Седрика поддержим, он — Настоящий чемпион!
Забавно, а ведь раньше к любому хаффлпаффцу любой ученик Слизерина относился презрительно! Оказывается, для разительной перемены мнения им нужна всего-то малость: Гарри Поттер, козел отпущения. Гарри заметили, и, разумеется, вперед тут же выступил Драко Малфой, сияющий довольной ухмылкой. — Погляди-ка, Поттер, замечательная вещь! Он нажал на значок, и надпись переменилась на тошнотворно-зеленую:Гарри Поттер, ты смердяк, Задавала и дурак!
За спиной Малфоя визгливо расхохоталась Пэнси Паркинсон, а следом — все остальные слизеринцы. Один за другим они нажимали на зрачки, меняя надпись на обидную. Гарри почувствовал, как кровь приливает к щекам и ушам. — Очень смешно! — бросила Гермиона, ее легкая ладонь успокаивающе легла ему на плечо. — Верх остроумия! — Фу, Поттер, тебя трогает грязнокровка! — в притворном ужасе ахнул Малфой. — Осторожнее, вдруг она заразная! Гарри почудилось, воздух вокруг загустел, наполнился запахом пепла. Его разом захватил ослепительный гнев; напряжение последних дней грозило вот-вот прорваться наружу. Он вспомнил вдруг бессильную ярость Куруфинвэ, опирающегося о его плечо и подоконник, из последних сил не поддающегося слабости. Гость из далекого прошлого ли, задумка ли профессора Дамблдора, в которую Гарри оказался невольно посвящен, да хоть бы и враг! Он не потерпел бы насмешек и брошенных в лицо оскорблений! Откуда-то Гарри знал: не потерпел бы. Он выхватил из кармана волшебную палочку, и смешки моментально стихли. Осторожные слизеринцы попятились назад. — Гарри! — зашептала Гермиона, все еще сжимающая его плечо. — Гарри, профессор Снейп сейчас придет, успокойся! — Что, Поттер? — протянул Малфой брезгливо. — Хочешь дуэли? Сразишься за честь дамы? Ах да, она ведь никакая не дама, грязно… — Заткнись! Гарри недоуменно обернулся. Поглощенный своим бешенством, он совсем позабыл о собственных сокурсниках. Рон, до того стоящий в стороне с неловким видом, подошел ближе, стискивая кулаки. Его пример внезапно показался Гарри более вдохновляющим. Малфой такого не ждет, определенно. Зырнув на Рона, он убрал палочку обратно. Хорек (спасибо Грюму за прозвище, приживется) фыркнул, собираясь высказаться, начал что-то про трусость. Гарри бросился на него, выбил палочку из рук. Малфой не успел среагировать и швырнуть проклятье. В первый миг он отступил, давая Гарри преимущество, потом опомнился, ухитрился подставить подножку. Они сцепились и повалились на пол, затевая самую настоящую безобразную драку. Гарри успел заметить образовавшееся вокруг них пространство, потом Малфой боднул его лбом в нос, промазал, удар пришелся по подбородку и щеке, во рту сделалось солоно. В висках, поглощая иные звуки, отчаянно стучал пульс. Малфой был выше, однако драться врукопашную ему видно не доводилось. Гарри же оттачивал умения каждое лето, а до того — все время. От кузена Дадли с дружками убежать удавалось не всегда, и пусть он ни разу не победил их, он умел сразиться с превосходящим противником. Не давая врагу взять верх, он двинул ему локтем в ухо, Малфой попытался ответить пинком в пах, а потом на них обрушился поток холодной воды. Гарри выпустил ворот чужой мантии и отпрянул, осоловело моргая. Вода стекала ему за шиворот, рассаженная щека ныла; Малфой, такой же ошалевший, с ярко-розовым пострадавшим ухом, походил на мокрого белесого воробья, и зрелище привносило в ситуацию сладкую нотку мрачной удовлетворенности. Пусть сам Гарри выглядел наверняка не лучше. — Что здесь происходит?! Драко, Поттер?! Над ними, сидящими на полу, возвышался профессор Снейп, только что окативший их наколдованным холодным душем. Малфой мрачно сверкнул глазищами из-под прилипшей ко лбу челки. Ха, и куда подевалась его прилизанность? Прическу Гарри-то хуже сделать сложно! — Поттер набросился на Драко! — пропищала откуда-то сбоку Пэнси Паркинсон. — С кулаками! Мы так испугались, так испугались! — Поднимайтесь, оба! — прошипел Снейп. — Поттер, минус пятьдесят баллов с Гриффиндора и неделя отработок! — Но Малфой… — неожиданно подал голос Рон. Он стоял рядом с бледной Гермионой, по-прежнему сжимая кулаки. — Хотите присоединиться к вашему Избранному, Уизли? Гарри поднялся, бросил на Снейпа мрачный взгляд. Профессор Зелий выглядел как всегда, неопрятно, зловеще и изможденно: настоящий упырь. Спорить с ним себе дороже. К тому же в груди поселилось странное опустошение. Словно, выпустив пар, Гарри впервые за неделю обрел гармонию с собой. Снейп развернулся, открыл дверь в класс. Гарри пробормотал высушивающее заклинание, подобрал с пола отшвырнутую в пылу драки сумку. С Малфоем они друг на друга не смотрели. Остальные ученики притихли. Никому, включая слизеринцев, не хотелось сильнее драконить профессора. И потом, никогда прежде стычки Гарри с Малфоем не доходили до рукоприкладства. Конечно, в том году Гермиона врезала Малфою в нос, но, кажется, об этом так никто и не узнал. Щека болела. Следом за сокурсниками Гарри вошел в класс, привычно занимая место подальше. Рядом тут же пристроилась Гермиона; ради его комфорта она жертвовала любовью к первой парте, вот что значит настоящие друзья. Рон опять сел с Невиллом. Снейп прошел к доске, запахивая мантию жестом, полным затаенного раздражения. Однако не успел он начертать тему, раздался стук и следом в приоткрытую классную дверь робко просунул голову Колин Криви. Гарри Поттер зачем-то требовался распорядителям Турнира. Что ж, хоть какая-то польза от мордредова соревнования: Гарри подозревал, что сдвоенные Зелья с разозленным Снейпом и разобиженным Малфоем превратятся для него в сущий ад. Криви проводил его до небольшой аудитории. Столы здесь сдвинули к центру и накрыли вишневым бархатом, вокруг расставили стулья. — А вот и наш четвертый участник! — преувеличенно радостно воскликнул Людо Бэгмен, указывая на Гарри незнакомой волшебнице в красной, на два тона светлее скатерти, вычурной мантии. — Наконец-то мы все собрались? Все и правда собрались. Виктор Крам стоял по обыкновению чуть в стороне, заложивший руки за спину и погруженный в себя. Флер Делакур вполголоса беседовала с Седриком, то и дело кокетливо откидывая назад волну прекрасных белокурых волос. Неудивительно, почему у Седрика такой ошарашенный вид! Кроме них всех в аудитории присутствовал низенький человек, отягощенный огромной черной фотокамерой. Оказывается, Гарри едва не опоздал на процедуру оценки волшебных палочек, о чем Людо Бэгмен тотчас же ему сообщил. Сама процедура ничего толком из себя не представляла. В сопровождении Дамблдора в класс явился мистер Оливандер (Гарри отчего-то рад был видеть пожилого мастера, хотя на первом курсе в Косом Переулке тот немного его напугал), который по очереди оценил состояние палочки каждого чемпиона. Над палочкой Гарри он немного задержался, провернул ее в пальцах с задумчивым видом, но на сей раз не сказал ничего про Того-Кого-Нельзя-Называть. Когда проверка закончилась, слово взяла незнакомая ведьма в красном. Держалась она с немалым апломбом и за всем происходящим следила удивительно жадно. Ее полные губы, вымазанные вишневой помадой, подрагивали от нетерпения, толстенькие пальцы с ядовито-алыми коготками нетерпеливо стискивали ручки сумки из крокодиловой кожи. В целом на Гарри она производила отталкивающее впечатление. — Все это потрясающе! — заявила она, как только мистер Оливандер закончил с палочками. Убедилась, что все взгляды обратились к ней, и растянула губы в широкой улыбке. — Просто шикарно, я уже вдохновлена! Разрешите представиться, я Рита Скитер, специальный корреспондент «Ежедневного Пророка»! Она пристально осмотрела всех присутствующих сквозь очки в тяжелой черепаховой оправе, отточенным движением поправила тугие светлые локоны, взбитые вокруг головы искусственно завитой массой. Своим напускным веселым дружелюбием она действительно угнетала. Гарри бросил быстрый взгляд на Дамблдора, но того вполне занимала беседа с подкатившимся поближе Людо Бэгменом. Рита Скитер оказалась напористой и бесцеремонной. Оказывается, она задумала цикл статей о чемпионах возрожденного Турнира, и, разумеется, по законам вселенской подлости первой ее жертвой пал Гарри. Никогда прежде Гарри не приходилось давать интервью, а Рита с ее заколдованным «Прытко Пишущим Пером» разливалась соловьем, и Гарри никак не мог от нее отделаться. Он даже не помнил толком, что отвечал на бесконечные вопросы, совершенно запутавшись в причудливых журналистских рассуждениях… Ему никогда не нравились газеты. Неудивительно, что после он предпочел сбежать. Тайным ходом добрался до гостиной Гриффиндора, поднялся в спальню, вытащил из чемодана скомканную матнию-невидимку и привычно запихнул за пазуху, к Карте Мародеров, просто на всякий случай. Сокурсники, наверное, сразу после зелий поспешили на ужин (ужин по времени как раз только начался). Голода Гарри почти не чувствовал. День выдался непростым, а за столом обязательно придется объясняться с Гермионой и терпеть взгляды и шепотки учеников других факультетов. И Рон опять отсядет подальше. Нет уж, сегодня он как-нибудь обойдется! Возможно, если спуститься на кухню, Добби сообразит ему парочку сэндвичей. Так он и поступил. Добби и прочие школьные эльфы с радостью нагрузили «знаменитого Гарри Поттера» замечательными горячими бутербродами с бужениной, сыром, салатными листьями и печеными томатами, политыми сверху пряной горчицей, а в довесок выдали большую фляжку ледяного тыквенного сока. Правда, прежде Гарри пришлось убедить их, что он не пошел на ужин исключительно по личным причинам, а вовсе не потому, что ему не нравится традиционный пятничный пирог с почками. На улице зарядил дождь, так что выйти наружу и посидеть в сумерках под Дракучей Ивой не получилось. Не то, чтобы Гарри всерьез рассматривал такую возможность, просто там его точно никто не стал бы искать. Тщательно проверив по Карте безлюдные места, он, в конце концов, устроился в пустом пыльном классе. Уселся на подоконник, прижался лбом к прохладному стеклу. Сэндвичи оказались замечательными. Он ужинал в тишине, запивая каждый кусок тыквенным соком. Мысли бродили в голове мрачно и лениво. Совсем скоро объявят дату первого испытания, что их там ждет? Если некто, бросивший имя Гарри в Кубок, желает ему смерти, не попытается ли он подстроить несчастный случай? И все-таки причем тут Куруфинвэ Феанаро, «Феанор» из гермиониной книжки или искусный притворщик? Гарри жевал, нахохлившись на подоконнике, слушал, как дождь барабанит по стеклу. Внизу, в сгущающихся сумерках, одиноко горели окна домика Хагрида. Со всей суматохой Гарри никак не удавалось навестить лесничего, они виделись только на Уходе за Магическими Существами. И от Сириуса нет вестей, не натворил ли крестный глупостей, достаточно ли осторожен? Покончив с ужином, Гарри достал Карту Мародеров, шепнул пароль и развернул пергамент на коленях. Вот Дамблдор, сегодня окопался в своем кабинете, вот Гермиона в гостиной Гриффиндора, рядом с ней Рон, интересно, о чем они говорят? Может, Гермиона прочистит Рону мозги? Ага, а вот, на другом конце Карты, в гостиной Слизерина, Малфой со своими подпевалами, наверняка смакует подробности сегодняшней драки, выставляя Гарри истеричным слюнтяем. А вот, в Больничном Крыле, в своей отдельной палате, Куруфинвэ Феанаро, и вокруг него расхаживает мадам Помфри. Гарри спустил ноги с подоконника. Сегодня пятница, завтра выходной, и Гермиона простит его, если он сходит к Куруфинвэ в одиночку. Идея безумная, но почему бы и нет? Заодно можно будет забрать книгу и постараться спокойно поговорить. Конечно, если Дамблдор узнает, он будет разочарован, но отчего-то Гарри надеялся, директор поймет. И потом. Кто сказал, что он узнает? Три года кое-как Гарри Поттер сам решал свои проблемы, почему теперь он должен на кого-то полагаться? А Дамблдора, в конце концов, никогда нет на месте, если он нужен. Выждав для верности до отбоя, Гарри зажег Люмос, завернулся в мантию-невидимку и отправился в лазарет.