Игра Света и Тени

      В первое же утро, встреченное на просторах степей и тайги герцогства Ворона, Изабель пожалела о своём решении остаться. Если бы она знала, насколько мрачные пейзажи провинции, то не удивилась бы, отчего Иван Грифон так легко передал эти владения бастардам. Весна здесь случалась грязной и холодной. Слякоть неуклюжими мазками портила белизну тающего снега, который в южной части Империи давно сменила молочная трава. Обилие хвойных деревьев не спасало положение – они казались тусклыми в сравнении с лиственными представителями флоры. Если где и проклюнулись изящные первоцветы, то точно не здесь на продуваемой ветрами и вытоптанной человеком низине. Сам Пик Ворона казался лысым, а далёкие горы стыдили его убожество своей идеальной чистотой. Наверняка на склонах природа прекраснее. Даже родники, что сочились от тающих вершин, выглядели кристально прозрачными, пока не попадали в населённый город.       К королевскому богатству никто здесь не пытался примазаться. Постройки за стеной напоминали большие кирпичи. Неотёсанные камни и квадратная черепица не претендовали на пример архитектурного мастерства. Дорог не хватало. Вместо брусчатки на улицы бросали простые щиты, сколоченные из мусорных досок, чтобы в особо дождливую погоду не приходилось ступать по щиколотку в воде. При этом стоило признать, что помои на улицу тут не выливали. Даже жители застенок не походили на грязных крестьян, коих полно встречалось в предместьях большинства городов. У них были чистые светлые лица и аккуратные накрахмаленные одежды. Изабель нравились их костюмы. Простые и удобные, но с красивыми расшитыми наличниками. Узоры состояли в основном из крестов и прямых стежков, но в своей простоте смотрелись не броско и при этом нарядно. Встречались и разодетые богачи, что вели дела с торговцами свободных городов, но основная масса уроженцев Ворона шила одежду своими руками.       Когда прогулка наскучила герцогине Грейхаунд, она вернулась во дворец, как раз к подъёму гостей. Кто-то мучился с головной болью или стёртыми ногами, но в целом, представители правящих домов без последствий пережили ночь. Южные гости встали ещё раньше Изабель, возможно, вместе со слугами, и уже успели позавтракать. Сыновья леди Бык сменили свои цветастые напоминавшие ковры наряды на тренировочные дублеты и отправились во внутренний двор, чтобы потренироваться. Их мать разместилась в беседке и наблюдала за хвастовством своих детей за чашкой чая. Она приложила два пальца к виску и поджала губы, явно страдая от похмелья, признаки которого полностью отсутствовали у её отпрысков. Смуглая красавица казалась застывшей во времени, хотя абсолютно точно была уже немолода. Её глаза с золотым блеском замечали каждую мелочь, но вида она не подавала, следуя сложившимся о её народе стереотипам. Южане казались легкомысленными, не способными воспринимать что-либо всерьёз. О них слыло мнение как о вспыльчивых и отходчивых людях, быстро и остро реагирующих на обиду и так же быстро её забывающих.       Благодаря отчётам шпионов, Изабель знала, что хозяйка юга на поверку оказывалась очень злопамятной. Она лишь делала вид, что отступалась в своих правах, прекрасно понимая, что к ней прислушиваются лишь как к герцогине-матери, а не истинной леди своего рода. Её муж заработал репутацию мудрого правителя, но ему, согласно народной молве, не хватало характера. В вопросах внешней политики его супруга оказалась более искушена, а потому на все светские балы отправлялась именно она. Её сдержанные манеры многое о ней говорили. В частности, о её осторожности, не позволявшей раскрывать истинные мотивы. Изабель уже много раз сокрушалась о своей неопытности в этой игре, которая интуитивно давалась большинству аристократов. Она не стала спрашивать разрешения и молча подсела к правительнице Быка, когда та крутила чашку на блюдце вокруг своей оси. Чай её совершенно не интересовал, напиток служил исключительно для отвода глаз и создания прикрытия для раздумий. В голове у южанки зрел какой-то план.       Клаудия не сразу заметила новоприбывшую. Или только сделала вид. Густые чёрные ресницы скрывали глаза, направленные на уже остывший чай. Изабель уловила в воздухе нотки акари и убедилась в фальшивости этого чаепития. Кислый красный чай совершенно не сочетался со сладостями, его пили в жаркий день, а на дворе царил ещё зимний холод. В помадке же леди Бык себе не отказывала. Ваза почти опустела, а на тёмных пальцах герцогини осело напыление из сахарной пудры. Похоже, южанка любила сладости, что не удивительно – вблизи её земель начиналась Лига, где ценились самые разные угощения к чаю. Любопытно, но наги, что изначально внесли в Асхан чайные церемонии, пили этот напиток чистым и не признавали ни молока, ни мёда. Возможно, тому виной их непереносимость большинства продуктов с сухой земли. Или они просто строги к традициям.       Леди Бык произнесла что-то неразборчивое вместо приветствия, но находилась не в лучшем расположении духа для светских бесед. Изабель это вполне устраивало. Она наслушалась лишних слов на званом вечере и отдала бы всё за возможность насладиться тишиной. Она сосредоточила помыслы на получении полезной информации, которую почерпнуть возможно не только из слов. Пусть она и присоединилась к коротающей утро Клаудии как раз для разговора по душам, Изабель не хотела сделать свои цели такими уж очевидными. От южанки ей требовалась свежая точка зрения, а получить таковую наводящими вопросами не выйдет. Бывшая королева смотрела в сторону тренировавшихся юношей и, кажется, начала понимать, отчего с их приездом во дворец все служанки начали прихорашиваться. Молодые и крепкие, как на подбор, наследники Быка виртуозно владели мечами и копьями. Их боевой танец приковывал взгляд и не смотрелся смертоносным, покуда происходил не всерьёз. Сами аристократы тоже не воспринимали тренировку как что-то травмоопасное. Они смеялись и дразнили друг друга, будто игра заключалась в простой передаче эстафеты, а не нанесении увечий. Леди Грейхаунд стало интересно, что испытывает при созерцании этого зрелища мать. Скрывает ли она тревогу за своих чад в силу привычки или её сердце за годы зачерствело и перестало реагировать на движения лезвий, рассекающих воздух у самой шеи одного из сыновей? Даже в случае верности первого варианта герцогиня-мать ни за что не успеет помочь сыну – слишком далеко бежать. Изабель вдруг стало дурно. Болезненные воспоминания затянули мороком её мысли, заставляя подумать о её собственном нежеланном первенце и о вопросе его судьбы, на который она не смогла ответить. В первые дни после вызволения из цитадели Кха-Белеха она проклинала ребёнка и искренне желала ему смерти, но когда её безумие отступило вместе с перенесённой болью, пришло раскаяние. Мессия не был повинен в грехах отца и не знал правды. Несмотря на то, что Изабель совсем не так себе представляла радость материнства, какой-то инстинкт внутри неё противился смертному приговору, пусть она и осознавала, сколь опасен мальчик для судьбы мира. Самым любопытным в этом открытии стало то, что на него натолкнул герцогиню Раилаг, не желавший гибели Мессии. Чернокнижник, известный своим хладнокровием в ситуациях, в которых приходилось жертвовать меньшим ради большего. Но Изабель знала его страшный секрет, который тот прятал за маской равнодушия и сарказма – ему не чужды честь и сострадание. И не последнюю роль в его решениях играли чувства к ней. Он не хотел сломить её, и не желал поднимать руку на её плоть и кровь. Как бы сильно он не презирал Властелина, как бы яро не сулил тому долгой и мучительной кончины, он не хотел избавляться от Мессии таким же способом, пусть этот вариант и являлся самым простым.       Тень улыбки, должно быть, отразилась на лице Изабель, потому что Клаудия обратила на неё свой взор, заинтересованная причиной такого настроения. Южанка оставила в покое чашку со стылым чаем и повернулась к Изабель вполоборота. Она сложила смуглые руки в сетчатых перчатках друг на друга и улыбнулась губами цвета вина. Вблизи Клаудия показалась Изабель уже не такой красивой, как на балу. Морщинки очень чётко выделялись на тёмной коже, испещряя её, как паутина трещин на старом глиняном сосуде. Миндалевидные глаза вкупе с широкой улыбкой растягивали лицо герцогини, делая её толстощёкой. Её голова становилась больше из-за объёмной причёски и непонятно как удерживалась на непропорционально тонкой шее. Без очарования экзотики и таинственности, в качестве простой смертной, Клаудия могла сойти за простолюдинку, загоревшую в поле за тяжёлой работой, но манеры и аккуратные чуть пухлые ручки не оставляли никаких сомнений в её происхождении.       - Отличный финт, - похвалила она. Ответ на это у Изабель нашёлся не сразу, потому как ей потребовалось время, чтобы понять этот комментарий. Гордая своим наследием, Клаудия говорила о движениях сына, только что выбившего у своего брата меч из рук. Как воительница, бывшая королева могла по достоинству оценить бой, но её заключение было строгим, и она не разделяла восторга Клаудии. Тренировавшиеся действительно двигались красиво, когда речь шла об эстетической стороне вопроса. Но все эти финты и увороты закоренелые вояки назвали бы крепким словцом, которое в приличном обществе можно перевести как «бахвальство». Без сомнения, на дуэльных турнирах или в драке с пьяными верзилами наследники Быка одержали бы верх и заслужили любовь публики, но в настоящем сражении не бывает ни времени, ни свободного пространства для таких боевых па. Долго живут, как правило, те солдаты, что рубят грубо и просто, без лишних движений. На поклоны и хитрости нет времени, когда на тебя напирают сзади и по бокам свои, впереди пытаются заколоть противники, а кровь и пот застилают глаза. Спасут лишь доспехи, в которых уж точно не попрыгаешь по полю, словно цирковой акробат.       - Это Вольпе, мой старший, - указала Клаудия на победителя. Тот с ярко выделяющейся на тёмном лице улыбкой и поднятыми вверх в ожидании оваций руками прошёлся вокруг поверженного брата, что не смел показать глаз, пристыжённый своей неудачей. Фрейлины и знатные девушки притворно ахали и хлопали в ладоши, хихикая и перешёптываясь друг с другом. Должно быть, именно такая показушность и требовалась, подумалось Изабель. В настоящих боях не бывает зрителей, а придворных удивить порой важнее, чем провести удачную кампанию по захвату или обороне территорий.       Представление наскучило герцогине Грейхаунд быстрее, чем её утренняя прогулка, и она собралась было покинуть беседку, как у неё по затылку пробежал холодок. Некое предчувствие развилось у неё с течением времени и никогда не было точным, но если чему-то её и научили ратные годы, то это тому, что следует прислушиваться к инстинктам. Она встала, придерживая подол длинного платья, и осторожно покрутилась вокруг, высматривая предполагаемую причину своего беспокойства. Если бы бой принцев не отвлёк её, то девушка давно обратила бы внимание на пустые стены. Дозорные, патрулировавшие замок ещё несколько минут назад, пропали из виду, а оруженосцы, помогавшие тренировке южан, побежали относить оружие в кузницу. Её личная экипировка находилась у Косма, который наверняка ждал в гостевом крыле. Она мысленно представила маршрут для отступления и время, которое на него затратит, затем посмотрела на Клаудию. Леди Бык тоже заозиралась в поисках своей свиты и охранников и, не обнаружив их, попыталась подать сигнал детям. Увлечённые каким-то мальчишеским спором, сыновья упустили предупреждение из виду. Они звонко смеялись и заигрывали с девушками, когда один из них резко прервался на полуслове.       Толстый короткий болт с блёклым оперением пронзил его горло, убив до того, как тот осознал свою кончину. Пока он бессильно и бесполезно пробовал вздохнуть, двигая ртом, словно выброшенная на сушу рыба, фрейлины пронзительно завизжали, оглушив застывшего напротив второго брата. Клаудия побежала на выручку, бодро для своих лет, но путалась в длинных юбках. Она кричала второму отпрыску, чтобы тот бежал прочь, на что юноша лишь встал в боевую стойку и задрал голову, чтобы высмотреть стрелка. На его лице расцвёл праведный гнев и желание отомстить за члена семьи. Держа короткий клинок наготове, южанин подозвал оруженосца, который так и не вернулся после простого поручения.       Изабель схватила Клаудию на полпути, что было не так просто – герцогиня Быка вырывалась - чтобы не дать той совершить очевидную ошибку, стопроцентно предусмотренную врагом. Беседку скрывали густые заросли, затрудняя обзор, но выбеги мать на помощь сыну, она будет как на ладони. Тем более, как Изабель уже отметила для себя ранее, помочь Вольпе родительница уже не успеет. Повинуясь беззвучной команде, из-за стен спрыгнули люди. У них были дешёвые лёгкие доспехи без опознавательных знаков. «Скорее всего, наёмники», - подумала Изабель. Как жуки, они блестели на солнце в отполированных глухих шлемах и мигом окружили внутренний двор. Первыми они перерезали девушек, не утруждая себя лишними разговорами. Очевидно, это был коллатеральный ущерб, в то время как основной целью был аристократ. Юный Бык в предвкушении бросился на врага, упуская тот момент, когда его взяли в кольцо. Ни о каком поединке речь не велась, его закололи, как загнанного зверя, а после, не теряя времени зря, убийцы рассредоточились по саду. Слуги, что замешкались, уже завизжали где-то в кустах, а Изабель, не без усилий сдвинув обезумевшую от происходящего Клаудию, помчалась к галерее. Когда они приблизились к стенам, со второго этажа прямо им под ноги рухнул дворецкий. Судя по тому, как неуклюже и глухо он упал, старик был уже мёртв в начале своего полёта.       Затолкав леди Бык внутрь, Изабель заперла ворота изнутри, невольно вспомнив день своей неудавшейся свадьбы. Тогда она рвалась в бой, хотя не располагала ни мечом, ни опытом. Ныне ей хватало ума, чтобы не лезть с голыми руками против пары дюжин вооружённых головорезов. Для начала следовало найти оружие. Хоть какое-нибудь. Убедившись, что за ними нет погони, а первый этаж пока свободен от неизвестных захватчиков, леди Грейхаунд проверила Клаудию.       - Кто это был? – спросила южанка, охрипшим голосом. Она произнесла это без интереса, обречённо, будто ей было уже всё равно, что ждёт впереди, и всё же, она держалась и следовала за своей невольной защитницей.       - Я ожидала, что вы мне скажете, - между тяжёлыми вдохами ответила Изабель. Ей думалось, что леди Бык должна хотя бы догадываться о том, кто желает смерти её семье. Она продолжала идти вперёд, не оборачиваясь на Клаудию и внимательно проверяя каждый угол и закуток на предмет патруля или засады. Она не стала бы спешить звать стражу. Если убийцы прокрались во дворец, значит им не составило труда пробиться сквозь охрану, либо, что вероятнее, солдат Ворона подкупили. Вторую теорию подкрепляла пустынность залов. Сражайся солдаты за хозяина дома, их тела усеяли бы коридоры, но, судя по всему, клятвопреступники просто покинули помещение.       - Похожи на Чёрную Стражу, - будто ругательство, сплюнула Клаудия. – Эти берутся за любую работу.       Изабель приходилось о них слышать. Наёмники, не брезговавшие никаким золотом и не страшащиеся ни одного дракона. Их нанимали те, кто желал остаться в тени. Отыскать заказчика было проблематично, поскольку нанять Стражу может любой, у кого есть, чем платить. Она рада была бы придаться холодной сосредоточенности, но необъяснимая тревога в ней нарастала с каждым шагом, а сердце колотило у самой кожи с такой силой, что грудь начинало ломить от напряжения. Причина этого состояния настигла её уже возле очередного поворота, из-за которого раздавался шум боя. Лязг мечей и сдавленные выкрики. Ну, конечно, существовала крошечная искра надежды, что наёмники оплошали и не рассчитывали на побег некоторых гостей через ворота первого этажа. Но эта толика была слишком малой. Разве что, Клаудия и Изабель не входили в перечень целей убийц. Нет, лишним свидетелям не позволят уйти живыми. Впереди ждала засада. В узких коридорах их постигнет участь Вольпе и его брата. Единственный шанс спастись – через обширные залы, где окружить их будет сложнее. Через них получится добраться до лестницы и раздобыть оружие. Выпавший из окна слуга не внушал чувства безопасности, и на следующем уровне дворца могло поджидать большее количество противников, но либо прорываться, либо покорно принять смерть. На свой счёт Изабель была уверена – она должна выжить. Клаудия, с другой стороны, потеряла всякое чувство самосохранения, и Изабель больше всего боялась, что южанка упрётся ногами и сядет на пол где-нибудь в галерее. Они тихонько, стараясь не шуметь, двинулись к северному крылу, где уже виднелся подъём наверх. В этот миг со стороны сражавшихся послышался голос:       - Ну, давай, нападай!       Изабель этот мужчина был знаком, но в памяти всё никак не возникал чёткий образ. Этот голос она слышала буквально на днях, а нахальные нотки, сопровождавшие реплику и вовсе вызвали ощущение дежавю. Оставив Клаудию возле стены на безопасном расстоянии, Изабель осторожно двинулась к проходу и выглянула в залу. Первым на глаза попался труп наёмника. Он был убит точным ударом в сердце и лежал на спине. Блестящий тёмный шлем соскользнул с его головы, явив ничем не примечательное лицо. В его ослабшей хватке всё ещё лежал короткий ржавый меч с простой рукоятью, не успевший обагриться кровью. Леди Грейхаунд прикинула, каковы шансы незаметно стянуть оружие, но поняла, что придётся для этого всё же выйти из-за стены. Она сделала тихий шаг в сторону от прохода и быстро подняла трофейный клинок с ковра. Меч был непривычно тяжёлым и плохо сбалансированным, то и дело норовил склонить остриё вперёд. На первое время сойдёт, но придётся искать что-то получше. Быстрого взгляда было достаточно, чтобы увидеть одинокого воина, что и вырезал Чёрную стражу. Его окружили пятеро выживших наёмников и норовили подавить числом. Пока убийцы отвлекались, появилась возможность пройти мимо прямо к парадной лестнице, не совершая крюк через северное крыло. Но Изабель понимала, что так не поступит. Недолго думая, она подбежала и рубанула по спине ближайшего противника, чем ошарашила всех остальных. Четверо выживших внезапно поменялись местами со своей предполагаемой жертвой. Теперь окружали их, и наёмникам пришлось разделиться по двое, что в общем-то не сильно помогло. Повернувшись лицом к одному сопернику, они невольно становились спиной к другому. Элемент неожиданности тоже значительно упростил дело, поскольку момента замешательства Изабель и её предполагаемому союзнику хватило для нанесения нового удара. В конце концов их осталось двое на двое. Тёмноволосый рыцарь, в котором Изабель наконец признала Бертока Ворона, сблизился с ней, обходя по дуге импровизированную арену. Он выглядел побитым: из виска сочилась кровь, а сюркотта была разорвана от плеча и до пояса рубящим ударом. Волосы сера были мокры от пота и крови и свисали некрасивыми патлами. Остановившись у самого плеча Изабель, Берток взял меч в обе руки и нацелил его на наёмников. Несмотря на сохранившееся молчание, Изабель понимала, что каждый продумывает план атаки и рада была бы последовать этому примеру, но любое движение, приходившее в её воображение, было трудно осуществимо в длинном узком платье. У неё дёрнулась рука в невольном желании разрезать подол юбки, чтобы обеспечить себе бόльшую мобильность. Она решила, что как только расправится с этими двумя, непременно осуществит этот замысел, забыв о бесполезных приличиях. Было немного стыдно принять свою радость от смены деятельности. Война безусловно являлась ужасным действом, но в бою Изабель чувствовала себя увереннее и умнее, чем в дипломатии, главным аргументом которой было её богатство, а отнюдь не харизма.       Когда все синхронно стартовали вперёд, и клинки заскрежетали друг о друга, леди Грейхаунд хищно улыбнулась своему оппоненту – этот мотив был ей хорошо знаком. Сейчас наёмник, немного удивлённый её жестоким настроением, спасует и откроется для бокового рубящего удара. Ему придётся заблокировать её движение, и она сможет без опаски развернуться и придать тяжёлому мечу достаточное ускорение и ударить с другой стороны. Поскольку его собственный меч будет слева, он не успеет перехватить его в другую руку или отступить, как его шея отделится от головы. Таков был алгоритм действий, если бы не закравшийся в нём изъян. Леди Грейхаунд была ограничена в скорости тяжестью чужого меча и неудобной одеждой и лишена брони. Если она в этих обстоятельствах подойдёт на такое близкое расстояние, то рискнёт оказаться в захвате, за которым ей просто перережут горло. Взвесив все аргументы, она увеличила расстояние между оппонентом и начала обходить его слева, надеясь развернуть спиной к Бертоку, который уже во всю осыпал ударами своего противника. Угадав её намерения, наёмник сделал выпад правой рукой, чтобы отпугнуть и преуспел. Помня, что платье не защитит её даже от царапины, Изабель вернулась на прежнюю позицию, потеряв своё преимущество. Теперь настал черёд наёмника оскалиться. Как бы говоря «мой ход», он выполнил тройной выпад, который не без труда Изабель заблокировала. В физической мощи врагу она уступала, потому даже не пыталась его обезоружить. Она понимала, что попытка контратаки будет стоить ей жизни, поскольку существовала большая вероятность запутаться в юбке или потерять равновесие от тяжести меча. В очередной раз отступив назад, она подняла меч перед собой и направила в него магическую энергию. К счастью, повторять не пришлось. Клинок быстро и легко принял заклинание, будто был выкован под нужды чародеев. Изабель ощутила приятное тепло, растёкшееся по телу. На мгновение её лицо окрасилось в серый, но быстро приняло привычный вид. Каменная кожа позволит пропустить без вреда для себя пару ударов. Шансы слегка уравнялись.       От убийцы не укрылся эффект заклинания, и он понял, что имел дело с адептом Света, хоть и не знал пока, какие ещё чары были в арсенале. Любой фехтовальщик знает, что маги опасны только на расстоянии. Им требуется время, чтобы сосредоточиться на жестах и словах. Одно неверное движение или прерванное предложение и колдовать придётся заново. К тому же, запас маны был ограничен и, по сути, оставлял заклинателя безоружным в случае своего истощения. Если же делать упор в своём обучении на ближний бой, то, как правило, времени на познание магического искусства не остаётся. Потому эльфийских магов боялись столь сильно. Их долгая жизнь позволяла охватить оба пути, был бы талант. Изабель сильно пожалела, что в юности не уделяла должного внимания магии, поскольку, как выяснилось под Светлолесьем, талант к Свету у неё был и весьма выдающийся. Она могла спасти многих павших солдат, если бы начала учиться воскрешению и исцелению чуть раньше. Но ей повезло. За считанные месяцы она овладела большинством чар из тома Эльрата, которые давались прочим с тяжким многолетним трудом и чередой неудач. Она даже успела попрактиковаться с атакующими заклинаниями, но впоследствии заключила, что их малая сила не оправдывает большие затраты маны. Хаос истощал тело и дух сильнее прочих школ, вырывал что-то из души при каждом своём применении. Казалось, Ургашу было противно, что адепты Порядка используют его силу так расточительно, и мешал им в этом, осушая без остатка. Эльрат же, несмотря на отсутствие у Изабель особого к нему почитания, наделял герцогиню поистине огромными возможностями. И клинок убийцы, отскочивший от плеча Изабель как от твёрдой скалы, подтвердил это. По опыту она уже знала, что броня поглотит урон ещё от двух-трёх ударов, но не более. Воспользовавшись моментом, герцогиня разрезала подол платья, на что наёмник уставился на неё в некоей растерянности. Должно быть, он ожидал, что в силу своей временной неуязвимости она нападёт, стремясь наверстать упущенное, и потому приготовился блокировать выпады. Как только шов с треском лопнул, оголив бедро бывшей королевы, она начала двигаться так, будто только что сняла с ног кандалы. Она закружилась, как юла, едва не выбив этим движением меч оппонента. Тот начал отступать, не способный подгадать время для контрудара, да и смысла в этом особо не было – магия всё равно не давала ему завершить бой раньше времени. Более того, сокращение расстояния между ними теперь было опасным уже для наёмника. Разгорячившись от приобретённого шанса, Изабель яростно рычала, опуская меч снова и снова в надежде пробить защиту и снести убийце голову. В предвкушении, она замахнулась сильнее для более мощного удара, дабы вывести противника из равновесия, но тот вдруг сам застыл на месте, прекратив сопротивление.       Изабель потребовалось время, чтобы пелена гнева спала, и она смогла увидеть, что Берток давно прикончил своего врага и переключился на помощь ей. Он пронзил чёрного стража сзади, будто жестокий коллекционер редкую бабочку и брезгливо толкнул того вперёд, отчего умирающий наёмник повалился в глупой позе под ноги Изабель. Она ощутила укол обиды, будто скорпикора, у которой только что отняли добычу, не дав испробовать ни кусочка. Она опустила оружие, чей вес вновь ощущался, и раскраснелась, переложив свою ярость на новую цель.       - Удар в спину. Как по рыцарски! – выпалила она, не понимая, что пожалеет о своих словах позже.       - Долго возились, миледи, - улыбнулся в усы Ворон, вытирая лезвие меча о подол плаща. Он выглядел не лучше бродяги. Его лицо стало почти чёрным от крови – должно быть, ему пришлось долго сюда пробиваться.       – На ещё один удар у вас не хватило бы сил, нельзя так открываться.       Его тон сменился на менторский, будто он отчитывал нерадивого ученика на уроках фехтования. И пусть умом герцогиня понимала, что его замечание имело право на существование, эмоции в голове верещали наперекор, выдавая различные грубые ответы, которые стоило бы произнести, чтобы поставить зазнавшегося вояку на место. И всё же, его помощь пришлась очень кстати сейчас, пока Изабель не может передвигаться свободно из-за неподходящей экипировки и безоружной аристократки, следующей за ней. Поток обидных мыслей тут же прекратился, уступив место панике. Напрочь забыв о наглом Вороне, Изабель ринулась за угол, чтобы проведать Клаудию. Берток попытался спросить её, но, не получив ответа, побежал следом к совершенно пустому коридору.       - Где она? – спросила Изабель, обращаясь больше к себе самой, нежели рыцарю.       Берток сложил руки на груди и охватил её скептическим взглядом:       - Кто?       На его лице читалось искреннее удивление, но из-за хитрых огоньков, вечно плясавших в уголках его глаз, Изабель не поверила в беспокойство рыцаря. Она тоже его оглядела, всё ещё сжимая рукоять тяжёлого меча. Только теперь она задалась вопросом, как и почему Берток оказался в гостевом крыле так быстро. Насколько ей было известно, Вороны от мала до велика ночевали исключительно в главной башне, и чтобы попасть сюда, им потребовалось бы проделать длинный путь через переходы и коридоры. Рыцарь мог знать короткий путь, поскольку сам являлся обитателем дворца, но что никак не укладывалось в голове, так это то, как он среагировал на нападение столь быстро. Изабель прислушалась и не уловила ни рёва рога, ни звона колоколов. Тревогу никто не торопился поднимать, а ведь только что были убиты двое гостей и с дюжину слуг. Герцогиня сделала шаг в сторону, полностью развернувшись к Бертоку лицом. Заклинание каменной кожи ещё держалось, что было очень кстати.       - Послушайте, миледи, нам следует спешить, - не заметив её напряжённости, сказал Ворон. – Я провожу вас до конюшен, чтобы вы смогли покинуть Пик.       - Откуда такая забота? – спросила она с упрёком, не теряя зрительного контакта и прикидывая в уме пути отступления. Рыцарь умел сражаться и был закован в латы. Изабель не горела желанием испытывать его защиту на прочность.       Он непонимающе заморгал, словно у него только что спросили неслыханную глупость. Его опущенные плечи и согнутая в колене нога сообщали о его полной расслабленности, хотя Изабель и не верила этой позе.       - Вы – наша гостья. Приглашённая мной и моим отцом. Какой же я рыцарь, если не смогу защитить вас в собственном доме? – констатировал он очевидные для него вещи. Изабель давно перестала верить в клятвы и честь рыцарства, помня, как многие её знаменоносцы покидали столицу и бежали к мятежникам. Даже верность можно было трактовать разными способами, отчего клятвопреступники быстро находили оправдание своим действиям.       - Мне нужно в гостевое крыло, - твёрдо заявила она, будто не заметив его предложения.       - Настоятельно не советую, - ответил Берток, с опаской оглядываясь на лестницу. – Я пришёл оттуда.       Его лицо стало серьёзнее и он выгнул спину, будто от усталости.       - Вам там нечего делать, поверьте.       - Там остались верные мне люди, - возразила Изабель, подумав в первую очередь о Косме и Немом Рыцаре.       Берток иронично посмотрел на неё, всем своим видом выражая снисходительное сочувствие.       - Скорее их трупы, - без толики сожаления поправил он. – Если откажетесь отправиться к конюшням, я вынужден буду вас покинуть. Долг требует от меня защищать отца.       Изабель представила путь до опочивальни старших Воронов. Если она что-то и запомнила из болтовни служанки, так это то, что Берталан и его супруга чаще всего занимают спальню в центральной башне. Тут же напрашивается вопрос, что их сын и защитник делает здесь, так далеко от них и почему он не обеспокоился их безопасностью сразу.       - Кто прислал вас? – уже с нескрываемой враждебностью спросила герцогиня и направила на него меч. Неожиданно было увидеть на его лице разочарование. Казалось, он только и ждал этого исхода и мысленно молился, чтобы до него не дошло. Но на явную угрозу рыцарь не реагировал. Его клинок, давно возвращённый в ножны, так и остался в них. Помедлив совсем немного, он нехотя произнёс:       - Отец был обеспокоен вашей судьбой и отправил меня помочь, - его лицо побагровело, - как вашего будущего жениха.       Слова дались ему с большой неохотой, а уши Бертока покраснели настолько, что даже кровь и тёмные патлы волос не могли этого скрыть. Изабель даже растерялась, не понимая, смеяться ей или ответить колкостью. Ни за что на свете она бы не подумала, что этот наглый недобарон смущается её. Говорят, истинные рыцари хранят целибат, но Берток на невинного мальчишку не сильно походил. Запоздалая догадка озарила леди Грейхаунд через мгновение, когда уголки её губ уже дрогнули от сдержанного смешка. Бертока смутило не само поручение, а то, что пока его семья находилась в опасности, он был послан на подмогу совершенно чужой пока женщине. В таком случае ему можно было посочувствовать. Следующим порывом тут же стало помочь семейству Воронов. Если с ними что-то случиться, Изабель будет чувствовать свою вину в произошедшем. В конце концов, Берток рисковал только ради неё.       Она поняла, что сильно ограничена в действиях из-за недостатка информации. Её застали врасплох, и она понятия не имеет, кому можно верить и кому выгодно нападать на замок. Все выводы, напрашивающиеся на основании личных наблюдений, могли оказаться в корне неверными, и Изабель прекрасно понимала, что любая задержка чревата плачевными последствиями не только для неё, но и для многих других. Она до сих пор не знала, что стало с её свитой, с герцогиней Быка или с хозяином Пика. Непросто подкупить целую крепость, да ещё в столице герцогства. И королева… Изабель ошарашенно вздохнула, вспомнив о Фриде. Конечно же! Её Величество находилась здесь. Наряду с главами знатных домов. Это был заговор. И вряд ли целью послужила лишь одна семья аристократов. Ради Быков так рисковать никто бы не стал, да и круг подозреваемых сразу сузился бы до непосредственных врагов южан. Если же перебить всех, то победитель сможет рассказать свою красивую сказку, и ему поверят, поскольку больше никого в живых не останется.       - Весь дворец? – только и смогла выдавить из себя Изабель, на что Берток обречённо кивнул.       - Верные нам люди ещё держат оборону на верхних этажах. Пока мы тут стоим, наёмники наверняка штурмуют центральную башню.       Произнося эти слова, рыцарь сделал такую мину, будто его били розгами по голой спине. Изабель не могла не отметить, что это усиливало её собственное чувство вины. Её это злило, как обычно и бывает с правдой. Пока они тут выясняют отношения, другие гибнут где-то в узких закоулках замка, заколотые превосходящим по численности противником. В голове у герцогини вертелась ещё мириада вопросов. Почему Ворона предали его же люди, кому выгодна вся ситуация в целом и как вышло, что наёмники проникли в крепость, минуя все посты и город и, конечно же, что стало с знаменоносцами Грейхаунд? Но на озвучивание ответов времени уже не было.       - Тогда поспешим, - уверенно отчеканила Изабель и направилась к центральному коридору. Рыцарь, который уже успел занести ногу в сторону выхода, замешкался. Он явно не ожидал, что благородная гостья станет рисковать своей безопасностью ради соседей, с которыми не вела доселе никаких дел. Она этого не узнает, но только что Берток проникся к ней уважением. Он не славился, как её защитники – вечная парочка из Немого и Красного Оленя, но он давал ту же клятву, что и многие до него. Он знал, что к обетам уже давно относятся несерьёзно, но восхищался любым, кто ещё сохранял остатки чести после всех этих махинаций вокруг трона. Монархи и не знали, как мало значило их мнение в общей картине. Корона умирала. Лишённая поддержки Церкви, власть казалась ненужной. Последние поколения правителей привели Империю только к разорению в своих порывах к славе и влиянию. Ворон бросил взгляд на бежавшую впереди спутницу. Он многое слышал о ней от отца и от придворных. Много грязных слухов вертелось вокруг неудавшейся владычицы. Говорили, она была распутна и прорвалась к трону исключительно через постель, соблазнив поначалу Николаса, затем некроманта Маркела, а когда дела её пошли совсем худо, она вскружила голову и вождю тёмных эльфов. Но Берток не верил. Теперь уж точно.       В их первую встречу он готовился так, будто предстоял бой с драконом. Наслушавшись сказок про коварную и жестокую свергнутую королеву, Берток дал себе обещание, что не попадёт под её чары и непременно обыграет её в этой игре. Когда она явилась ему в не самом пристойном виде, он было уверился в слухах. Фигура у неё и правда была изящная, но вот лицо девушки, казалось, совсем ей не подходило. Безусловно она была красива. Ясные зелёные глаза, пышные кудри и чистая кожа. Всё было, как на картинке. Но усталость и неприязнь к гостю, которую он ощутил в ней тогда, заставляли думать, будто перед ним стояла насмотревшаяся всего старуха, мечтающая лишь о том, чтобы её оставили в покое. Аристократки, которых встречал до этого Берток, условно делились у него в голове на два вида. Первые были комнатными цветами, не знавшими ничего, что творилось за пределами дворцовых стен. Их отличала детская наивность и такие же детские максимализм и упрямство. Вторая группа благородных девиц – более опытные, хитрые интригантки, успевшие разобраться в политике достаточно, чтобы играть в неё, не покидая дома. Их чертами были здравый цинизм и прагматичность. Жизнь сминала в них доверчивость и мечты, заставляя собственноручно ковать свою судьбу. Но Изабель была кем-то между двух крайностей. Порой она невольно выдавала свою слабость в разговоре, и на миг можно было узреть надежду на лучшее. К счастью, эту сокрытую сердцевину своей сути герцогиня укутала в маску безразличия и даже сарказма, которыми она весьма метко поразила тогда не-барона.       Наёмники не давали закончить мысль, подкараулив их в очередном коридоре. Без колебаний оба обнажили оружие и, прижавшись друг к другу, двинулись на врага. Они не планировали это, привычка сама сделала за них всю работу. И Берток не мог не выделить способности своей союзницы в фехтовании. Меч совсем ей не подходил. С таким управился бы разве что широкоплечий гном. Наблюдая за движениями Изабель, Ворон решил, что той лучше подошёл бы одноручный облегчённый клинок. Он взял себе на заметку поискать такой в оружейной, если они выберутся живыми. Он не считал себя пессимистом, но и не питал иллюзий по поводу сложившейся ситуации. О противнике толком ничего не было известно. Берталан, похоже, держал в голове несколько предположений, но с младшим сыном делиться ими не торопился.       Вместе они пробивались через резиденцию Воронов очень слаженно. У очередного наёмника Изабель захватила трофейный короткий меч с узким клинком, отличавшийся относительно малым весом. Будто намеренно Драконы сунули простому наёмнику это оружие, дабы подбодрить герцогиню Грейхаунд. С новым приобретением девушка стала проворнее, двигалась плавно и аккуратно, позволив Бертоку немного расслабиться и перестать прикрывать её. Сопротивление Чёрной Стражи хоть и было многочисленным, но отличалось низкой организованностью. Зачастую в погоне за славой и богатством вольные воины рассредоточивались и теряли своё преимущество. Но и нельзя было утверждать, что схватки давались так уж легко. И рыцарь, и бывшая королева взмокли и устали. У Изабель после увесистого меча слегка дрожали руки, а длинные волосы лезли ей на лицо. Жизнь в мире и спокойствии явно притупила её рефлексы, и леди пообещала себе больше никогда не прекращать тренировок. Она все эти месяцы пробовала на вкус политику, и вот к чему это привело. Если и есть в Асхане что-то, что нельзя решить при помощи драки, то, скорее всего, слова и золото и подавно не помогут.       Когда они оказались на нижнем этаже центральной башни, взору представилась внушительная картина побоища. Целая груда трупов лежала, завалив дверь. Возможно, наёмники пытались взять башню штурмом, но были расстреляны лучниками с верхних ступеней лестницы. Помимо вольных солдат в этой груде виднелись и иссиня-чёрные плащи с гербом правящего дома. Значит, у Воронов ещё оставались какие-то силы. Разъярённый демонстрацией осады собственного дома, Берток сжал кулаки и бесстрашно шагнул на подъём. Изабель это казалось не самой лучшей затеей. Защитников Пика застали врасплох так же, как и всех прочих, и в пылу сражения за своё выживание им будет непросто сразу отличить своих от чужих. Тем не менее, Изабель не стала останавливать рыцаря. В конце концов, это были его люди и его дом, которых он поклялся защищать. Недружелюбный скрип тетивы заставил обоих вспомнить об осторожности. Это был один из тех звуков, которые натягивают тело, как струну, готовя к прыжку в сторону. Но последующего свиста стрелы они пока не услышали, а значит, с ними попробуют заговорить. Изабель заметила стрелка до того, как тот соизволил открыть рот. Лучник потерял шлем в пылу сражения, и на его голове светлым пятном выделялись белокурые волосы. Свет из окон проникал через них, отчего казалось, будто над головой юноши красовался солнечный нимб. Он приметил цвета Воронов на Бертоке, но опустил лук только тогда, когда сер задрал голову, жмурясь от ярких лучей. Понятно, почему внизу было так много мёртвых наёмников. Они не могли атаковать, не видя противников, зато сами становились блохами на белой простыне – оставалось только раздавить. Убедившись, что им позволено пройти, Изабель и Берток поднялись по винтовой лестнице. Это заняло у них довольно времени не только из-за длины пути, но и по причине изнеможения. Когда они поравнялись с лучником, тот уже не показался таким уж опасным. Без ослепляющего света он смотрелся жалко. Его одежда была изорвана, а на руках и лице пестрели грубые коросты из уже спёкшейся крови. Он крепко сжимал древко стрелы, но его пальцы заметно тряслись. Неизвестно, как долго ему пришлось простоять на стрёме, но, судя по всему, он участвовал и в ближнем бою задолго до укрепления позиций в центральной башне.       Отчего-то Изабель ожидала увидеть роскошные апартаменты, а не крохотное помещение в четыре комнаты, которое казалось совсем тесным теперь, когда его заполняли солдаты. Некоторые стражники были перевязаны, иные лежали на кроватях из взгромождённых в кучу вещей, а третьи вовсе расположились на полу. Воздух здесь был спёртый, пропитанный запахом металла и пота. Отовсюду слышались приглушённые шёпоты и сдавленный кашель. Посреди гостевого зала на стуле сидел Берталан. Он здорово преобразился. От старческой немощи и сутулой осанки не осталось ничего. Он был в доспехах и опирался на двуручный меч. На его лысой голове появились кровавые подтёки, которые с заботой вытирала платком леди Ворон. Вокруг своего господина стояли воины в полной экипировке и с гербом на плащах. Часть их Изабель помнила по балу, распознав в них старших наследников. Все присутствующие были угрюмы, словно их любимая чёрная птица, угнетая атмосферу ещё больше. Можно было сделать вывод, что здесь им пришлось жарко. Это объясняло, почему по дороге леди Грейхаунд и сер Пика не встретили серьёзного сопротивления.       Увидев своего сына и его спутницу, Берталан немного расслабился. Берток же всё ещё вёл себя возбуждённо. Проследив за его взглядом, Изабель поняла, что напряжение между ним и отцом создаёт мать семейства. Её движения стали жёстче, когда она краем глаза распознала Бертока. Не всё так гладко было в этой семье, о чём Изабель подозревала заранее. Наследников не отправляют в бедные рыцари или в захваченный замок в одиночку. И, очевидно, среди Воронов Берток был белым, поскольку его братья явно могли позволить себе и доспехи подороже и место подле отца во время осады. В подтверждение этого, Берталан коротко кивнул рыцарю и тут же обернулся на Изабель, отчего складывалось впечатление, будто это она – его дочь.       - Вижу, ему удалось вас найти, - констатировал он, сжав покрепче эфес меча. Он казался куда внушительнее, чем прежде. В своих чернёных доспехах герцог уже больше походил на легендарного защитника провинции, хотя вряд ли он ещё сохранял былую мощь. Его подслеповатые глаза казались жалобными из-за проступивших против воли слёз, а вес брони без сомнения заставлял его горбиться, но он до конца готов был служить долгу. Потому Изабель тоже не очень нравилось присутствие рядом с ним всей семьи. То, что поначалу могло показаться сплочённостью, теперь пахло корыстью. Старик уже давно сближался с луной, а в таких условиях его кончина становится вероятнее. Только теперь леди Грейхаунд поняла, что, быть может, Берток был для неё не худшим вариантом. Он не мог рассчитывать на наследство, но отчаянно рвался к отцу, в то время как его старшие братья отсиживались здесь в относительной безопасности и ожидании, что сердце герцога не выдержит накала страстей.       - Это хорошо, - протянул в своей привычной манере Ворон и зашёлся кашлем. – Нельзя, чтобы последняя кровь Грейхаундов иссякла.       Изабель поморщилась. Она было решила, что Берталан проявляет чудеса галантности и заботиться о своих гостях, но вместо этого выяснилось, что её спасли, как племенную кобылу ради родословной. Сочувствие к осаждённому герцогу как рукой сняло, хотя любопытство всё ещё поджигало интерес к разговору. Изабель надеялась, что теперь, когда они были, по сути, в ловушке, Берталан перестанет ходить вокруг да около и выложит ситуацию, как она есть.       - Как это произошло? – спросила она, обобщив всё в этом вопросе. Она вложила в слова всю свою усталость, чтобы хоть как-то дать понять старому герцогу, что не в настроении для чаепитий. Как ни странно, он услышал её и, нехарактерно для самого себя, ответил:       - Налётчики прибыли вместе с гостями.       Внутренние углы его бровей столкнулись.       - Им были хорошо известны все выходы из крепости. И они располагали информацией о том, где находились главы домов перед атакой.       - Стоит ли рассказывать ей, отец? – встрял один из младших Воронов, который уже с минуту буравил гостью взглядом, скрипя перчатками лат. – Она не с нами.       Берталан, вместо ответа, со всей силы ударил остриём меча в пол, заставив окружающих вздрогнуть, а наследника – замолчать. В увядающем герцоге вспыхнул живительный огонь, который обратил бы отдельных воинов в бегство. Решимость, которая спала где-то глубоко, вырвалась наружу. Берталан перечеркнул своим мечом путь к отступлению и наконец посмотрел Изабель в глаза. Его супруга нервно теребила окровавленный платочек и одновременно порывалась что-то сказать, но не решалась выдавить из себя и звука.       - Нет причины обвинять дочь Анатоля в том, что было куда выгоднее другим, - продолжил герцог. – Скажите, миледи, в момент нападения кто-нибудь ещё был с вами?       Изабель поспешно качнула головой, но тут же вспомнила, что с ней была Клаудия.       - Леди Бык и её сыновья. Вольпе и ещё один, боюсь, имя я не запомнила.       Не похоже, чтобы её в чём-то обвиняли, но сыновья Ворона снисходительно хмыкнули, будто бывшая королева сморозила сущую глупость. Сам старик лишь обречённо потупился в пол. И снова они знали что-то, чего не знала она…       - Раз их нет с вами, полагаю, они мертвы? – заключил Берталан тупо. Он предвидел такой исход и, в отличие от остальных, ничуть не изумился, когда Изабель промолчала. Леди Ворон тихо и неразборчиво выругалась, но и только.       - И каков наш дальнейший план? – спросил Берток, уже заскучавший в углу комнаты. Удивительно, но он первый задумался о насущном. Изабель тоже не терпелось это выяснить. Не собирались же они сидеть в башне до второго прихода Сар-Илама.       - Наши войска в двух днях пути от Пика, - нерешительно начал другой наследник.       - У нас нет времени ждать их! – оспорил первый, тот, что перебил отца прежде. Этот юнец начал порядком раздражать Изабель, и краем глаза она заметила, что Берток тоже скривился. Берталан смерил выскочку взглядом, который, верно, служил у него последним предупреждением. Ему было позорно признавать своё невыгодное положение. Его застали врасплох в собственном доме, да ещё в момент визита королевы. Изабель легонько ахнула, вспомнив о давней соратнице:       - А что с Её Величеством?       Молчание, воцарившееся после этих слов, можно было буквально потрогать. Вороны принялись рассматривать пол. Мускул на лице главы клана задёргался. Изабель прекрасно понимала, что их тревожило не столько благополучие самой королевы, сколько невыполнение долга знаменоносцев. Народ не пойдёт за теми, кто оставил в беде монарха в нужный час. Империя и правда трещала по швам, раз дошло до такого. Старые обеты не значили уже ничего, а Фрида, не исключено, что уже мертва. Нет, леди Грейхаунд не позволяла себе этих отчаянных мыслей, но допускала возможность их реализации. Тут всё решала верность сюзеренов.       - Мы можем пробиться через коридоры в гостевое крыло, - предложила Изабель. Бертоку эта идея не понравилась, но в последний раз с ними не было рыцарей Ворона. Если ударить имевшимися силами, был шанс выяснить судьбу остальных аристократов, прибывших на бал.       - Там остались верные мне люди, - пояснила она, но, не заметив одобрения на лицах, добавила, - По крайней мере, мы захватим оружейную и кладовую. В них гораздо проще держать оборону.       Вороны переглянулись и закивали. В этих крохотных комнатках их ждала смерть. Без целебных зелий раненые долго не протянут, а без еды отощают ещё способные сражаться. Чтобы дождаться подкреплений, нужно занять прочные позиции. Башня хоть и служила выгодным укреплением, была пуста. Маны у Изабель оставалось не так уж много, ей нужна была подпитка, если она хочет заняться исцелением. Она успела осмотреть издалека кустарную работу солдат по перевязке. Они даже пытались зашить раны самостоятельно, но весталок или монахов среди них точно не было.       - Тогда мы выдвигаемся через пять минут, - как можно громче, насколько это возможно при его вечно охрипшем голосе, приказал Берталан. Он с усилием поднялся на ноги, не ослабляя опоры на свой двуручник. Всё решилось как-то слишком легко. Изабель думала, что придётся изрядно попотеть, дабы убедить мужчин. Складывалось впечатление, что только её прихода они и ждали. Пусть северяне и облизывались на её земли, вряд ли стали бы рисковать всем только ради её спасения.       Пока впопыхах шли сборы, Берток стоял поодаль, опёршись о стену всем своим весом. А ведь его никто не поблагодарил за успех в рискованном мероприятии по спасению гостей. Но он не издал ни звука, тихо ютясь подальше от всех. Он был предан своей семье, в этом Изабель уже убедилась, но его самоотверженность не ценилась даже его отцом. И, тем не менее, именно его герцог отправил на её поиски. Тут возникали и новые факты, не гармонирующие с ситуацией. Пусть Берток и лукавил о причине их встречи в коридорах, было неясно, почему остальных аристократов никто не пытался спасти. Воспользовавшись моментом, когда рыцари и солдаты покинули своего господина, а его вездесущая жена отвлеклась на напутствие детям, Изабель выкрала часть времени герцога и для себя.       - Я единственная, кого удалось найти? – начала она издалека, уверенная в том, что Ворон правильно её понял. Ей не хотелось, чтобы их услышали, и она старалась не привлекать внимание остальных.       - Единственная, кому можно верить, - спокойно ответил он. – Единственная, у кого не было ни времени, ни мотива, подготовить всё это.       Он махнул рукой, будто указывая на что-то конкретное. В нём читалась досада, растерянность, сопутствующие лишь того, кто и правда не ждал нападения. А ведь это самый вероятный вариант событий, когда пытаешься сплотить вокруг себя альянс против другого герцога. Дитрих был молод. Сложно представить, что такой неопытный аристократ опередил китов в этой игре. Если ему удастся найти королеву раньше, то всё пропало. Империю разорвёт новая война.       - Стало быть, остальным вы не верите?       Берталан промолчал, но Изабель угадала ответ.       - Об истинной причине созыва знати знали только я, моя семья, вы и Клаудия.       - Но тогда… - она не закончила, встретившись с ним взглядом, в котором читалось всё. Все ответы. Изабель невольно огляделась, стараясь делать это не очень явно. Неужели Берталан подозревает кого-то из них? Изабель поставила бы на Варвару. Во-первых, эта женщина ей сильно не нравилась, поскольку слыла той ещё интриганкой. Во-вторых, именно она убедила её остаться во дворце, когда герцогиня собиралась вернуться домой. Выводы о Бертоке тоже оказались неверными. Если именно его, а не своих прямых наследников в красивых латах Берталан отправил на её поиски, стало быть, только этому бедному рыцарю он и верит. В подтверждение её умозаключений Берталан нагнулся к её уху и со свистом прошептал:       - Берток поможет вам отыскать Её Величество и покинуть крепость. В Серокамне будут ждать мои люди.       Он выделил интонацией последние слова, поскольку в данном контексте «своими» считать почти никого было нельзя.       - Пересеките границу. Я найду, как с вами связаться.       Герцог хотел добавить что-то ещё, но к нему подошёл капитан стражи с каким-то донесением, и тот резко отпрянул от Изабель, сделав вид, что не замечает её. Не желая смотреть на солдат, герцогиня Грейхаунд отвернулась к голой стене, где стоял Берток и обменялась с ним многозначительным взглядом. Его губы в этот момент сжались, а в глазах вспыхнули огоньки. Он едва заметно кивнул ей и прикрыл глаза, будто прячась.