Ты— король. И моя цель

Когда авес не справляется с заданием и попадает в плен, исход практически один. Исход, как способ искупления вины, полноценное очищение сутрэ.* Тени должны сохранить разум перед лицом возможных страшных пыток, сделать все возможное, чтобы выбраться из плена, пусть даже ненадолго. И оказавшись под небом, чувствуя на коже дыхание ветра, они могут быть удостоены величайшей чести — обрести настоящую свободу, собственными руками отобрав у себя жизнь. В моем клане все были помешаны на красивой смерти. Казалось, смерть почитали больше, чем Акко — ей почти что молились. В представлении моих соплеменников, Смерть была не эфемерным видением, неуловимым касанием забирающая души в иной мир. Она была вполне реальна, из плоти и крови. И ее лицо можно было увидеть один раз в жизни, вернее в ее последний миг, в кратчайший отрезок на грани между реальностью и забытьем. Не знаю почему, но считалось, что Смерть благосклонна к самоубийцам. И настоящий авес не может умереть под гнетом решёток и замков. На то мы и птицы…

***

Не знаю, почему думаю об этом сейчас. Возможно потому, что если бы я всё-таки умерла на дне фонтана, подобно выброшенной игрушке, тогда бы не смогла стать настоящей авес. Даже посмертно. Хотя бы поэтому я должна быть бесконечно благодарна тауру. Догадок по поводу кто, зачем и почему, у меня было предостаточно. Прошло несколько дней, а по ощущениям, будто дни не проходили и вовсе. Впечатления тех растянутых суток словно обходили стороной все законы памяти — они были совсем свежие. О самочувствии таура, я мало что могла сказать. Просто потому, что не видела его после той неоднозначной ночи. Да, вот так. Странно и без предупреждения — таур просто исчез с поля моего зрения. Заперся в своих покоях, словно рак-отшельник в своей раковине. Его царственно-высокомерный взор не выводил меня из себя ни во время трапезы, ни в библиотеке, ни в саду. А я все так же билась намертво в словесных стычках с Леголасом, ставших традицией. Но только сейчас поняла, что не испытываю прежнего удовольствия в граде перепалок. Обмануть себя не пыталась. Удовлетворенность пропала от бессмысленности. Ведь каждый раз я пыталась доказать своё превосходство перед тауром. Используя, при этом, его отпрыска… Мне очень понравилась эта мысль и я, приятно удивлена своих нехитрым, но эффективным коварство, уходила вглубь сада. Ко мне здесь привыкли. Я и сама, как не странно, привыкла. Со многими познакомилась — слава Эру, ограничилась лишь знакомством. Я не люблю сближений. Возможно потому, что знаю в полной мере горечь потери… Чаще всего со мной, разумеется, здоровались садовники, привыкшие к моему необычному сну на деревьях. В первое время немного шарахались, как щепки в огне, а потом ничего. Дошло до того, что я однажды обнаружила на своей обычной «спальной» ветке, привязанную тесёмкой подушку. Это был очень трогательный жест, но, как оказалось, незнакомый даритель не ограничился одной подушкой. В следующий раз я получила целую скатку постельных принадлежностей. Вот так, шаг за шагом, меня приручали, словно дикого зверька. В одну ночь я пробиралась в свои покои. Через балкон, с полным осознанием бредовость идеи. Ведь действительно, очень странно красться словно вор или убийца, в то время как можно по-нормальному войти через дверь. Я лишь хотела взять один из гребней в арсенале Олорэ, так как свой потеряла. Дверь невесомо качнулась вперёд от легкого нажатия, впуская меня в приятный полумрак. В покоях царила удивительная чистота, будто кто-то денно и нощно вылизывал полы, надраивал зеркала, отполировывал купель. Будто меня ждали все это время. Я провела рукой по белоснежной перине, которая почему-то показалась мне невероятно мягкой. Такой непонятно притягательной. И я нырнула в эту белизну, с наслаждением вдыхая неземную свежесть, пообещав себе закрыть глаза всего лишь на минуту… Солнечный луч, беззаботно блуждая, уткнулся в мою щеку, ненавязчиво возвращая из мира грёз. Перед моим, пока не очень четким взглядом, предстала Олорэ, с каким-то необъяснимым ликованием осматривающая мое лицо. — Доброе утро. Звон ее голоса вывел меня из первоначального ступора. Я беспомощно заозиралась, а потом вспомнила все детали и… успокоилась. Странно, но мне не было стыдно, даже перед собой. Олорэ, сбитая с толку переменами в моем лице, поспешила уточнить. — Вы ведь останетесь, госпожа? И я не возражала. Мне и вправду захотелось остаться. Так я и поняла, что окончательно «одомашнела». Моя милая, как позже выяснилось, не очень, горничная, взялась за мою персону весьма основательно, со всей ответственностью. Она решительно загнала меня в купель, после чего начала нещадно что-то пенить, втирать и смешивать. Я уныло следила за всеми ее манипуляциями, понимая, что все. Влипла к Балрогу. Хотя нет. К Демону подземного мира вряд ли лезут выщипывать брови, а после, надраенного до скрипа, усаживают заплетать косички. А то есть со мной так можно?! Я терпеливо сносила все унижения, понимая, что сама виновата. И когда под конец, на этапе расчесывания, готова была взвыть, в дверь деликатно постучались. И сразу же, не дождавшись ответа, в комнату вошла ослепительной красоты эллет. Изящные черты лица, драгоценный блеск платиновых волос и впившиеся в меня прямо с порога, голубые глаза. Мы встречались с ней несколько раз в саду… как же её. Алинэр.** Как же. Самый прекрасный цветок в королевском саду. С самого начала, даже до скомканного представления друг другу с помощью Тауриэль, я вызывала в ней своим появлением лишь одну эмоцию. Презрение. Что ж, я ее понимала — с моими-то повадками, поведением и нарядом. Я была словно терновая ветвь, расползшаяся в самом эпицентре пестрого цветника. Ошибка природы, не более. Алинэр изучающе скользнула по моей скорченной фигуре возле зеркала, завёрнутой в одно полотенце. Сжато улыбнувшись, приблизилась. — Рада, что ты наконец-то почтишь нас достойным видом. Надеюсь, служанка подготовила тебе приличное платье? Прежде чем Олорэ открыла рот, я сдержанно произнесла: — Даже если это так, я его не… — Владыка предвидел такую реплику, — перебила меня эллет, явно предварительно прокрутив этот диалог в голове, — поэтому поручил передать тебе это. Только сейчас я обратила внимание на небольшую коробку в ее руках, которую она не очень почтительно швырнула на кровать. Из приоткрытой обертки я вытянула нечто тонкое и скользящее, затем плотное и увесистое. — А ну-ка. Помоги госпоже. Слова предназначались Олорэ, послушно бросившейся мне на выручку. Я искоса взглянула на старательно излучающую радость Алинэр, которая явно не собиралась уходить. И навязчиво следила за каждым моим действием. Я же, в свою очередь, поражалась невероятным переменам, произошедшим со мной за одно утро. Кто эта элегантная черноволосая женщина в зеркале? В принесенной коробке я обнаружила настоящий походной костюм, хотя походным его назвать было сложно — настолько изящно он на мне смотрелся. Скроенные идеально по фигуре брюки и шелковая свободная блуза, так приятно ощущавшаяся на коже. Камзол лежал здесь же. Темно-изумрудный материал с золотой вышивкой… Я не могла налюбоваться. Увлечённо разглядывала себя с разных ракурсов, возможно поэтому не заметила, как Алинэр, воспользовавшись моей занятостью, невесомым жестом отослала горничную. И грациозно подплыла к зеркалу. — Ты превосходно выглядишь, — нежные руки взлетели, как бы приобнимая мои плечи. Я вздрогнула не от ее жеста, а от явной фальши мелодичного голоса. Эллет приблизила лицо, всматриваясь в зеркало и, будто сравнивая, переводила взгляд с моего отражения на своё. — Интересно… с какой стати повелителю Эрин Ласгален одаривать тебя, грязную дикарку? Он ведь даже своей утонувшей жене ничего не дарил. И мне… Голос прекрасной эллет странным образом сорвался. Я обернулась, с долей иронии вглядываясь в ее настоящее, не в отражении, лицо. Так вот оно что. Бедная Алинэр метит на столь высокую цель. Занять место подле короны. В самом высоком значении. Только вот незадача… она сидит почти в самом конце обеденного стола, а я, благодаря случайности и собственной наглости, сижу по правую руку от короля. Да, меня так и не выгнали. Вот отчего ты так на меня взъелась… Я ничего не сказала, не успела и рта открыть. Алинэр резко схватила меня за волосы, притянула к своему лицу, внезапно полыхнувшему естественной эмоцией. Сдавленно, словно перебитая гадюка, процедила: — Я уже больше трёх веков пытаюсь окрутить Его Величество. И у меня почти получилось то, чего другим не удавалось. Но тут неизвестным образом появляешься ты, и все мои усилия снова обесцениваются. Почему? — Плохо стараешься, — обронила я, одним нехитрым маневром освобождаясь от рук обиженной эллет. При дневном свете было отчётливо видно, как совершенное лицо Алинэр исказила гримаса отвращения. Вернее ее жалкое подобие. После глаз короля никто и ничто не могло напугать меня. — Запомни, — шумно выдохнула недоделанная совратительница таура, — я не остановлюсь ни перед чем. И если ты не исчезнешь, пеняй на себя. Можешь не сомневаться — я найду способ убрать тебя. И, не дождавшись моей реакции, собеседница выскользнула в приоткрытую дверь, оставляя меня наедине с мыслями и выводами. Валар, какие страсти… Что может твориться с женщиной, так отчаянно жаждущей власти. В том, что это всего лишь стремление править, я не сомневалась. Это не похоже на любовь. Хотя откуда мне, авес, знать о любви? Ясно одно. Убить меня пыталась Алинэр. Подсыпала парализующий яд в фонтан, и почти праздновала победу над ничего не подозревающей «соперницей». Но вот незадача… мое немощное тело вытащил таур, мучимый бессонницей или по другой причине оказавшийся в саду в ту ночь. А потом наверняка расползлись слухи от секретаря, который застал меня в кровати таура практически в чем мать родила. Вот эллет и взбесилась, решила попотчевать прямыми угрозами. Интересно, почему именно ей таур приказал доставить мне свой подарок? Я задумчиво коснулась пальцем зеркальной поверхности. А ведь действительно… с какой стати такие щедрые жесты, Ваше Величество? Я до последнего рассчитывала, что после нашей последней встречи, в принесенной коробке будет что-то вроде дохлой вороны. Да что угодно, но только не этот роскошный наряд! В такой же туманной задумчивости, я спускалась в трапезный зал, не замечая удивленно-восхищённых взглядов идущих мне на встречу. Почему я все всегда усложняю? Ведь можно просто переступить через все сомнения. Хотя бы на мгновение. Этого бы сполна хватило на то, чтобы убить короля, вернуться домой, получить похвалу от Авес и признание соплеменников. Я бы зажила жизнью свободной и отомщенной авес, покоряла бы все новые и новые вершины, испытывая на прочность дух и волю. Но только о какой воле может идти речь, когда я попросту не могу вонзить нож в сердце своего самого главного врага?! А причину, по которой не могу это сделать, не могу объяснить самой себе. Я просто что-то… чувствую. Необъяснимое. Пугающее. И знаю, что если не найду объяснение этому ощущению в ближайшее время, утону… Утону в собственных накручиваниях. Кто-то резко схватил меня за руку и рывком затащил в угол. Я даже не пыталась сопротивляться. Недовольно сощуренные голубые глаза… что-то слишком их много вокруг меня. И каждая из пар, видимо, считает своим долгом просверлить меня насквозь. Леголас… чтоб на него тролль нагадил, а речки рядом не было. — В чем дело, Ваше Высочество? — ехидно спросила я, одобрительно осматривающего меня принца. — Обед ещё не начался, а Вы уже стремитесь получить свою порцию комплиментов? Он скривился. Впрочем, как и всегда. Руки не отпускал, будто боялся, что я убегу. — Иланимэ, *** у меня к тебе… просьба. Честно говоря, я опешила. Сначала от «просьбы», а потом от осознания, что заносчивый принц впервые назвал меня по имени. Секундная ухмылка как реакция на мое выражение лица, а затем все. Скомкано, без свойственного ему высокомерия, он произнёс: — Я не знаю, что там произошло. Киприон мне рассказал, что видел… Я внутренне взвыла. Проклятый секретарь, несмотря на внешнюю солидность, повёл себя как последняя сплетница. Растрепал всем и вся. —… это жизнь отца, не моя. Он уже давно… с тех пор как моя мать, — тут он окончательно сбился и, сжав зубы, продолжил более твёрдо, будто устыдившись неожиданной для нас обоих, мягкости в его голосе. — Никому из нас не нужны беспорядки в королевстве. Я не справляюсь… — выдохнул аранен, будто это признание далось ему труднее всего. Я с возрастающим изумлением смотрела в лицо удрученному синдар, впервые видя его таким… нормальным. Без холоднокровной маски, извечной ухмылки и взгляда, словно прожигающего все мое существо. В нем есть все от отца, но только в меньшей мере. Тем временем, принц заканчивал свою невнятную речь. — Король отошёл от дел, все трещит по швам. Сам не знаю, почему тебе это рассказываю… Свободной рукой я дотронулась до его щеки. — Не волнуйся. Все будет хорошо. Его глаза стремительно округлились, лицо напротив выдавало крайнюю удивленность наследного принца. Я и сама, честно говоря, была изрядно поражена своему жесту, почти сразу же поспешив убрать руку. Леголас резко сморгнул, словно отгоняя от себя всю нахлынувшую ошеломлённость, и, сильнее сжав мою руку, резко бросил мне на прощание: — Забудь. Держись подальше от него. И быстро ушел, стремительно пересекая лестничный пролёт. А я тупо провожала его удаляющуюся спину, думая о том, что решительно все здесь посходили с ума.