Как среди районов спальных...

— Сынок, ты выглядишь не очень, — сказала маман, когда Влад выполз на кухню ни свет ни заря. Она и Игорь приехали вчера поздно вечером, а с утра уже собирались на работу. — Опять играл всю ночь? — Ну да, типа того. У вас там кофе остался? — Он кивнул на кофеварку. — Давай налью, — предложил Игорь, стоявший у кухонного стола. На самом деле Влад вообще не садился за комп после их приезда домой. Почти сразу лёг спать, но спал очень плохо. Это была не то чтобы бессонница, а тревожная дрёма. Он вроде только проваливался в сон, только ловил это приятное ощущение гаснущего сознания, как тут же его что-то выталкивало на поверхность и первой мыслью сразу же было: «Славик!», и связанная с ним тревога. После того как Славик ушел, Влад то и дело проверял его страницу «В Контакте». Он не был онлайн со вчерашнего утра. На две кинутые смс-ки не ответил, и телефон был вне зоны доступа. Что могло случиться? Пошёл домой, и отец навалял ему? Пошёл на покаяние к Шалому, и тот забил его до смерти? Одна мысль хуже другой, и во всём, чего бы себе ни придумал, Влад продолжал винить себя, хоть и понимал, что это не особо логично. Только часов в шесть вечера он, услышав ругань за стенкой, разобрал среди прочих криков голос Славика и немного успокоился — значит, тот хотя бы дома. Но всё равно покоя не давала та фраза, сказанная Славиком в запале: что он в один момент пожертвовал всем, чтобы Влада не побили. Непонятно было, о какой жертве речь. Авторитет на районе? Дружба с Шалым? Да, наверное, для Славика это были действительно важные вещи, но Влад был от такого слишком далёк. Он не видел в Шалом человека, дружбой с которым стоило бы дорожить, не видел важности в мнимом «авторитете», не понимал пацанских принципов и законов. Но, наверное, сам того не желая, Влад подпортил Славику жизнь. И что ещё за «волшебный» способ вернуть Славика на путь истинный, о котором напоследок сказал Шалый? Будет угрожать своим влиятельным отцом? Дождавшись девяти утра, Влад влез в джинсы и мятую футболку и спустился на этаж ниже. Нужно было разобраться. Или хотя бы попросить прощения — он ведь совсем не хотел обидеть Славика. Влад толком не знал, на что надеялся: может, его нет дома, может, он просто обматерит Влада — и будет прав. А может, он вообще уехал на работу, хотя это и маловероятно — он же весь побитый. Влад, когда вдавливал кнопку звонка, ожидал увидеть на пороге его отца или мать и уже приготовился спросить, дома ли Славик и можно ли его позвать. Поэтому, когда двери открыл сам Славик, Влад так и замер на пороге, глупо моргая. Тот же, молча на него посмотрев, отступил в сторону и пропустил внутрь квартиры. Планировка тут была идентичной квартире Игоря, но выглядело всё куда плачевнее. Влад прошёл в кухню, подмечая, что ремонта здесь не было очень давно. Покосившийся стол с треснувшей столешницей, четыре табурета, на одном из которых не хватало ножки. Некогда белый кухонный гарнитур пожелтел, плита и вовсе покрылась ржавыми пятнами. Местами отколотая плитка на стенах заляпана рыжим, стены над столом выглядели так, будто когда-то тут решили сделать ремонт, ободрали обои и на этом забросили. Остался голый бетон, кое-где подмазанный шпаклёвкой. На подоконнике стояло несколько вялых цветов в горшках, под окном у некрашеной батареи — ряд бутылок из-под водки. Славик открыл кран и стал домывать посуду — видимо, визит Влада оторвал его от этого занятия. Под шум воды и звон тарелок было сложно говорить, поэтому Влад аккуратно присел на один из целых табуретов и стал ждать, пока Славик закончит. Когда тот выключил воду и сел, Влад смог рассмотреть его лицо. Ссадина на правой стороне рта — там же, где не так давно зажила почти такая же от батиного леща. Отёк на скуле спал, зато под глазом — сине-жёлтый фингал. Переносица опухла и покраснела. — Красавчик, — не удержался Влад от комментария. А Славик внезапно широко улыбнулся и моментально же скривился от этого — видимо, больно. — И не говори, сам смотрюсь в зеркало и не нарадуюсь. Все бабы на районе мои! Влад ожидал от него чего угодно: что прогонит или обматерит, что включит похуизм. Но никак не такой жизнерадостности. — Слав, прости меня, — тихо, но стараясь вложить в слова максимум искренности, сказал Влад. — Я вчера погорячился и не хотел тебя обижать. Я это сгоряча сказал и вообще не имел в виду, что… А Славик перебил его, отмахнувшись рукой, будто от назойливой мушки. — Забей, Владос. Всё норм. Говорю же, на мне всё как на собаке заживает, и всякие обиды — тоже. Влад посмотрел на него с благодарностью. — Правда? — У него будто гора с плеч упала. — Да зуб даю. К тому же ты прав, я сам полез, сам виноват. Я тоже хотел к тебе подняться попозже, когда родительскую пьянку разгребу. У Влада невольно дёрнулась рука — захотелось протянуть её к Славику. Зачем только? И в груди странно потеплело. Он, сжав рукой своё колено, отогнал от себя это чувство. — Ты на телефон чего со вчера не отвечаешь? — А… — Славик нахмурился и задумался. — Хуй его знает, сел, наверное. Я вчера домой пришёл, а они тут полный дебош устроили: какие-то мужики бухие сидят, мать спит, отец в коматозе. Пока всех выгнал… Да короче, — он махнул рукой, — как обычно. — Они дома? — Влад понизил голос и оглянулся назад — на приоткрытые двери кухни. — Не, на работе. Страдают, наверное, после попойки, но так им и надо. — Он поднялся и кивнул Владу: — Пойдём в комнату. Дверь в зал была открыта, Влад туда мельком заглянул, пока шёл следом за Славиком. Всё та же картина: долгое отсутствие ремонта, пожелтевшие, отходящие от стен обои, рассохшаяся старая мебель. А вот в комнате Славика оказалось куда лучше. Пусть всё и выглядело ветхо, но было видно, что за порядком тут следят. Чистый ковёр, аккуратно застеленная постель. На столе — старый компьютер с кинескопным монитором, стопка дисков в подставке, одинокий кактус на полке. А в углу между столом и кроватью — гитара. — Ого, — удивился Влад. — Ты играешь? — А? — не понял Славик, но, проследив за его взглядом, сказал: — Да так, давно уже не играю. В детстве учился. — Чего забросил? Это же круто! Славик пожал плечами. — Я с восьми лет в музыкальную школу ходил, бабуля таскала. Ну, в класс гитары и хор там. Она же у меня училкой музыки была, всё пыталась привить мне любовь к великому. А мне больше нравилось на тхэквондо ходить, — он улыбнулся, вспоминая что-то, а потом резко нахмурился. — Ну а когда она умерла, я всё забросил. — Не жалеешь? — Не, — он уверенно качнул головой. — Музыкантом я стать никогда не мечтал. Так, играл потом пацанам во дворе… — Три блатных аккорда? — хмыкнул Влад. — Ну да. Сейчас, наверное, только их и смогу взять. — А я думал, что это как на велике кататься — пальцы всё равно помнят. Я бы послушал. Влад не лукавил. Играющий на гитаре Славик, а тем более поющий… Эта картинка настолько не укладывалась в голове, что, чтобы поверить, нужно было только увидеть. — Да ну его нахуй, — отмахнулся Слава. — Это всё в прошлом. — Я всегда завидовал гитаристам, — признался Влад. Славик, видимо, не мог не поддеть его: — Это потому что от тебя баба к гитаристу ушла. Влад прыснул и закатил глаза. — Да нет! Ещё раньше. Я пытался учиться, мне все говорили, что гитара — самый простой инструмент. Но мне медведь на ухо наступил. Славик полез в шкаф и достал оттуда пакет. — На вот, всё забываю отдать. Влад взял его, приоткрыл, увидел свою одежду, которую одолжил Славику пару недель назад. — А я про них и забыл. — И в приступе внезапного любопытства спросил: — А ты чего тогда так напился, когда валялся с Бобиком на земле? Славик засмеялся, но как-то не особо весело. — Ха-ха, бля, так себе видок у меня был, а? Влад скривился и неопределённо покрутил рукой. — Да заебало всё, — признался Славик. — С батей посрался, мать тогда сказала опять эту хуйню про аборт… — он запнулся, потёр лоб. — Меня эта хуйня сильно задевает, если честно. Накатывает иногда, типа, знаешь, раз мать так говорит, то, может, мне и правда лучше сдохнуть? Ну пошёл и нажрался — я же, в конце концов, сын своего отца или как? Пора было бы уже привыкнуть к неожиданным приступам откровенности Славика. Но Влад в очередной раз оказался не готов услышать эти подробности и не знал, что сказать. Казалось, в таком случае нужно проявлять сочувствие, но едва ли Славику нужна жалость. Чтобы перевести тему, он спросил: — Что ты теперь с Шалым делать будешь? Всё очень страшно? Славик сел на кровать, задумчиво постучал пальцами по покрывалу. — Да хуй его знает. Шалый не такой отходчивый, как я, он пиздец злопамятный. Надеюсь, отойдёт. Нам, конечно, не стоит в округе появляться вместе, ты понимаешь. — Да, понимаю, — Влад кивнул. — А что Шалый имел в виду, когда сказал, что всё равно вернёт тебя на путь истинный? Прозвучало так пафосно. — А, — Славик махнул рукой. — Да забей. Но у Влада внутри будто прозвенел тревожный звоночек. — Нет, не забью. Мне кажется, это важно. — Вот ты доёбистый! Важно ему, блять… — Он почесал затылок и уныло сказал: — Была там одна хуйня… Да короче… Бухали мы, шлялись чё-то ночью по району. Это моя днюха была, как назло, только вот восемнадцать исполнилось. Ну и доебались до какого-то поцыка. Хер знает, чё он ночью вообще у гаражей там шароёбился. Ну, мы ему чутка по рёбрам там настучали… Ну как «по», скорее «между»… Шалый мне как раз на днюху ножик подарил, красивый такой, раскладной. Бабочка. У него тоже такой есть, а это типа, ну, чтобы и у меня был — типа круто. Типа друзья же. — Что? — У Влада в животе всё сжалось. — Ты его пырнул? — Да не я, а Шалый. Он как раз пиво этим ножом открывал, когда мы за гаражи завалились, а там этот поц… Я вообще даже бухой не настолько отбитый, чтобы людей пырять. Наверное. — И что стало с этим парнем? — Да ничё, живой, мы, когда съебывались, скорую вызвали. Ну, айфон его пидорский прихватили да кошелёк. — Славик потёр лоб и возмущённо, будто убеждая самого себя, добавил: — Нет, ну а хули он такой крутой шлялся там ночью? Ещё и мирно разойтись не захотел, начал выёбываться, мол, да вы знаете, кто я, да я вам, да я щас позвоню… Вот нахуй было выёбываться? — Это не повод даже бить людей, не говоря уже про ножики, — осуждающе сказал Влад. — Да знаю! Но мы в дрова были. Я ему просто в еблет прописал, а вот Шалый чёт совсем из себя вышел. — Ну, то, что Шалый неадекватен, я уже и так понял, — Влад покачал головой. — Ну бля… Этот поцык реально оказался каким-то пасынком, блять, какого-то мелкого чинуши. Подняли ор, мобилу отследили — ну их нахуй эти сраные айфоны, я и не знал, что их отследить можно. Ну, батя Шалого, конечно, всё замял, иначе бы нас определили по назначению. — Славик, как по бумажке, выдал: — Статья сто шестьдесят вторая: нападение с целью хищения чужого имущества с применением насилия, опасного для жизни. Это ж охуеть, сразу небо в клеточку, друзья в полосочку, ха-ха, блять. Потом Шалый мне пару раз намекал, типа в шутку, что дело-то на нас сшито и выпилить оттуда его имя — это запросто, а моё останется. Но я-то знаю, что Шалый очень хуёвый шутник на самом деле. — Он сымитировал грубый голос Шалого: — «Ты, Славан, заебатый мне друг, конечно, но ты ж знаешь, без лишних телодвижений». — А лишнее телодвижение — это я, что ли? — спросил Влад. — Не, это он про свои тёрки с барыгами. Я же дохуя всего про это знаю. Да и не только знаю — там, в случае чего, тоже пойду как соучастник. А насчёт тебя… Да хуй знает, может, он бесится, что я от стаи отбился и не трусь с ними? Надо будет пояснить ему, что я работаю и что… ну… Да какая ему вообще нахуй разница, с кем я общаюсь? Влад сел рядом с ним на кровать, хмуро посмотрел Славику в лицо. — Он серьёзно может подбить батю сшить на тебя дело? — Ха-ха, да там и шить ничего не надо, всё уже сшито. Подлатать чуток — может. Чё нет? Но для этого мне надо сделать чё-то похлеще, чем просто затусить с тобой, поверь. Вот если кину его или сдам кому — это да. Влад задумчиво на него посмотрел. — А сейчас ты его не сдал? Ну, рассказав мне всё это. Славик прыснул. — И чё ты, блять, сделаешь? Кому жаловаться побежишь? Ментам? Ну да, удачи тебе. — Не побегу. Но вообще с такими дебилами надо что-то делать. — Да ничего ты с ним не сделаешь, там всё схвачено. Он… как это… — Славик подумал, подбирая слова: — Он прекрасно понимает свою, ну, типа, безнаказанность. Поэтому может творить всё, что вздумается. — Блин, да он опасен для общества! Славик передёрнул плечами. — Ну да. Хотя вообще раньше он нормальный был. Ну, не такой злой уж точно. Боксом занимался же, на соревнования ездил. А потом… У него же мать умерла, и после этого как-то покатилось всё. Вбил себе в голову всю эту херь фашистскую. Ты бы пару лет в шестёрках у скинов походил — посмотрел бы я на тебя. Чистота крови, бей чурок и пидорасов. И неформалов, кстати, тоже. У него к вам особенная ненависть, рассказывал, как они со скинами специально отлавливали и опускали всяких эмарей. Влад неосознанно сжал кулаки и процедил: — Ненавижу таких ублюдков. — Скинов? — Нет, не скинов. Таких, как Шалый — уёбков, которым идеология в мозг совсем въелась. Ненавижу людей, которые не уважают свободу выбора других. Если он имеет право топить за фашизм, то я имею право самовыражаться через внешность, а какой-нибудь гей Виталик имеет право спать с мужиками. — Гей Виталик? — Славик подозрительно на него зыркнул. — Успокойся, это абстрактный персонаж. — А… ладно. Влад, стиснув зубы, рассматривал узор на потёртом бежевом ковре посреди комнаты. Ромбики-треугольники-кружки. Как его, Влада, вообще угораздило оказаться здесь? Рядом с человеком, который как минимум опасен. Славик был из тех людей, общения с которыми Влад предпочитал избегать. Славик — глупый, раздражающий, недалёкий. Над ним висит реальная статья за реальное нападение и грабёж. Он должен сейчас сидеть за решёткой — и это было бы справедливо и правильно. Но, несмотря на логичность этих суждений, Влад находил что-то ещё. Неясное, непонятное, и это «что-то» заставило его в итоге сказать: — Слав, но ты ведь лучше него. Можешь быть лучше. Ты не такой, как Шалый. Славик непонимающе посмотрел на него. — Чё ты несёшь, Владос? Я же дебил. — В подтверждение своих слов он растянул рот в клоунской улыбке. — И ты зря так думаешь. Я мало чем отличаюсь от Шалого, серьёзно. — Местами да, но в тебе есть хорошее, Слав. — В голове сами по себе мелькнули картинки: благодарные глаза Бобика, протянутая рука с нашедшейся зажигалкой, разбитое в кровь лицо, когда Славик заступился за Влада. — В Шалом тоже есть. По крайней мере было когда-то. — Не знаю. Я вижу в нём только очень злого и глупого человека. А ты не такой. Я искренне говорю. — Да иди ты со своей искренностью, — беззлобно отозвался Славик. И, откинувшись назад и упёршись локтями в кровать, вздохнул: — Так хочется нажраться… Прям мочи нет. Чёт прям заебался. — Слав! — осуждающе сказал Влад. — Проблемы не решаются, если заливать их алкоголем. Тот посмотрел на него и весело усмехнулся. — Ой, бля, много ли ты в этом понимаешь, зожник? — Я не зожник! Я курю, вообще-то, и сидр с тобой пил. Славик заржал и фыркнул: — Это называется «пил»? Стакан сидра, а остальное мне отдал? Ха! — То есть, по-твоему, бухать надо до белой горячки? Чтобы потом грязных псов по клумбам обнимать? Славик пожал плечами. — Не, ну не всегда. Но иногда надо и так. Влад, осознавая, что предлагает глупость, сказал: — Давай я с тобой напьюсь. — Ему не хотелось, чтобы Славик бухал в одиночестве, уподобляясь своему отцу. Тот посмотрел с недоверием. — Да правда? Вот прямо нормально напьёшься, а не три глотка ссаного сидра? — Ага, по-нормальному. Но… — Влад ехидно улыбнулся, покосившись взглядом в угол комнаты. — Но? — Сыграй на гитаре. — Чё блять? — Славик толкнул его в плечо. — Да иди на хрен! Условия он мне тут ставит. Не настолько сильно я хочу увидеть твою пьяную рожу… Лучше к Шалому завалюсь бухать, он ещё и накурит. Влад нахмурился и быстро выпалил: — Не надо к Шалому! Так уж и быть, просто напьюсь с тобой. А то опять будешь несчастного Бобика обнимать, а ему это не очень нравится. Славик прыснул и потрепал его по волосам. Влад недовольно фыркнул, скидывая с себя его руку. — Владик, а ты такой хороший друг. — Отстань. — Влад убрал его руку и заправил пряди за ухо. — Где только? У меня вечером все дома… — На стройке? Придём по отдельности, как в прошлый раз. Влад кивнул. — Договорились. Славик потёр руки. — Отлично! Пошли, закурим это дело. — Он встал с кровати и потянулся. — И, кстати, пиво с тебя. Кто предлагает — тот и платит.

***

Добираясь до стройки, Влад чувствовал себя то ли шпионом, то ли нелегально находящимся в стране преступником. Всё оглядывался по сторонам, всматривался в лица прохожих, не желая наткнуться на Шалого или кого-то из его компании. Это было глупое чувство, и оно жутко раздражало. В самом деле, он будто не имеет права ходить по улицам родного города только потому, что в радиусе нескольких километров от него по тем же улицам ходит какой-то стрёмный тип с замашками скинхеда и не любит неформалов. И считает их всех геями. И совершенно не уважает чужие интересы. И просто тупой, в конце концов. На стройке всё было почти как в прошлый раз: Славик курил, сидя на корточках и глядя вдаль, только вот пса рядом с ним не было. Влад подошёл к нему, кинул покрывало на бетон, положил пакет с логотипом «Пятёрочки». Славик тут же выбросил недокуренную сигарету вниз и зашелестел целлофаном. Достал двухлитровую бутылку колы, пластиковые стаканчики, несколько пачек арахиса, шоколадку… — Э, а где пиво? — возмутился он, поднимая взгляд на Влада. Тот сел рядом, скрестив ноги, и полез в рюкзак. Выудил оттуда бутылку белого «Бакарди». — Хуяси! — воскликнул Славик, выхватывая её у него из рук. — Вот ты мажорище, вот так праздник! — Глянь на дату там, с прошлого года в тумбочке стоит, на день рождения подарили. Славик махнул рукой. — Ром не портится! Наверное. Да похуй! — И принялся открывать бутылку и разливать по стаканчикам. Пить со Славиком оказалось весело, но сложно. Он пил чистый ром и постоянно бурчал на Влада: мол, как можно этот божественный напиток мешать с колой. Влад никакой божественности в роме не заметил. На пробу пригубил чистоганом и чуть не выплюнул всё Славику в лицо: губы обожгло спиртом, в нос ударил жуткий запах ацетона, а на языке будто разлили горький сироп от кашля. Зато пьяный Славик оказался дико разговорчивым. Он нёс какую-то ерунду про строителей, с которыми работает, рассказывал про прораба, который накурился во время работы в своей будке, а потом ходил по только что выложенной брусчатке и ловил муравьёв-нарушителей. Кроме того, оказалось, что со Славиком можно нормально говорить. Обсуждать фильмы, например. Интересы у них были диаметрально противоположными, и во вкусах они совпадали разве что в каких-то культовых кинокартинах. А когда тема коснулась музыки, Влад вообще потерялся, перечисляя то, что слушает — Славик не знал ничего. Сошлись только на паре рэп-исполнителей, которых Славик считал хитами, а Влад слышал и признавал, что они максимум неплохи и имеют право на существование. Потом Славик травил байки со своих алкотусовок. Чаще было смешно, но местами и мерзко. — То есть понял, мы стоим, ждём, пока он поссыт за углом, а тут патруль. А мы пьяные в жопу, но Димон ещё хуже. И откуда там вообще посреди ночи патруль взялся? Ну, двое к нам доебались, типа, здравствуйте, молодые люди, всё ли у вас в порядке, а третий подходит к Димону. Со спины. А тот лбом в стену упёрся и всё ещё ссыт. И, значит, тот его за плечо трогает… Может, думал, что Димон уснул там? Ну, короче, а тот возьми и развернись. А я только вижу, как мент матерится и отпрыгивает от него. Обоссал ему штанину и ботинок… — Фу, Слав! Ну что за херню ты рассказываешь? Историй поприятнее нет? — Э, какой ты нежный, бля. А ещё Слава рассказал ему расширенную версию своего знакомства с Люськой. — …и я такой в натуре полез под ёлку, раз там подарки. Сука, я ж не знал, что это для красоты коробки обмотали этим, как его, блестящей хуйней этой, короче. А я уже, ну, в полной кондиции, кто-то там сзади ржёт, мол, Славану больше не наливать. Путин чё-то по телеку трындит, куранты бьют, а я коробочку разворачиваю, в полной уверенности, что там чё-то есть. А там… хуй! В смысле, не хуй, а нихуя. Ну и я расстроился, кинул этой коробкой в кого-то, а сам так и лёг лицом под ёлку. Красиво, помню, ёлка живая, пахнет хорошо. Сквозь иголочки огонёчки светятся, игрушки блестят, меня вертолетит. Ну я и уснул. А проснулся — мягко, хорошо, тепло. Открываю глаза — передо мной Люська. Точнее, я тогда ещё не знал, что она — Люська, просто видел, что Димас с бабой пришёл, ну я и думал, что они того. А тут она ко мне лезет, а я не могу вдуплить, почему я в кровати, был же под ёлкой! Ну а потом она под одеяло полезла, в штаны мне, ну и там… — Избавь меня от подробностей! — перебил его Влад. — Ой, бля, ты, можно подумать, правильный дохуя! — Ну, по крайней мере, я не напиваюсь до синих соплей и не сплю с чужими девушками. — Да Димас сам виноват, — отмахнулся Славик. — Чо не следил за бабой, если знал, что она у него такая шмара? — Слав, ты с этой «шмарой» встречаешься, вообще-то! Как можно так про девушек говорить?! — Так это Димас её потом так и назвал! Я ему по роже дал за это даже… Шалый нас еле разнял тогда. — О! Да ты романтик! — Хуянтик! Давай теперь ты трави байки, а то чё всё я тут пизжу сижу? Чё, существуют в мире готические бухачи? Влад весело улыбнулся. — Естественно! Мы одеваемся в рубашки с манжетами такие, знаешь, как у аристократов, сюртуки, идём на кладбище, находим там склеп. Мешаем вино с кровью девственниц и курим сигареты через мундштуки. — Чё? — Славик то ли скривился, то ли удивился. — Серьёзно? — Нет, конечно! — Влад засмеялся. — Ну, когда я ещё в школе тусил с неформалами, всё было примерно так же, как и у вас. Кто-то напивался, кто-то чудил. Не знаю, как-то раз чувак в речку спрыгнул, типа нырнул, а там оказалось глубины по колено… Ай, я такой себе рассказчик. У тебя лучше получается. — Ебать, ну чё ты такой скучный? — А я тебе говорил, что, когда выпью, я тупой и сонный. — Да ты выпил два стакана! — А мне много не надо. — Влад уже и правда чувствовал тяжесть в голове. — Как-то раз, но это было уже в универе, я допился до таких чёртиков, что на полном серьёзе обсуждал с одногруппником теорию о том, что квантовые частицы влияют на карму человека. В итоге всё скатилось к тому, что тёмная материя может являться доказательством существования Бога. Кто-то из девчонок записал всё это на видео, показал мне потом, я прям офигел, настолько это было бредово. Но, главное, я говорил так уверенно и слаженно. Мне бы указку в руки и поставить за кафедру — можно прям на Нобелевскую премию претендовать. — Пиздец — у тебя даже пьянки умные. Хотел бы на это посмотреть. — Да я тебе и без пьянки могу рассказать про теорию множественных вселенных или тёмную материю. Но тебе, наверное, будет неинтересно. Но Славик внезапно с умным лицом спросил: — Про тёмную материю — это типа о том, что человек не видит всего, что есть в мире? Ты уже затирал мне об этом — магия какая-то там, что можно прикоснуться к чему-то, чего не видишь. Влад округлил глаза. — Ты помнишь? — Я, конечно, тупой и как бы признаю это. Но с памятью у меня всё норм. Влад снова подавил странное появившееся желание — протянуть руку и погладить его по щеке. — Слав, ты не тупой. Не говори так… — Да брось. Я этот, как его, реалист. Я хуёво окончил школу, с трудом доучился в шараге, я не понимаю половины умных слов, которые ты говоришь. — Оценки в школе не определяют твоего ума, — возразил Влад. — К тому же ты не мог повлиять на среду своего обитания, не выбирал круг общения… — Ну вот тут нихуя, с кем общаться, я сам выбрал. — Я имею в виду, что ты не мог изменить обстоятельства, которые влияли на тебя и делали таким… Влад осёкся, поняв, что сейчас противоречит сам себе. Ещё недавно он говорил совсем по-другому: о том, что человек сам себя создаёт, что обстоятельства — это вторичное. Считал, что абсолютно вся маргинальная прослойка — это действительно отбросы общества, тупые неполноценные люди. А теперь перед ним сидел Славик — типичный представитель такой прослойки, но при этом отличающийся ото всех. Чем-то неуловимо особенный, такой, что, глядя на него, Влад просто терялся и ничего не понимал. — А вообще хуйня вся эта твоя магия, Владик, — уверенно заключил Славик. — Какая нахуй магия, какое нахуй прекрасное тут? — Он показал рукой вокруг себя. — Мы, блять, живём в России, это ж пиздец по определению. В чём твоя магия, а? В говне на улицах, в алкашах на каждом углу? В том, что бездомных собак отстреливают? В том, что тебя в любой момент могут посадить, если ты сделаешь что-то не так? Влад, подкуривая сигарету, закашлялся. — Как-то тебя унесло в политоту, — сказал он чуть погодя сиплым голосом. — Да, у нас не самая продвинутая страна, не самое справедливое общество, но… Есть много прекрасных вещей в мире, которые нужно видеть. Потому что, если их не замечать, можно сдохнуть от уныния. Славик пожал плечами, сделал большой глоток из стакана, потянулся к бутылке. — Вот, блять, правду говорят, что внешность обманчива. Я когда тебя первый раз увидел, подумал, что ты какое-то вечно унылое депрессивное говно. А вот сидишь тут, учишь меня жизни радоваться. Влад вздохнул. — А я когда тебя первый раз увидел, подумал, что ты мерзкий и тупой. Славик противно захихикал. — И как в воду глядел — я же правда мерзкий и ту… — Нет! — резко отрезал Влад. — Перестань! Моргнув, Славик удивлённо на него посмотрел и ничего не ответил. Они молчали, пока Влад докуривал свою сигарету, а потом Славик спросил: — О чём задумался? — О том, почему люди не могут жить мирно. — Могут, — уверенно сказал Славик. — Вот мы с тобой, смотри, мирно пьём ром. — Ага. — Влад сделал два больших глотка и протянул ему пустой стакан, требуя добавки. — А где-то рядом бродит Шалый, который, если увидит нас вместе, мне — разобьёт лицо, а тебя — посадит на цепь, угрожая всякой херней. — Жизнь вообще штука опасная, Владик. — Славик долил ему в ром колы и протянул стакан обратно. Посмотрел в глаза, и Влад снова ощутил этот странный, непонятный взгляд — изучающе-внимательный, пугающий чем-то. — Зачем ты вообще со мной общаешься? Мы же реально разные: посмотри на себя и на меня. — Чё, я тебя не достоин? — Славик усмехнулся. — Нет! Ты понимаешь, о чём я. По всем канонам этого мира ты должен был побить меня при первой же встрече. Или хотя бы отжать мобильник в подворотне. — Э, я таким не занимаюсь больше, хватило уже. Слушай, бля, Владик, я не знаю, что в тебе такого, я говорил уже. — Это потому что я помог тогда тебе? До дома дотащил? Так я не ради хорошего отношения… — Бля, да не! Хотя, наверное, оно повлияло тогда. — Он вздохнул и на пару минут застыл, думая что-то. — Да тогда день такой был, типа… Бля, родная мать сказала, что я ей нахуй не нужен был, отец — тот вообще гандон по жизни. А тут какой-то незнакомый тип, которому я с удовольствием бы в другой раз начистил рожу, подобрал меня на улице грязного и бухого в жопу… — Он потёр пальцами скулу, скривился, задев синяк. — И я долго не мог понять: ну чё за хуйня? Как так? Серьёзно, неделю почти об этом думал. А когда Шалый в очередной раз позвал бухать, понял, что меня это так заебало — постоянно одно и то же. Посидеть с ними пива попить, попиздеть о какой-то тупизне, Люська эта вешается на меня. Пошел шататься один по району и думал, вот бы того типа встретить, он прикольный, наверное. Пришёл сюда, а тут ты. И подумал: ну всё, это судьба, буду с ним дружить. Влад смотрел на него, и внутри ворочалось что-то странное, продиктованное, наверное, алкоголем — он чувствовал, что уже сильно захмелел. Снова откуда-то взялось это непонятное желание протянуть руку и потрогать Славика за щёку… Провести по волосам. Подсесть ближе, нос к носу, чтобы заглянуть в глаза ещё глубже. Рассмотреть этого Славика лучше, такого честного, открытого и искреннего. Поверить, что он становится таким только перед Владом. Славик пьяным голосом продолжал: — И мне с тобой как-то так… Не знаю, легко, что ли. Мне не нужно думать, что сказать, чтобы не разозлить вдруг, ты рассказываешь умные и непонятные штуки, но это интересно. Какой-то я будто свободный с тобой. Это классно. Может, это и стоит того, чтобы получить пизды от Шалого? На этих словах Влада накрыло. Алкоголь усилил восприятие, но в замутнённой голове чётко проступило осознание: это не дружба. Влад хаотично бегал взглядом по лицу Славика, рассматривал синяк, ссадину на губе, заглядывал в глаза и задавался тем же вопросом, что и Славик не так давно: что же в нём такого? Владу было бы совершенно не страшно принять свою тягу к парню. Он давно уже понял, что его вкусы на этот счёт не ограничены принятыми рамками: что ему важен не пол и вид человека, важно быть с ним на одной волне. Как было с Дашкой — понимать и совпадать. Но это ведь не про Славика. Его Влад не понимал, напротив, он в нём терялся, не видя, где он настоящий. И ни в чем с ним не совпадал. Но почему тогда?.. Влад резко влил в себя оставшиеся полстакана и поднялся на ноги. От этого ударило в голову ещё сильнее, его слегка шатнуло. Он глубоко вдохнул и отошёл в сторону — к краю здания. Упёрся рукой в каменную кладку — порожек высотой до середины бедра, начало будущей стены. Посмотрел вниз: три этажа и земля. Строительный мусор, ограда и кусты. Владу поплохело, он тяжело и шумно задышал и, видимо, из-за этого не услышал, что Славик подошёл ближе. Встал за спиной, заглянул через плечо — тоже вниз. — Что там? — спросил так же, как и несколько дней назад — перед тем как взял его за руку, устремлённую в небо. Влад почувствовал его тёплое дыхание возле уха, и от этого тело пробило ознобом. А потом и вовсе Славик уложил подбородок ему на плечо, щёку Влада защекотало чужими волосами — снял кепку, что ли? Руки с длинными узловатыми пальцами медленно и аккуратно сжали футболку на животе, приобняли, сомкнулись в узел, потянули назад. Славик прижался к его спине, и Владу, несмотря на вечернюю прохладу, показалось, что его со всех сторон печёт солнцем. Резко из озноба кинуло в жар, так, что он прерывисто вздохнул, почти всхлипнул. Хотелось снять с себя руки, сбросить их, оттолкнуть и одновременно хотелось гореть ещё сильнее. А ладони Славика оказались удивительно холодными, когда он, приподняв футболку, коснулся кожи на животе. Погладил, провёл по боку вверх… — Слав, хватит! — Этого Влад не выдержал, развернулся в кольце рук, сбросил их с себя, сжал в кулаках его запястья. — Что ты делаешь? Он наткнулся на Славин взгляд — нечитаемый, тёмный. Жаждущий? И приоткрытые губы… «Нет, нет, нет», — пульсировало у Влада в голове, но он разжал кулаки, отпустил руки Славика и стиснул в ладонях его лицо. Хватило секунды, чтобы, резко вздохнув, приблизиться и поцеловать: взять губами нижнюю губу, почувствовать на языке горечь рома, сладость шоколадки и соль ссадины. И выпасть в пустоту от неуверенного ответа, от ощущения пальцев, которые больно сжались на рёбрах. Это не продлилось долго — всего пару секунд. Влад оторвался от него и увидел, как Славин взгляд наполняется осознанностью. — А сейчас ты убежишь от этого, — сказал он прежде, чем Славик отстранился. И он, моргнув, нахмурился. Пришёл в себя и прошептал: — Чё это за хуйня? А Влад не знал, как даже самому себе ответить на этот вопрос, не то что Славику. И только смотрел на него в ответ — таким же, наверное, растерянным взглядом. И Славик ушёл. Как и тогда, когда, поддавшись неясному порыву, взял Влада за руку, лёжа под беззвёздным небом. Только в этот раз он не попрощался, и теперь это куда больше напоминало бегство. «Долгие годы бежал от себя, и вот — прибежал к себе…» — не очень-то в тему всплыл в голове Влада отрывок из песни. Он тронул пальцами свои губы, облизнул их, всё ещё ощущая на языке привкус чистого рома. И принялся собирать в пакет остатки «пикника».