Игра Света и Тени

      Ветер доносил лёгкий аромат цветов со внутреннего двора. Лепестки, будучи бессильными против потоков Илата, покидали собратьев и неслись навстречу неизвестности. И пусть бутон ничуть не терял своей красоты, каждое дуновение забирало с собой его частицу. Сад был красочен, полон жизни. В нём раздавались соловьиные трели и жужжание пчёл. Солнце щедро одаривало растения своими лучами, довершая чудесную картину весны. Здесь было так тихо и умиротворённо, что хотелось забыть о существовании остального мира. И раньше Изабель действительно забыла бы.       Она просто села бы на каменную лавочку у фонтана и, прикрыв глаза, смотрела бы на чудеса возрождения природы после зимнего сна. А потом, когда ей бы наскучило здесь, она могла бы убежать в деревню, переодевшись простолюдинкой, чтобы посмотреть на суету и кутёж крестьян, на ярмарку и кулачные бои. А завершить всё можно было бы пинтой простого эля, не столь изысканного, как вина в погребах дворца, но веселящего и лёгкого, позволяющего забыть о тяготах мира.       Но она не может. И даже не потому, что давно выросла и обзавелась обязанностями, не потому, что побывала в Шио и лицезрела ужасы войны. Как раз эти вещи она с радостью стёрла бы из своей памяти, если бы они не были привязаны к единственному событию, которое она хотела помнить.       - До свиданья, Изабель, - произносит он, уже отвернувшись. Он постарался, чтобы она заметила лёгкую улыбку на его лице, прежде чем он исчезнет. Драконы ничего не дают даром. Это плата за исполнение их воли. Он не знал, кто ведёт его дальше. Будь то миролюбивая, но пассивная Силанна, Мать Теней, что прячет его от мира, но ныне гонит на свет, или далёкая от мирских невзгод извечная Асха. Всем им он по-своему служит, помимо своих желаний. Даже Ургаш в своё время даровал ему удачу и сберёг от клинков и когтей соперников. Годы в Шио выжгли его ясные глаза и полную веры душу. Он был циничен и знал ныне без всякого предсказания, что его жизнь была лишь прелюдией к следующей миссии. Его ждала охота на Тёмного Мессию. Задание, которое скорее всего унесёт его в далёкие и опасные земли.       Раилаг. Пусть она и не произносила его имени вслух, но губы сами складывались в улыбку и чуть подрагивали, будто желая озвучить мысли. Ей очень хотелось оставить всё позади и последовать за ним, но они оба понимали, что не всё так просто. Когда они виделись в последний раз, он долго смотрел на неё в ожидании. Обоим хотелось сказать всего одно слово «останься» и закрыть этот вопрос навсегда. Но, несмотря на то, что она тогда не решалась отпустить его руку, а он не спешил сделать шаг прочь, оба могли назвать причины, чтобы оставить это слово недосказанным.       Изабель не нравилось, когда её излишне опекали. Она начинала чувствовать свою уязвимость. Ей совсем не по душе роль хрупкой принцессы, которая вечно зависит от мужа, жениха или рыцаря. Именно поэтому она так старалась освоить военное ремесло. Чтобы не быть просто вместилищем для вынашивания и рождения детей знатного рода – именно эту задачу возлагали в Империи на женщин – а быть достойной наследницей своего отца, герцогиней и госпожой. Лишь после смерти Николаса она осознала, что едва не совершила большую ошибку, связав свою жизнь с королём. Ей не позволили даже помочь ему в битве, когда на Летний дворец напали демоны. Годрик боялся за каждый её шаг, а аристократия позднее собирала её противников для восстания. И всё это было задолго до воскрешения высшего вампира и пакта с Маркелом как такового. Ей просто не доверяли важные решения, приходилось доказывать свою правоту раз за разом собственным людям.       Поэтому ей не нравилось, что Раилаг оставил её, несомненно, пытаясь защитить. Обида иссякала, не успевая возникнуть, когда она понимала, что подобное решение вызвано отнюдь не недоверием, а заботой. Он сам не мог сказать, что ждало его впереди, и не хотел впутывать её без необходимости. Да и оставлял он её посреди разрозненной страны, охваченной жаром междоусобной войны и полной убитых горем вдовцов и погорельцев, с чьих уст срывались проклятья в её сторону. Возможно, он решил, что среди пусть и небольшой, но преданной армии ей будет безопаснее, чем в степях Ранаара, где если их не зарежут кочевники, то настигнут демоны. И там уже не будет поддержки родной страны или крепостных стен. Спокойствия за его жизнь это не прибавляло, но правда была такова: она бы его только выдала. Одинокого эльфа вряд ли приметят, а вот человек, да ещё женщина, да ещё в дорогих латах, путешествующая в компании чернокнижника… О таком обязательно растрещит любой корчмарь.       Ещё это было бы попросту эгоистично с её стороны, не отпусти она его в поход. Ведь он пытался исправить то, что случилось по её вине. Он мог сколь угодно говорить окружающим, что помогает Тиеру из чувства долга перед друидом, но на самом деле он никому не любил подчиняться. Даже драконы не вызывали у него благоговейный трепет. Изабель же не желала испытывать судьбу. На её совести много утраченных жизней. И больше всего она страшилась, что не позволь она Раилагу исполнить волю богов, те отнимут его насильно тем или иным способом. Она не знала, смог бы Эльрат причинить вред слуге тьмы, и тем не менее, её не оставляло неприятное предчувствие.       У неё тоже имелись определённые обязанности. На время её отсутствия герцогством Грейхаунд правили местные бароны. Воспользовавшись безнаказанностью, многие вассалы повысили подати, довели крестьян до голода и пустили бандитов в поселения, не говоря уже об ущербе, нанесённом демонопоклонниками и фанатиками Лжеизабель. Кому-то нужно было возместить ущерб, а, как известно, Изабель была последней в своём роду.       И она осталась. Как только Коготь был отбит, а Биара казнена, оппозиция во главе с Дунканом и Фридой принялась восстанавливать разрушенное. Потребовались месяцы на то, чтобы собрать совет знати и утвердить леди Единорог в качестве новой королевы, но когда все формальности наконец были соблюдены, Изабель смогла направить усилия и на свою вотчину. Далеко не сразу и не все, но бароны приняли её возвращение. Ей пришлось начать с устранения бунтовщиков и возобновления сбора налогов, что конечно же было встречено бурей негодования со стороны крестьян. Но война утомила всех, поэтому в конце концов волнения поутихли. Казна пополнилась, и герцогиня смогла наконец пустить золото на оплату труда строителей. За это время Фрида наладила торговые пути и отправила провиант в страдавшие от голода провинции. Это пришлось очень кстати, поскольку следующий урожай ожидался ещё только через месяц, пришлось временно снять запрет на охоту.       До восстановления прежних порядков оставался ещё долгий путь, но первые плоды усилий уже давали о себе знать. Свою помощь в поимке оставшихся демонов предложили орки. Гримхейм прислал своих дипломатов для обмена военнопленными. Казалось, израненный Асхан постепенно исцеляется. По крайней мере, в ближайшее время не ожидалось новых треволнений.       - Миледи, - раздалось скромное обращение со стороны двери.       Изабель обернулась на маленькую девушку в тёмном платье прислуги. Её голова и шея были наглухо закрыты тканью – ещё одно проявление патриархата в Империи. Служанка смотрелась крайне бледной, очевидно, редко выходила на улицу. Её серые глаза скрывали покорно опущенные белые ресницы, и она стеснительно прятала изъеденные щёлоком руки в складках платья. Она была угловатой при своём небольшом росте и совсем не походила на дворцовых фрейлин. «Красивых юных дев, должно быть разобрали демоны как трофеи», - подумала Изабель и тяжело сглотнула. «А, может, даже свои». Правдивость второй мысли заставила бывшую королеву ощутить укол вины. Не оставь она страну в столь неподходящий момент, быть может, до мародёрства не дошло бы. С другой стороны, что она могла бы сделать против массового разбоя, что творился в Империи в те дни? Она тогда едва выжила сама.       - Говори, Сибил, - тихо произнесла она. Служанка боялась вызвать её гнев, а потому Изабель пыталась выглядеть доброжелательно. Кто бы ни хозяйничал в её отсутствие в родовом гнезде, она не собиралась устанавливать избиение прислуги как норму. Первым делом после подавления мятежей она отправила на виселицу насильников и дезертиров, которые грабили особо отдалённые деревни и издевались над простыми людьми. Она не намеревалась спускать подобное поведение своим вассалам.       - Прибыл благородный господин. Он желает с вами говорить.       - Он не назвался?       Кажется, служанка ждала этого вопроса. Она вздрогнула, будто бы её ударили хлыстом.       - Нижайше прошу прощения, миледи. Благородный господин не пожелал назваться мне.       Изабель закусила губу. Вот именно об этом она только что и подумала. Она направилась с веранды в гостевой зал, слыша, как Сибил за спиной пытается что-то ещё до неё донести. Что-то насчёт её наряда. Конечно, по правилам этикета, знатная леди, да ещё хозяйка дома, должна предстать перед гостем в лучшем виде, но герцогиню сейчас неуважение к гостю волновало меньше всего. Она сама распахнула ворота и вошла в просторное помещение, представлявшее собой некое подобие тронного и банкетного зала одновременно. Масштабы не сравнить с королевским дворцом, но это был её дом, дом её предков. Большая раздвоенная лестница, вырезанная из дерева поражала своей утончённостью. Перила и перекладины представляли собой отполированные ветки деревьев, украшенные золотыми листьями. Пол был выложен цветными плитками, образующими в центре рисунок трёх серых гончих, бегущих по кругу. Прямо над этим изображением под потолком располагался роскошный канделябр, повторявший убранство перил и спокойно удерживающий на себе около тысячи свечей. По бокам зала располагались длинные трапезные столы с высокими стульями, обитыми кожей, а на небольшом возвышении под лестницей находилось искусно выкованное кресло и знамя с гербом Грейхаундов. Рядом с этим креслом стояли двое. Один - молодой, судя по простой и незамысловатой накидке, был пажом или оруженосцем, второй – чуть постарше, средних лет, хоть и пытался спрятаться под мантией, был одет побогаче и держал одну руку на рукояти меча, покоящегося у него на левом бедре. У него были тёмные вьющиеся волосы до плеч и едва заметные усы и бородка, чем он несколько напомнил Изабель Маркела.       Отвлёкшись от изучения кресла, незнакомец обратил своё внимание на неё. Герцогиня ожидала появления неодобрения на его лице. Ныне они были не в военном лагере. Они были в её резиденции. Хозяйке дома следовало бы убрать волосы в причёску и украсить их диадемой или вовсе спрятать их под головной убор, надеть свои лучшие украшения, хотя бы подвеску, торжественное платье и медленно и величественно спуститься по лестнице со второго этажа. Тогда благородный гость с почтением и признанием красоты хозяйки склонил бы голову. Но леди Грейхаунд, что стояла сейчас перед ним, даже не собиралась наряжаться. Она не ждала ныне гостей, а потому на ней не было никаких подвесок и колец. Её каштановые кудри ниспадали до самого пояса, не уложенные даже в косу. Простое зелёное бархатное платье с широкими длинными рукавами и юбкой до пола не отличалось вышивкой или особым плетением. Оно также не скрывало её ключиц. Иными словами, не знай её в лицо каждый гражданин Империи, её можно было бы принять за подавальщицу из местного трактира, в крайнем случае, прислугу. И любой высокопоставленный человек сделал бы замечание или, отвернувшись, ушёл бы прочь, предложив хозяйке навестить её, «когда она выздоровеет». Но этот господин оказался исключением из правил. И весьма нахальным исключением. Он вытянулся в полный рост и улыбнулся.       - О, прекрасная леди Грейхаунд, - он склонился и поцеловал её руку. При этом Изабель уловила его жадный взгляд, скользнувший по её открытой шее. Она скривилась, но не позволила окружающим это заметить. Её желание поскорее вытурить наглеца из своего дома лишь возросло.       - Берток Ворон, - представился он наконец. – Рад с вами познакомиться.       - Почему-то с моей служанкой вы не были столь же любезны, - Изабель постаралась вложить побольше яда в эти слова.       Он уставился на неё с недоумением, перевёл взгляд на Сибил и сдвинул брови вниз. Лишь на краткий миг. Но этого жеста оказалось достаточно, чтобы девушка задрожала. Вспомнив, кто перед ним, Берток снова натянул на себя приветливую маску и продолжил:       - Прошу простить меня, госпожа, но я проделал большой путь, чтобы поговорить с вами лично.       Он сделал упор на последнее слово, выделив его интонацией. Его паж согнулся в поклоне и отошёл. Очевидно, гость думал, что его пригласят в кабинет или сад, подальше от посторонних ушей, но Изабель и не думала двигаться с места. Она выжидающе смотрела на него и возликовала, когда обнаружила на его лице чувство неловкости. Она никогда о нём не слышала, хоть он и отнёс себя к семье Ворона. Это было самое молодое герцогство, сменившее некогда провинцию Грифонов. Род начинался с бастарда Вячеслава Грифона – Сандора, известного своей терпимостью к оркам. Только в этом герцогстве вольные кочевники имели равные с людьми права и занимали высокие должности, вплоть до баронов. Близость же с вольными городами повлияла на зарождение весьма широких взглядов среди жителей этой провинции. Теперь было ясно, отчего вульгарный внешний вид не смутил этого человека. Он точно не боялся гнева Эльрата.       - Я пришёл предупредить вас, милая леди, - наконец пояснил он. – Вам угрожает опасность.       «Вот это новость!» - хотелось съязвить ей. Про себя она улыбнулась, осознав, что понабралась этих саркастических ремарок от одного циничного чернокнижника. Она буквально слышала, как эта фраза произносится его голосом, а вместо этого ответила:       - Я пережила плен у демонов, насилие и смерть близких. Я отреклась от трона в пользу герцогини Единорога, чтобы принять на себя управление разорёнными землями. Мой дом потерял большую часть прежнего изобилия…       Она не могла не отметить, что прежде, вспомни она эти события, её голос дрогнул бы, а в горле встал бы комок. Но теперь всё это казалось, произошло в иной жизни, было таким далёким, что говорить об этом было несложно. Её взгляд похолодел, а кулаки сжались, но она ведь уже пережила всё это однажды. Всё уже было позади.       - … вам не напугать меня, с чем бы вы не явились, сэр Ворон.       Улыбка на его лице тут же потускнела. Изабель указала на его пажа:       - Я не вижу знамени с чёрной птицей. Значит, вам не позволено его носить. Ни охраны, ни даже экипажа, который мои часовые приметили бы задолго до вашего прибытия. Стало быть, вы добирались на одинокой лошади. Вдвоём. Несколько мелко для барона.       С каждым словом его взгляд обострялся, а его улыбка, будто перешла к Изабель. Даже Сибил слегка улыбнулась и, сдерживая смешок, прикрыла ротик рукавом.       - Вы думаете, что вы неприкосновенны, леди Изабель, - уже менее приветливо произнёс Берток. – Но в Империи всё ещё много людей, которые помнят, как вы пришли к власти и по какой причине её лишились.       - Сэр Ворон! Это неуместно, - встряла Сибил. Похоже, её страх начал понемногу отступать. – Я прошу вас сейчас же извиниться перед госпожой.       Берток даже не повернулся в её сторону, вперившись в Изабель и ожидая её реакции. Прежде чем кто-то из них снова нарушил тишину, рыцарь потянулся за пазуху, отчего стоявшие у дверей стражники всполошились и ринулись защищать хозяйку от предполагаемого нападения. Изабель сама невольно встала в боевую стойку и дёрнулась к поясу, на котором, как назло, не было меча. Но через пару секунд Берток протянул ей вполне безобидный свиток с гербовой печатью Воронов. Замешкавшись на мгновение, герцогиня всё же приняла бумагу и развернула.       Её Милости Изабель Грейхаунд герцогине Грейхаунд. Достопочтимая леди Изабель, для меня было большой радостью услышать, что Вы вернулись к своим прямым обязанностям и ныне стережёте родовое гнездо Грейхаундов. До меня также дошли неутешительные вести о новых волнениях в Империи. К моему большому сожалению, не все приняли Ваше возвращение положительно. Я вынужден сообщить Вам, что аристократия рассматривает указ о лишении Вас титула и земель. Я не могу назвать Вам своего осведомителя, но эти люди настроены очень серьёзно, и Ваша дружба с Её Величеством Фридой Единорог императрицей Единорога не остановят их. Эти люди убиты горем по погибшим во время правления наместника Маркела родственникам и не намерены легко сдаваться. Как друг Вашего покойного отца, Его Милости Анатоля Грейхаунд, я глубоко сочувствую Вам и желаю оказать Вам всяческую поддержку, дабы спасти от суровой участи. Мой сын, сэр Берток Ворон рыцарь Пика доставит Вашей Милости это письмо, как знак моего благословения. Боюсь, я не могу изложить Вам все детали на бумаге. В наше время мало кому можно верить. А потому я нижайше прошу Вас выслушать моё предложение из уст моего сына. С уважением, Герцог Берталан Ворон.       Изабель чувствовала, как её лицо горит всё сильнее с каждой строчкой. Было даже иронично, что именно знать, чьим символом являются падальщики, «слетелась» к безутешной вдове и жертве Кха-Белеха. Несколько лет назад, когда она была ещё наивной девчонкой, верившей в справедливость и честность, она и правда уцепилась за эту протянутую соломинку. В одиночку непросто противостоять всему сразу. Только нынешняя Изабель была иной. Она уже прошла сквозь дворцовые интриги, сквозь убийства и пытки. И она на собственном примере поняла цену доверия, которое явно было не по карману всем этим соболезнующим вельможам. Первым её порывом стало швырнуть это письмо в лицо послу и приказать страже вытурить его за пределы герцогства. Но так поступила бы прежняя Изабель. Она понимала, что в эпоху раздора лучше иметь худой мир, чем ссориться с пусть и не очень влиятельным, но землевладельцем. Вороны не пользовались успехом при дворе из-за своих отличающихся взглядов, это в какой-то степени роднило их с Изабель. Ей с малых лет объясняли важность служения Эльрату, но если по молодости она из страха и притворялась порой набожной, то после всего с ней произошедшего она и вовсе разуверилась в Драконе Света. Она чувствовала себя настолько опустошённой, грязной и лишённой воли после вызволения из Шио, что возвращаться к свету не хотелось. Хотелось сбежать, спрятаться в каком-нибудь тёмном углу, где её просто никто не найдёт. Тогда она впервые поняла тягу тёмных эльфов к Малассе. У той нет столько запретов и правил. Пожалуй, она была самой странной и непостоянной богиней, близкой больше к Ургашу своим безумием, чем к Асхе. И пусть веру в неё Изабель не разделяла, она была благодарна ей куда больше, чем отцу ангелов. Уже за мысли о подобном инквизиция сгноила бы её в тюрьме. Вороны же, по слухам, тайно поклонявшиеся Илату, могли стать каким-никаким подспорьем в случае передела земель.       - Прошу прощения.       Она подняла на рыцаря глаза. Ей точно не послышалось?       - Думаю, мы неверно начали нашу беседу, - сообщил он сдавленно и с неохотой. – Мой отец устраивает приём в Пике Ворона.       «Пир в разгар чумы» - подумалось герцогине.       - Список гостей ещё не утверждён, но, думаю, он будет рад видеть Вас там.       - Что же это за подробности, которые мы не можем обсудить прямо сейчас, но можем на светском приёме? – удивилась Изабель, чувствуя, что ответ ей не понравится.       Берток явно желал что-то сказать, но по какой-то причине не считал ситуацию подходящей. Похоже, он и сам не ждал, что разговор зайдёт в такое русло. Он наверняка надеялся, что бедная, терпящая кризис и ненавистная всеми женщина бросится к нему на шею и начнёт его умолять. Герцогиня удивлялась тому, что так долго терпела подобное отношение к себе. Она обернулась на Сибил и попросила ту оставить её наедине с господином, а также велела страже отойти на более почтительное расстояние, откуда они не смогут их подслушать. Проследив за их движениями, Ворон повернулся снова к Изабель и, изменившись в лице, заявил:       - У моего отца есть предложение, которое пойдёт на пользу нам всем.       «Наконец-то» - Изабель была готова поклясться, что эти слова в очередной раз за последние несколько минут произнёс её внутренний Раилаг. Девушку порядком утомил этот нахальный сэр.       - Я слушаю.       - Устроим свадьбу.       Она уставилась на него, как на умалишённого, каковым она после этих слов его и нарекла. Мало того, что он заявился в её дом без приглашения и вёл себя непочтительно, он ещё решил посмеяться над ней. Вот теперь точно настало время позвать стражу. Её рука метнулась в жесте, но была тут же остановлена лёгким усилием руки Бертока. Он не нарушал границ её личного пространства, но крепко ухватился за её кисть обеими руками и опустил её вниз.       - Прошу, дайте мне закончить, миледи. Я займу ещё немного вашего времени и покину этот дом.       Получив её немое согласие, он продолжил:       - Оба наших герцогства находятся в немилости аристократии. Её Величество не может сейчас рисковать своей только формирующейся репутацией, да и вы сами, я думаю, не хотите подрывать её авторитет и просить отменить акт, подписанный большинством. То, что вы прочли в письме, правда. Мой отец явился бы лично, но в таком случае сплетни могут помешать нашим планам. Брак решит сразу все проблемы. Во-первых, это сделает герцогство Ворона и герцогство Грейхаунд семьёй. Вам уже не придётся бояться нападения с нашей стороны. Аристократия же не посмеет отнимать супругу у новоиспечённого герцога, да ещё родственника Ворона.       Изабель совсем не понравилось это слово. «Отнять». Как будто она была вещью. Со времён Ирины Грифон многое изменилось, но суть осталась прежней. Женщины Империи действительно получили больше прав, но прежние привычки было сложно искоренить. Даже будучи последней живой представительницей клана Грейхаунд, она несёт свой титул только чтобы передать первому же наследнику мужского пола. Жена герцога участвует в принятии решений лишь косвенно. Последнее слово всё равно остаётся за супругом. И даже если и случалось в истории женщине получить власть в единоличное пользование, то знать тут же искала способы отнять у неё полномочия: выдать замуж под предлогом заботы или обвинить её в ереси, что даже проще, учитывая ревностное отношение священнослужителей к вере.       - Вы будете под покровительством моего отца. Никто не посмеет причинить вред его невестке. Я не требую ответ прямо сейчас. Потому и приглашаю вас в наш дом, где отец сможет без опаски переговорить с вами. На приёме также будут вельможи Быка, Волка и Оленя. Мы надеемся, что Её Величество тоже.       - Империю рвут на части голод и война, а ваш отец празднует, вынуждая соседей прийти, чтобы не показать свою слабость, - бросила Изабель.       - Это не совсем так. Определённые успехи уже достигнуты. Страна исцеляется. Самое время дать людям стимул, показать, что мы движемся дальше. К тому же…       Он наклонился к ней ближе, чтобы та услышала его шёпот.       - …мой отец сможет без подозрений поговорить с вами наедине так же, как мы говорим сейчас. И он предоставит вам доказательства необходимости этого союза.       Когда двери захлопнулись за рыцарем Ворона и его пажом, герцогиня Грейхаунд будто ощутила как что-то тяжёлое свалилось с её плеч. Это был странный визит. Не то, чтобы к ней и раньше не сватались аристократы. Но то походило больше на шутку, чем на суровую реальность. Во время военных походов особенно преданные ей вассалы часто делали ей комплименты и отмечали её красоту, по их словам, не померкшую после всех тягот судьбы. Она сутками не вылезала из лат, ночевала вместе с солдатами на камнях, если приходилось. Это делало границы между мужчинами и женщинами и между господами и вассалами менее чёткими. Часто солдатам приходилось видеть её в крови и грязи. Тут не до дворцового этикета. В такие моменты никто не спешил просить её руки.       Раилаг, похоже, был единственным, кто действительно видел её в лучшие и худшие моменты. Он видел, как она росла, и его взгляд, полный заботы и нежности, не менялся, даже когда ему пришлось выхаживать её. Когда он забрал её из Шио, грязную, покрытую потом, кровью и сажей, пахнущую хуже шелудивой псины, ревущую и едва понимающую происходящее, то не пустил к ней слуг. Не доверил. Он не отходил от её постели, пока она не смогла самостоятельно передвигаться, мыл её начавшие гноиться раны и кормил с ложечки. Она ненавидела его тогда, потому что испытывала к себе самой отвращение. Она не понимала, почему это происходило и кого из них это мучило сильнее. Его, потому что он видел её такой сломленной и не мог исправить сделанного с ней, или её, потому что она не считала, что заслужила его заботу. Уже тогда она поняла, что была глупа, веря в любовь к ней Николаса. Её рыцари, её король и все те вельможи, украдкой подглядывающие за ней, любили её только пока она была красива и чиста. Она не могла поделиться с Николасом самым сокровенным, потому что боялась осуждения с его стороны. Раилагу она могла рассказать всё, зная, что даже если против неё поднимется целое государство или даже несколько, он останется рядом с ней.       Она поднялась в свою комнату и закрыла дверь на ключ. Покои находились на втором этаже. Окна выходили на сторону сада, так что можно не беспокоиться о шуме. Тем не менее, герцогиня всегда закрывала выход на балкон, чтобы никто их не подслушал. Это был их маленький секрет. Самая важная часть дня, после которой она сможет спокойно заснуть ночью, не мучая себя догадками и излишним беспокойством.       Изабель достала небольшой камешек из вазы с цветами, совсем неприметный на первый взгляд. Он был гладким и непривычно тёплым для речной гальки, будто лежал не в тёмном сосуде, а на солнечном берегу. Для его активации требовался определённый навык, но, к счастью, герцогине не нужно знать всю подноготную. Она просто посылала небольшой магический разряд в артефакт, подавая сигнал обладателю второго такого камня. И тогда, если у него была возможность, он отзывался на её зов. Прямо как сейчас.       Мгновение, и в воздухе возник силуэт. Прозрачный, нечёткий, но такой до боли знакомый. Черты лица были также размыты, но нетрудно заметить, что иллюзия улыбалась ей. Она не успела подумать, как произнесла:       - Раилаг.       Её голос был наполнен радости и тоски одновременно. Ей важно видеться с ним. Даже если он говорил, что ещё не может вернуться, для неё жизненно необходимо знать, что он в порядке. Его собственный голос вторил её интонации, отражая те же самые эмоции:       - Изабель.       Им не нужны формальности и приветствия. Этих двух слов порой достаточно, чтобы им обоим стало легче. Но они всегда говорят. Порой, чтобы растянуть мгновение, порой, чтобы скрасить серые будни.       - Где ты? – спросила она, предвкушая очередной интереснейший рассказ о степях и храмах Шантири. Каждый раз он описывал ей свой день, проведённый в седле или в небольшом поселении. Иногда он передавал ей истории, услышанные от других странников или описывал встретившиеся ему пейзажи и животных.       - Пришлось задержаться на вчерашней стоянке, пополнить запасы. Видел сегодня торговца фруктами. – Он достал из сумки какой-то шар и показал ей. Она улыбнулась, узнав в предмете яблоко. – Твои любимые. – подчеркнул он. – Жаль, не могу поделиться.       Ей тоже было жаль. Но не только из-за яблок. Фрукты были меньшим из того, чем они не могли поделиться. Он, несмотря на такую же её проекцию, нечёткую и едва различимую, угадывал её настроение довольно быстро.       - Что случилось? – спросил он уже более серьёзно.       - Мне нужен твой совет, - неуверенно начала она. Несмотря на то, что для обоих была очевидна их разница в возрасте и опыте, порой она забывала об этом. Раилаг прожил добрую половину тысячелетия и сменил покровительство аж трёх божеств. Ему приходилось много путешествовать и много сражаться, да и в политике он понимал куда больше. Он внимательно слушал, пока она пересказывала ему события сегодняшнего дня, ни разу не перебив. Казалось, он уже по ходу рассказа придумывал решение ситуации.       - Я не знаю, что мне делать, - откровенно призналась Изабель. Перед ним ей не нужно строить из себя непоколебимость.       - Есть два варианта, - сказал он, выдержав паузу. – Если откажешься, и его предупреждение сбудется, тебе придётся иметь дело со знатью. Но их решение никто не поддержит, если дойдёт до военных действий. Фрида тоже внесёт свою лепту. Можно напомнить им, что большая часть рыцарства, осаждавшего Коготь, присягнула тебе на верность и не отрекалась от клятвы. И я сильно сомневаюсь, что найдётся глупец, который рискнёт ограниченными ресурсами, чтобы напасть на героиню войны и при этом близкую подругу нынешнего монарха. Это сделает напавшего агрессором.       Это самое простое решение. Если ей предъявят ультиматум и потребуют отказаться от титула, она сможет укрепиться в Уайтклиффе. Даже с небольшим отрядом рыцарей она сможет какое-то время удерживать позиции. Это сделает её пострадавшей стороной, а такую победу не признают служители Эльрата. Только представить, что напишут в хрониках: «союз нескольких герцогств захватил земли ослабевшей вдовы». Её признают мученицей в этом случае и вернут всё, что было отобрано. Но тогда она покажет себя слабой. Слабой и упрямой, готовой пойти на кровопролитие, лишь бы сохранить свой статус.       - А второй вариант?       - Согласись на предложение рыцаря.       Он не переставал её удивлять. Она уже привыкла, что тактика Раилага порой несколько обескураживала. Он часто одерживал верх только потому, что действовал самым неожиданным образом. Он мог придумать сложный план или пойти напролом. И именно из-за подобного непостоянства его противники часто терялись в нерешительности не зная, чего от него ждать.       - Ты серьёзно?       - Подумай, какие возможности это откроет. Весь груз ответственности свалится на голову герцогу Ворону. Если он сватает не первенца, а простого рыцаря, значит сам желает дотянуться до твоих земель.       - Разве это не должно меня остановить?       - Напротив. Пусть думает, что получил желаемое, займётся восстановлением провинции. Формально ты останешься наследницей Грейхаунд, так что он не сможет отказать тебе, если ты выдвинешь свои предложения, касающиеся герцогства. Поскольку он берёт тебя под свою защиту, ему придётся обеспечить твоё благополучие. При этом твоё благородное происхождение даёт тебе право аннулировать помолвку в любой момент.       Простой рыцарь, даже не барон. Будь у Ворона более обеспеченные неженатые наследники, он бы отдал её им, а не Бертоку, Изабель была в этом уверена. Возможно, этот обедневший вассал являлся лишь временной мерой. Наверняка Ворон хотел просто придержать столь выгодную партию для кого-то ещё. Это отнюдь не было приятно осознать, но в чём Раилаг прав, так это в том, что этим можно манипулировать. Изабель просто не позволит новоиспечённому мужу получить контроль. Покуда у неё нет наследников, она является единственным ключом к герцогству. Замужество стало бы удобным прикрытием, чтобы отбиться от нападок аристократов, переждать бурю. Всё это звучало разумно, но как-то совершенно бездушно. Пожалуй, это рушило представления герцогини о её будущем. Она надеялась, что следующая её свадьба будет отнюдь не с человеком, а с одним хитрым чернокнижником, когда тот вернётся из своего похода.       - И ты не против, чтобы я снова вышла замуж? – хитро улыбнулась она. У эльфов, как он поведал ей, венчание не было столь популярно. Никаких особых церемоний и обрядов. Просто так случалось, что если двое любят друг друга, то остаются вместе. Они могут дать знать о своих чувствах окружающим, но никто не сочиняет для них отдельных правил. Для народа Силанны любовь означала особую связь. Поскольку в первые годы взросления эльфы весьма непостоянны и сексуально активны, они не придают особого значения своим спутникам. То, что в Империи считалось вульгарным, в Ироллане и Игг-Шайле было просто частью жизненного цикла. Но телесный контакт и духовное единение, привязанность были совершенно разными понятиями. Далеко не каждому эльфу доводилось встретить кого-то, кому они желали бы отдать остатки своей долгой жизни. Это важное решение, которое не принимали сгоряча. И, что было поначалу непостижимо для Изабель, у эльфов взаимность не считалась обязательной. Они могли провести годы, храня верность кому-то, даже если этот кто-то не разделял их треволнений. Главным аспектом таких отношений являлось желание сделать объект обожания счастливым. Даже если ему или ей лучше с кем-то другим. Неудивительно, что эльфы часто тратят свою жизнь на месть и написание стихов, пытаясь унять боль от безответной любви. Возможно, это и правда отвлекает от неприятных мыслей. Это звучало дико по меркам остальных жителей Асхана. Но со временем Изабель поняла эту простую философию. Любить для эльфов означало отдавать, ничего не требуя взамен. Для людей брак всегда означал взаимный обмен: ты даёшь что-то, чтобы получить аналогичный ответ. И если в первом случае проблем не возникало, то во втором они случались частенько. Сложно ждать и ничего не получать на выходе. Походило даже на торговлю.       Раилаг был готов отпустить её вместе с Николасом. Если бы только они не столкнулись на перевале… Но тогда не состоялась бы их с Раилагом встреча. Со временем она приняла эту простую истину. Они уже были связаны. Потому ей было проще смириться с тем, что он далеко. Будь она ревнивой женой, напридумывала бы себе проблем. А так она знала, что они уже вместе, безо всяких ритуалов. Именно это и мешало ей принять решение, которое помогло бы её герцогству, но заставило бы её притвориться, что она готова чем-то поделиться с другим мужчиной. Была масса способов отвадить от себя рыцаря: припугнуть аннулированием помолвки, как и предложил Раилаг. Тогда муженёк и не подумает приставать к ней. Она просто возобновит свою миссию, продолжая спать в одиночестве в своих покоях. Но сколько это должно длиться? Месяцы? Годы? Правда в том, что она просто коротала время до возвращения Раилага. Она планировала побыстрее разделаться с делами и отправиться вслед за ним. Ей представлялось, что они поселятся где-то далеко от всех этих политических игр. Именно это он предлагал ей, понимая, что она на всю оставшуюся жизнь насмотрелась на войну. Сбежать вдвоём. Это звучало так романтично…       - Только если ты этого хочешь, - снова улыбнулся он. Герцогине не хватало его глаз. У иллюзии их почти не видно.       - Конечно же не хочу.       «Ты знаешь, чего я хочу» - говорит она про себя, не желая искушать его очередной авантюрой. Ей хочется всё бросить и осуществить это желание самостоятельно. Ему тоже всё это не по душе, но он также хранит эти мысли при себе. Если они хотят жить в этом мире, нужно сперва обеспечить его выживание. Если стены Шио рухнут, демоны отыщут их где угодно.       - В любом случае, хорошо подумай над этим. Готова ли ты вести двойную жизнь? Это тяжкое бремя.       Он знал не по наслышке.       - Если нет, лучше попроси защиты у Фриды. А когда я вернусь, проучим Воронов, как подобает.       Он пытается ободрить её этой шуткой. Ему не впервой воевать за неё. Но ей совсем не хочется снова втягивать Раилага в конфликт, к которому он сам не имеет ни малейшего отношения. Будь он рядом, она уверена, все проблемы были бы решены. Он бы помог ей быстрее вычислить смутьянов и тихо избавиться от недовольных. Нет. Она должна разобраться со всем самостоятельно, довольно уже из-за неё пролито крови.       - Только будь осторожна, - добавляет он в назидание, будто снова в шутку.       - Это я должна говорить тебе. Самое страшное, что меня ждёт – политические игры. А ты путешествуешь в одиночку по землям орков, которые терпеть не могут колдунов.       Иллюзия тает, не давая ей закончить. Он всегда старается увести разговор прочь от подобных волнений, не хочет, чтобы Изабель проводила бессонные ночи, представляя себе ужасные картины нападения орков или идущих по его душу демонов. Она не рассказывала ему, что ей временами снятся кошмары. И в них она видит не Кха-Белеха, не Шио и даже не войну. В этих снах она видит его в моменты боли или гибели. Лишь вера в его способности заставляет её оставаться на месте, а не нестись, сломя голову к нему навстречу.       Она села за стол и ещё раз перечитала письмо от Ворона. Что бы она ни решила, завтра ей предстоит начать собираться в дорогу. Давненько она не бывала на балах…