Стажер

Коннор опрокидывал в себя уже четвертый шот, а ему все было нипочем. Взгляд оставался нестерпимо ясным, да и движения особо не мазались. Хэнк проследил за тем, как он морщится и торопливо закидывает в себя стоящие на барной стойке бесплатные орешки. — Ну, что чувствуешь? — Жар. Горечь, — Коннор задумчиво замер, прислушивался к себе. — Немного сладко. — Голова не кружится? Не мутнеет? — Нет. Думаю, что нет. — И откуда ты такой вылез? — спросил Хэнк, приканчивая еще одну стопку. Бармен смотрел на них с легким интересом. Ну, должно быть, они представляли собой колоритную парочку: зализанный, аккуратненький (может, уже не такой аккуратненький и зализанный, прядь у него выбилась, волосы чуть вились, пиджак он не стал застегивать, да и ослабил свою удавку на шее) и удивительно хорошенький парнишка, а рядом с ним зачуханный потрепанный алкаш, заросший, небритый, неопрятно одетый. Хэнк бы вызвал полицию. Сам он уже чувствовал легкую пустоту в голове. Еще не до щелчка, но уже приятно. И мир кажется чуточку проще и лучше, чем он есть на самом деле. — Есть основания полагать, что мое рождение было идентично рождению всех остальных людей, — ответил Коннор после небольшой паузы. Хэнк непонимающе на него посмотрел. — Вы спросили, откуда я вылез. И я… — Только не говори, что это ты серьезно. Скажи, что это сарказм. Ирония? — Это сарказм, лейтенант, — послушно сказал Коннор и вздохнул, чуть расслабившись и опустив плечи. Руки он сложил на стойку, подался вперед всем телом, словно хотел лечь, но сумел сдержаться. — Мы не на службе, зови меня Хэнк. Коннор просто кивнул. Бармен поставил перед ним еще один шот, поглядел с сочувствием. Да уж, тут и к гадалке ходить не надо, видно, что парень в заднице. Хэнк похлопал его по спине и ощутил, как льнет Коннор к прикосновению. — Ну. Коннор глянул на него косо и вновь уставился на свои руки. — Просто… Я не этого хотел. Я хотел распутать это дело, но я не хотел, чтобы все так обернулось, — пробормотал он. Хэнк ощутил, как и на него наваливается эта тяжесть, только теперь парадоксально он не чувствовал себя одиноким, и от этого тяжесть казалась вполне приемлемой. — Это не твоя вина. — Не моя. Виноват он. Он полез к ней, он мог её изнасиловать. А теперь она должна будет понести наказание из-за этого. Из-за того, что… — Коннор сглотнул и с благодарностью опрокинул еще один шот. — Ну для этого мы и есть, чтобы делать мир лучше, — попытался приободрить его Хэнк, но звучало вообще-то крайне слабо. — Пока что только она сделала мир лучше, убив его! — воскликнул Коннор и тут же осекся. Устало выдохнул и покачал головой. — Прошу прощения. Я не знаю, права ли она. Я не знаю, заслуживал ли он смерти. Это все так… тяжело. Хэнк покачал головой. Слушать надломленный голос Коннора не было никаких сил. От этого буквально разрывалось сердце. Но Хэнк не мог ему помочь, это была жизнь, она всегда ведет себя так несправедливо и мразотно, что ты с ней будешь делать. — Если ты собираешься расклеиваться из-за каждого дела, то тебе нечего делать в полиции, — сурово сказал он. Раньше его, может, выбесило бы поведение Коннора. Да наверняка. Стажер… зеленый дурак, идеалист. Разве его не это так сильно раздражало? Хэнк уже не помнил, и это было такой огромной проблемой, что утопить её в алкоголе ощущалось нереальным. — Мы тут не цветочки нюхаем. — Это я уже понял, — фыркнул Коннор и, прикончив очередной шот, попытался вылезти из-за стойки. Ключевое слово – попытался. Едва его ноги коснулись пола, он пошатнулся, несколько секунд неуверенно удерживал равновесие, а потом повалился на Хэнка и отключился. — Да чтоб тебя!.. *** О том, где Коннор живет, Хэнк не имел ни малейшего представления. Сообщить тот не удосужился, а привести в сознание его тушку оказалось делом невозможным. Хэнк сплюнул и повез Коннора к себе домой. Машину пришлось, конечно, оставить у бара и поехать на такси, слишком сильно сам успел накидаться. Коннор спал у него на плече с блаженным видом младенца, смотрите, какой ангелочек. Дома, приветствуя, глухо гавкнул Сумо, но со своего места встать не соизволил, паршивец. Хэнк сгрузил Коннора на диван и стащил с него ботинки. Ну. Может, и сойдет. Ох, если бы Коул так напился, что его пришлось бы тащить из бара, он бы ему таких звездюлей отвесил, что он бы вообще по барам завязал ходить. Но это Коннор. Не Коул. И Хэнк сам его напоил, так что… Так что надо завязывать с идиотскими мыслями и сравнениями. Хэнк добрел до спальни, успел стащить с себя куртку прежде, чем полностью отрубиться. *** Утром на удивление ничего не болело. Голова была тяжелой, но не раскалывалась, да и во рту поселилась неприятная сухость. Хэнк выпил стакан воды, почистил зубы и вышел с Сумо на прогулку. Коннор остался спать на диване. По дороге Хэнк заглянул в магазин: купил банку кофе, булочек, какой-то салат для Коннора и себе еще парочку сэндвичей. На обратном пути, немного подумав, завернул к своей любимой палатке уличной еды. Так что домой он явился еще и с тремя жирными прекрасными бургерами вдобавок. Коннор пусть ворчит до бесконечности, это чертова еда богов, и Хэнк от нее так просто не откажется. Когда он вернулся, Коннор все еще спал с самым ангельским видом. Хэнк хмыкнул, помыл лапы Сумо и поставил чайник, чтобы приготовить кофе. Ощущение от наличия в доме еще одного человека были странные, совсем непонятные. Хэнк испытывал странный дискомфорт от чужого присутствия на своей территории: после смерти Коула у него не бывало гостей. Но вместе с этим было что-то приятное, какое-то греющее чувство. Коннор изволил проснуться, когда Хэнк заварил кофе. И первый же звук, который он издал, был стоном мучительной боли. Хэнк наблюдал, как Коннор медленно садится на диване, держась за свою голову, при этом тихонечко и вряд ли осознанно поскуливая. — Хреново? — весело спросил Хэнк, припомнив, как его в таком состоянии Коннор запихал сначала под ледяной душ, а потом потащил на место преступления. Может, злорадство и не характеризовало его с хорошей стороны, но перестать испытывать его Хэнк не мог. — Лейтенант, — простонал Коннор, медленно поднимая голову. В его взгляде было написано такое сильное мучение, что сердце немного дрогнуло. Хэнк достал таблетку, налил воды и поставил на столик перед диваном. — Спасибо. Ну. Хэнк же не зверь все-таки. — Душ на том же месте, если тебе это поможет. Коннор коротко глянул на него и побрел в ванную. *** — Никогда больше не буду пить, — честно заявил Коннор позже, посвежевший и больше похожий на живое существо, чем на разлагающийся труп. — Это ужасно. — Ты преувеличиваешь. Коннор фыркнул. — Это вы преуменьшаете, лейтенант. — Я же сказал, что ты можешь звать меня Хэнком. — Хэнк. Вы преуменьшаете. Это не только разрушительно влияет на организм, но еще и доставляет сильнейший дискомфорт после. Буду рекомендовать вам бросить пить еще более настоятельно, — заявил этот невыносимый говнюк. Хэнк фыркнул и поставил перед ним купленный в магазине салат. — Ешь свою траву и не болтай. Коннор послушно заткнулся и стал ковыряться вилкой в салате. Ковырялся он правда вяло, без малейшего энтузиазма. Хэнк пожал плечами и достал из бумажного пакета один этих великолепных бургеров. Он пах замечательно. И на вкус был… м-м-м… Коннор принюхался, заглянул в пакет, лежавший на столе, и достал оттуда еще один бургер. Хэнк молча наблюдал за тем, как его потенциальный обед разворачивают и начинают поглощать. Коннор вгрызся в него с несвойственной для него жадностью и довольно застонал. — Только скажи мне еще что-нибудь по этому поводу, — пригрозил ему Хэнк. — Скажу, — бесстрашно пообещал Коннор.