Планы чернокнижника

Созыв Девяти — это поистине великое, между прочим, достаточно редкое событие. На нем, может побывать далеко не каждый правитель, ибо практически невозможно предугадать дату сего созыва. Короли и королевы, как-никак, люди занятые, и по мелочам собираться они не будут, только при случае из ряда вон выходящим. К подобному можно отнести чуму и массовый падеж скота, которые были примерно лет двести назад, плюс-минус три года. Кровавый дождь, что был ровно девяносто лет назад (да-да, здесь и такое случается, и причину этому, кстати, найти так и не смогли), банда чернокнижников, объявившаяся год назад, и вот сейчас… Только предлог глупым был: налаживание отношений меж королевствами. Хотя полно, заберу свои слова назад: в последние годы все стали более развитыми, и экономически, и политически, и по хозяйственному делу, начав выращивать культуры, что раньше завозились из других мест, начав изготовлять различные ткани, которые раньше поставляли другие королевства. Это и послужило основными причинами некой отчужденности и холодности в отношениях. Однако стоит помнить о том, что это была инициатива самого Ойкавы. Мать вашу, Тоору, а этот парень слишком самовлюбленный и хитрый, чтобы преследовать такую милую и, в принципе, безвредную цель, как сблизиться с остальными молодыми правителями. Здесь явно ощущается подвох, который, кажется, почувствовали все, но отгоняли столь нелестные мысли, утешая себя тем, что и у такой личности, как он, должен быть стоп-кран и хоть какие-то моральные принципы. Ну, в теории.

***

До заседания было еще больше двенадцати часов, но от этого никому легче не было, наоборот, всем хотелось поскорее отсидеть этот созыв и благополучно уехать домой, но время тянулось критически медленно, а мозг постоянно работал, рисуя различные приятные и не совсем приятные сердцу и разуму картины, от которых душа либо радостно трепетала, либо содрогалась. Тишина. Но буквально через секунду, ее нарушили два спокойных, но все же громких голоса, что доносились из коридора. — Ради всего святого, не делайте этого. — Не делать что? — спросил до одури знакомый глас, заставивший Тсукишиму поперхнуться воздухом, и следом раздался треск сломанного дерева и звук падающего на каменный пол предмета. И человека,  — Упс… Черт, Бокуто, а я тебе говорил, что эта штука не выдержит моего веса! — Мне откуда было знать! — кричал ему в ответ уже Бокуто (это понять было несложно, ибо только у него был настолько громкий голос). — Выглядела она такой прочной! Ой, кстати, ты там в порядке? — В полном, — с явным сарказмом ответил Тецуро, лениво поднимаясь с пола и отряхиваясь. Чудом, он не вогнал себе занозу в одно место и остался в целости и сохранности, что, кстати говоря, Кею не особо понравилось, ибо он все еще наивно верил в то, что его можно изменить в лучшую сторону посредством физических страданий. Ох, знал бы он, сколько синяков получал Куроо за свое шило в заднице и любопытство. — А я Вам говорил, — на выдохе произнес Кенма, смотря на короля, как на, простите, идиота, хотя, в принципе, так оно и было. Широфуку полностью разделяла мнение своего сотоварища, слегка качая головой из стороны в сторону и жалея о том, что она не осталась у себя в королевстве. — Господину Акааши и господину Льву это… — Вот насчет Акааши я еще согласен, — резко возразил Тецуро, приподняв вверх указательный палец, и не сводил взгляд со своего слуги,  — А вот за Львом еще смотреть надо. Кстати говоря, а где он вообще? — В своей комнате, как все нормальные правители и Хранители, — с трудом подавив ухмылку, оповестила их девушка, скрестив руки на груди. Думаю, сейчас не тяжело заметить то, какие отношения царят между слугой и правителем в таких королевствах, как Югла и Коттур. Широфуку и Кенма являются не просто слугами, а кем-то вроде мамочек, которые смотрят на своими детьми и стараются делать так, чтобы те не наделали глупостей, но подобное получается очень редко, ибо Котаро и Тецуро, если им в голову ударила какая-то идея, сделают все, чтобы воплотить ее в жизнь. И только Акааши с его взглядом, говорящим «если вы не успокоитесь, то вам обоим будет плохо», хоть как-то может присмирить их, в то время как Лев будет просто стоять рядом, махать пушистым хвостом и недоумевать, мол, как он это сделал. — Ты хочешь сказать, что мы ненормальные? — вмешался в разговор Бокуто, хитро прищурившись и не сводя с девушки внимательного взгляда, под которым она вздрогнула и хотела было ответить, но Хранители, благо, пришли вовремя. — Это давно известный факт, — раздался сдержанный голос Акааши, который только-только вышел из-за угла. Его холодное и постоянно спокойное лицо, как всегда, не выражало никаких эмоций, зато в темных глазах играл огонек недовольства и праведного гнева, а бледные тонкие губы были слегка сжаты, что было лишь в моменты легкого раздражения. На нем были длинная туника и плащ, которые, все же, не могли скрыть его длинных совиных ног с острыми когтями, которые являлись доказательством того, что он принадлежит к расе Хранителей. Стоявший около него высокий парень, с белыми волосами и пронзительным зеленым взором, лишь удивленно чесал затылок, а его кошачьи уши и усики нервно дергались, в то время как кустистый хвост благополучно лежал на грязном полу. Бокуто хотел возразить, правда хотел, но один грозный взгляд от Кейджи заставил того лишь молча закрыть доселе открытый рот и принять свою участь. — Сколько раз говорить вам обоим, чтобы вы не покидали своих покоев без ведома Хранителей! — Но с нами слуги! — нагло перебил его Куроо, которого вся эта ситуация не устраивала вообще: не любил он наставления от Акааши, всей душой своей не любил, и всегда радовался тому, что ему достался Хайба, который, как и он сам, мастер приносить неприятности. — …и не заставлять слуг выполнять роль ваших родителей, которые должны наставлять вас на путь истинный, — с невозмутимым видом продолжал тот, скрестив костлявые длинные руки на груди и все также продолжая сверлить двух королей не очень-таки доброжелательным взглядом. — Потому что… — Они сами согласились пойти! — вмешался уже Бокуто, сжав пальцы в кулак и приподняв руки на уровень груди, горящим от возбуждения взглядом смотря на Акааши, которого он в словесном споре надеялся победить, заручившись поддержкой своего лучшего друга. Святая наивность. — И не раздражать остальных, — хмыкнул Тсукишима, открыв дверь предоставленной ему комнаты, и все взгляды устремились на него. Куроо довольно ухмыльнулся, Кенма раздраженно выдохнул, зная, что встреча выльется в перепалку, Широфуку искусно изогнула одну бровь, а Бокуто же радостно воскликнул столь характерное ему «уо!», а Кейджи, найдя себе единомышленника, заметно расслабился и как-то даже успокоился. — Вы мешаете всем своими возгласами. Я тут с дороги отдыхаю. — Так отдыхай. Мы тебе мешаем, что ли? — недоумевая, спросил Бокуто, опустив руки, и слегка наклонил голову в сторону, совершенно не понимая, чего от него хочет принц. — Вообще-то да, — мягко, как ребенку, сказал Кей, улыбнувшись такой улыбкой, которую даже слепой расценил бы как самое оскорбительное издевательство. Но Бокуто не слепой. Он просто немного… тупой. — Я только что вам об этом сказал. — Успокойся ты, мальчик, — решил как-то разрядить атмосферу Куроо, но сделал только хуже, ибо это обращение блондину явно не пришлось по душе, что выразилось в легкой морщинке от сведенных к переносице бровей. — Мы всего лишь весело проводим время. Порой полезно расслабиться, знаешь ли. — Расслабляйтесь в своих комнатах, — пробежавшись глазами по сломанному столику, прошипел принц и, взявшись за ручку, хотел к чертям захлопнуть дверь, но следующие слова короля заставили его чуть не сломать ни в чем не повинный предмет. — Расслабимся вместе у меня? — задорно поиграв черными бровями, с ухмылочкой предложил он, наблюдая за тем, как на лице парня менялись эмоции: недоумение, осознание, раздражение, спокойствие. — О, а ты не против, как я погляжу. — Куроо Тецуро, Хайба Лев! Лучше бы вам найти какое-нибудь оправдание, иначе вам обоим конец! — свирепо закричал Яку, идущий откуда-то из тронного зала. Да, знакомьтесь. Мориске Яку. Епископ, которого невесть зачем потащили сюда. Видимо, затем, чтобы он, подобно остальным, усмирял пыл этой взрывоопасной парочки. На самом деле он должен следить за соблюдением служб и прочей ересью, но так как он является давним другом покойных правителей Коттура, то на нем также висит клеймо мамочки. Полы его длинной сутаны волочились по полу (рост священнослужителя также играл роль, как видите), красный муаровый пояс, или фашья, прекрасно контактировал с черной сутаной, а феррайоло ниспадало с его плеч. — Всего хорошего, — ухмыльнулся Тсукишима, от греха подальше закрывая дверь, и лег обратно на кровать. Меньше всего ему хотелось сейчас связываться с епископом, так что пусть получают именно Куроо с Бокуто вместе со слугами и Хранителями, ибо они это заслужили. Но вместо Яку из поворота показался Сугуру, выражение лица которого с «все могло быть и хуже», сменилось на «а вот «хуже» и наступило». Он смерил всех присутствующих высокомерным взглядом и молча продолжил идти. Только завернув за угол, он сказал те заветные слова. — По-хорошему прошу вас зайти в комнаты. — Катись ты, — фыркнул Тецуро, но тут он увидел и Яку и резко сменил гнев на милость. — Здравствуйте, Ваше Превосходительство, — в один голос сказали Куроо и Бокуто, будто все, что было до этого, было плодом фантазии блондина, не более, и даже склонились в легком поклоне пред парнем, на что тот, вопреки сану своему, лишь презрительно фыркнул. Далее разговор продолжил уже Куроо, ибо он имел прекрасное свойство: в нужные моменты строить из себя серьезного парня и делать умное выражение лица. — Чем обязаны Вашему визиту? — Отбрось все это, дорогой мой король, — последние слова он высказал с такой иронией, что даже сам Куроо еле-еле сдержался оттого, чтобы присвистнуть и одобрительно похлопать его по плечу. — Ты прекрасно знаешь, что мне было поручено твоими родителями пред смертью смотреть за тем, чтобы ты был мудрым правителем и не менее мудрым человеком. Так что хватит фамильярничать и заигрывать с принцем Крумми и возьми себя уже в руки. Однополые браки запрещены не только церковью, но и законом и здравым смыслом, так что успокойся уже, ради всего святого. — А ты точно епископ? — не смог сдержаться парень, приложив ладошку к губам, и гаденько ухмыльнулся, за что тут же получил легкий удар по ребрам. Мориске — достаточно странный служитель церкви, с этим спорить глупо. Сан перешел ему по наследству от отца (да, в Коттуре такое возможно, не удивляйтесь), так что в свои двадцать лет он уже был епископом, что ему, кстати, не льстило. Жизнь он хотел посвятить науке, с детства любя наблюдать за звездами, траекторией изменения положения солнца за весь день и прочим, но судьба распорядилась иначе, и ему пришлось стать священнослужителем и подавить свою страсть к увлечениям, ибо церковь не любила ученых и новые открытия. Считает это колдовством и чем-то из ряда вон выходящим, не желая ничего слушать о том, что это, возможно, изменит их жизнь в лучшую сторону. После трех лет службы ему в голову пришла гениальная идея: сделать так, чтобы его выгнали, и продолжить любимое занятие, так что именно поэтому он вел себя неподобающим образом, порой пропускал службы, но кроме суровых взглядов кардинала и вечных замечаний не получал ничего, и этот факт его, несомненно, расстраивал. — Ты ведь знаешь, что ничего подобного, — уже более мягко ответил тот, потирая костяшки пальцев, которыми он доселе стукнул короля. — Но надеюсь, что ты меня понял. Заканчивай уже с этим. Не смешно. — Да я просто развлекаюсь! — возразил Тецуро. — Да, Кенма, Лев? Эй, где вы? — Ушли, когда услышали голос Яку, — весело ответил Бокуто, размахивая руками, и далее обратился уже к Акааши. — Они его так боятся! Он ведь совсем не страшный! Он прям как, — «боже, Бокуто, не смей сказать это», — боевой гномик! — Что? — переспросил явно не поверивший в эти слова Яку, подойдя к королю в упор и грозно смотря на того снизу вверх, что выглядело бы очень комично, не будь у Мориске сейчас столь жуткий и кровожадный взгляд. Пусть парень и был низкого роста (всего сто шестьдесят с небольшим хвостиком, в то время как Бокуто был под метр девяносто), в нужные моменты он умел сделать такую страшную гримасу, что даже Куроо и Дайшо, чья мордашка даже при спокойном выражении выглядит отвратительно, могли пред ним спасовать, откланяться и уйти восвояси, молясь на то, чтобы ночью не увидеть это лицо в кошмарах. Но у Котаро за пару лет дружбы с Тецуро инстинкт самосохранения пропал полностью, так что остановить его вряд ли бы получилось, даже если бы ему все доселе доступно объяснили. — Что ты сказал? «Давай, выкрутись ты!» — подумал Куроо, стоя за спиной «боевого гномика» и активно жестикулируя, мол, Бокуто, остановись, хватит, опасно для жизни! — Боевой гн… — наконец-то поняв, что до него пытается донести друг, Котаро спешно заткнулся и попытался придумать новое слово. Боевой… гнёт, гной… — Гнев! Нет, я ошибся! Я хотел сказать про твой праведный гнев, вот! — На этот раз прощен, — хмыкнул епископ, сделав пару шагов назад и поправив свое облачение. — Но в следующий раз ты, подобно другу своему, получишь от меня. Котаро энергично закивал, сглотнув, ибо все же Яку и его смог поставить на место и слегка запугать, так что теперь он наконец-то понял, что с ним шутки плохи, ибо он хоть и низок, но бьет больно, причем церемониться он не любит, предпочитая грубую силу всему остальному. Однако сейчас его волновало не то, что в его присутствии его рост вновь стал темой для насмешек, а то, что даже после такого шума никто из правителей не вышел посмотреть, что за чертовщина тут творится, ибо шуму-то они наделали достаточно много: вначале, вон, столик сломали, потом еще Хранители пришли, затем — он и принц Крумми, но ни стражей самого Ойкавы, ни кого-то другого видно не было. Хотя в этом можно было обвинить банальные лень, усталость и нежелание смотреть на очередные выходки королей Юглы и Коттура, которые всегда славились своим умением найти приключения даже в самой тесной и пустой комнате. Вновь поправив одежду, только на этот раз пояс, Яку нервно осмотрелся вокруг, пытаясь увидеть или услышать хоть чьи-то шаги, но ничего. Тишина. Только дыхание пятерых человек, что стояли посреди темного коридора. Но это ведь мелочи, так что епископ не стал заострять на этом внимание. — Идите по комнатам, — непривычно тихо сказал Мориске, обводя взглядом всех четверых, и тяжело вздохнул. Усталость впервые за пару дней нахождения в Касталине дала о себе знать, но оно и немудрено: парня гоняли то туда, то сюда, ибо надо было переговорить с каждым правителем, и времени у него оставалось лишь на сон и еду, и только сегодня, закончив все дела, он решил отложить разговор с правителями Крумми на завтра-послезавтра, наплевав на всё, во что может вытечь эта его прихоть, и лениво поплелся в свои покои, но услышав шум, решил сходить и посмотреть, что там. А дальнейшее развитие событий вы уже знаете. — Сколько еще времени до заседания? — безучастно поинтересовался Тецуро, разминая шею. Ему было наплевать, если честно, что там будет. Ему было наплевать на то, что его родители погибли, ведь они никогда его не любили. Наплевать на то, что Ойкава ходит с хитрой ухмылкой все время, которое они пребывают здесь. Наплевать на Сугуру, который доселе его невероятно раздражал каждым движением (хотя Куроо подмечал то, что моментами он его бесит больше, чем до этого). Просто наплевать. Он хотел поскорее вернуться к себе, запереться в библиотеке или заявиться в гости к Бокуто, чтобы немного покутить с ним. — Часов десять, наверное, — пожал плечами Бокуто, не особо следивший за временем до этого. — Заседание назначено на половину девятого, если мне память не изменяет, а сейчас… а черт его знает, сколько сейчас времени. Нас ведь разбудят, разве нет? — Около того, — согласно кивнул Мориске. — Ладно, завтра встретимся. Только не глупите, пожалуйста, и не опозорьтесь перед остальными. Особенно пред Дайшо и Сакусой. — Все пройдет просто прекрасно, — самодовольно заявил Тецуро и, махнув рукой на прощанье, пошел в сторону своих комнат, но внезапно из-за угла показалось уже знакомое лицо Акиры, который, поклонившись, встал пред правителями, ожидая разрешения заговорить. Да, такое придется делать из-за законов королевств Коттур и Югла,  — Говори. — Сейчас восемь утра. Прошу пройти в зал заседаний, — объявил тот и вновь поклонился, с трудом сдерживая ухмылки. Удивленный возглас вырвался абсолютно у всех присутствующих. Они что, простояли тут всю ночь? Да не может быть. Внезапно дверь открылась и из нее показался заспанный Тсукишима, который обвел всех недовольным взглядом. — Вы что, тут всю ночь стояли? — недовольно спросил он и, не получив ответа, пошел в зал, ловя на своей спине удивленные взгляды остальных. — Веди их, — кое-как взяв себя в руки, сказал Яку, а сам же пошел к себе, наплевав на все правила приличия и на то, что он не имеет права никому указывать. Просто у него не было выбора. Просто ему все это не нравилось. — А я вам говорил идти к себе, — слащаво протянул проходящий мимо Сугуру, усмехнувшись, а змея, что задорно показывала свою голову из его рукава, будто бы поддакнув, прошипела, продемонстрировав всем свой черный язык. — Тебя просили забыть! — в один голос, фыркнув, проговорили Куроо и Бокуто. Пусть у них у обоих по спине пробежал табун мурашек от легкого испуга, но они продолжали играть роль постоянно веселый парней, дабы не показать то, что они струсили. Дайшо лишь закатил глаза и ускорил шаг, уходя подальше от этих двоих.