голосе Снейпа должно было задеть Джеймса, но ему стало жаль его лишь ещё больше. Он был обречен смотреть на ту, кого любил больше жизни, и терзать себя вопросами, на которые не мог получить ответа. А после её смерти ему станет только хуже. Не такой участи заслуживал человек, который сыграл столь важную роль в войне против Волдеморта. Джеймс ничем не был обязан Снейпу. Тем не менее он знал, что не сможет жить с самим собой, если не сделает то немногое, что было в его силах. Проведя столько лет в тщетных попытках отомстить за смерть Сириуса, Джеймс прекрасно знал, каково это — утопать в пучине своей памяти. Такой участи он не желал никому на свете. — Знаешь, перед тем как она умерла… — начал Джеймс. — Она не умерла. — Прежде чем… это случилось, она мне кое-что рассказала. И я имею в виду не только то, что касается нашего сына. Она сказала мне причину, по которой она всё это сделала. Снейп твердо посмотрел на Лили. — Уверен, она расскажет мне сама, когда очнётся. Джеймс стиснул зубы. Конечно, Снейп не собирался воспринимать его всерьёз. Но, возможно, он был прав. Возможно, будет лучше, если он узнает правду от самой Лили. Не раздумывая, Джеймс сосредоточился на воспоминании о том длинном дне, когда Лили рассказала ему свою историю. Он подвесил его на вершине своего сознания, а затем использовал палочку, чтобы извлечь его. Было немного больно, но это принесло облегчение; ощущение было такое, словно выдергиваешь гниющий зуб. Снейп нахмурился. — Что ты делаешь? — Здесь ответы, которые ты ищешь, — ответил Джеймс и поместил серебристую нить в маленький наколдованный пузырек. — Ответы на всё. Думаю, ты их заслужил. Он протянул пузырек Снейпу, который с подозрением посмотрел на него. — Мне это не нужно, — сказал он. — Нужно, — вздохнул Джеймс, и оставил пузырек на тумбочке. — И для справки, это уже второй раз, когда я тебя спасаю. Он бросил последний взгляд на Лили и пожелал её духу счастья, куда бы он ни отправился, надеясь, что там она обретет покой. Он вышел из комнаты, прежде чем Снейп успел сказать ещё хоть слово. Выйдя из здания, Джеймс почувствовал себя легче и сильнее, чем когда-либо за последние годы. Он не мог вспомнить, когда в последний раз делал что-то, чем по-настоящему гордился. На мгновение он представил, что смотрит на себя глазами своего сына, и увиденное не до конца расстроило его. Его не было уже целый час, но он решил вернуться в паб, чтобы проверить, остался ли там кто-то. За столом в одиночестве сидел Ремус с чашкой чая. — Вот ты где! — сказал Ремус. — Куда ты исчез? — Не бери в голову, я уже вернулся, — ответил он. — Питер уже ушел? — Да, они планировали встретиться с тётей Питера. Джеймс, ты уверен, что с тобой все в порядке? Джеймс обдумывал свой ответ. — Нет, не совсем, — честно ответил он. — Но будет. Ремус улыбнулся ему. — Хорошо. Потому что я хотел поговорить с тобой. МакГонагалл стала директрисой, и поэтому в Хогвартсе открылась вакансия преподавателя трансфигурации. Я могу порекомендовать тебя, если ты заинтересован. Только единственное, тебе придется зарегистрироваться как Анимагу. Джеймс поднял брови. Он никогда не представлял себя в роли учителя. С другой стороны, он не мог представить в роли учителя и половину профессоров, которые были у него в Хогвартсе. И тут ему пришла в голову другая мысль: через несколько лет в Хогвартс приедет Гарри. Если все пойдет хорошо, они с Джеймсом смогут провести вместе целых семь лет. Внезапно будущее показалось Джеймсу уже не казалось таким туманным и бесцельным. Он увидел светлое завтра за тёмной ночью, завтра, к которому не нужно было сокращать путь через арку. И хотя сейчас он не был тем отцом, которого заслуживал его сын, это не значило, что он не может измениться. Чёрт возьми, если уж Нюниус Снейп сумел стать из бесхребетного существа, каким был в школе, героем, победившим Волдеморта, то уж у Джеймса точно есть шанс стать тем, кем он хотел быть. — Я согласен, — сказал Джеймс.