Звездный стяг

       Пятница грозила стать для Гарри Поттера худшим днем недели. Нет, он привык, что по пятницам в расписании стоят традиционные Зелья со Слизерином, но теперь, после их странного договора со Снейпом, он не знал, чего ждать.        За завтраком профессор Зелий выглядел традиционно мрачным, даже болезненным, и не обращал внимания на гриффиндорский стол.        Гарри в глубине души подозревал, что и сам выглядит не лучше. За прошедшие дни он так и не рассказал Гермионе о случившемся в лазарете, и теперь совесть мучила его вдвойне. Ведь на самом деле стоило поговорить с Дамблдором…        Гермиона замечала его тревогу, но списывала все на мандраж перед Первым Туром: до него ведь осталось чуть меньше трех недель.        Про испытание, если честно, Гарри сейчас думал меньше всего. Он немного расспросил подругу о той злополучной книге, вокруг которой все теперь завертелось, и Гермиона, как могла коротко, пересказала ему написанные магглом легенды.        Гарри честно постарался вникнуть, запутался в именах и махнул рукой, решив при случае поговорить уже с Феанором. В конце концов, речь шла в основном о нем, его бесконечных родственниках (и всех их звали очень похоже) и долгой-долгой войне с каким-то темным богом за несметное сокровище. Хотя Гарри так до конца и не понял, чего такого несметного все персонажи книги отыскали в трех светящихся камнях.        Или, может, рационально настроенная Гермиона просто так рассказывала.        По дороге в подземелья Гарри по успевшей возникнуть привычке считал значки «Поттер — смердяк» на мантиях встречных учеников. Четное — хорошо, нечетное — плохо, просто потому что почему бы и нет? Рекордсменами по значкам оставались, ясное дело, хаффлпаффцы и слизеринцы: первые в поддержку Седрика, вторые — из любви к искусству.        Гермиона, шагавшая рядом, то и дело принималась шептать такое же привычное: «Не обращай внимания!»        Большинство гриффиндорцев к кабинету зелий не торопилось, а вот четверокурсники-слизеринцы опять были тут как тут.        — Ну как дела, Поттер? — злорадно крикнул Драко Малфой. — Трясутся поджилки? Говорят, первое испытание будет уж-ж-жасным!        — Почему он ко мне цепляется? — тоскливо вопросил Гарри, игнорируя нападку. Недавняя драка оставила странный осадок, и с тех пор «не обращать внимания» на белобрысого недруга получалось полегче. Запал что ли кончился? К тому же вредный Снейп за драку отработку отменять и не подумал, и Гарри пришлось традиционно чистить серебро под руководством завхоза Филча, чего ему определенно больше не хотелось.        Гермиона невесело улыбнулась.        — Знаешь, я бы сказала, ты ему нравишься. А еще он завидует.        — С чего бы?! — вытаращился на нее Гарри. — У тебя все так просто, и все мне как будто завидуют! Было б чему завидовать! Тем более, Малфою…        — Балда ты, — вздохнула Гермиона. Хотела что-то добавить, но тут к кабинету подтянулись остальные гриффиндорцы, она заметила Рона и замолчала.        Рон приветливо ей кивнул, а Гарри опять проигнорировал. Гарри отвернулся, подавив желание яростно пнуть стену. Жаль, он не умеет силой взгляда поджигать ширмы! Или чью-нибудь мантию!        Сдвоенный урок тянулся и тянулся. Снейп, как всегда отперший класс со звонком, задал варить огнеупорный бальзам. Рецепт у него оказался сложным, и Гарри во всем положился на Гермиону. Та доверила ему нарезать корень наперстянки: занятие, в котором накосячить не вышло бы и у первокурсника. Тем не менее, Снейп, кружащий по кабинету, вскоре остановился у их парты и заключил, что у «мистера Поттера», вне всякого сомнения, кривые руки, не умеющие держать нож.        Гарри стиснул зубы. Начиналось то, чего он и опасался. Мало того, что у Снейпа теперь его мантия-невидимка и что они со Снейпом вынуждены на двоих делить одну тайну, так, стоило Гарри подумать о профессоре Зелий чуть-чуть лучше, чем он того заслуживал (а Гарри, скрепя сердце, подумал было), как тот спешил развенчать иллюзию.        Нужно было рассказать Дамблдору! Но с другой стороны…        А Снейп пребывал в ударе.        В огнеупорный бальзам входили рожки дальневосточной саламандры, боярышник, разрыв-трава и масло шиповатых бобов. Рожками занялась Гермиона, поручив Гарри очистить твердые бобовые шкурки. Гарри послушно принялся отколупывать колючки, но боб норовил выскользнуть из руки и, в конце концов, лопнул, забрызгав стол. Ошметки маслянистой мякоти остались у Гарри в руке, и пахли они отнюдь не розами.        Снейп не преминул прокомментировать его ошибку. Потом он ехидно раскритиковал манеру Гарри толочь семена боярышника, потом прицепился к Гермионе, заметив, что даже ее «без сомнений, ценный всезнающий голосок» не способен уберечь «бездарность мистера Поттера» от провала. Гермиона только ниже склонилась над столом, занавесившись пышными волосами. Волосы ее стали предметом следующей придирки: Снейп объявил «потрясающе огромную прическу мисс Грейнджер» вопиющим нарушением техники безопасности.        Гермиона поспешно завернула кудри в узел, заколола трансфигурированной из пера кривой шпилькой. Щеки ее горели.        Гарри чувствовал, что все-таки выходит из себя. Он шепнул Гермионе ее любимое: «Не обращай внимания!» и принялся ожесточенно обрывать листья вокруг мелких красных соцветий разрыв-травы, на месте каждого представляя профессора.        Снейп придрался и к этому. Гарри сжал кулак и бухнул в кипящую заготовку под зелье пригоршню соцветий. Гермиона протестующее ахнула, но было поздно. Варево налилось багровым и угрожающе зашипело, а в следующий миг взорвалось, к счастью, не капитально: всего лишь окатив их с Гермионой тучей горьких горячих брызг.        Слизеринцы возликовали. Снейп с самым торжественным видом устранил разрушения и чеканным тоном велел Гарри задержаться после урока. Гермионе он со знанием дела вывел «неуд» в журнале. Подруга побледнела и, судя по ее взгляду, после Гарри ждал самый настоящий разнос. После звонка она молча собрала свои вещи, и Рон демонстративно подождал ее, замешкавшись в дверях.        Гарри кое-как запихнул в сумку учебник по Зельям, конспект и чернильницу. В голове царила блаженная пустота, а во рту все еще чувствовалась горечь взорвавшегося бальзама.        Снейп уселся за свой стол и кивком приказал подойти. Гарри приблизился, сжимая ремень сумки обеими руками.        — Сэр?        — Послушайте, Поттер, — Снейп откинулся на спинку стула. — Я назначу вам отработку, потому что, мы оба знаем, вы ее заслужили не на сегодняшнем занятии.        Гарри вздрогнул и уставился на профессора недоуменно. Впервые за четыре года зельевар говорил с ним без враждебности.        Проигнорировав его удивление, Снейп поставил локти на стол, сплел перед собой в замок пальцы.        — Сегодня после всех занятий придете сюда в класс, я дам вам задание. А сейчас отвечайте, вы читали книгу, которую притащили господину Куруфинвэ? — Нет, сэр, — мотнул головой Гарри. — Но Гермиона…        — Я так и думал, — Снейп скривился. — Выходит, ваша дражайшая мисс Грейнджер так же в курсе всего?        — Эм… — Гарри сжал ремень покрепче. Ладони вспотели. — Профессор Дамблдор позволил мне рассказать Рону и Гермионе о Феан… о господине Куруфинвэ. Гермиона сказала, она читала книгу, где так звали героя, и сказала, что Феанор — самозванец, который думает, что никто не знает про того маггловского писателя. Мы пошли в Больничное Крыло, когда хотели его разоблачить.        — И, видимо, господин Куруфинвэ умудрился переубедить мисс Всезнайку, — заключил Снейп нетерпеливо. — Вы рассказали ей что-нибудь еще?        — Нет, сэр, — с облегчением выдохнул Гарри. Не рассказывать же, что он собирался, но понятия не имеет, почему не стал. — Больше ничего. Она думает, я туда больше не ходил.        — Можете вернуть ей это, — Снейп достал откуда-то из ящика стола знакомый коричневый том. — И больше в лазарет пробираться вам не придется. Господин Куруфинвэ переселился в комнаты в подземельях.        Гарри осторожно взял книжку, неуклюже прижал к груди. Сумка сползала с плеча, а Снейп вел себя странно. Зачем он вообще рассказывает о чем-то? И с чего вдруг говорит так миролюбиво?        — Но как я объясню, что книга у меня? — рискнул он спросить. — Если я расскажу…        — …то вы никогда не увидите свою мантию, — докончил Снейп довольно. — У вас есть мозги, когда дело пахнет жареным. Скажите, что книгу передали вам от директора Дамблдора, это ее не удивит. И отработка сегодня в шесть. А теперь вы свободны.        — Понятно. До свидания, сэр, — выдавил из себя Гарри и поспешил было ретироваться. Но у самой двери класса его настиг оклик:        — И, Поттер!        — Да, сэр?        Снейп смерил его насмешливым взглядом, странно насмешливым, опять без привычной язвительной агрессии.        — Советую вам все-таки ее прочитать.        После обеда выяснилось, что Чар сегодня не будет: профессор Флитвик, оказывается, с утра в отъезде, а потому вместо него у четвертого курса Гриффиндора поставили Прорицания с Рейвенкло. То есть, можно сказать, на Прорицания пришел только Гриффиндор: на орлином факультете не жаловали такие туманные науки. В душном классе Трелони, заставленном пуфиками и креслами, обнаружилось только две темноволосые девушки с шарфами в синюю полоску.        Рейвенкло всегда держался особняком, и Гарри теперь даже не смог припомнить их фамилий, хотя вроде сокурсницы.        На Прорицания Гермиона не ходила, и сидеть ему приходилось с Невиллом. К тому же, весь обед подруга демонстративно дулась на него за «неуд» по Зельям, хотя Гарри извинился несколько раз. Ну, по крайней мере, она честно сказала, что злится, но скоро отойдет, и взяла с Гарри честное слово больше у Снейпа с ней в паре не работать.        Профессор Трелони, позвякивая многочисленными цепочками и браслетами, ходила между круглыми столиками, за которыми ютились ученики, и потусторонним голосом рассказывала о принципах гадания по зеркалу.        Овальное зеркальце в серебряной раме лежало перед каждым, отражая разве что комнату, бесчисленные драпировки и силуэт самой Трелони. От запаха палочек, тлеющих в курильнице на стене, у Гарри кружилась голова, Невилл пытался что-то конспектировать, и мерный скрип его пера почти убаюкивал.        …из зеркальной мути на него смотрело мерзкое, серовато-красное лицо со ртом, похожим на подсохшую рану. Оно оскалилось, потекло свечным воском, а потом узкая ладонь с пальцами, унизанными драгоценными кольцами, легла ему на глаза, пряча горящий злобой знакомый красный взгляд…        Невилл пихнул Гарри в бок, выдергивая из сонного оцепенения. Оказывается, Трелони застыла над их столиком вопросительной стрекозой и теперь ждала ответа.        — Э-э… — Гарри сделал вид, будто безмерно увлечен стеклом перед собой. — Я вижу… руку? На ней много колец, вроде золотых…        — О, мистер Поттер! — тут же воодушевилась Трелони. — Вы невероятно радуете меня сегодня! Дети, мистеру Поттеру в зеркале явилась Длань Судьбы! Она предостерегает вас опасаться!..        — Все и так знают, что Турнир — опасная штука, — сочувственно прошептал Невилл, пока прорицательница отвлеклась. — Она могла бы не нагнетать.        — Забей, — хмыкнул Гарри. — Она всегда нагнетает. Придумай себе тоже длань рока или типа того, она и тебе предскажет.        Невилл фыркнул, придвинул к себе зеркало и преувеличенно сосредоточенно в него погляделся.        — Ви-ижу… лопоухий лик победы! Меня определенно ждет успех!        — Ты не понял, — Гарри не удержался, улыбнулся шире. — Штука в том, чтобы предсказывать как можно больше смертельных случаев!        — Тогда… мой успех обернется кошмаром и в конце меня уничтожит! — моментально додумал Невилл.        Ужинать Гарри пришлось в спешке, иначе ему грозило опоздать к Снейпу. Он прожевал пару кусков слишком жирной буженины, запил тыквенным соком и поторопился сбежать из Большого Зала. За преподавательским столом сидели только мадам Максим в компании Хагрида, Аластор Грюм, над пустой тарелкой хлебающий из фляжки свое пойло, да профессор Синистра, рассеяно черкающая в большом перекидном блокноте.        Вид Синистры напомнил Гарри о громадном эссе по Астрономии, заданном к понедельнику. Мысль потянула за собой другую, о горе домашнего задания в принципе. Чемпионам (во всяком случае, Гарри) скидок на Турнир никто делать не собирался. Хорошо иностранным гостям: приехали, болеть будут за своих, на уроки ходить не надо…        Снейп ждал его в классе, за учительским столом, будто и не вставал с окончания утренних занятий. Разве только бумаг перед ним прибавилось: судя по размашистым закорючкам на пергаментах, проверял чьи-то самостоятельные работы.        — Секунду, Поттер, — бросил он, не здороваясь. Гарри послушно замер в шаге от его стола.        Снейп перечеркнул последний абзац в свитке, с явным наслаждением красными чернилами вывел какое-то замечание на свободном пространстве внизу, отложил перо и поднялся.        — Так. Поттер. По-хорошему, заставить бы вас чистить котлы, но у меня возникла идея получше. Идемте.        Гарри промолчал, стараясь не думать, что прозвучало это скорее иронично, чем угрожающе. Следом за Снейпом он вышел из класса, едва поспевая за широким профессорским шагом, миновал знакомый со второго курса поворот в общежития Слизерина. Они углубились в западную часть подземелий, знакомых Гарри только по Карте Мародеров, и то не слишком: после Тайной Комнаты ему не очень хотелось углубляться под замок. А спустя еще три поворота оставалось только порадоваться идее таскать Карту с собой (она надежно лежала за пазухой): Гарри уже не верил, что самостоятельно найдет дорогу обратно. Но вряд ли Снейп решил избавиться от него таким мудреным способом?        Наконец, зельевар остановился перед глухой стеной, вытащил из рукава палочку и сделал сложный пасс.        Каменная кладка зыбко задрожала и растаяла туманом, обнаруживая добротную дубовую дверь.        Снейп убрал палочку и постучался. Через некоторое время щелкнул замок, и на пороге перед ними предстал Куруфинвэ Феанаро собственной персоной; выглядел он почти совсем здоровым, по крайней мере, от страшного ожога на лице остался лишь едва заметный розоватый след. Волосы свои он заплел в косу и прибрал под широкую повязку, чтобы не лезли в лицо, рукава простой черной рубашки закатал выше локтей.        Честно говоря, Гарри почти ему не удивился. Он уже понял, что вляпался в заговор. Но может, если Снейп вдруг решил относиться к нему нормально, то вернет мантию?.. а значит, может, заговор — не так уж плохо.        Феанор вопросительно приподнял брови и улыбнулся с пугающим энтузиазмом.        — Северус Снейп привел мне гостя? Что ж, проходите! — ухмыльнулся Феанор и посторонился, пропуская их со Снейпом в просторную гостиную.        Здесь явственно что-то происходило. Вдоль стен, в держателях в форме бронзовых змей, горели факелы, на полу лежал толстый вишневый ковер, а остальная обстановка представляла собой престранное сочетание хаоса и ремонта.        Большой диван был благополучно сдвинут к дальней стене, поверх него ножками кверху покоились три кожаных кресла. Другую стену подпирал книжный шкаф, но книги почему-то высились вокруг пятью разномастными стопками, высотой не меньше, чем Гарри по пояс. Стопки стояли лишь чудом, покачиваясь и грозя вот-вот обрушиться на расставленные вокруг них прямо на ковре странные предметы: какие-то извитые колбочки, коробочки без ярлычков, кости нижней челюсти животного с длинной мордой и внушительными зубами.        Письменный стол вообще стоял без столешницы: она, безжалостно отодранная, притулилась рядом, и к ее оборотной стороне кто-то приладил странный механизм из планочек и шестеренок.        — Располагайтесь, — Феанор сделал рукой великодушный жест. — Только ничего не трогайте. Ваши маленькие сморщенные слуги могут достать почти все, что угодно, и я решил здесь все переделать. Раз уж ваш правитель настаивает на моем здесь секретном пребывании.        Снейп скептически оглядел окружающий бардак. Гарри не знал, куда себя деть, и просто стоял, с любопытством осматриваясь.        Феанор прошел к книжному шкафу, ловко лавируя между вещами. Двигался он, несмотря на рост и пробивающуюся еще хромоту, легко и плавно, не задевая хрупко покачивающиеся стопки даже краешком одежды.        — Так зачем вы здесь?        — У Поттера отработка, — вот теперь улыбка Снейпа сделалась привычно ядовитой. — И я счел возможным обязать его помочь вам с перестановкой. К тому же, у меня есть к нему разговор.        — Вот помощь мне точно не нужна, — Феанор нетерпеливо потер руки, окидывая окружающий хаос взглядом хищника. — Все равно за вами все придется переделывать. Ваш правитель уже попытался устроить здесь все так, как, он думал, мне понравится. А говорить — говорите. Вон, снимите себе стулья, только аккуратно и больше все равно ничего не трогайте. Кстати, Северус…        — Я помню о вашей просьбе, — Снейп снова вытащил палочку и действительно аккуратно слеветировал одно за другим два кресла с дивана на пол, переворачивая их прямо в воздухе.        Феанор пристально следил, чтобы мебель не задела ничего из его бессистемных построений.        Гарри окончательно перестал понимать, что творится вокруг него в этом безумном волшебном мире. Какой, во имя Мерлина, у Снейпа может быть к нему «разговор»?!        Опять об исключении?        Снейп опустился в кресло и указал Гарри на соседнее. Феанор перебрался к разобранному столу, присел на корточки перед странным механизмом столешницы и принялся что-то там ковырять обычной отверткой.        Отвертка, пожалуй, окончательно примирила Гарри с мыслью о собственном сумасшествии.        Снейп запахнул мантию, сложил руки на груди и мрачно хмыкнул.        — Итак, мистер Поттер. Надеюсь, вы по-прежнему в курсе, что вы в опасности.        — Да, — Гарри поерзал в кресле. Оно оказалось неожиданно удобным и пахло новенькой свежевыделанной кожей. — Кто-то кинул мое имя в Кубок и хочет меня убить.        — И ему не придется сильно стараться, — холодно оборвал его Снейп. — Ваше первое испытание — драконы.        Что? Гарри подумал было, что ослышался. Или что Снейп шутит, выводит его из равновесия, лжет…        — Драконы? — горло сдавило, и голос прозвучал сипло. — От... откуда вы знаете?        — Драконы?! — одновременно с ним повторил Феанор, поднимая голову от своего механизма. — Северус, подвинь мне третье кресло!        Он вскочил, тотчас же бросая свою загадочную работу и затыкая отвертку за широкий ремень черных брюк, украшенных длинными полосами замковой каменной пыли.        На ногах у него были мягкие остроносые тапки с задниками; Гарри только теперь почему-то заметил.        Снейп безропотно, никак не комментируя энтузиазм древнего короля, слевитировал ему последнее кресло. Феанор тут же в него приземлился, озабоченно потер раненое бедро. Склонил голову к плечу:        — Ты говорил о драконах, мой друг.        Выражение лица профессора Гарри почти напугало. Однако он промолчал на обращение, только отчетливо скрипнул зубами. Судя по широкой усмешке, мелькнувшей у Феанора на мгновение, чего-то такого эльда и добивался.        Честно говоря, Гарри остроухий гость начинал по-настоящему нравиться. Вел он себя, конечно, престранно, попеременно то держась непосредственно, как первокурсник, то превращаясь в создание серьезное, мудрое, гневное и непостижимое… зато Снейп, глядя на него, бессильно бесился, и Гарри почти чувствовал себя отмщенным.        Но… драконы?!        — Директор и Министерство утвердили испытание первого тура, — говорил Снейп тем часом, с явным усилием победив раздражение. — В четверг ночью в школу доставили четырех драконов, по одному на каждого участника. Разумеется, ни одному из участников знать об этом не полагается.        — Но… — внутри у Гарри что-то оборвалось. — Тогда зачем вы?..        — Да потому что вы — четырнадцатилетний идиот, — закатил глаза Снейп. — И я не удивлюсь, если ваш недоброжелатель рассчитывает на вашу смерть в драконьем огне.        Гарри уставился на него пораженно. Профессор Зелий вел себя ужасно странно, так странно, что впору подозревать оборотное зелье!        — Драконы, — проговорил Феанор, смакуя каждую гласную. — Дра-ко-ны. Если я верно понял, Моргот создал их в противовес орлам Манвэ. Хитрые опасные твари.        — Не такие уж хитрые, — хмыкнул Снейп. — Не знаю, как насчет древних времен, а современные драконы — просто смертельно опасные звери. Может быть, с самыми зачатками интеллекта. Хотя я прочел ту книгу и понимаю, о чем вы.        Феанор сощурился, свернулся в кресле поудобнее, притягивая к груди колено и опираясь подбородком о сцепленные пальцы. Его острые узкие черты исказила тень, опять напомнившая нечто древнее и больное.        — Северус Снейп. С каждым часом новая беседа с Кано нужна мне все больше.        — Вы думаете, это так просто? — огрызнулся Сейп. — Хотите объясняться с Дамблдором? Здесь нет вашего народа, некому устраивать бунты!        Феанор выпрямился, глаза его потемнели, с лица исчезло всякое выражение. Гарри сглотнул и на всякий случай вжался в спинку кресла. В руку Снейпа молниеносно скользнула палочка; поднять он ее не поднял, просто крепко сжал.        — Вы правы, — медленно, холодно проговорил Куруфинвэ, пронзая зельевара тяжелым взглядом. Воздух в комнате загустел и задрожал. — Вы правы, но это не значит, что в одиночку я не смогу сразиться с каждым из вас, Пришедшие Следом!        — Я не собираюсь с вами сражаться, — раздувая ноздри, сквозь зубы процедил Снейп. — И никто не собирается! Но у директора хватит власти победить вас без боя. Он как ваш Мелькор…        — Мор-ргот!        — …Моргот, какая разница! Ему не нужно сражаться самому!        Мелькором (то есть Морготом), насколько Гарри помнил из Гермиониного рассказа, звали того самого темного бога, укравшего у Феанора несметные сокровища. Вроде бы еще этот темный бог убил отца Феанора и его брата потом… Или сына?        — Вы не знаете, о чем говорите! — прогрохотал Феанор, вскочив. Вот теперь он действительно пугал. Он навис над Снейпом, сжав кулаки. Гарри почудился запах паленой ткани. — Понятия не имеете! Вы, эдайн, младшие дети Единого, продавались Морготу с начала времен! Вы не знаете ничего!        — Так расскажите! — прошипел Снейп, глядя на него без страха, хотя у Гарри мерзко сосало под ложечкой. А ведь гнев Куруфинвэ был направлен не на него, о нем-то опять позабыли. — Вы с вашим сыном разводите таинственность со своей мордредовой телепатией, а мы должны вам верить?! Вы появляетесь ниоткуда и держите нас за идиотов?! Я и так доверяю вам больше, чем вы того заслужили!        Феанор отступил, мимолетно прижал ладонь к ребрам. Дышать сразу стало как-то полегче.        — Вы правы, — сказал он, опускаясь обратно в кресло. Лицо его застыло маской совершенного отстраненного спокойствия. — Но вам ведь известно, что я сам мало что понимаю здесь, в вашем времени. Чтобы разобраться, нам на самом деле нужно говорить с Кано. И вам нужно не меньше, чем мне.        Гарри украдкой вздохнул. Предмет разговора все больше ускользал от него. В конце концов, гораздо больше его волновали драконы.        Снейп снова проводил его до портрета Полной Дамы: до отбоя оставалось не больше четверти часа, и профессор заявил, мол, не желает, чтобы «мистер Поттер» вляпался куда-нибудь по дороге с его отработки «в силу своей удивительной способности находить неприятности».        Гарри буркнул под нос пожелание спокойной ночи и собрался было уходить, но жесткие пальцы вцепились в его плечо.        — Надеюсь, Поттер, — Снейп навис над ним черной тучей, куда там Феанору! — Вы сознаете, что наши беседы по-прежнему должны оставаться полностью конфиденциальными?        — Да, — Гарри сжал в кулаке край мантии.        — Да?        — Да, сэр.        — Отлично, — Снейп некоторое время пристально вглядывался в его лицо. — И еще, Поттер… если участник Турнира нарушает правила и признается в жульничестве, его могут дисквалифицировать с испытания. Подумайте об этом.        Позже, уже лежа в постели, и слушая раздражающий гораздо больше обычного храп Рона, чуть заглушенный опущенным пологом, Гарри переворачивал услышанное так и эдак.        Неужели Снейп на самом деле думает, что он откажется?! Кем он его считает?! Трусом?! Его и так презирает сейчас вся школа, если его дисквалифицируют из-за нечестной игры, совсем житья не будет!        Но драконы… как победить дракона? И что вообще понадобится с драконом сделать, не убить же? Они вроде редкие…        Разговор с Феанором (точнее, разговор Феанора со Снейпом) и вовсе оставил неприятный осадок. Книга, которую Гарри пока не успел вернуть Гермионе, лежала на дне школьной сумки. Надо бы хоть начать ее читать, иначе на попытки разобраться в словах Куруфинвэ уйдет целая вечность…        Гарри думал, ему долго не удастся заснуть, но не прошло и получаса, как сон настиг его.        Ему снился человек с руками, унизанными кольцами. Человек раболепно преклонял колени перед креслом с высокой спинкой, тем самым, которое Гарри видел во сне летом, когда впервые с конца первого курса у него заболел шрам. Но кресло изменилось, запросто, как и бывает во сне: перетекло само собой в трон на высоком черном постаменте, и на троне Гарри со сладковатым, захватывающим ужасом увидел силуэт в глухом доспехе. Высокий черный шлем венчала трезубая корона, и в каждом зубе белыми звездами сияли камни невиданной красоты.        Гарри смотрел на трон из-за плеча склонившегося человека-с-кольцами, и чувствовал леденящий страх, густо перемешанный с предвкушением.        Должно быть, рассказы Гермионы и общение с Феанором впечатлили его больше, чем он думал.