Планы чернокнижника

— Ты уверен, что это было правильным решением, Яку? — взволнованно спросила Мисаки, сидя на полу и поджав под себя ноги, и исподлобья смотрела на сидящего чуть поодаль Мориске, который со сведенными к переносице бровями напряженно думал о чем-то и, казалось бы, вовсе не заметил заданного ему вопроса. Прошло всего пару часов с момента казни Дайшо, и неудивительно, что Хана только-только прекратила лить горькие слезы. Пусть она и была одной из тех, кто жаждал наказания Дайшо, пусть она и была Хранителем, который должен был устранять все потенциальные угрозы для своего короля, такого развития событий она просто не ожидала. Да и, признаться, все смерти она переносила достаточно тяжело, и ее совершенно не волновало, был то убийца или обычный крестьянин. Она придерживалась простого правила: Бог дал кому-то жизнь, он и должен отнять ее, а они — люди да Хранители — подобным были не в праве распоряжаться. По ее мнению, лучше было бы посадить Дайшо в темницу в каком-нибудь Свануре, откуда сбежать невозможно, но сжигать заживо… Хана несколько раз дернула головой из стороны в сторону, старательно пытаясь отогнать все эти мысли, и тяжело вздохнула. Сугавара, отчасти разделявший ее чувства, отчасти понимавший, что избежать этого нельзя было, молча поднялся со своего места и, присев на корточки рядом с девушкой, ободряюще провел ладонью по ее плечу и улыбнулся. — Мисаки, все в полном порядке, — попытался успокоить ее Коуши, что получалось из ряда вон плохо, ибо ничего в порядке не было, и они все это прекрасно понимали. — Мы должны были так поступить, а еще… Пожалуйста, будь сильной. Что-то мне подсказывает, что нас еще многое ждет впереди. — И да, решение было правильным, — вмешался в разговор Мориске, наконец-то вышедший из своего временного транса. Он осмотрел всех присутствующих, а в итоге свой взгляд остановил на Хане. — Каким бы Ойкава не был гнилым человеком, даже он не знал о том, чем промышляет Дайшо. Это было видно по его реакции. Я не удивлюсь, если смерть королей подстроил он, Сугуру. — Исключено, — возразил Эйта, недовольно скрестивший руки на груди. — Нарушаете логическую цепочку, епископ. Дайшо смерть королей была не к чему, так что, если бы он хотел встать во главе королевства, то убил бы своих родителей, а тут… Нет, что-то явно не складывается. Приход к власти молодого поколения был выгоден лишь Ойкаве, судя по тому, какой гениальный план он придумал, так что вполне вероятно, что тот просто использовал Сугуру для того, чтобы исполнить свои коварные цели, а затем избавился. — Тоже исключено, — вздохнул уже Акааши. — Епископ Яку, кажется, нам всем ясно сказал, что Дайшо превратил его в мышь, а все зачем? Затем, что епископ начал догадываться об их планах, поэтому змей решил таковым образом избавиться от епископа, но, видимо, слегка облажался, забыл стереть память или что-то вроде того. Подставился, если говорить уж совсем кратко. А Ойкава, не желая, чтобы тот что-то разболтал, приказал его сжечь. — Но даже если так, — невнятно промычал Лев, слегка наклонив вбок белесую голову. — То Дайшо ведь уже было нечего терять. Он мог легко рассказать о всех планах. Он ведь и так подписал себе смертный приговор, тем более Ойкава его подставил, смысла прикрывать своего бывшего товарища просто не было. — А он прав, — пожав плечами, честно сказал Комори. — Тем более мы пришли к выводу, что он был черным магом. Ему бы не составило труда сделать какую-нибудь подставу Ойкаве. Но тот молча принял свое наказание. Заметьте, ни слова не сказал. — Значит, мы где-то ошиблись, — с тяжелым вздохом ответил Шинксе — Хранитель близнецов. — Нам нужно поговорить с самим Тоору. Вряд ли он, конечно, скажет что-то путевое, но мы должны узнать, врет он или нет. Уж кого-кого, а Хранителей он не обманет. * * * — Заткнись, ради всего святого! — взвыл Тоору, с силой ударяя кулаком по столу и резко встав, гневно смотря на стоящих рядом Чистильщиков, один из которых только что с улыбкой (если можно это таковым назвать) говорил о том, что, мол, Дайчи был таким вкусным, что такую сладкую плоть он не ел давно, и Матсукава будто бы не замечал косых взглядов короля. В конце его нервы не выдержали и тот поспешил закрыть его рот. — Я очень рад что плоть моего отца тебе понравилась, очень, честно! Но мог бы ты не говорить об этом, а? В последние пару дней я потерял родителей и близкого друга, который оказался предателем, а сейчас ты еще стоишь тут и давишь на больное. Меня все это подкосило настолько сильно, что я уже не уверен в том, реальность ли это или дурной сон. Так что, ради всего святого, с глаз долой, оба! Матсукава и Ханамаки непонимающе посмотрели друг на друга, а затем, понимая, что сейчас не время шутить и пытаться сгладить ситуацию, молча уковыляли из комнаты, встретив, правда, в проходе Сугавару и Акааши, но ничуть этому не смутились и мирно продолжили свое шествие. Тоору, кажется, и вовсе не заметил стоящих Хранителей, да и вряд ли сейчас он был в состоянии заметить что-то, кроме своих дрожащих рук и сбившегося дыхание, что предвещало скорые рыдание. Парень схватился за голову и, медленно сев обратно за стол, сделал пару глубоких вздохов и до крови прикусил нижнюю губу, надеясь, что это поможет ему отвлечься от неприятной боли где-то в области груди. — Мам, пап, я не думал, что будет так тяжело, — судорожно шептал парень, а слезы, которые он так старательно сдерживал, полились по его щекам, капая на дорогую одежду. — Почему вы покинули меня именно сейчас? Мне вас так не хватает… боже, что мне делать? Хранители переглянулись так же, как недавно это сделали Чистильщики, и поняли, что Тоору не виноват, что он так же, как и остальные, всего лишь жертва. С дряным характером и ужасной тягой к любого вида наживе, но все же жертва. Акааши, как можно тише прикрыв дверь комнаты короля, вместе с Сугаварой поспешил удалиться, оставив Ойкаву наедине с самим собой. Вряд ли кто-то из них мог ему сейчас помочь. Тем более, что им самим не помешала бы помощь. — А где Кьетани? Его не видно еще со дня нашей первой встречи, — между делом спросил Акааши, переведя взгляд от двери чьей-то комнаты на идущего рядом Хранителя, а на лице его выразилось явное недовольство тем, что Хранитель этого замка пропадает черт пойми где. — Тебя это не напрягает, Сугавара? — Ничуть, — честно ответил тот. Поняв подозрения Акааши, он поспешил развеять их. — Если ты считаешь, что Кьетани как-то причастен ко всему, что здесь происходит, то ты глубоко заблуждаешься, мой друг. Ойкава, как видишь, убит горем, по нему видно. Он даже своих любимых зверюшек — чистильщиков — погнал куда подальше от себя. Он не причем. А раз король не виноват, то его Хранитель — подавно. Тем более он отвечает за грубую силу. И всегда за нее отвечал. Ему не по душе интриги, ему по душе драки. — Но за честь своей династии он всегда заступался, — с легкой улыбкой на губах проговорил Акааши. Ему невольно вспомнился случай, когда Кьетани пришлось самому собрать армию, чтобы пойти войной против одного из королевств, отпрыск короля которого как-то не так посмотрел на принцессу. Это было лет семьсот назад, а, казалось, это было еще вчера. — Если Кьетани ничего не делает, значит, все в полном порядке, так ведь? — Можно и так сказать, — замявшись, ответил Коуши. — Истинный конец наступит тогда, когда во все это вмешается и Кьетани. * * * — Эй, Мисаки, ты чего? — обеспокоенно проговорил Терушима, сгребая в объятиях Хранительницу, которая, сидя на кровати и прикрыв ладошки лицом, тихо и горько плакала, что-то шепча себе под нос. Она настолько была увлечена своим горем, что даже и не услышала, как дверь в ее комнату тихо открылась, и вошел король. Наконец, услышав, как ее позвали, Хана крупно вздрогнула и отняла ладони от лица, посмотрев на парня заплаканными глазами. — Кто тебя обидел? — Мы ошиблись, Юджи, — еле слышно проговорила та, прижимаясь к парню всем телом и носом утыкаясь тому в плечо, прикрывая глаза и постепенно начиная успокаиваться. Рядом с Терушимой все её проблемы казались решаемы, душу не гложило ничего, она была наполнена теплом и любовью, но сейчас все было по-другому, и девушка молчать не стала. — Даже сейчас, когда ты так крепко обнимаешь меня, мне не становится легче. — Расскажи мне, — горячо прошептал король, начал поглаживать Хранительницу по волосам и осторожно покачиваясь из стороны в сторону, будто пытаясь ее убаюкать. — Я обещаю, что смогу исправить все и сделать так, чтобы тебе стало лучше. — Дайшо… мы не должны были его убивать, это не он, — судорожно шептала Хана, а Терушима на этих словах лишь поморщился, но возражать не стал: лично для него вина Сугуру была на лицо, он искренне не понимал, почему любимая девушка пытается как-то оправдать его. Но, видимо, именно его смерть и доставляет ей столько боли, так что Юджи был просто обязан выслушать ее и помочь.  — Что-то здесь нечисто, что-то не так… В этот раз мы поступили глупо. Сейчас, разговаривая с остальными Хранителями, мы убедились в том, что он мог быть и не виноват. Его оправдывает один факт: убийство всех королей. — Но все остальное ведь против него: Яку, внезапно превращенный в змею Хранитель… Кстати, может быть, он сделал это для того, чтобы Хироо не противился его злой воле, — высказал свою точку зрения Юджи, слегка отстранившись от девушки и большим пальцем проведя по ее влажной от слез щеке. — Да, может быть и такое, — согласно кивнулся Мисаки. — А, может быть, он таковым образом пытался защитить его. — От чего? — удивленно вскинув брови, спросил Юджи. Он не понимал, с чего Хана это вообще взяла. Хироо — Хранитель, чего его защищать? — Не от чего, а от кого, — исправила его Мисаки. — Или для чего. * * * — Говоришь, все должно наладиться, — задумчиво протянул Ушиджима, откладывая в сторону книгу и смотря на своего Хранителя, который, тяжело вздохнув, первым делом закатил глаза, а только после этого удосужился перевести свой взгляд на короля. — Это в теории, — поспешил исправить его Семи, скрестив на груди руки и качая головой. Слишком рано было еще судить о том, наладится ли все или нет. Кто знает, может, Дайшо их всех сотни раз проклял и пожелал скорой смерти, а они тут радуются, мол, сожгли, мертв, проблем нет. — Но ведь он умер, — возразил Ушиджима, непонимающе смотря на Эйту. — Соответсвенно, и колдовать никто не будет. Последнего чернокнижника отловили и устранили. А ты все еще выглядишь слишком нервным и уставшим. — Мой обычный вид, — хмыкнул Эйта и, поклонившись, поспешил удалиться. * * * — Боже, — начал было свою гневную тираду Шинксе, но его быстро прервали. — Не поминай имя Господа в суе, — безразличным тоном добавил Атсуму и улыбнулся только так, как умеет только он: одновременно с этим и мило, дабы хоть как-то успокоить гнев, что вот-вот на него выльется после этих слов, и самодовольно, и за свою выходку сразу получил злой взгляд Хранителя и угрожающий ему кулак. — Молчи, пока старшие говорят, — вновь пригрозив кулаком, продолжил Шинксе, на что оба близнеца закатили глаза, но промолчали. — Итак, я терпеть не могу все эти сборы, потому что Хранители, как и церковь, вначале делают, потом думают. Сейчас ходят слушки о том, что Сугуру и вовсе не виноват. Но в то время всем показалась чудесной идея его сжечь. — Ты же тоже Хранитель, значит, ты такой же глупый, как и остальные, — вновь добавил Атсуму, за что получил слабый, но ощутимый подзатыльник, и вновь замолчал. — Сейчас оба без трона останетесь, детишки, — прошипел Хранитель. Он имел чудесное свойство быстро успокаиваться, поэтому спустя минуту продолжил беседу, как ни в чем не бывало. — Но, знаете, я склоняюсь к варианту, что он все-таки виноват. Убил всех королей, чтобы подозрения не пали только на него, а умер по неосторожности, из-за собственной оплошности. Все совершают ошибки. Просто некоторые становятся роковыми. * * * — Он мне никогда не нравился, — хмыкнул Сакуса, стягивая с себя плащ и осторожно вешая его на спинку стула. Повернувшись к Хранителю лицом, он слегка прищурился, сверля того взглядом. — Он точно сгорел? Без фокусов? — И прах развеян был, — кивнул Комори. Он крупно вздрогнул, вспомнив эти сцены, и продолжил говорить, надеясь, что это поможет ему отвлечься. — Мертв, точно мертв. Теперь все будет нормально. Жаль, что мы слишком поздно это поняли. Киёми молча кивнул, продолжая снимать с себя одежду, а Хранитель жадно глотал ртом воздух. Да, черт побери, ему несколько сотен лет, он убил множество людей, защищая свою династию, свое королевство, но он, как и простой человек, имеет характер. Комори был мягким, добросердечным, и каждую смерть переживал тяжело. Особенно смерть, как он считал, невиновного. Просто знать об этом Сакусе не нужно было. * * * «Ойкава не виноват, — размышлял Лев, сидящий на подоконнике и смотрящий в окно, — нам об этом сказали Сугавара и Акааши. Они видели, какой он сейчас. Он не мог убить их всех. Нет, точно не то. Хотя… Может, он просто играл… Нет, Хранители ложь чувствуют… Но, черт, почему сейчас я так сомневаюсь во всем этом? Тогда это казалось единственным правильным решением, а сейчас… А, ладно, у нас и без того проблем много». * * * — Подожди, — выставив пред собой руки, важно проговорил Бокуто, сделав умное лицо (попытавшись, по крайней мере). Он старательно переваривал все то, что ему минут десять объяснял Куроо, а сейчас пытался пересказать все это, дабы убедиться в том, что он все уяснил. — Я тебя правильно понял… Дайшо перед смертью прошептал имя своего Хранителя, который змея, да? — Да, — кивнул Куроо. — И ты это слышал, да? — Да! — И теперь мы должны найти его, потому что тот, видимо, что-то знает, да? Стой, молчи! Так вот, а решил ты это потому что, цитирую, «Дайшо настолько мудак, что не скажет слова, которое не имело бы значение»? — Да! — Ты идиот, Куроо? — Да! Стоп, нет! — встряхнув головой, поспешил исправиться парень. — Послушай, тут что-то нечисто. Пусть Сугуру и черный маг, черт с ним, он мне никогда не нравился, но он слишком глупо помер. То есть… Ну, знаешь, на кой-черт ему превращать самого Яку Мориске, — на этих словах Куроо поднял вверх указательный палец,  — В какую-то мышь, а потом убегать, как маленький ребенок, который постучал в дверь и свалил куда подальше, а потом посмеялся своему остроумию и находчивости и с довольным лицом пошел дальше. Нет, говорю тебе, тут творится какая-то херня. Вспомни даже пропавшее в дно время. — Ладно, может, ты прав, — нехотя все-таки согласился Котаро. Этот случай ему запомнился слишком хорошо и вряд ли вообще когда-нибудь забудется, ведь не каждый день можно наблюдать подобное.- Значит, ищем змеюку? — Ищем! Оба короля поправили свои мантии и, открыв дверь комнаты Котаро, гордо вздернули нос и, покинув комнату, пошли прямо по коридору, думая над тем, где может быть эта чертова змея. Первый раз в жизни и Куроо, и Бокуто были бы рады, увидев ее. — Может, тут? — предположил Куроо, встав на колени и заглядывая под стол, стоящий около стены в коридоре. — Ты идиот? — раздался знакомый голос, заставивший Куроо резко поднять голову и удариться прямиком об краешек стола. — Нет, он Куроо, — ответил за друга Бокуто и улыбнулся так счастливо, что Тсукишиму бы вот-вот вырвало, если бы он спешно не отвел взгляд в сторону, подальше от лица Котаро. — Ох, привет, давно не виделись, — наконец-то вылезая из-под стола, проговорил Тецуро с довольной улыбкой, только вот с колен вставать не спешил, продолжая смотреть на парня снизу вверх. — Правда, погодка прекрасная? — Ненавижу грозу, — честно ответил Тсукишима. В Крумми очень-очень часто можно было наблюдать проливной дождь с молнией и громом, так что неудивительно, что принцы редко гуляли, ведь в такую погодку их просто не выпускали за пределы дворца. — Какое совпадение, я тоже! — с восхищением сказал Куроо, любивший грозу всей душой. — У нас столько общего! Оба короли, имеем высокий рост и мы оба любим тебя. — Очень смешно слышать это от парня, стоящем предо мной на коленях и что-то ищущим на полу, — не сдержал смешок Кей. — Я ищу путь к твоему сердцу, Тсукишима, — фыркнул Куроо и все-таки решил подняться, отряхнув колени и вновь посмотрев на молодого короля. — Под столом? — вскинув брови, удивленно спросил Тсукишима. — Да ты романтик, каких поискать, Куроо. — Стараюсь для тебя, малыш, — подмигнув, с улыбкой сказал Тецуро, а Кей уже было дернулся, но сделал вид, что так надо, и продолжал сверлить взглядом парня. Стоящий рядом Бокуто с любопытством наблюдал за этим, как он считал, историческим моментом. — Еще раз так меня называешь, то я тебя, — процедил сквозь зубы парень, а Куроо мог поклясться, что из ушей его повалил пар. Но, признаться, ему было как-то наплевать. Нацепив на лицо уже привычную ухмылку, он сделал пару шагов вперед, вплотную подойдя к парню и обжигая его щеку горячим дыханием. — То что ты? Ударишь? — томно прошептал Куроо и даже облизнулся, за что получил ощутимый удар прямиком по печени. Король застонал от боли и согнулся пополам, а Кей с победоносной улыбкой пошёл дальше, не замечая удивленного взгляда Бокуто. — Да брось, ты серьезно, что ли?! — Не называй меня больше малышом, идиот, — не повернувшись, сказал Тсукишима. — Хорошо, котенок, — усмехнулся Тецуро. Кей фыркнул и обернулся на пару секунд, а затем продолжил путь. А Куроо мог поклясться, что на его щеках играл легкий румянец. * * * — За окном гроза, — сухо сказал Кагеяма, а после прикрыл глаза. Принц лежал в кровати, с головой укрывшись одеялом, и тщетно пытался уснуть. Собственные мысли, шум, гром, капли дождя, бьющие по стеклу — все это мешало ему окунуться в Царство Морфея, что, несомненно, злило парня, ибо тот устал ужасно, а отдохнуть не мог никак. Благо, Хината тоже не спал, так что они вместе коротали эти часы. Гром начался буквально только что, заставив Шоё вздрогнуть и нервно осмотреться. — Блин, — пробурчал себе под нос рыжий, на что Кагеяма удивленно распахнул глаза и, убрав с лица одеяло, посмотрел на слугу. — Простите, просто… Ячи боится грозы… Я, наверное, пойду, помогу ей, Вы ведь справитесь и без меня, да? В ответ принц лишь согласно кивнул, а Шоё пулей вылетел из комнаты, направляясь в комнату Ячи. Ворвавшись туда без стука, он нашел ее сидящей на полу, обнимающей свои колени и нервно всхлипывающей. Парень мгновенно оказался рядом с ней, крепко обнял и, прижав к себе, принялся шептать ей на ушко всякие глупые милости, что приходили ему в голову, а губами… Губами он то и дело, что касался ее влажных щек, носа, лба. Девушка не отталкивала его, наоборот лишь крепче к нему жалась, находя в парне свою единственную защиту и опору, и постепенно начинала успокаиваться. — Тобио, ты спишь? — тихо спросил вошедший в комнату Тсукишима, которому срочно нужно было кое-что обсудить с братом. — Тобио, твою мать, проснись! — кажется, тот спал, поэтому король решил разбудить его, но, видимо, что-то пошло не так, потому что Кагеяма даже не дышал. — Черт, лекарей, срочно! Мой брат не дышит! * * * — Кьетани, это не твоего ума дело! — топнув ногой, громогласно заявил Тоору и ткнул пальцем в сидящего напротив Хранителя. — Почему ты вообще считаешь, что имеешь право спорить со мной?! Ты обязан молча подчиняться мне! — Я подчиняюсь только законным наследникам, а Вы — пустышка, — спокойно заявил Кентаро, помотав хвостом из стороны в сторону, и, не дав королю возразить, продолжил. — Да-да, я знаю, что король и королева Крумми не были Вашими родителями, но это не дает Вам право… — Дает, — перебил его Тоору. — Дает право быть королем Касталина, потому что это — моя родина, дает право делать все, что я захочу, потому что я — король. — Вы не король, — хмыкнул Кьетани, а затем накинулся на своего короля, начав острыми когтями царапать его лицо, грудь, плечи. Ойкава громко крикнул «стража!», и в комнату ворвались несколько рыцарей, которые с трудом оттащили от Тоору Хранителя и повели его, по указанию парня, в темницу. Тоору гадко усмехнулся и, поднявшись с пола, вытер окровавленное лицо тряпками, что остались от его одеяние, и хищно облизнулся. — Ойкава, там Кагеяма немного… — начал говорить подошедший Иваизуми, но, увидев, как сейчас выглядит Тоору, замолчал. — Какого… Что произошло? — Бунт Хранителя, — пожав плечами, ответит он. — Так что там с Кагеямой?