В объятьях тишины

Он бы не стал брать с собой в дорогу Уолкера, не знай тот нужного направления. Все это было неправильно. Нужно было замаскировать, скрыть свое потрясение и вернуться к вечерним делам. Но каковы были шансы скрыть от чуткого астонианца душевные невзгоды? Вот даже сейчас он обернулся, оглядел Аркилло, что выглядел темнее тучи и отдаленнее, чем местные луны. Обеспокоенно, заботливо. "Я этого не заслуживаю и скоро ты поймешь почему" - хотел он сказать ему, в ответ на встревоженный взор, но не мог. Только коротко кивнул, мол, все в порядке, веди. Идти не хотелось совершенно, но мысли не дали вчера толком выспаться. Душевные терзания отняли сон и отказывались утихать прежде, чем их причина будет встречена лицом к лицу. Надежд забыть, вернуться к прежней беззаботной жизни, ворнианец даже не тешил. Но он потерял не только покой. Что-то внутри, похожее на совесть, только еще более беспощадное, почти сочащееся ненавистью, теперь мешало ему смотреть Уолкеру в глаза. Не дало вчера даже лечь в одном шалаше, пусть не касаясь друг-друга, но хотя бы рядом. Он был слишком отвратителен сам себе, чтобы хоть пальцем тронуть эту белую нежную кожу. Своими ужасными, увенчанными когтями убийцы, пальцами. Аркилло потряс головой, отгоняя как тяжелые мысли, так и усталость. Он не спал всю ночь. Пытался задремать, сидя возле костра, но сны шли один хуже другого. Он видел сражения, разрушенные планеты и Синестро, который смотрел на него с презрением, не говоря ни единого слова. Поэтому, едва проснулся Уолкер, они вышли в путь. Идти пришлось долго, дорогами, по которым Аркилло сам никогда не ходил. Бро'ди не только лучше ориентировался на местности, но и гораздо быстрее двигался, отчего за ним иногда приходилось бежать. Выносливости ворнианскому организму было не занимать, правда грации бы не помешало, но сломанные кусты и ветки сейчас волновали меньше всего. К обеду они добрались до луга, с которого были принесены колосья. Уолкер вопрошающе взглянул на Аркилло, пытаясь понять, что же в этом месте было такого пугающего, и что им следовало делать дальше. Но тот на него даже не смотрел, уставившись на расположенный на краю поляны лес. Незнающий человек и не заметил бы ничего подозрительного в редких колосьях, растущих в высокой траве. Не обратил бы внимания на их количество, едва заметно увеличивающееся с приближением к лесной чаще. Но Аркилло знал, что это была одичавшая культура, вырвавшаяся за пределы некогда ухоженных заботливыми руками грядок и слабо выдерживающая конкуренцию с местными сорняками. Сами грядки располагались в глубине леса, за этой стеной темных, густо растущих деревьев. Тех, за которые его отец когда-то строго-настрого запретил ему выходить. Память подсказывала, он видел их однажды с воздуха - когда Желтое кольцо забирало его в Корпус Синестро. Видел и близлежащие территории, возможно даже ту самую реку, у которой они с Уолкером недавно разбили лагерь. Память могла и обманывать, но сейчас это было неважно. Аркилло начал пробираться вглубь леса. *** Мрачной и беспросветной местность выглядела только снаружи. Деревья были не такими высокими, чтобы отбрасывать тень на большое расстояние, и вскоре пейзаж сменился на более солнечный. "Но все такой же безрадостный" - отметил про себя ворнинанец. Он помнил эти равнины, покрытые дикими травами, доходящими ему до колена. Мальчишкой он однажды навернулся в сокрытый зеленью овраг и знатно ушиб колено. Чуть дальше шли уже возделанные земли, теперь заброшенные и оттого по большей части пустующие. Обильнее всего росли многолетние культуры, да и тем, без помощи знающих фермерских рук, оставалось недолго. Грядки с его любимым кореньями полностью заросли сорняками, и характерных им закрученных листьев было не видать. Плодоносные деревья сохранились лучше всего, благо в их опылении принимали участие насекомые, а природа, как известно, выполняла свою работу всегда достойно. Когда на горизонте замаячили примитивные, но плотно скроенные из древесины домики, Аркилло стало трудно передвигать ногами. Его сковывал страх перед неизбежным, и лишь неспешно бредущая впереди фигура Уолкера заставляла его двигаться дальше. Как бы не хотелось развернутся и уйти, нужно быть рядом, когда они пройдут опустевшее поселение, пересекут реку и доберуться до ... Уолкер вскрикнул, едва завидев некогда священную землю ворнианского поселения. Было в этом звуке столько боли и ужаса, что Аркилло едва подавил в себе желание сбежать. Зачем он привел его сюда? Почему не попросил остаться за чертой леса? Все эти вопросы возникали в его голове болезненными вспышками вины и стыда. Выйдя на усыпанную скелетами бывших соплеменников поляну, он опустился на колени, не поднимая черных глаз от земли. Когда-то давно все это казалось оправданным. Когда никто в клане не смог объяснить ему, почему поклоняясь двуединому богу, они чтили только его безгрешную часть, игнорируя ту, что отвечала за низменные животные проявления. Аркилло помнил, как волновал его этот вопрос в молодости, и как он принял решение устроить кровавую бойню в честь другой, дикой сущности идола. Он не ждал, что на него за это снизойдет благоговение. И не перед кем было после развивать свою примитивно-философскую идею - он перебил всех собравшихся на празднестве соплеменников за считанные минуты. Но ему казалось, что в его крошечной черепной коробке волшебным образом возникнет ответ на поставленный им вопрос. Глупо, конечно, он так ничего и не дождался, кроме спустившегося с небес Желтого Кольца. После, его единственным объектом веры и поклонения стал Синестро, ослепляюще величественный, разящий врагов без тени пощады, никогда не сомневающийся в собственной правоте. Совсем недолго Аркилло считал, что это и был ответ на его дилему: идеальный баланс, те пропорции добра и зла, которые должны быть в живом существе, чтобы нести порядок во Вселенную. Мир был жесток и при этом он лицемерно отрицал свои низменные качества. Синестро был прав, подчиняя волю более слабых с помощью страха. Он был прав, не обращая внимания на сломленных и страждущих, особенно когда использовал эти слабости себе на пользу. А потом в жизни Аркилло появился Уолкер. И эта странная история, что привела его обратно на давно забытый, выкинутый из головы и сердца Ворн. Сделав бессмысленный круг, он вернулся, чтобы расплатиться за свои грехи, самым дорогим, что у него было - любовью Уолкера. Ведь каким бы он ни был просветленным и всепрощающим, он не сможет принять такое чудовище, как Аркилло. Не после того, как увидел сотворенную им резню. Нужно было подать голос, объясниться даже звуками, жестами, что Бро'Ди должен бросить его здесь, медленно иссыхать от голода и жажды, пока он не останется такой же кучкой костей. Что, если рассказы его отца были правдивы, на Западе должно быть еще поселение, возможно даже несколько. Других, не таких как он, ворниан. Тех, среди которых не зародилось паршивой овцы, уничтожившей своих родных и близких в порыве религиозного исступления. Нужно было оторвать крошечные, уродливые глазки предателя, лжеца и трусливого эгоиста от земли. Но в этот момент на его широкое плечо легла тонкая, но такая теплая, ладонь. Аркилло подскочил, разворачиваясь, смахивая с себя чужую руку. Он окинул лапой поляну, тараторя что-то на своем языке, объясняя, что все это - результаты его действий, что кто-то вроде Уолкера не должен касаться грязи вроде него. Но тот оставался удивительно спокойным. Не безразличным, его лицо все еще имело заметный оттенок серости, от увиденного ужаса, но и не осуждающим. Была в нем какая-то отстраненность, с весьма ощутимой решительностью. Без нужды в лишних объяснениях, он протянул Аркилло одну из двух лопат, которые откуда-то оказались в его руках. Глупо было расспрашивать, когда он только успел их разыскать и принести сюда, и как смог незаметно от него отлучиться. Но в голубых глазах промелькнула какая-то отцовская печаль. Словно у родителя, чей ребенок напортачил, и теперь нужно было научить его исправлять ошибки, немного помогая в процессе. Ворнианец кивнул, понимая, что возражать бесполезно. Он отвернулся от астонианца, собираясь присмотреть место для будущих ям и замер. В центре поляны по-прежнему стоял каменный двуликий истукан, светлая сторона которого была испачкана пятнами крови, а темная рассыпалась, будто подверглась механическому повреждению. Но Аркилло не так волновал поврежденный идол, сколько то, что вилось над его каменным изголовьем. Два кольца, кружащееся по четкой оси на небольшой, стабильной скорости. Одно, нет, он ошибся, два желтых, слившихся в уродливый ком, и одно голубое, неповрежденное и светящееся легким неоном. Ворнианец открыл пасть и беззвучно закрыл ее. Трудно было подобрать слова, совершенно не с чего было даже начать. Почему эти кольца здесь? Каким образом два желтых соединились в одно, явно работающее с перебоями, что было заметно по неровному янтарному сиянию и режущим слух шумам, доносившихся из них вместо привычного голоса внутренней программы. Видимо, они и посылали дополнительные волны страха, когда Аркилло зашел в лес. Но кольцо Корпуса Надежды было в полном порядке. Почему же оно было здесь, а не на руке своего владельца? - Уолкер, ты... - ворнианец ощутил, что его голос звучит несколько иначе и его осенило. - Ты же понимал все, что я тебе сейчас говорил... При мастерском владении, кольцо не обязательно было носить на пальце, чтобы использовать некоторые его функции. Перевод с одного языка на другой был самой базовой из них, и голубое кольцо, Аркилло почти чувствовал это нутром, теперь тянулось к своему хозяину. - Почему оно не вернулось к тебе, Уолкер?! - не унимался ворнианец, чувствуя, как голова заныла от переполняющего ее хаоса. - Не мог же ты... Он снова замолчал. Бро'ди даже не повернулся на его голос, нарочито - что было понятно по нахмурившемуся лицу - игнорировал его вопросы, продолжая копать ямы для останков его соплеменников. Понимая, что дальнейшие расспросы бессмысленны, Аркилло начал делать то же самое.