Игра Света и Тени

      День перед празднеством внёс оживление во дворец. В особенности непросто пришлось слугам, что проводили на ногах многие часы без передышки. Старший по дому слуга кричал на более молодых подчинённых, подгоняя их и поправляя, когда те что-то делали не так или не вовремя. На кухне всё бурлило и шипело ещё с ночи. Повар, словно демон среди всего этого пышущего жаром буйства, орудовал ложками, как магическими посохами, наколдовывая какой-то особый ужин. Во дворе сновали конюхи и носильщики, доставляя привезённые только со склада продукты. Но больше всего народу собралось в банкетном зале. Здесь мыли окна, вешали выстиранные и накрахмаленные портьеры, сдвигали столы. В углу уже разместился и репетировал оркестр из скрипок, труб и барабанов, а также небольшой хор. Каждый канделябр, каждый кусочек лепнины тщательно полировался, чтобы добиться особого сияния во время приёма. Несколько долговязых парней бегали с лестницей и свечками, готовясь осветить всю залу. Ждать оставалось уже совсем недолго.       Если бы кто-то из хлопочущих слуг случайно забрёл в гостевое крыло в покои бывшей королевы, то случился бы лёгкий конфуз. Дверь оказалась не заперта и, толкни её случайный визитёр, перед его глазами предстал бы полный кавардак. Коробки и тюки, что привезла с собой Изабель, оказались все опустошены. Крышки, верёвки, ремни и куски ткани разбросаны по полу. На кровати же образовалась палитра цветов из различных нарядов. Строгие и тяжёлые, лёгкие и яркие, откровенные и экзотические платья заставили бы любую девушку позеленеть от зависти. Далеко не каждая придворная дама могла похвастаться таким богатым гардеробом. Сама хозяйка комнаты скептическим взглядом окидывала каждый кусок ткани на предмет дефектов покроя. Она была одета в кружевное нижнее бельё и мягкий корсет. За последнее время она похудела, так что сильно затягивать шнурок не требовалось. Но даже несмотря на это, она никак не могла остановить свой выбор на чём-то конкретном.       Герцогиня уже битый час примеряла то одно, то другое, вертясь перед зеркалом, но всё время находила какой-то недостаток. Возможно, Изабель просто относилась ко всему этому процессу предвзято – ведь она никогда не любила платья. Во дворце наряд зачастую выбирали за неё фрейлины, и она с радостью доверяла их вкусам, но здесь ей пришлось труднее. Скрепя сердце, она решилась позвать болтливую служанку, которую, как выяснилось, звали Пэсторой родом из провинции Быка, что объясняло её рычащее произношение. Как только она узнала, что ей предстоит помогать герцогине с выбором платья, то чуть было не лишилась чувств от счастья. Она очень обрадовалась оказанной чести и тут же, с разрешения госпожи, принялась рассматривать каждую вещь. Обычно, когда Изабель впервые допускала своих служанок до гардероба, те теряли голову. Случалось, что герцогиня ловила замечтавшихся девушек, украдкой примеряющих на себя её позолоченные заколки и диадемы. Их не стоило винить. Какая женщина не мечтает быть знатной дамой? Устоять перед таким соблазном для большинства очень трудно. Но Пэстора оказалась совсем не такой. То ли сказывалась её болтливость, не позволявшая физически терять дар речи ни при каких обстоятельствах, то ли она действительно видела очень много дорогих нарядов.       - Тааак, - со знанием дела начала она. – Вот это – сразу нет.       - И вот это. Такое сейчас уже не носят, миледи. Консервативно, но старомодно.       - А вот это очень интересное! Прошу, примерьте.       Девушка протянула герцогине пышное жёлтое платье с юбкой-колокольчиком и фонариками на рукавах и помогла его надеть. Когда она ловкими движениями расправила складки и подтянула шнурок, Изабель глянула на своё отражение. У платья имелся квадратный вырез, открывавший шею и часть груди. Стыки швов ловко прикрывали вышивка и россыпь жемчуга. Рукава оставались слегка прозрачными и ощущались совсем невесомыми, в них не становилось жарко. Юбка же показалась герцогине очень тяжёлой от поддерживающей форму конструкции из чего-то твёрдого, немного мешала ногам. Прежде чем Изабель вынесла свой вердикт, Пэстора сморщила носик и качнула головой:       - Неплохо, но жёлтый – не ваш цвет, госпожа. Смотрится недостаточно взросло.       Она снова вернулась к залежам на кровати и принялась в них копаться. Прошла примерно четверть часа, и Изабель, присевшая на небольшой пуфик, уже успела заскучать, когда с победным «ага!» служанка откопала в кипе одежды платье нефритового цвета. Оно всё сверкало от вплетённых в ткань серебристых нитей и легонько шуршало, когда его сотрясали. Надевая его, леди Грейхаунд отметила, что ткань грубовата наощупь от этих самых металлизированных нитей и неприятно колет кожу. Она с облегчением вздохнула, когда её помощница забраковала и этот вариант, уже представляя себе, как всё будет чесаться во время движения.       После она примерила ещё девять платьев. Одно представляло собой наряд, вдохновлённый орнаментами Ироллана. Слегка зауженное голубое платье, расшитое замкнутыми узорами. У него имелись длинные, уходящие в пол рукава, пояс, расшитый бисером, и стоячий высокий ворот, обрамлявший голову наподобие нимба или короны. Смотрелось элегантно, но по какой-то причине Изабель оно не понравилось. Почему-то она чувствовала себя в нём вызывающе. Пара следующих платьев отличалась лишь цветом, хотя покрой оказался совершенно идентичным. Оба платья представляли собой ритуальные наряды жемчужных жриц из Хасимы, перешитые, чтобы их могли носить человеческие женщины. Они состояли из двух слоёв. Первый являл собой простое платье однотонного цвета с подолом, доходящим до середины голени спереди и постепенно опускающимся до пят по бокам. Пояс - сложное переплетение ярких толстых нитей, завязанных красивыми узлами. Оба его конца заканчивались играющими кисточками, к которым для тяжести привязаны металлические бусинки. Сверху надевался свободный халат с крупным рисунком цветов и рыбок. Он был очень длинным и сзади образовывал шлейф, тянущийся по полу. Чтобы халат не спадал, на груди он завязывался шнурком, на узелках которого позвякивали небольшие бубенчики. Их поверхность покрывала яркая глазурь, расписанная тоненькой кистью. В целом это оказались интересные наряды, но Изабель всё равно не хотелось надевать столь непривычный комплект, в котором легко можно запутаться и упасть. Ещё она просто не хотела надевать на имперский бал то, что жрицы Шалассы носят лишь в храмах. Это казалось богохульным. Остальные платья воплощали основные тенденции в моде разных провинций. Тёмное и строгое, не оставляющее и дюйма оголённой кожи платье из герцогства Волка, цветастое и пышное – из придворного ателье провинции Быка, лёгкое и блёклое – из Уайтхилла и несколько других.       Изабель уже порядком надоело это занятие, и она готова была вернуться к одному из отвергнутых вариантов, но Пэстора оставалась неумолима. Она внимательно разглядывала каждый наряд и даже на какой-то миг бросила молоть языком о всякой ерунде. Она не переставала удивлять своей неисчерпаемой энергией и бесконечным перечнем тем, которые она могла обсудить. Даже было бы интересно иметь такую собеседницу, если бы она хоть иногда давала вставить свою реплику. Но девушку, похоже, интересовал вовсе не ответ, а сам процесс её монолога. Изабель даже предположила, что служанка издевается над ней и, пользуясь случаем, заставляет её снова и снова примерять и снимать с себя неподходящие платья.       - Какая прелесть! – выдохнула Пэстора, вырвав госпожу из размышлений. В её загорелых руках оказалось действительно нечто особенное. Если бы не целая куча более приметных и дорогих нарядов, наваленная сверху, Изабель наверняка нашла бы его раньше. Её сердце вдруг ёкнуло, а по телу растеклось тепло. Она отлично помнила, как у неё появилось это платье.       Идея выйти погулять казалась ей неудачной. Она успела оправиться от ран, и на лицо уже постепенно возвращался румянец, но память о Шио ещё караулила её за каждым углом. Она страдала от жутких кошмаров и просыпалась в холодном поту, ей всюду виделись враги. Она проводила часы, разглядывая себя, когда мылась или переодевалась, не видя никаких дефектов, но внизу живота она постоянно ощущала фантомную боль, напоминавшую о совершённом над ней насилии и омерзительном акте, повлекшем за собой рождение чудовища. Слёзы начинали течь у неё из глаз против воли, и она выла и стонала, как потерявшийся ребёнок. Она оказалась совершенно разбита и не желала покидать относительную безопасность своей комнаты. В ней не осталось ни капли гордости, только животный страх, потому о приличиях и своей репутации она думала в самый последний момент.       Она сама попросила его побыть с ней ночью в первый раз. Она боялась, что если останется одна, снова придут кошмары, снова кто-то попытается причинить ей вред. Ей было всё равно, что подумают окружающие. И он остался. С тех самых пор он оставался в её комнате еженощно, садился на край кровати и поглаживал её по голове, пока она судорожно сжимала в отощавших пальцах складки его рубашки. Он не пытался сдвинуться или воспользоваться её слабостью и пересечь последнюю границу, что всё ещё сохранялась между ними. Он просто ждал, пока её дыхание выравнивалось и замедлялось, свидетельствуя о том, что она наконец заснула. Тогда он откидывался на кресло, что стояло напротив, и чутко дремал, готовый успокоить её, если в очередной раз она закричит во сне. Постфактум она понимала, что было несколько эгоистично лишать его самого нормального отдыха, но именно тогда она училась по-настоящему ему доверять.       И вот, спустя время, она начала приходить в себя. Магия не оставила шрамов от причинённых демонами увечий, а воспоминания потихоньку таяли в забвении. Разум исцелялся, и она медленно возвращалась к прежней жизни. Ей приносило облегчение то, что они скрывались в этой отдалённой заставе, глубоко под землёй, где никто не мог помешать её выздоровлению или увидеть её жалкое состояние. Как бы она не тёрла кожу, ей всё время казалось, что она грязная, опороченная. Ей становилось до тошноты противно от самой себя, и потому она проводила сутки, зарывшись в одеяло и стыдясь показаться кому-то постороннему или знакомому. Поначалу он не возражал, беря в расчёт всё пережитое, но теперь он настоятельно просил её хоть раз выйти за дверь, сменить обстановку.       Не будь он всё это время рядом, она бы не решилась. Но он терпел от неё действительно многое. Она часто срывалась на него и кричала, пытаясь найти виновного в своих страданиях, несомненно, произнося обидные слова, которых он не заслуживал. И это была ещё одна причина, чтобы хоть раз прислушаться к его совету. В конце концов, он не обязан всё это выносить, даже если она ему небезразлична. Так что она согласилась, но при условии, что они будут одни, и никто более не сможет её увидеть. Чужие взгляды заставляли её паранойю прогрессировать, и она искренне боялась столкнуться сейчас с кем-то ещё. Он выбрал часы, когда большая часть слуг и солдат спали, и место, куда никто не ходил – небольшой пруд во внутреннем дворе, охраняемый, но при этом сокрытый стенами пещеры от посторонних глаз. Это идеальное место, чтобы никто даже не заметил их исчезновение из жилых помещений.       Последний же момент, который он также обязал её соблюсти – чтобы она переоделась, зная, что она изначально собиралась просто закутаться в какой-нибудь мешковатый плащ. Он пытался пресечь её неукротимое желание спрятаться и убежать, убедить, что ей больше не стоит бояться каждой тени. Это было непросто. Она не хотела ничего слушать, и снова простой разговор дошёл до крика. В конце концов он просто оставил её в комнате, в который раз промолчав на её пустые обвинения. Уже когда его шаги стихли в коридоре, она устыдилась своего поведения и нашла в себе силы, чтобы развернуть его подарок. В мягкую замшу, аккуратно, чтобы не помялось, оказалось завёрнуто платье. Оно на первый взгляд смотрелось очень простым, без каких-либо излишеств. Его не получилось бы назвать торжественным или роскошным, но его красота как раз заключалась в лаконичности. Оливковая лоснящаяся ткань была холодной, но очень приятной наощупь. Корсет был совсем нежёстким, но отлично держал форму, подчёркивая каждый изгиб тела. Плечи оставались полностью открытыми, а рукава надевались отдельно. На них имелась простая вышивка в виде золотых листьев, а ниже локтя ниспадала почти до самого низа полупрозрачная белая вуаль, прикрывавшая руки до запястья. На груди повторялась та же вышивка, а юбка расходилась колоколом и, несмотря на свой объём, ощущалась совершенно невесомой. Изабель решила дать платью шанс и примерила его.       Наряд сел безупречно – даже не потребовалось ничего подгонять – и при этом пришёлся очень удобным. Корсет не давил, от него не болела спина, рукава совсем не стесняли движений. И даже при том, что плечи оставались лишь слегка прикрыты, не возникало никакого смущения, или желания накинуть что-то поплотнее. Ей захотелось взглянуть на себя впервые за долгое время, и она подошла к закрытому тёмной тканью зеркалу. Она взяла грубую портьеру и резко сдёрнула. На глаза опять навернулись слёзы, но уже не от отчаяния и животного ужаса, а от облегчения. Отчего-то она ожидала увидеть обезображенное пытками и горем лицо, но увидела саму себя. А платье… платье идеально подчёркивало цвет её глаз и смотрелось на ней, как влитое.       - Видишь, – сказал он, выглянув из-за косяка двери, – я не соврал тебе.       Он много раз говорил ей, что она красива. Все, без исключения, отмечали её внешность, и она, потерявшая всякую веру, считала, что только лишь это её преимущество помогало ей добиваться чего-то в жизни. Ей думалось, что она потеряла последнее, что спасло бы её, думала, что никто и никогда не сможет увидеть её настоящую, без пышных нарядов и ауры недоступности. Но Раилаг говорил не только об этой красоте. Сейчас, в этом простом платье она была собой, настоящей, потому что именно так её ничто не приукрашало. Не требовалось обилия кружев и бус, что оттеняли бы её и душили в ней индивидуальность. Ей стало комфортно и свободно. И именно в этом он видел её красоту.       Она улыбнулась ему, поспешно вытирая слёзы, которые в очередной раз её подвели. А он в ответ подошёл ближе и просто подал ей руку, приглашая покинуть эту тесную комнатку. Она знала его совсем недавно, но он… Он знал о ней больше её самой. Больше, чем она хотела и могла бы рассказать. И его это не отпугивало. Люди верят, что эльфы больше ценят прекрасное, потому что не боятся быть естественными, и правдивость этого стереотипа раскрывалась в полной мере. Тот вечер, в который они прогуливались вдоль подземного озера, потихоньку начал истончать купол, которым Изабель себя окружила, и она тогда подумала, что если уж она дала шанс платью, то было бы глупо не дать шанс тому, кто его подарил…       Пэстора взволнованно посмотрела на герцогиню, опустив платье обратно на кровать.       - Что случилось, миледи? Я что-то не так сказала?       - Вовсе нет, - не сразу ответила ей Изабель. Она молча подошла к кровати и сама взглянула на то самое оливковое платье с белой вуалью. Без колебаний она начала снимать с себя последний примеренный наряд, стремясь побыстрее надеть то, ради чего стоило два часа рыться в гардеробе. Она смогла без помощи служанки переодеться и оценить себя в зеркале. Теперь платье смотрелось на ней даже лучше. Она больше не была так изнеможена и напугана, как тогда.       - Определённо оно, - деловито закивала Пэстора, обходя Изабель со спины и отряхивая юбку. – Хороший крой, качественная ткань. Вышивка такая ровная. А рукава…       Она пропустила вуаль между пальцами.       - Как кожа младенца. Замечательный экземпляр. И явно не людьми сшит. Да и плетение слишком тонкое. Умоляю, госпожа, откройте, откуда оно у вас!       - Это подарок. Мастер мне неизвестен.       Пэстора поджала губки в недовольстве, но не стала настаивать. Она продолжила тараторить о том, что человеческие руки точно не могли сделать такое тонкое плетение, пока помогала разгладить платье и восстановить форму ткани. Она делала ставки то на наг, то на эльфов, пытаясь определить происхождение материала, но упорно утверждала, что ни один портной в Империи не способен выполнить такую ровную вышивку. Всё ещё удивительно, откуда девушка знала столько об одежде. Возможно, её предки занимались ремеслом. Она могла и сама вырасти при дворе, отчего научилась разбираться в высокой моде. Но, что наиболее любопытно, она по достоинству оценила это простое, но такое красивое платье. Для этого нужно обладать определённым вкусом. Изабель была даже готова потерпеть её длинный язык ради подобного таланта. Мысль о том, что Ворон назло приставил к ней эту девушку, уже не казалась такой правдоподобной.       - Ну, вот и всё, - объявила Пэстора, проверив каждый шов и складочку. – Осталось только подобрать обувь и аксессуары!       Последнее она произнесла с таким восторгом, что Изабель даже немного занервничала. Как маленькую девочку, служанка взяла её за руки и усадила за туалетный столик, чтобы заняться её волосами. В руках она держала простой деревянный гребень и, соблюдая такт слово-движение, приступила к расчёсыванию. Не сказать, что она была груба, но, под стать своему темпераменту, Пэстора делала всё очень быстро, не задерживая зубцы гребня на одном месте надолго. От этого появлялось неприятное предчувствие, что вот-вот гребень застрянет в волосах и за него больно дёрнут. Это опасение не позволяло расслабиться и получать удовольствие, поэтому герцогиня сидела как на иголках, разглядывая тем временем свою коробочку с украшениями.       В её коллекции ювелирных изделий имелось даже больше, чем платьев, но далеко не все они уместны, а некоторые совсем ей не шли. Коллекция скопилась за многие поколения. Иные заколки, кольца и браслеты принадлежали ещё её прабабушке. Несмотря на очевидную ценность, считалось дурным тоном продавать свои украшения. Даже в периоды острой нужды. Поэтому они так и покоились в коробочке, ожидая своего часа.       Пэстора, закончив с гребнем, взяла волосы герцогини в обе руки и стала их «примерять», то поднимая наподобие пучка, то распуская и скручивая в какую-то более свободную причёску. Она снова замолчала, что всегда легко было заметить, и, чуть погодя, прокомментировала:       - Думаю, высокая причёска будет смотреться скучноватой.       «И вызывающей» - дополнила про себя Изабель. В этом случае её спина осталась бы совершенно голой. По этой же причине она не хотела рыцарские косы по обе стороны или эскоффион. Хотелось чего-то такого же простого, как платье, но при этом аккуратного и лёгкого, не мешающего движениям. Покрывать же голову повязкой или чепцом казалось расточительством. Ей предстояло провести вечер в помещении, а не на базарной площади, так что лишняя скромность лишь испортила бы антураж.       Пэстора предложила ей заплести свободную узловатую косу, которая была бы достаточно объёмной, чтобы прикрыть шею, но при этом не стягивала волосы слишком туго. Для украшения они вместе выбрали золотой шнурок с небольшими листочками, под стать узору на платье. А сверху, дабы соблюсти приличия, решили надеть жемчужную сетку, по факту, не являвшуюся головным убором, но отлично поддерживавшую причёску. После принятого окончательного решения, служанка принялась плести. По ходу работы Изабель подавала ей довольно-таки длинный шнурок, разматывая и распутывая его. Она старалась не думать о том, как трудно будет распускать потом волосы, но результат абсолютно точно оправдывал любые неудобства. Пэстора завязала косу потайным узлом и заправила причёску под сеточку. Всё равно не хватало ещё чего-то, какой-то завершённости в образе. Недолго думая, Изабель примерила небольшую диадему с цветочным орнаментом, а Пэстора добавила к этому тоненькую цепочку на шею с подвеской в виде цветущего дерева. Перстни Изабель терпеть не могла. Во время танцев, если неосторожный кавалер сжимал её руку, кольца причиняли боль, впиваясь в кожу. После настойчивых уговоров она согласилась на предложение Пэсторы подкрасить губы и брови. Лишь слегка, чтобы сделать естественный цвет чуть ярче. Туфли же они выбрали на невысоком каблуке с узорной перфорацией. Они не утяжеляли ногу и не натирали.       Вот, спустя почти четыре часа, Изабель наконец была готова выйти в свет. Напоследок она сбрызнула кожу на запястьях и шее сладковатыми духами и взяла со стола маленькую сумочку, в которой большинство благородных дам носило эфирные масла или саше. В случае с герцогиней, сумочку заполнял один единственный камешек, который всё ещё придавал ей какой-то уверенности.       Через полчаса за ней прислали мальчика, который сообщил о начале торжественного вечера. А сразу же за ним явился и Косм. Рыцаря она с трудом узнала без привычных доспехов. В какой-то степени это честно. Он видел свою госпожу и в нарядах, и в мужской военной форме, но сам предстал перед ней без лат впервые. Его седая борода оказалась тщательно расчёсана и перевязана едва заметными ниточками, а кончики усов – завиты вверх. Он носил парадный жиппон с блестящими лентами и пуговицами и длинную до колен сюркотту, прикрывавшую расшитые шоссы и высокие кожаные сапоги. На широком поясе с пряжкой в виде собачьей головы покоился подарочный короткий меч в богато украшенных ножнах. Рыцарь поклонился и согнул руку в локте, чтобы Изабель могла за неё ухватиться. В банкетный зал они шли молча, каждый погрузился в какие-то свои размышления.       Зал имел высокие потолки и массивные колонны из таёжных деревьев. Тяжёлые на вид, грубой ковки канделябры усеяли свечи, а в центре стола возвышалась статуя ангела, возносившего руки к небу. В каменных руках лежала магическая сфера чистого света, очевидно, созданная из души элементаля каким-то умелым жрецом Эльрата. Этого источника хватало, чтобы затмить любой огонь и развеять мрак во всех уголках зала. Стол ломился от яств. Молочные поросята, лебеди в меду, фрукты из оазисов Сахаар, сыры и десерты на любой вкус. Ворон не поскупился на угощении, это уж точно.       Гостей собралось, как на королевскую свадьбу. От самых влиятельных герцогов и графов, до мелких пэров и слуг. Среди присутствующих Изабель узнала далеко не всех. Разве что леди Клаудию Бык. Южная правительница выделялась смуглой кожей, пухлыми губами и большими миндалевидными глазами цвета тёмного золота. Её платье всё звенело от многочисленных монеток и бусин, а на висках пружинили завлекающие тёмные завитушки. Такой тип красоты в её собственной родине называли жгучей, в такой внешности было что-то экзотичное и неизведанное. Герцогиню Быка сопровождали трое сыновей, такие же темнокожие красавцы с шоколадными кудрями и в ярко-красных дублетах, прикрытых на одно плечо расшитой блестящими кисточками капоте.       Рядом с ними стоял куда более бледный на лицо мужчина средних лет с прямыми светло-русыми волосами. Его праздничный наряд был строг и состоял из чёрного цвета, хотя и украшался белыми и серебряными продольными полосами. На шею он повязал белый платок, закреплённый брошью в виде креста, инкрустированной бриллиантами. Его пальцы почти все одеты в крупные перстни, а лицо гладко выбрито, отчего он казался совсем юным. После некоторых размышлений и сопоставленных фактов Изабель признала в нём Дитриха Волка. Его недовольное лицо лишь подтверждало его персону. Он совсем не радовался оказаться здесь. Хозяин дома пока не явился, но вместо него в залу вошла женщина и поприветствовала гостей.       - Лорды и леди, подданные Единорога, я, герцогиня Варвара Ворон, приветствую вас от всей нашей семьи. Мой досточтимый супруг вскоре присоединиться к нам, а пока, - она три раза легонько хлопнула в ладоши, и из боковых выходов появились подавальщики, - да начнётся бал!       Музыканты, сидевшие в ожидании, приступили к исполнению открывающей мелодии. Она пока была не танцевальной и лишь создавала атмосферу, дабы гости не заскучали. Ещё не все успели собраться, так что большинство присутствующих решили приложиться к вину и закускам. Герцог Волка не сдвинулся с места. Он стоял в окружении свиты со скрещенными на груди руками. Пажи пытались поднести ему тарталетки и кубок вишнёвой настойки, но тот не принял угощений и вперился в дверь. Наверняка он считал оскорбительным то, что принимающая семья опаздывала на собственный приём и отвечал тем же неуважением, отказываясь приступить к трапезе. Хозяйка попыталась что-то ему сказать, и он молча кивал на её слова, но оставался недоволен.       Изабель заняла место у дальней стены. Ей пока не хотелось вклиниваться в светские беседы без надобности. Косм предложил ей напитки, но она лишь единожды намочила губы, просто держа в руке полный бокал. Все подобные приёмы казались ей ужасно утомительными. Она чувствовала, как некоторые гости сверлят её взглядом. Без преувеличения, она была здесь самой известной персоной, о которой слышали абсолютно все. Она несколько огорчалась тому, что бал не стал маскарадом, и она не могла скрыть своё лицо от посторонних глаз. И всё же, герцогиня понимала, что когда опаздывающие наконец прибудут, оставаться в стороне уже никак не получится. Начнутся бесполезные расспросы и хитросплетения интриг и сплетен. То, в чём она точно не сильна.       Оркестр исполнил ещё несколько незамысловатых композиций, прежде чем парадные двери наконец отворились, и всё стихло. Любопытные взгляды мгновенно устремились к подоспевшим гостям. Стража пропустила вперёд пару из молодой девушки и чуть горбящегося старика.       - Её Величество, Фрида Единорог и, Его Милость, Берталан Ворон! – объявил дворецкий под бурные аплодисменты и заигравший по команде торжественный гимн. Изабель было очень странно видеть свою знакомую в этой роли, и она по-прежнему вздрагивала, когда слышала королевский титул. Оказалось, что смириться с потерей прежнего статуса непросто. Привычки иногда брали своё. Но Фрида здорово напоминала ей саму себя. Такая же слегка взволнованная, но всеми силами старающаяся произвести хорошее впечатление. Дочь Годрика не больше Изабель любила все эти балы и праздники, а уж она-то воспитывалась своим отцом со всей дисциплиной, присущей армии. Её преимуществом, тем не менее, являлся острый язык, и, в отличие от своей предшественницы, Фрида знала, как отвечать на нападки завистников и соперников. Она шла в роскошном платье, на которое требовалось немало ткани и сил. Бежевый наряд украшали драгоценные камни, нашитые всюду – от рукавов и до подола юбки. На голове императрицы красовалась церемониальная корона с меховой оборкой по краям и кристаллами драконьей крови, а плечи её укрывала мантия с изображением белоснежного единорога. Ворон же, что вёл её под руку, казался совершенно незначительным и убогим, что он в полной мере осознавал, стараясь спрятать свой взгляд. Вот теперь точно настало время начинать праздник.       Объявили первый танец, но к нему приступили лишь графы и графини, в то время как правящие династии начали сдвигаться к одной точке, чтобы обсудить важные вопросы. Фрида, не мешкая, нашла глазами Изабель и поспешила к ней. Девушка недовольно закусывала губу, подбирая громоздкую юбку. Она прибыла одна, очевидно, не могла оставить двор на попечение знати. Стало быть, в Когте её обязанностями полностью занялся Дункан, недавно занявший место на троне рядом с ней.       - Леди Изабель.       - Здравствуйте, Ваше Величество, - поклонилась Изабель, но воительница тут же взяла её за руку.       - Пожалуйста, хотя бы вы не называйте меня так.       Изабель улыбнулась.       - Как ты справляешься, Фрида? Надеюсь, я не взвалила на тебя слишком многое.       - До сих пор трудно представить, как это удавалось вам, - выдохнула королева. – Но мы делаем успехи. Я подготовила новый указ и скоро хочу объявить его людям. Я переименую столицу в Сильверхорн и передам своё герцогство клану Медведя.       Улыбка быстро сползла с лица герцогини Грейхаунд. Она понимала неизбежность этого, но по какой-то причине было всё ещё трудно осознавать, что всё так изменилось. Казалось, они только вчера казнили Биару, а сегодня уже ведут речь о воцарении новой династии.       - Пора двигаться дальше, - с той же толикой грусти добавила королева.       - Я понимаю, - успокоила её Изабель. – В любом случае, я рада снова тебя видеть.       - Как вы сами, миледи? – спросила Фрида, когда её охрана и Косм отошли на почтительное расстояние.       - Справляюсь. В моём случае многое уже кажется сущей ерундой в сравнении с тем, что прошло.       Она невесело усмехнулась и замерла в ожидании чего-то ещё. Но, похоже, императрица ничего не знала о заговоре знати. Тем лучше. Изабель не хотела впутывать её в это, пока сама не убедится в достоверности предоставленных Вороном фактов. Их отвлекла громкая полемика между вышеупомянутым Берталаном и Дитрихом, и Фрида молча направилась в сторону вассалов. Изабель последовала за ней.       Варвара говорила очень спокойно, в то время как Дитрих сыпал обвинениями, хоть и старался также не повышать голос. Старый Ворон всё это время лишь слушал. По левую сторону от него Изабель узнала Бертока в окружении ещё нескольких юношей и девушек, некоторые из которых поддерживали разговор.       - Вы не просто нанесли серьёзное оскорбление мне, - говорил Волк, - вы нарушили священные предписания и собирались воспрепятствовать божественному правосудию! Эти грязные некроманты пировали на костях наших павших, а вы предложили им свою защиту.       - Во-первых, Дитрих, вы пытались вторгнуться в мои земли, - встряла Клаудия.       - А вам вообще следует помолчать, леди Бык. Ваша вотчина – рассадник скверны и безбожников. Его Величество, Николас Грифон, да упокоит Эльрат его душу, закрывал глаза на запретные ритуалы, что вы проводили в своём поместье, но вам не удастся вечно выходить сухими из воды.       - То, что происходит в нашем доме, касается только нас, - поддержал свою мать один из наследников, - а ваши обвинения бездоказательны!       Дитрих махнул на него рукой и снова переключил внимание на Ворона:       - Вы забыли своё место? Дела старых домов вас не касаются. Мало того, вы не разделяете нашей веры. Это измена!       - Что здесь происходит? – как можно громче спросила Фрида.       Она вмешалась вовремя, поскольку герцоги уже стояли на пороге серьёзного конфликта. Не то, чтобы их сильно успокоило присутствие монарха, но они хотя бы сделали перерыв.       - Ничего нового, Ваше Величество, - отозвался Дитрих.       - Эти двое, - он указал по очереди на Клаудию и Берталана, - снова что-то накручивают на пальцы. Империя едва успела оправиться после тирании демонов, а они уже заключают союзы с Эришем!       - Что за вздор! – запыхтела герцогиня Быка, всплеснув руками.       Фрида подарила Изабель закадычный взгляд, ища поддержки, и жестом велела петушащимся аристократам замолчать. Не все спешили последовать её желанию. Дитрих лишь хмыкнул, веря в правомочность своих заявлений, в то время как Берталан продолжал хранить молчание, а Клаудия тихо шикнула, очевидно прервав какое-то ругательство. Убедившись, что её наконец слушают, Фрида взяла слово. Она начала с Дитриха, как с самого распалившегося гостя:       - Вы правы, лорд Волк. Гражданская война закончилась совсем недавно, а демонические отряды только перестали попадаться нашим патрулям. Тем важнее сейчас не начинать новые конфликты, потому я прошу вас прекратить чинить самосуд. Также я напоминаю, что эдикты архиепископа Аларика признаны недействительными, и у Святопламени больше нет полномочий в этих вопросах.       - Вы, леди Бык, - обратилась она уже к Клаудии, - так и не предоставили мне отчёт о предполагаемых культистах Богини-Паука. Ни слова об их местоположении и планах, хотя ваша разведка и не отрицает, что их видели на границе южной провинции.       Смуглая герцогиня сделала вид, что с большим интересом изучает противоположную стену, она не стала рисковать перебить королевскую особу.       - Ну а вы, лорд Ворон? – наконец очередь дошла и до старого хозяина. – Что вы можете сказать о заявлениях своих соседей о том, что укрываете беглецов на своей земле?       - Мне нечего ответить на людские сплетни, - заявил Ворон, вызвав негодование у остальных двоих. – Я такой же преданный слуга короны, как и более старые семьи. И я бы никогда не пошёл против церкви Эльрата, чтобы заключить сомнительную сделку с преступниками.       - В таком случае, - чуть громче обычного продолжила Фрида, прерывая открывшего было рот Дитриха, - я напоминаю вам всем, что подобного рода вопросы должны решаться только через королевский дворец. Вы можете подать заявления в совет лордов, где я лично выслушаю каждого.       Фрида Единорог всё меньше походила на саму себя. Изабель знала её как очень даже милую девушку, которая всегда сохраняла задор в голосе, даже когда отвечала на чьи-то словесные нападки. Но несколько месяцев в роли королевы порядком её ужесточили. Нужно раз за разом напоминать о цепи командования. Из-за длительного отсутствия единой власти герцоги и герцогини успели вдохнуть свободу полной грудью и с большой неохотой возвращались под знамёна Империи. Понятно, что слова Фриды никого не убедили и, возможно, если на этом ужине не удастся найти компромисс, то завтра Дитрих уже начнёт собирать войска для очередного крестового похода.       Изабель твёрдо решила помочь в разрешении этой сложной ситуации. Подразумевалось наличие какого-то сговора между Клаудией и Берталаном, который они оба отвергали. Быть может, Дитрих поймал их на этом и пытался вывести на чистую воду. Или богобоязненного герцога кто-то дезинформировал, стремясь поссорить его с соседями. От войны больше всего проигрывал именно Ворон, лишившийся большей части своей армии. Резервы Волка в свою очередь насчитывали несколько десятков тысяч солдат, и в открытом столкновении он легко задавит любого противника числом. Клаудия, казалось, настроена решить всё мирно, но при этом она ещё и стремилась опровергнуть любую свою причастность к этой истории.       - Фух, дерущихся грифонов разнять проще, чем этих упрямцев! – воскликнула Фрида, когда собрание разошлось.       - Как же быстро они забыли о случившемся.       - Они и не помнили. Пока воины умирали за чужие идеи, они сидели в своих крепостях и делали ставки. Только теперь я понимаю, что имел в виду отец…       При упоминании Годрика непоколебимая Фрида, чей настрой нелегко повернуть, заметно мрачнела. Изабель сочувствовала её утрате. Старый рыцарь имел богатый опыт и в сражениях, и в политике. Он хорошо распознавал последствия неудачных решений. Горько осознавать, что он умер от жутких пыток, которым подвергли его сторонники Красной Церкви. Отчасти Фрида откладывала решение всех этих вопросов из-за своей откровенной антипатии к Волку, который в своё время получил большую выгоду от воцарения самозванки.       - Я попробую выведать правду у Берталана, - пообещала Изабель. – Он хотел со мной что-то обсудить.       - Удачи с этим, миледи, - скептически заявила королева. – Этот сухарь непросто разгрызть.       - И всё же, - добавила она уже мягче, - я была бы признательна за попытку.       Герцогиня Грейхаунд кивнула и направилась к Ворону. Оркестр наконец заиграл вальс, и большинство гостей оказались втянуты в танец. Удобный случай, чтобы без посторонних обсудить с Берталаном дела. Изабель уже начинала раздражаться тем, что тратит так много времени, хотя с самого начала стремилась именно к этому диалогу. Старик неспешно попивал ликёр, но, казалось, совсем не пьянел. Он сделал вид, что не заметил подошедшую к нему Изабель, продолжая разглядывать танцующих. Он подчеркнул, что не хотел, чтобы их видели вместе, но это уже чересчур. Тут не так легко с кем-то разминуться.       - Как вы находите Дитриха? – спросил у неё Берталан и допил залпом остатки ликёра.       Вопрос остался без ответа, и он продолжил:       - Я считаю, что он главный подозреваемый.       - Давайте уже ближе к делу, - раздражённо заявила Изабель. – Мне надоело ходить вокруг, да около. Я здесь из-за письма.       - Мы о нём и говорим. Я бы на вашем месте присмотрелся к молодому Волку. Его не зря сравнивают с его предком Герхардом.       Изабель невольно посмотрела в сторону Дитриха, который всё ещё не пробовал танцевать, устроившись вместо этого поближе к столу и впившись в запечённую рульку.       - Вы заметили, что он приехал без спутницы? Говорят, он очень жесток не только к врагам, но и к женщинам.       - Вы намекаете, что он может за этим стоять? – уточнила Изабель, не поворачиваясь к Ворону. Она чувствовала себя не в своей тарелке, пытаясь увидеть в светловолосом герцоге угрозу. Если конечно, Берталан не лгал ей.       - Почему же он считает вас своим врагом? – сменила она тему, на что Ворон наконец перевёл на неё взгляд. Убедившись, что никто на них не смотрит, он склонился к ней ближе, так, что ощущалось его несвежее дыхание, и произнёс сиплым шёпотом:       - Потому что я знаю его грязные секреты.       - Без доказательств это пустые слова, - разочарованно ответила Изабель.       - Поэтому я и прошу помощи. В одиночку я не смогу предать его суду. Мне нужны сторонники. Клаудия, - он кивнул в сторону танцевавшей со своим старшим сыном герцогини, - испугалась войска Святопламени. Она дипломат, а не воин. А я, - он вздохнул с сожалением, - уже слишком стар для этого.       - У вас есть молодые наследники, - отметила герцогиня, отпив немного вина из бокала. – В мои же планы не входит война с Волком. Мне хватает врагов в собственном доме.       Берталан внимательно посмотрел на то, как она снова сделала глоток. Может, он уже почти противоестественно стар, но у него жена моложе его на сорок лет, а до неё было ещё две. И даже теперь он умел оценить красоту. Как много раз напоминали ему недруги, его род не так уж знатен, его дочери не отличались красотой и смотрелись немного угловатыми, без той черты благородства, присущей Единорогам или Грейхаундам. Если дочерей Быка считали просто по особенному красивыми, то его семью вообще не брали в расчёт, когда речь заходила о внешних данных. Слишком долго кровь Грифонов приглушалась всяким безродным сбродом из свободных городов. Никто не спешил просить руки наследницы Ворона. И, возможно, это должно было вызывать у старика зависть и неприязнь к бывшей королеве. Но, нет. Берталан искренне симпатизировал этой женщине, считая, что трудности послужили отличной затравкой и превратили её из глупой девчушки в достойную даму. Он наблюдал за её движениями, как заворожённый. Этот факт не укрылся от взора герцогини, и она захотела как можно скорее закончить разговор и уйти.       - Правда в том, - после длительной паузы продолжил он, - что я немного соврал вам, леди Изабель. У меня нет прямых доказательств того, что именно Волк хочет вашего свержения. Но наша с ним небольшая свара, которую вам пришлось лицезреть, лишь убедила меня в его намерениях. Он знает, что мне больше не у кого просить помощи, кроме как у наследницы Анатоля.       Эти слова опять же не имели под собой никакой опоры. Даже если отец Изабель и считался другом Ворона, она совершенно не помнила своих родителей. Её мать и отец умерли, когда она была ещё ребёнком. Потому её и растила Беатрис. Она не могла доверять почти никому в своём герцогстве, не говоря уже о каких-то дальних родственниках.       - Если вы не верите в мои благие намерения, то можете считать, что я выбрал вас из-за близости к императрице. Она думает, что окружила себя преданными людьми и восстановила прежний порядок, но нет ничего более иллюзорного в этом мире, чем доверие.       Это обещал быть один из самых странных разговоров, который герцогине приходилось иметь с аристократами. Она не могла довериться Ворону. Доселе всё, что он говорил, не имело смысла. Какие-то конспирации определённо существовали, но как может их раскрыть тот, кто сам обвиняется в пособничестве некромантам? На одной чаше весов лежал риск, на который шёл Ворон, чтобы просто поговорить с ней. На другой – выгода, которую он получал, дотянувшись до её герцогства. Но он так и не обозначил ей цель всех этих размытых разговоров, полных недомолвок. Что он подразумевал под помощью? Постоянную армию? Ресурсы из шахт Грейхаундов? Он мог быть просто выжившим из ума маразматиком, которому привиделся злодей на пустом месте.       - Даже если то, что вы говорите, правда, герцог, почему бы не сказать об этом королеве напрямую?       Он протяжно закряхтел от смеха, будто запыхавшийся пёс.       - Императрица бессильна, моя леди. Эпоха Соколов давно закончилась. Если так пойдёт и дальше, Империя снова разобьётся на семь государств. Я уже говорил, для начала я предлагаю вам союз, дабы подтвердить серьёзность намерений обеих сторон. Вместе с тем Дитрих притормозит со своим планом по вашему свержению. Даже такой бравый полководец, как Волк, не сможет воевать на столько фронтов сразу. Кто знает, быть может, это даст достаточные гарантии и Клаудии. Можно считать, что половина Империи будет на нашей стороне.       Герцогиня не дала ему ответа. Всё это не просто звучало безумно. Казалось, что в Волке он видел зачинщика всех бед в стране. Невозможно, чтобы один человек нашёл рычаг для переворота политической системы. Планировать убрать пару герцогов и герцогинь для продвижения собственных интересов уже сложно, но масштабная кампания по свержению всех правящих домов… В это невозможно поверить. Такого короля никто не поддержит. У Дитриха нет никаких прав на престол, он лишь отдалённо связан родством с Грифонами. В лучшем случае он добьётся наказания для Ворона и Быка. Но какая ему в этом выгода? Вопросы заполонили голову, но Изабель не намеревалась давать свободу этому бредовому наваждению. Она воспользовалась подвернувшимся моментом и, когда музыканты объявляли очередной вальс, скользнула в череду танцующих. Оставшийся возле стола немощный герцог вынужден был только посмотреть ей вслед.       Она немного развеялась, пока кружила вместе с графами и баронами, сменяя партнёра на каждой новой композиции. Ей не хотелось вдаваться в подробности разговоров, что пытались завести с ней кавалеры, и она уже твёрдо определилась, что завтра же утром покинет это место и продолжит заниматься делами своего герцогства. Было действительно дурной затеей приезжать. Просто очередная попытка манипулировать её доверчивостью и неопытностью. Она начала теряться в круговороте красок, целиком отдавая инициативу мужчинам, что вели её сквозь залу. Все окружающие казались уже не такими важными, сливаясь в размытые пятна. Быть может, на неё действовало вино, но скорее, ей просто хотелось забыться и предаться бессмысленному действию, просто отдохнуть от тревог. И всё прошло бы просто замечательно, но когда она выполняла очередной разворот ближе к столу, её перехватила чья-то мягкая, но настойчивая рука и выудила из толпы. Она развернулась лицом к похитившему её человеку и узнала Варвару – жену Ворона, смотревшую на неё с укором. Вместо объяснений она потребовала, чтобы леди Грейхаунд отошла с ней в сторону и направилась к одному из больших окон.       Герцогиня Ворона открыла одно самое неприметное стекло, толкнув его немного вверх и в сторону. Когда витраж отъехал, за ним показался тихий задний двор с небольшим прудиком и каменной лавкой. Садом не назовёшь, но кусты терновника отлично скрывали это укромное место. Ночная тишина закладывала уши после шумного бала внутри дворца. Варвара закрыла окно за ними и указала на лавку, хотя сама осталась стоять. Изабель тоже не планировала здесь задерживаться, но всё же присела, чувствуя, как разболелись ноги. Супруга Ворона от него сильно отличалась. Её медные волосы уже тронула седина, а на пухлом лице появились складки, но она держала себя очень достойно и двигалась с удивительной для своих габаритов грацией. Хотя у бывшей королевы и вызывала отвращение мысль о том, что эта женщина вышла замуж за дряхлого старика только ради титула. Она принесла ему двоих поздних сыновей, прочно укрепившись в позиции законной третьей супруги.       - Мой муж совершенно не умеет говорить о важных вещах, милая, - начала герцогиня. – Но я, напротив, не буду с тобой любезничать.       Подобное пренебрежительное обращение тут же вызвало в Изабель бурю эмоций, и она в очередной раз за сегодня захотела броситься прочь. Но вместо этого она решила выслушать герцогиню до конца и дать ей соответствующий ответ. Если с ней больше не будут вежливыми, то и она выскажет всё, что думает обо всей этой глупой показухе.       - Ты согласишься на предложение Бертока о помолвке и купишь себе немного времени, прежде чем Волк придумает новый план.       - Я уже слышала всё это, - вспылила Изабель, поднявшись. – Но нет никаких доказательств того, что Дитрих замышляет что-то против меня. Пока я видела лишь его настрой против вашего герцогства.       - Не будь дурой! – бесцеремонно прервала её леди Ворон, сотрясаясь так, что её длинные серьги заходили ходуном. – Ты больше не королева, и, судя по всему, твой теневой друг тоже тебя покинул.       - Не смотри на меня так, - тут же добавила она. – Женщине дано видеть то, что скрыто от глаз. Мне плевать, с кем ты водишь дружбу или делишь ложе. Моя цель, как и моей семьи – не дать стране развалиться после устроенного тобой бардака.       И это ей говорила госпожа, в чьих владениях обирали беженцев на границе и запугивали их боевыми грифонами. Не то, чтобы в землях Грейхаундов всё идеально, да и ущерб, нанесённый северо-восточной провинции оказался несравнимо выше, чем графствам Изабель, но определённую роль в этом она точно сыграла. Хотя она не отвечала за деяния Биары, её неудачные политические стратегии стали предпосылками к возникновению недовольств в стране. Она не сильно удивилась, что до герцогини Ворона дошли слухи о союзе с Игг-Шайлом. Официально Раилаг предлагал свою помощь в погашении восстаний. И именно его подкрепления в своё время отбросили Рэндалла до самого Ироллана. Никто не знал, какую выгоду получал с этого вождь объединённых кланов, не говоря уже о том, что о тёмных эльфах ходило больше домыслов и суеверий, чем фактов. Их появление на политической арене само по себе стало неожиданностью. На все же нападки лендлордов королева в те времена отвечала однозначно, что её и вождя связывала борьба с демонами. И тогда это действительно являлось для неё единственной причиной альянса. Она согласилась принять любую помощь и не задавала лишних вопросов. Столицу окружили войска Маркела с одной стороны и бунтовщики Оленя – с другой. И кто знает, чем закончилось бы столкновение этих армий с триадой Зехира, Годрика и Файдаэна, если бы их не перехватил по дороге Раилаг. Что до зародившихся сплетен, то им не стоило придавать особого значения. Злые языки утверждали, что леди Грейхаунд была блудливой коварной оккупанткой, соблазнявшей разных мужчин для достижения своих целей. Ей приписывали роман и с Маркелом, и с Годриком, но она со временем научилась не воспринимать эти глупости всерьёз. Так что она сделала вид, что не поняла эту часть предложения.       - Если уж мы решили говорить начистоту, - парировала Изабель, - я бы хотела услышать правду о тех беглых некромантах.       Теперь уже настала очередь Варвары смешаться. Тема представлялась не самой приятной, но как-то с трудом верилось, что прецедент вызван стремлением к выгоде. Вряд ли у спасающих свои жизни иноверцев нашлось много денег, да и путь через горы и степь слишком опасен и длителен, проще попытать счастья, ломясь напролом на Хереш.       - Когда я буду уверена в том, что могу тебе доверять, то сразу же посвящу в подробности.       Но без подробностей весьма непросто дать своё согласие. Изабель не видела никаких причин так рисковать и соглашаться на неизвестно что. Они зашли в тупик, поскольку никто не желал пойти на жертвы. Изабель не хотела вступать в сговор, не зная, какой план созрел у второй стороны, а семья Ворона наотрез отказывалась выдавать ей сведения, покуда она не входила в их дом на правах родственницы. Война действительно сделала доверие бессовестно дорогой роскошью.       - Давай сделаем так…       Видя, что они топчутся на месте, Варвара взяла руку Изабель и накрыла своей, а её надменный уверенный голос заиграл нотками дружелюбия.       - Задержись у нас, дорогая. Дитрих и большинство гостей проведут здесь по меньшей мере неделю. По случаю такого собрания решено созвать досрочный совет лордов. Поприсутствуешь, осмотришься. А там и решишь.       Бывшая королева оценивающе посмотрела прямо в глаза собеседнице. Её напрягало такое побратимское общение и, что таить, она считала себя на голову выше этой нахальной аристократки. Свержение с престола немного ударило по её гордости, но Изабель по-прежнему старалась сохранить достоинство и не могла мириться с обвинениями в свой адрес. Её всё так же задевали упоминания прежних ошибок, клеймо, которое она будет нести до самой смерти. Она блуждала в потёмках в борьбе престолов и признавала, что ей нужен наставник, который объяснил бы основные правила. А Вороны являлись более опытными игроками. Они могли и прежде пытаться донести до неё истину, когда она ещё была королевой, но, похоже, трон давно ослеп и оглох. Слишком долго она была пешкой в чужих руках, которой вертели интриганы двора. Это, должно быть, единственный шанс всё изменить и исправить прежнее невежество. А развернуться и уехать она могла в любой момент.       Невольно Изабель подумала о том, как поступил бы Раилаг в этой ситуации. Порой так у неё получалось решиться на что-то сомнительное. Она точно знала, что он бы рискнул на её месте. Полумеры и безопасные пути он не выбирал, предпочитая положиться на удачу чуть больше, чем это допускал здравый смысл. Если награда того стоила, он не раздумывал. Но Изабель не знала до конца, что получала на выходе. Поэтому ей нужно рассмотреть условия сделки под разными углами. После некоторой паузы она успокоилась и кивнула в ответ леди Ворон.