Звездный стяг

       В понедельник, двадцать первого ноября, Гарри выдрал себя из постели пораньше и перед завтраком целый час потратил на сочинение письма для Сириуса: ему пришлось извернуться, описав встречу с драконом и предшествующие ей обстоятельства в самом безобидном ключе. Сириус и так достаточно волновался из-за того летнего письма про шрам, хотя прошло уже много времени, а волнуясь, он мог наделать глупостей… и потом, Гарри понятия не имел, как рассказать ему о Феаноре и Маглоре и о странном поведении Снейпа. И, честно говоря, не был уверен, что рассказывать вообще стоит.        Разве у Сириуса мало своих проблем? Он ведь в розыске.        Утро вступало в свои права, в гостиную Гриффиндора понемногу спускались зевающие однокурсники. Гарри ширмочкой поставил перед собой на столе учебник Трансфигурации и постарался сползти в кресле пониже. Впрочем, маскировка не сработала.        — Ого, — окликнул его Рон Уизли, на ходу застегивающий мантию. — Ты чего уже не спишь-то?        Он подошел, бесцеремонно заглянул Гарри через плечо. Присвистнул.        — А-а… ага, понятно.        Гарри пожал плечами.        — Он хотел со мной встретиться, сказал, чтобы во вторник в полночь я был в Гриффиндорской гостиной. Надеюсь, почта успеет за день.        — Успеет, конечно, ты чего? — Рон обошел кресло, плюхнулся на соседнее и со вкусом зевнул. — Почта всегда приходит вовремя, совы же так устроены.        — В смысле? — Гарри скатал пергамент в трубочку и запечатал простеньким заклинанием. — Я о таком не слышал.        — Ты что, друг? — Рон вытаращился на него удивленно. — Хотя да, магглы же… Короче, почтовые совы, они вроде как специальные. Всегда знают, куда лететь, если называешь адресата, и как-то там типа… лавируют в магических потоках? Мне Чарли объяснял однажды. Иначе бы в почте творилась полная путаница.        Оказывается, за время их ссоры Гарри успел отвыкнуть от этого. Рон Уизли был не просто лучшим другом, он был первым проводником в магическом мире, весело объяснявшим Гарри вещи, очевидные для любого волшебника и совершенно поразительные для человека, выросшего среди магглов.        Уже за завтраком стало ясно, что настроения в школе изменились. На Гарри теперь многие смотрели с осторожным восхищением, даже хаффлпаффцы умерили свою ненависть, а в дверях его и вовсе нагнал Седрик Диггори. Под взглядами сокурсников торжественно пожал руку и поблагодарил за поддержку.        Так что своему презрению остались верны только слизеринцы, но в них Гарри не сомневался. Даже некоторые ученики Дурмстранга и Шармбатона перестали высокомерно задирать носы.        Гарри предпочел бы, на самом деле, чтобы всего этого не было. В «Ежедневном Пророке» успела появиться статья о прошедшем испытании, Рита Скитер разливалась соловьем на целом развороте, превознося до небес «доблестных рыцарей-драконоборцев» Гарри Поттера и Виктора Крама, но опять перепутав имена Седрика и Флер. Прочтя один абзац, Гарри отложил газету и дал себе зарок минимум неделю не притрагиваться к прессе.        На занятиях он никак не мог сосредоточиться на учебе. Теперь он снова сидел вместе с Роном, они перешептывались, они помирились, хотя Гарри почти не заметил, как. Вчера после поединка Рон подошел к нему, со смущенной улыбкой забормотал извинения, и Гарри, конечно, простил. Рона ему не хватало.        Но теперь придется врать еще и ему? И если у Гермионы хватало такта верить ему на слово и не лезть в его «дела с профессором Дамбдором», то Рон… Рон о такте никогда не слышал и этой своей глупой обидой невольно доказал, что не умеет просто доверять словам друга.        К тому же, Гермиона прекрасно знает о Феаноре, а значит, рано или поздно тема эта всплывет. Рон заметит, если они станут секретничать вдвоем, и наверняка снова обидится.        После уроков Гермиона умелась в библиотеку, бороться с домашкой по Арифмантике, а Гарри и Рон направились в совятню отправлять письмо.        — Возьми Сычика, — предложил Рон, закидывая руки за голову и широко улыбаясь. — Тебе же надо менять сов, а школьные все равно приметные, у них же железки.        Школьные совы на самом деле носили на лапках металлические кольца с гербом Хогвартса. Гарри покосился на друга. Кажется, тот в прекраснейшем настроении, наверное, и правда рад примирению.        Свернутый свиток прицепили к маленькой лапке Сычика, и тот, довольный, отправился к Сириусу, старательно маша крылышками. Хедвиг, спорхнувшая Гарри на плечо, возмущено ухнула.        — Ты очень заметная, — вздохнул Гарри. Поднес ей совиного печенья на раскрытой ладони. Хедвиг милостиво приняла дар, вернулась на насест и принялась демонстративно чистить перья.        — Знаешь, — Рон задумчиво почесал под подбородком старую серо-пеструю сипуху, мрачно дремлющую на самой солидной жердочке. Поскреб рыжий затылок. — Иногда мне кажется, они даже какие-то слишком разумные.        …В конце концов, Дамблдор-то позволил рассказать о Феаноре друзьям. Правда, Снейп, он только-только начал относиться к Гарри Поттеру немного лучше… но ведь есть Карта Мародеров, а то, о чем Снейп не узнает, ему не повредит.        Гарри вздохнул.        — Рон. Мне нужно тебе кое-что рассказать.        Рассказ получился сумбурный. Гарри то и дело запинался, пытаясь припомнить подробности своего вранья Гермионе, вранье-то должно было совпадать между собой! А у Гермионы слишком хорошая память, она точно помнит все до последнего слова.        От самого себя Гарри тошнило. Снейп со своей язвительной философией «никому-не-доверия» на него так повлиял что ли?        В глубине души Гарри конечно знал, профессор Зелий тут вообще не причем, и эльфы тоже. Эльфы вообще не умели лгать, зато умели выражаться настолько обтекаемо, что собеседник вообще ничего не понимал.        Снейпа это невероятно злило, а Гарри скорее немного восхищало, и оттого становилось еще противнее.        Рон слушал, раскрыв рот. Гарри расхаживал взад-вперед по совятне (вот это-то он точно подцепил от Снейпа!); разбуженные совы таращились на него поблескивающими желтыми глазами, ухали и шуршали.        Гарри честно рассказал о первой встрече с Куруфинвэ Феанаро в Больничном Крыле, о загоревшейся ширме и о Дамблдоре, потребовавшем секретности. Потом (тоже честно) — об их с Гермионой визите в лазарет, о гермиониной догадке и «Сильмариллионе» (о котором Рон, потомственный волшебник, естественно, впервые слышал). Зато дальше последовала уже отрепетированная на подруге история про повторный визит Гарри к древнему эльфу, про новую встречу с Дамблдором, который забрал мантию-невидимку на всякий случай, про переезд Куруфинвэ в подземелья и организованные директором тренировки…        Рассказывая, Гарри с удивлением понял, что на самом деле не так уж сильно и врет. Врет, собственно, только про присутствие Дамблдора, не упоминая совсем Маглора и Снейпа со всеми их интригами.        Он закончил скомкано, правдивой историей о том, как Грозный Глаз Грюм совершенно внезапно подсказал ему насчет драконов, но не стал говорить, что про драконов к тому времени уже давно знал.        Рон присвистнул, опять запустил руку в волосы, старательно их ероша. Он так «заводил мозги», по его же выражению.        — М-да-а. Без меня у тебя ничего так, интересная жизнь, чемпион.        Звучал он впрочем, не обиженно, а скорее, по-доброму завистливо.        — Должен же я был чем-то заниматься без квиддича и шахмат и под прицелом всей школы, — фыркнул Гарри и тут же пожалел о сказанном. Они переглянулись. Тема была все еще скользкая.        Рон покачал головой, неуверенно улыбнулся.        — Но серьезно, Гарри, король супер древних эльфов? Прямиком из Кубка?        — Не из Кубка, а из прошлого, только через Кубок, — поправил Гарри. — Правда, если верить Толкину, королем он пробыл недолго и правил не очень хорошо. Я никогда у него не спрашивал, на самом деле.        — А я бы спросил, — ухмыльнулся Рон и тут же снова посерьезнел. — Но, черт, Гарри, король эльфов! И о чем Дамблдор только думает?        — Вроде, он надеется разобраться, как все произошло, и это как-то связано с тем, что Кубок выплюнул мое имя, — Гарри сунул руки в карманы мантии. — А что?        — А то. В детстве мама читала мне сказки про старых эльфов. Не маггловские, конечно, — Рон задумчиво почесал нос. — Там почти всегда они были вредные и коварные.        — Ну, Феанор вредный, — вынужден был согласиться Гарри. — Но если бы он желал мне зла, у него была бы тысяча возможностей меня убить. И потом, он не тот эльф. В смысле, не жил под холмами и все такое.        Выражение лица Рона сложно было разобрать в полумраке совятни, но, судя по всему, аргументы не очень его впечатлили.        — Все равно, — протянул он. — Это очень странно.        — Странно, — кивнул Гарри, понятия не имея, отчего защищает Куруфинвэ перед другом. — Но он правда нормальный, кажется. То есть, он злится по любому поводу, и про вещи из той книжки я его никогда не спрашивал…        А ведь правда. Он никак не мог выбрать подходящего момента, а перед испытанием стало вовсе не до того.        Про некоторые события спрашивать вообще было неудобно. В «Сильмариллионе» Феанор показался Гарри агрессивным и беспощадным, как и его сыновья, одержимые своей Клятвой. Интересно, почему Маглор так преподнес Джону Толкину историю своей семьи?        — Знаешь, что? — идея, естественно, пришла внезапно. Гарри подумалось, хотя бы в чем-то так будет честно. Слабое оправдание, но потянет. — А ты не хочешь сам с ним познакомиться? Поймешь, что он не из-под холма и все такое…        — Ты шутишь?! — вытаращился Рон. — Конечно хочу! А Дамблдор…        — Дамблдор знает, что я все равно поделюсь с друзьями, главное, чтобы до Министерства не… — Тс-с!        Гарри поспешно замолчал. За дверью послышались шаги и голоса, и спустя полвздоха дверь распахнулась. В совятню ввалились две второкурсницы с Рейвенкло, заметили друзей и тут же зашептались, захихикали, украдкой тыча в Гарри пальцем. Нет, серьезно, если бы сейчас кто-нибудь предложил Гарри посмотреться в зеркало Еиналеж, Гарри бы не увидел своего отражения: больше всего ему хотелось сделаться невидимкой!        — Идем, — Рон хлопнул его по плечу. — Кстати, что насчет Гермионы?        Они вышли из совятни и направились в сторону башни Гриффиндора.        — Если она захочет, — Гарри пожал плечами. — У нас же теперь нет мантии-невидимки, помнишь?        — Да ладно, — друг широко улыбнулся. — Риск — дело благородное!        — Только сначала мы с Сириусом поговорим, — осадил его Гарри. — И кстати, Сириусу мы ничего из этого не рассказываем. Я не хочу, чтобы он волновался, ладно? Я и так ему про шрам написал.        На самом деле, Гарри просто не хотелось врать единственному взрослому, которому он был по-настоящему небезразличен. А молчание — все-таки не совсем вранье.        Гермиона пришла в гостиную Гриффиндора поздно, едва-едва успев до отбоя, и к идее как-нибудь поближе к выходным навестить Куруфинвэ Феанаро отнеслась предсказуемо без энтузиазма.        Она вообще держалась задумчиво, наверное, размышляла над заданием по Арифмантике, и Гарри не стал сильно ее отвлекать. Визит к Куруфинвэ можно обсудить и позже, а сейчас его ждали сливочные тянучки и волшебные шахматы с Роном, победить которого будет посложнее, чем справиться с венгерской хвосторогой!        Вторник пролетел единым мигом, и вечером они все втроем нарочно задержались в гостиной, делая вид, что поглощены партией в плюй-камни и болтовней. Рон и Гермиона спорили вполголоса о домовых эльфах, а у Гарри пухла голова: эльфы с некоторых пор ассоциировались у него еще и с Маглором и Феанором, и он чувствовал острую необходимость отделить их в устах друзей от домовиков. А то получалось, что Гермиона хочет в будущем добиться для Феанора отпуска и зарплаты.        Рон отшучивался, и подруга со злостью укоряла его в «отсутствии общественной позиции!». Гарри молчал: общественной позиции у него тоже не было, но у Гермионы уже имелась одна жертва.        Пробило полночь.        — Эй! — окликнул их приглушенный голос.        Гарри перевел взгляд на камин и чуть не упал с кресла: среди языков пламени торчала голова Сириуса.        Хорошо, что Гарри уже видел такое раньше, летом у Уизли (тогда из камина торчала голова мистера Диггори), иначе бы точно испугался. А так он пихнул ногой Рона и сполз из кресла на ковер, пододвигаясь поближе.        — Сириус!        — Привет драконоборцу, — крестный широко ухмылялся. — Мое почтение, Рон, Гермиона.        Друзья переглянулись и единодушно перебрались на ковер рядом с Гарри.        — Сириус! Как твои дела? — Гарри тоже не мог сдержать улыбки.        — Неплохо, — голова Сириуса забавно дернулась, должно быть, он пожал плечами. — На побережье осень мягче, чем у вас, и никого не интересует, откуда я взялся. Магглы вообще удивительные создания.        Он выглядел гораздо лучше, чем в их последнюю встречу: округлились ввалившиеся щеки, почти исчезли с лица следы долгого заключения, спутанные прежде волосы лежали теперь аккуратно остриженными кудрями.        Гарри с радостью подмечал эти изменения, не зная, с чего начать разговор.        — Но мы думали, ты где-то на юге! — опередила его Гермиона.        — А я и на юге, — улыбка Сириуса сделалась еще шире. — На юге Англии. Ты же умничка, понимаешь, что границу запросто мне не пересечь. Иначе волшебники просто скакали бы туда-сюда. Я до… — он запнулся. — До того Хэллоуина аврором служил, нас этому учили. Есть контрабандные тропы, конечно, а так в каждой стране, где есть магическое сообщество, есть своя особенная граница, которую запросто не одолеешь. А контрабандных троп я не знаю.        — А это не опасно? — поскреб затылок Рон. — В смысле, ты же в розыске, и ты вот так вот об этом нам говоришь?        — Все под контролем, — заверил его Сириус и обратился к Гарри. — А теперь давай, рассказывай. Как тебя угораздило?        Гарри рассказал. В последнее время он только и делал, что рассказывал кому-нибудь о чем-нибудь, пересказывал одно и то же по-разному. Хорошо, что они с друзьями условились все-таки не говорить ничего Сириусу про Феанора.        Впрочем, и без поселившегося в школе древнего эльфа новостей хватало: Турнир Трех Волшебников, слова Дамблдора об опасности, золотое яйцо-загадка, Грозный Глаз с его «Драконологией»…        — Грюм — крутой мужик, — Сириус тряхнул головой, сдувая упавшую на глаза прядь. — Мимо него и мышь не проскочит. Хорошо, что Дамблдор пригласил его вам преподавать, он свое дело знает.        — Но он показывал нам Непростительные Заклятья! — возмутилась Гермиона, которой профессор Грюм отчего-то никогда особенно не нравился. Сириус фыркнул.        — А ты думаешь, про них не нужно знать? Учитывая, что враги чаще всего именно их и используют?        — Но не на четвертом же курсе, — буркнула подруга, но спорить дальше не стала. Сириус опять посмотрел на Гарри.        — Послушай, а остальные участники? Ничего странного ты не замечал?        — Да вроде нет, — задумался Гарри. — Седрик обычный, он на седьмом курсе Хаффлпаффа, Флер не очень хорошо говорит по-английски и еще у нее бабушка вейла, вроде бы, а Крам просто ни с кем не общается. Не думаю, чтобы кто-то из них вел себя странно, они просто не в восторге от моего участия.        — Удивительно, почему? — весело протянул Рон. — Ты же всего лишь разделил с Крамом первое место, а тебе четырнадцать! Правильно они опасаются! Еще победу у них отхватишь!        Сириус, напротив, нахмурился.        — Крам… он из Дурмстранга, так? Их директор по-прежнему Каркаров?        — Ну да, — пожал плечами Гарри. — Он довольно мрачный.        Сириус тоже помрачнел.        — А в чем дело? — влезла Гермиона. Она скрестила ноги по-турецки и натянула мантию на колени, а руки строго сложила на груди.        — С ним надо поосторожнее, — отозвался крестный. Нахмурился; глубокие вертикальные морщины избороздили его лоб, на миг опять превращая смешливого друга родителей в измученного заключенного. Гарри поежился. — Каркаров сидел в Азкабане вместе со мной. Потом его оправдали, он доказал, что действовал не по своей воле и сотрудничал со следствием по делу Пожирателей Смерти…        — Кого? — удивился Гарри.        — Ну ты чего, друг, — присвистнул Рон. — Уж ты-то должен знать! Меня ими Билл знаешь как в детстве пугал!        — Рон, — укоризненно перебила его Гермиона. — Мы выросли среди магглов. Но я читала хроники, так ведь называли сторонников Вы-Знаете-Кого?        — Да, — Сириус по-прежнему хмурился. — Я не знаю, каким образом Каркарова потом выпустили из страны и как он ухитрился занять в Болгарии такую должность. Может, и правда нашлись неопровержимые доказательства его невиновности, но что-то я сомневаюсь.        — Так может, это Каркаров? — воскликнул Рон. — В смысле, мог Каркаров кинуть имя Гарри в Кубок?        — Но он был очень возмущен моим участием, — с сомнением пробормотал Гарри. На самом деле аргумент был так себе: если бы Каркаров не возмущался, это было бы подозрительно, верно? — И потом, Дамблдор…        Он и сам не верил в то, что говорил.        — Дамблдор и Грюм наверняка держат все под контролем, — судя по тону, Сириус отчего-то тоже сомневался в своих словах. — Но в любом случае, остерегайтесь Каркарова, глядите в оба! Гарри, пиши мне обо всем, если у тебя возникнет хоть малейшее подозрение, что ты в большей, чем теперь, опасности, шрам снова заболит или что-нибудь, не знаю… Что-нибудь! Хоть дурной сон! Пиши мне, я сразу примчусь.        — Сириус, — горло у Гарри перехватило. — Но ты же…        — Поверь мне, — криво ухмыльнулся Сириус. — Во-первых, аврорам сейчас не до того, параллельно с вашим Турниром в Министерстве саммит, там полно иностранцев. А во-вторых, я готов рискнуть, лишь бы ты был в порядке.        Ни один взрослый за всю жизнь не говорил Гарри ничего подобного. Глаза защипало, и он поспешно отвернулся, пряча позорную слезливость. Выдавил только искреннее:        — Спасибо. Правда, Сириус, я…        — Да брось, — ухмыльнулся Сириус, вполне верно разгадав его маневры. — Я же твой крестный. Я за тебя отвечаю, привыкай.        Тактичная Гермиона, видно, чувствующая себя не в своей тарелке, поспешила заполнить образовавшуюся паузу, спросив о какой-то ерунде.        Они еще немного поболтали, обсудили пропажу Берты Джоркинс из департамента Магических игр и спорта (Гарри помнил, как мистер Уизли говорил о ней с Людо Бэгменом). Сириус помнил Берту со школы и называл круглой дурой, ее исчезновение настораживало его, но не удивляло.        Гарри, если честно, и думать не думал ни про какую Берту, хотя Гермиона отчего-то вдруг решила, что случай с ней может быть как-нибудь связан с «заговором против Гарри Поттера». Рон в ответ заметил, что пока у них нет даже доказательств козней Каркарова, так что пока заговор существует только в гермионином воображении.        Эх, знали бы они… Хотя Гарри и сам толком не понимал, что пытаются провернуть эльфы и Снейп под носом у директора, так что вряд ли их всех можно считать полноценными заговорщиками.        На сторону Гермионы неожиданно встал Сириус.        — Все это на самом деле подозрительно, — заявил он. — Именно департамент Берты в первую очередь отвечает за Турнир. Я попробую что-нибудь разнюхать.        — Только будь, пожалуйста, осторожен, ладно? — вздохнул Гарри. Он на самом деле не слишком хорошо пока знал Сириуса Блэка, но догадывался, что уж он-то осторожностью не отличается. — Обещай, что будешь. Сириус с улыбкой пообещал. Гарри отчего-то не сильно ему поверил. Он сам, в свою очередь, еще раз пообещал писать сразу же, если у него возникнет самое крошечное подозрение.        Они поболтали еще немного, оставив позади сложные темы, а потом Гермиона спохватилась, посмотрела на часы и велела всем расходиться.        Им повезло, что в гостиную никто не спустился, но об этом Гарри подумал уже лежа в кровати.        На следующий день настроение у него было приподнятым. За завтраком он с аппетитом проглотил молочную овсянку, украшенную дольками мандаринов, хотя обычно предпочитал тосты и бекон, и плечом к плечу с Роном отправился на Защиту от Темных Искусств. В голове крутились слова Сириуса о Грозном Глазе.        Профессор Грюм, кстати, ничем не давал понять, к чему была та подсказка. Он вообще сегодня держался с учениками отстраненнее обычного, не отпускал даже своих вечных резких насмешек. Может быть, ему тоже пришел в голову заговор?        А после ЗОТИ Гарри разыскал сияющий Колин Криви.        — Привет, — он широко улыбался. — Мне велели передать тебе записку! Кажется, она от директора!        Гарри поблагодарил, забрал у него сложенный вчетверо листик и с колотящимся сердцем развернул: «Гарри, я бы хотел поговорить с тобой сегодня после уроков. В пять пополудни жду тебя у себя в кабинете. Пароль: «Прыгающая пастила», — значилось там знакомым почерком с завитушками. Подписи не было.        — Наверняка директор хочет продолжить ваши занятия, — уверенно заявила Гермиона. — До второго тура далеко, но нельзя забрасывать тренировки! — Значит, сегодня точно не выйдет сходить в подземелья? — расстроено протянул Рон зловещим полушепотом.        — Не говори так запросто! — одернула его подруга.        Гарри постарался улыбнуться в ответ на их перепалку. Хорошего настроения как не бывало. Последний раз он говорил с профессором Дамблдором в Больничном Крыле, в тот день, когда познакомился с Феанором. И вот теперь… хорошо бы директор узнал о вчерашнем разговоре с Сириусом! Гарри не знал точно, можно ли использовать камин в гостиной для связи (скорее всего, нет, иначе бы все так делали, верно?), но Дамблдор знал о невиновности крестного, а значит, должен все правильно понять.        А вот если профессор узнал про их встречи с Феанором и Снейпом и, тем более, узнал про Маглора… Гарри страшно было представить его разочарование. Пусть Снейп и говорил, мол, Дамблдор верит только самому себе, Гарри упорно с ним не соглашался. Это Снейп никому не верит, а Дамблдор верит… да хотя бы в самого Снейпа!        Тем не менее, Гарри сам себе не мог объяснить, отчего не рассказал все директору раньше и (абсолютно точно) не собирается рассказывать сейчас. Не только же из-за мантии-невидимки, пусть ее и жаль! И не потому, что Снейп оказался не так уж плох. Просто… были у него некоторые сомнения. Если директор так заботится о нем, как всегда говорил, почему же он допустил все то, что происходило последние три года? И почему до сих пор не объяснил, отчего Волдеморт вообще начал за ним охотиться? И с обвинением Сириуса проблема, Дамблдор поверил им теперь, но ведь он вроде как глава Магического Суда, он мог бы расследовать что-то за двенадцать-то лет… Вопросы множились, и иногда Гарри даже злился на себя за то, что не получается безоговорочно верить Дамблдору, как прежде.        Маглор бы сказал, доверяй своей интуиции, и Феанор бы с ним согласился.