В объятьях тишины

Аркилло вернулся в лагерь, когда уже начало темнеть. За несколько дней он хорошо освоился и мог найти дорогу обратно не только по оставленным следам, но и по расположению светил, звезд. Удобным ориентиром служила река, тянувшаяся вдоль нескольких, заметно отличавшихся пейзажем, берегов. Да и Аркилло, путешествуя, уже не пытался скрывать свое присутствие, поэтому среди зарослей было нетрудно обнаружить вытоптанные им же тропинки. Сегодня он проложил новую, спеша добраться к Уолкеру с лекарством. За время пути его кожа, на которую была нанесена паста из листьев, стала выглядеть превосходно. Она, несомненно, по прежнему оставалась грубой, толстой и серой, но никаких следов воспаления не было. Не замечал он за собой и следов интоксикации, ловко мчась сквозь темный лес, не страдая от потери концентрации, слабости или, наоборот, внезапного перевозбуждения. Горсть листьев была заткнута за широкий металлический пояс набедренной повязки, сделанной из шкуры диких ворнианских зверей. Знай Аркилло, что окажется наедине с Уолкером в дали от любой цивилизации, то предпочел бы более представительный или, на худой конец, практичный наряд. Но, к сожалению, именно это он обычно носил под униформой Желтого Фонаря и никаких путешествий в джунгли с Бро’ди не планировал. Уолкер же оказался более подготовленным к неожиданностям - помимо удобной рубахи и штанов, он держал при себе пояс с маленькой сумкой, в которой каким-то чудом были всунуты запасной повседневный наряд, иголка и несколько цукатов. Видимо, оставшиеся еще с дней, когда они вдвоем охраняли Землю по поручению Сораник. Правда, сладости были съедены святошей сразу, стоило Аркилло принести в лагерь первые найденные фрукты. В данный момент, Уолкер как раз заканчивал изготовление новой партии закусок долгого хранения, собирая высохшие засахаренные кусочки в сумку. Котомка, вместе с пояском, пока лежала на камне, возле костра, так как наряд, к которому она предназначалась, был постиран и сох неподалеку. Бро’ди же был облачен в свое запасное одеяние. Акрилло издали успел разглядеть второй костюм астонианца и понял, почему тот так легко умещался в небольшой походный мешок - ткань казалась невероятно тонкой и легкой. Пока ворнианец не проморгался и не потряс мордой, ему даже почудилось, что та была полупрозрачной. Но это была лишь игра белого цвета материи, так откровенно сливающейся с кожей своего владельца. Отгоняя непотребные мысли, дикарь подошел к костру. - Уолкер, - позвал он, радостно отмечая, что сегодня товарищ среагировал на его голос еще быстрее и бодрее, чем в первые дни, - я принес тебе кое-что. Вряд ли тот понял произнесенное, кроме собственного имени, но не привыкший видеть Аркилло настолько радостным, особенно в последние дни, ответил заинтересованным взглядом. Тот опустился рядом, на прогретую костром землю, придвинулся к Уолкеру еще немного и замер, внезапно осознав, что не представляет, как поступить дальше. Стоило ли ему сперва взять Уолкера за руку и осторожно задрать рукав его рубахи? Или протянуть свою лапу, подождав когда в нее ляжет чужое изящное запястье? Мысли внезапно забегали в его голове, как напуганные жуки, и все они направлялись в какую-то не ту сторону. Аркилло приоткрыл пасть, чтобы что-то выдавить из себя, но вспомнил о языковом барьере. Тяжелые брови ворнианца изогнулись, выражая воцарившееся в нем беспокойство. Время шло, Уолкер внимательно вглядывался своими голубыми глазами в его, черные. Неловкое молчание переросло в напряженную тишину. Аркилло отвел взгляд, злой на собственную нерасторопность и глупость. Возможно, стоило просто достать листья и показать их Бро'Ди? Может нанести на себя еще одну ранку, для наглядности эффекта? Или хватит старой? Ворнианец решил, что это неплохая идея, снова подняв взор на сидящего рядом друга и опешил. Уолкер (ему показалось или тот подсел ближе?) смотрел на него уже совершенно другими глазами. Были в них и загадочность, и добрая, понимающая усмешка, а также что-то новое, не виданное ранее в этих голубых “зеркалах души”. - Уолкер... - зачем-то снова произнес он его имя, указывая когтем на свою экспериментальную рану. Тот послушно опустил взгляд и мягко, с сочувствием, но без ощутимой тревоги в голосе охнул. Обижаться было не на что - порез был действительно невелик. Он был, если честно, уже едва заметен, особенно при слабом освещении в такое темное время суток. Но пальцы Уолкера ласково прошлись по всей его длинне, поглаживая вперед и назад, охлаждая едва теплую шкуру холодными пальцами. Это было приятно. Настолько, что Аркилло даже не сразу отскочил, поняв что за странное действо началось между ними. Но осознание настигло его почти мгновенно. Секунда и ворнианец уже стоял на ногах, экспрессивно, но совершенно бессмысленно, жестикулируя: - Уолкер, - уже третий раз за последние несколько минут, повторил он его имя, - Ты!.. Да я... Ты не... Удивленный и заметно растерянный взгляд голубых глаз поумерил пыл Аркилло. Что он вообще распрыгался тут? И нужно ли было так орать? За отсутствием вербального общения, как еще мог расценить его поступки Бро’ди? Он просто проявил немного сострадания, решив, наверное, что друг жалуется на полученную "травму". По-другому же и быть не могло. Но что-то в выражении лица Уолкера, подрывало его уверенность в собственной логике. Слишком уж опечаленным, пристыженным в чем-то, тот выглядел. В груди у бывшего Желтого фонаря эмоции закружились колким, неприятным вихрем, заставляя чувствовать себя неимоверно тупым и никчемным. Еще больше пугало непонимание собственного поведения. Они же ... трогали друг-друга и раньше. Мельком, иногда, чтобы оттолкнуть от вражеской атаки. Один раз Аркилло ободряюще хлопнул "белого червя" по спине, когда последний разгорелся огнем праведного отмщения Ларфлизу. Да и прикосновения дружеские, выражающие теплую поддержку, нередко инициировались Голубым фонарем. Он вообще любил физические контакты - ворнианец не раз видел Бро’ди, приветственно обнимающим Кайла Райнера. Его самого он, правда, никогда не обнимал, но может все дело было в неудобных для обхвата габаритах? Разве что они никогда не соприкасались кожа к коже. Всегда под чьей-то ладонью оказывалась ткань униформы или металл наручей. “Нет, - подумал Аркилло. - Все это были мелочи, не такая уж и чувствительная у меня кожа, в конце-концов”. Разве что дело было во взгляде голубых глаз? Таком странном, таком манящем сегодня сокрытой в них тайной. Ворнианец сам отругал себя за такие мысли - ну какая загадка могла быть припасена в Бро'Ди для такого примитивного создания? Вот, он уже и перестал обращать на товарища всякое внимание - сидел себе спокойно, выскабливая из черного камня будущий котелок. Немного подрагивающей при работе, изуродованной ранами, рукой. Аркилло, делая пометку стукнуть себя как-нибудь за эгоизм по голове, снова опустился рядом с Уолкером, привлекая его внимания. - Извини, я просто немного перетрудился сегодня, - соврал он. Может, его слова и не имели сейчас никакого смысла, но молчать было еще невыносимее. - Смотри, что я тебе принес. Дикарь вынул из-за пояса горсть листьев, отряхивая их на всякий случай и помещая в собственную пасть. Пережевывая, но не глотая кипу зелени, он поднял палец вверх, призывая астонианца немного подождать, если у того вдруг возникнут какие-то вопросы. Тот покорно следил за движением могучих челюстей, переминающих добычу. Когда масса, консистенцией удовлетворяющая его личные фармакологические запросы, разместилась на языке, оставалось только перенести ее на нуждающийся в лечении участок кожи. Набравшись решительности, Аркилло осторожно взял в свою серую лапу бледное запястье и притянул так, чтобы рабочая поверхность находилась прямо под его мордой. Кажется, Уолкер понимал, куда все идет, и наблюдал за происходящим с неподдельным интересом. Ворнианец высунул длинный язык, стараясь не выделить слишком много слюны, и принялся наносить им лиственное пюре на рану. Периодически он отстранялся, внимательно изучая прогресс работы. Хотелось замазать каждый миллиметр раздраженной, воспаленной кожи, чтобы достичь наилучшего результата. Никто не обещал, что собранного количества хватит на излечение таких серьезных повреждений. Потребуется - сходит потом, еще листьев принесет. Но начало должно быть положено основательное. Когда запястье Уолкера покрылось нужным количеством самодельного препарата, Аркилло охватила жажда перфекционизма - очевидно передавшаяся ему от Синестро. Масса выглядела как-то неравномерно. Где-то была слишком сухой и лежала тонким, почти прозрачным слоем. Где-то ее было слишком много и от лишних слюней та немного уже начала стекать и капать на землю. Так это оставлять было нельзя, и ворнианец продолжил аккуратно работать языком, теперь уже медленнее, тщательнее, стараясь чувствовать материал и не давить на особо чувствительные участки кожи. Уолкера, правда, казалось ничего не тревожило. Хотя пережеванные листья и начали шипеть, впитываясь, дезинфицируя и заживляя, он не издал не единого звука. Честно говоря, это тревожило Аркилло, и он оторвался от своего занятия, взглянув на "пациента" вопрошающим взором. Язык он втягивать не стал, все же вдруг потребуется еще немного подкорректировать распределение лекарства. Как оказалось, Бро'ди это было весьма кстати, так как у него были свои планы на целебные травы, оставшиеся на самом его кончике. Подавшись вперед, он лизнул низ длинного, толстого, но сужающегося к основанию, языка ворнианца. На этот раз Аркилло был настолько шокирован произошедшим, что замер как вкопанный, издав единственное утробное "Э?", все еще сжимая запястье астонианца в своей лапище. Крошечная рана на которой и стала следующей целью загоревшегося идей Уолкера. Он склонился к ней, несмело высунув короткий язык, и растер им небольшую долю пасты по грубой, толстой коже. Он не был столь кропотлив в своем труде, предпочитая точности практичность. Поэтому, едва царапина была покрыта зеленой массой, он отстранился и выпрямился, оценивая результат проделанной работы. Только смотрел он не на лапу, а прямо в глаза ее владельца, который продолжал сидеть с высунутым наружу языком, теперь слегка прикушенным передними зубами, от переизбытка чувств. Боль немного отрезвила его, позволяла понять, что происходящее - не сон. Но вырваться из оцепенения не помогала. Осознавал ли Уолкер, какую власть имеет над превышающим его по габаритам и мышечной массе другом - сказать было трудно. Знающие его фонари, никогда бы не уличили добродушного астонианца в тяге к контролю, подчинению воли других существ. Может быть то, как ловко Бро’ди приковал Акрилло взглядом, являлось простой случайностью. Но он не преминул ей воспользоваться, плавно, без резких движений подавшись вперед и обхватив губами чужой длинный, горячий от долгого контакта с целебными листьями, немного высохший на ветру, язык. Будь у Аркилло на спине шерсть - она бы встала дыбом. Но ни шерсти, ни чешуи у Аркилло не было. Вместо них бодро поднялось кое-что другое. Он понятия не имел, как такие тонкие губы смогли обхватить его толстый язык поперек. Как смогли так ловко пройтись вдоль, не соскальзывая, не дергая и не издавая даже причмокивающих звуков. Рот Уолкера был очень теплый, влажный; Аркилло чувствовал его дыхание, совсем небольшое количество смазывающей слегка высохшую мышцу слюны и ... "Ох," - подумал он, когда по его спине волной пробежались мурашки, стоило Бро'Ди чутка засосать самый кончик его языка. В памяти, уже почти затопленного возбуждением сознания, мелькали обрывки воспоминаний. Кажется, Уолкер не раз говорил благодарным за спасения существам, стремящимся его облобызать, что поцелуи он не очень жалует. Тогда, его партнер еще голову ломал - а как они на своей Астонии тогда выражают сильную симпатию? Теперь он знал ответ. И этот ответ его вполне устраивал. Решив больше ни о чем не думать, не задавать никаких вопросов ни себе, ни кому бы то ни было еще, Аркилло взял Уолкера за плечи и отстранил от себя. Только чтобы секундой позже поднять на руки и стремительно занести в их небольшой, но теплый и такой интимный шалаш.