***
С такими словами принц покинул библиотеку, а Ямагучи осторожно взял в руки толстую книгу и, кряхтя от ее тяжести, медленными шагами понес ее к принцу в комнату. Да, тот не просил, но кому, как не Ямагучи, знать, что Кею будет приятна такая забота, пусть он это и не скажет, но взгляд его выдаст все. — Вы хотя бы понимаете, что творите? — грозно шипел Укай, пока два мальчика сидели за круглым столом и ждали, пока придут родители. — Мы уже устали искать вас двоих по всему замку! Уметь стрелять должен каждый уважающий себя король! Когда в ваших руках будет власть, то что будет тогда? Вы пропускаете абсолютно все уроки. Все, слышали? Такие правителя рушат свое королевство. — Все равно королями никто из нас не станет, — буркнул Кей и покосился на стоящего в стороне Ойкаву, который мило беседовал с какой-то служанкой, а Укай по одному взгляду понял, в чем дело. Тяжело вздохнув, он потрепал мальчиков по волосам и ближе наклонился к ним. — Дураки вы, Кагеяма, Тсукишима, — снисходительно улыбнувшись, сказал он. — Тсукишима, ты думаешь только о смерти родителей, да же? Мол, в случае кончины. Так вот, если они увидят, что кто-то из вас более подходит на роль короля, то Ойкава в дураках останется. Пожалуйста, постарайтесь. Не хочу, чтобы этот индюк королем стал. — Да он и не станет, — тихо заявил подошедший Энношита. Укай удивленно вскинул брови и хотел было возразить, но Чикара что-то прошептал тому на ухо, а, получив недоумевающий взгляд в ответ, несколько раз согласноткивнул, подтверждая свои слова. Кейшин что-то прошептал себе под нос, а Энношита посмеялся и сказал «только тихо, тайна». Мальчики, конечно, не расслышали ничего из того, что они говорят, да и не хотели: один раз они узнали, о чем эти двое говорили, так пожалели. Ни стражник, ни лекарь не успели добавить что-то еще, как в помещение зашли король и королева, так что эти двое послушно отошли к стене, а Энношита вскоре и вовсе ушел, ведь по его статусу не положено было присутствовать на подобного рода собраниях. Но перед тем, как уйти, он спросил, хорошо ли себя чувствует королева. Получив слабый кивок, он покачал головой, понимая, что она нагло врет, но, откланявшись, ушел восвояси. Когда вся семья уселась за круглый стол, а стража, закрыв дверь, принялась дожидать их снаружи, то Кагеяма каждой клеточкой тела ощутил, что что-то не так: атмосфера была слишком напряженной, улыбки родителей и брата — слишком натянутыми, и тот же брат даже не отчитывал их двоих, как обычно. Бывало, прогуливают они, скажем, ту же самую историю, так Ойкава сам находит их и отчитывает, словно они — его дети. Причем ни Кагеяма, ни Тсукишима не понимали, зачем он это делает. То ли для того, чтобы показать, что он старше, умнее и сильнее, то ли потому что правда заботился. Конечно, они оба склонялись больше к первому варианту, но порой думали и о втором. А сейчас Тоору, насупившись, сидел и смотрел на родителей, пока те о чем-то шептались. Никто из их сыновей не решались нарушить тишину, даже Ойкава. — Итак, — прокашлявшись, начал говорить Савамура, и заметив, что дети не слушали его, несколько раз стукнул кулаком по столу, только после этого на него посмотрели все сыновья., а жена же продолжала старательно отводить взгляд. — Сыновья мои, Кей и Тобио, я не буду отчитывать вас за ваши прогулы, ибо сейчас есть нечто более важное, о чем я должен сказать вам в срочном порядке. Ваш брат, Тоору, временно покидает королевство, — заметив удивление на лицах принцев, он снисходительно улыбнулся. — Он — мальчик способный, так что, думаю, в другом королевстве, в Касталине, ему дадут должное обучение боевым искусствам и прочему, что ему пригодится. Я бы и вас двоих отправил, но вы еще слишком юны для этого. К тому же я вижу, что в вашей душе нет желания стать королем, и все силы я отдам на то, чтобы сделать Тоору достойным. Сказать, что Кей и Тобио были удивлены, значит не сказать ничего. Они резко вскочили со своих мест и ошарашенно смотрели на своего отца, не в силах что-либо сказать, и лишь открывали и закрывали рот в тщетных попытках произнести хоть что-то. В их голове крутился вихрь мыслей, но все, что срывалось с их губ, было больше похоже на мычание, а не на членораздельную речь. Ойкава, наблюдая за их реакцией, лишь усмехнулся, но усмешка это была не привычная насмешливая, а какая-то… горькая, опечаленная. Если принцы этого не заметили, то Дайчи сразу обратил на это внимание, но тактично промолчал. Он был правителем умным и прекрасным отцом, так что он думал о том, что если его дети после такого заявления не опустят руки и продолжат бороться за место под солнцем, то они станут достойными правителями, а, если нет, то… О таком раскладе он даже и мыслить не хотел, полностью надеясь на своих детей. Шимизу же вспхлипнула несколько раз и, закрыв лицо небольшим платком, горько заплакала, но Савамура сделал вид, что не заметил этого, однако сердце его болезненно сжалось. Точно также сжалось и сердце Тоору. Получив короткое «это все, можете каждый идти по своим делам», принцы откланялись и поспешили удалиться, но Тоору остался и, когда его братья ушли, то только после этого начал говорить. — Когда я выезжаю? — безразлично поинтересовался Ойкава. — Через пару часов, — в тон ему ответил Савамура. — Не держи зла, хорошо? — Да куда мне, — отмахнулся парень и поспешил удалиться, оставив плачущую Шимизу и Савамуру одних.***
— Эй, вы двое, — ласково позвал братьев Ойкава, пока те сидели и штудировали военные термины, а стоящий рядом Такеда неодобрительно покачал головой, мол, впервые за долгое время за учебники сели, а Вы их отвлекаете, принц, но Ойкава упорно игнорировал все то, что ему пытался сказать мужчина, и ладонью сделал приглашающий жест, подзывая братьев к себе. Те переглянулись, а в глазах обоих вспыхнула ненависть к Тоору, но оба послушно встали и подошли к своему братцу. — Я совсем скоро покину вас на несколько лет, и я даже не знаю, сможем ли мы видеться еще, но, ради всего святого, не будьте такими жалкими, ладно? Вы принцы, а не кто-то там. Забудьте о словах отца. Не становитесь достойными правителями, если сами того не хотите. Станьте достойными людьми. Вы видели, что мама плакала? Она отпускает меня в чужое королевство, и ей тяжело. Так не добивайте ее совсем своими глупыми выходками. И хватит так на меня пялиться, а. Я вам даю напутствие, как старший брат, который вас в разы умнее и опытнее. Вы мальчики неглупые, только энергию тратите не туда, куда надо, к сожалению. Отец слишком вас любит, чтобы кричать или что-то в этом роде, именно поэтому я вас всегда наказывал. Не физически, конечно, но часто выводил из себя. Вижу, что вы меня сейчас ненавидите и хотите, чтобы я поскорее уехал. Так сделайте же ненависть ко мне тем, что будет заставлять вас идти вперед. Станьте лучше меня, раз в вашем сердце нет любви по отношению ко мне. Кей, ты станешь талантливым полководцем, ведь ты умный не по летам, а Тобио — сильным воином, ибо есть в нем и боевой дух, и энергия. А вот кто станет из нас королем — неизвестно. Все мы достойны. Так давайте пообещаем друг другу, что когда мы встретимся в следующий раз, то встретимся не как братья, а как соперники за престол. — Но разве сейчас мы не соперники? — тихо спросил Кагеяма. — Ох, нет, — посмеялся Тоору. — Глупо отрицать, что сейчас я лучше вас по всем фронтам, братцы. Ну, а вы попытайтесь это исправить. Не пропускайте занятий, чаще занимайтесь, просите отца знакомить вас с другими принцами, путешествуйте, развивайтесь, в конце концов. Жизнь — вечная борьба. Жаль, что вы сами этого не поняли и мне придется объяснять вам такую простую истину. Так, что-то я уже засиделся с вами, — Тоору перевел взгляд на настенные часы: до его отъезда осталось чуть меньше часа, а нужно еще собрать вещи. — Ах, и напоследок. Берегите мать и отца. По рукам? — По рукам, — в один голос сказали мальчики, тронутые такой речью брата. Они даже и подумали, что он не такой уж и плохой. И правда, возможно, все эти обидные шутки, вся эта напыщенность — это способ воспитать в них настоящих мужчин, воинов будущих королей. Мысль о том, что у них такой замечательный брат, заставила их прослезиться, но они сделали вид, что пелена из слез не мешала им видеть. — Эй, Тоору! — окликнул его Кей, и парень обернулся. А затем его заключили в крепкие объятия. Первые их объятия.***
— Где твоя мать? — изумленно спросил Иваизуми, помогая загрузить вещи парня в карету. На последнем слову Тоору болезненно поморщился и тактично промолчал, а Хаджиме все понял без слов: сейчас не время для разговора. Когда все вещи были загружены, лошадь — приготовлена, то рыцарь откланялся королю. — Все готово. Можем выезжать. — С богом, сын мой, — напоследок сказал Савамура, и Ойкава вновь поморщился. Да уж. Сын.***
— Ох, надо же так, — не скрывая своего шока, говорил Иваизуми, пока карета их неслась по дороге. — То есть ты не их родной брат, а приемный? И законный наследник не Крумми, а Касталина, — получив вместо ответа кивок, Иваизуми присвистнул. — Дерьмо. Жаль, что я живу в Касталине. — Да хватит тебе! — Тоору обиженно пнул своего друга и сразу пожалел об этом: в ответ ему прилетел неслабый такой подзатыльник, заставивший его болезненно поморщиться. Тоору хотел было опять ляпнуть что-то глупое, но передумал. — Знаешь, а мне жаль, что все так получилось. Я привязался к этим двоим. Пусть я и по-своему показывал это, но я правда их полюбил. Тем более нет их вины в том, что натворили их родители. Так что я сделаю все, чтобы их судьба сложилась более или менее нормально. — А Киёко и Дайчи? Ты будешь мстить? — слегка вскинув вверх брови, спросил Хаджиме. — М, нет, что ты. — Тоору мило улыбнулся. — Они здесь не причем. Наоборот, они поступили благородно! Меня ведь выкинули, как собаку, после рождения, а они подобрали. Вся соль в том, что моя настоящая мать так хвасталась об этом Киёко, а отец — Дайчи, будто бы они сделали нечто благородное. Так что если и мстить кому, то только им. — Ты же знаешь, что я скажу тебе на это и что я сделаю? — грозно сказал Иваизуми. — Да. Что ты будешь со мной до конца, потому что обещал, — с той же лучезарной улыбкой ответил Тоору, а Иваизуми, слегка смутившись, согласно кивнул, и поддался вперед, прикасаясь губами к губам парня.***
— Ох, здравствуй, принц Крумми, — с улыбкой говорила королева, встречая только что приехавшего принца и его верного рыцаря — Иваизуми. — Ах, как хорошо, что ты с Хаджиме дружишь с самого детства! Будет легче освоиться у нас. — Здравствуйте, королева, — поклонившись, сказал Ойкава, а Иваизуми мог поклясться, что в голосе его не было ничего хорошего. — Вы как всегда прекрасны. — Льстишь, милый, — улыбнулась женщина. — Раз уж ты наш долгожданный гость, то можешь располагаться. Есть какие-то пожелания, милый? — Есть одно, — Тоору посмотрел на Хаджиме и, получив кивок, продолжил. — Можно встретиться с одним принцем, пожалуйста?***
Тоору нервно ходил из угла в угол, сминая тонкими длинными пальцами книгу, которую ему так тактично дала почитать какая-то служанка, аргументируя это тем, что благодаря ей можно отвлечься от всех своих переживаний. Но король прикрикнул на нее, сказав, что у него умирает брат, а она дает чертову книгу, но тем не менее она действительно помогала — если бы не она, то руки парня давно были бы исцарапаны в кровь. Сидящий рядом на полу Иваизуми не сводил с него взгляд, пытаясь разделить с ним всю ту боль, которую он сейчас испытывает. Пусть Тоору и был помешан на власти, пусть всем он и казался высокомерным королем, который готов пойти по головам для достижения своей цели, но если дело казалось этих двоих, то Тоору хоть и делал вид, что ему плевать, но все-таки старался сделать так, чтобы от всех его действий им не особо доставалось. И вот сейчас именно по его вине Кагеяма лежит там при смерти, а лекари пытаются спасти его. Хаджиме прекрасно понимал это, ведь он помнил тот разговор пару лет назад, и именно из-за этого он и волновался за своего возлюбенного. Все короли и хранители сейчас были у себя, вернее, Ойкава их разослал по комнатам, дабы не мешать, но внезапно до их ушей донесся шум чьих-то шагов. Удивленно обернувшись, Тоору увидел, как ему навстречу несется Хината, а за ним и Ячи. Увидев этих двоих вместе, Тоору не был удивлен, ведь они оба слуги, зато Иваизуми почувствовал что-то неладное, но не сказал об этом королю и решил действовать самостоятельно. Признаться, он уже давно подметил, что Ячи и Хината слишком много времени проводят вместе. Парень он не глупый, смекалистый, и сразу заметил, как на мальчугана смотрит эта маленькая девочка, и какие взгляды бросает он на нее. Сомнения не было — они влюблены. Кагеяма, к сожалению, понял об этом слишком поздно, и это и стало причиной его болезни, от которой спасения нет. И Ойкава прекрасно это понимал. — Откуда это вы? — поднимаясь с пола, сказал Иваизуми. Латы свои он благополучно оставил в комнате, ведь уже почти спал, когда выбежал на крик Кея, а одеть их не успел — просто схватил меч и рванул, но оружие не понадобилось. Так что сейчас Хаджиме стоял в обычной безрукавке и черных штанах и с ухмылкой смотрел на подошедших. Хината опешил и, резко затормозив, изумленно смотрел на рыцаря, не в силах сказать что-либо, а щеки его предательски покраснели, в то время как Ячи опустила взгляд, также смущаясь, а в уголках ее глаз уже блестели слезы. — Мы…просто…мы… — невнятно бормотал мальчик, а Хаджиме все понял и посмотрел на Ойкаву. А тот, поджав губы, покачал головой и быстрым шагом направился к себе, чтобы спасти своего младшего брата. Когда Тобио уже стало легче и его жизни ничего не угрожало, то Ойкава смог вдохнуть спокойно. Идя по длинному коридору, он спешил найти комнату Тецуро, ведь долго находиться здесь не хотелось. Наконец, отыскав свою заветную цель, король без задней мысли открыл дверь и обрадовался увиденному: Тецуро не спал, а сидел вместе с Бокуто и что-то бурно обсуждал. — Ох, я вам не помешал? — улыбнувшись, сказал Ойкава, а короли отрицательно помахали головой. — Куроо, можем ли мы поговорить наедине? — Без проблем, — развел руками Тецуро, а Котаро, покосившись вначале на друга, затем — на Тоору, поспешил удалиться, уже заранее зная, чем займется завтра утром: проснется с утра пораньше, достанет своего друга, дабы тот рассказал все, о чем они болтали, и после этого со светлой душой уйдет к себе (читай к Акааши). Бокуто ушел, громко хлопнув дверью, и это заставило обоих парней крупно вздрогнуть, ведь у обоих ужасно болела голова, только вот у Тецуро причиной этому было желание поскорее лечь спать, а у Ойкавы — пережитый стресс. Оставшись наедине с королем, Тоору добрел до кровати и завалился на нее, устало прикрывая глаза. Куроо покачал головой и ободряюще похлопал его по плечу, мол, все хорошо, друг, не страдай ты так. На такой жест парень выдавил легкую улыбку и посмотрел на Тецуро снизу вверх, а затем вновь блаженно закрыл глаза, ощущая, что голова идет кругом. — Я так устал, черт, — прохныкал Тоору. — Слишком много всего. Сил не хватает. — Ты думал, что все так легко будет, что ли? — ухмыльнулся Тецуро и завалился рядом с парнем. — Не кисни, тряпка, прорвемся. Главное руки не опускать и не влипать во всякие неприятности. — Я не влипаю в неприятности, Куроо, — исправил его Тоору. — Я в них уже плаваю, как в теплой водичке, понимаешь? — О, понимаю, — посмеялся Куроо, закрывая глаза и постепенно начиная засыпать. — Ничего, все будет в порядке. — Не могу следить за братьями, серьезно, — продолжал говорить Тоору. — Они слишком… Активные, что ли. О, кстати, у тебя же нездоровый интерес к Кею. Присмотришь за ним? — С радостью, — зевнул парень. — Надо чуть-чуть потерпеть. Скоро все кончится. — Ты прав, — уже в полудреме согласился тот. — Скоро все кончится. Утро встретило всех многими приятными новостями: Кагеяма медленно, но верно шел на поправку, Бокуто никто не разбудил, и он никому не мешает своими возгласами, а Куроо и Ойкава спят в обнимку в одной кровати. Последнее, кстати, обнаружил Кенма, и он решил, что вот это дерьмо разгребать точно не его обязанность, поэтому он хотел позвать Льва. Потом понял, что позвать Льва — это синоним слов «не сделать ровным счетом ничего и при этом сделать все еще хуже», так что он позвал Иваизуми. А он уже церемониться не стал: резким движением скинул с кровати Тоору (трогать Куроо он права не имел, а очень хотелось), и, делая вид, что не слышит его криков, со всей силы ударил его по голове кулаком, говоря при этом «ты не можешь уснуть в кровати с другим королем, идиота кусок». На крик проснулся и Тецуро и, видя, что происходит, поспешил уйти от греха подальше, что у него, в общем-то, получилось очень легко: Хаджиме и Тоору слишком были заняты друг другом и не замечали его, а более в комнате никого, к счастью, и не было. «Успел сбежать», — думал Куроо, быстрым шагом идя по коридору. Заходя за угол, он влепился в кого-то, а услышав тихое «вот ты собака, а», понял, что этим кто-то оказался Тсукишима. — Доброе утро, принцесса, — в привычном тоне начал говорить парень. Увидев, что блондин был сам не себя не похож, он присвистнул. Мешки под глазами, бледность, усталость были на его лице. — А вот спал бы ты со мной, не был бы утром таким помятым. — Делать мне больше нечего, как с тобой спать, — прошипел Кей, пытаясь обойти парня, но Куроо оказался более быстрым, так что спустя секунду блондин оказался прижатым к стене, а его щеку обжигало горячее дыхание короля. — Ты чего сегодня такой агрессивный, а? — тихо прошептал Тецуро и в ответ на попытки парня освободиться лишь сильнее прижимал его к каменной стене. — Не веди себя, как маленькая истеричка. — А ты прекращай эти пустые заигрывания. Надоедает, знаешь ли, — продолжал шипеть Тсукишима, и Куроо был несказанно рад их положению, ведь сейчас он мог сделать то, о чем давно мечтал. Бросив себе под нос короткое «не пустые они», парень поддался вперед, до минимума сократив расстояние меж их лицами, и прикоснулся своими губами к губам блондина, утягивая того в мягкий и нежный поцелуй. Тсукишима опешил и разрывался между желанием ударить этого придурка со всей силы и ответить на поцелуй, но выбрал он, конечно, второе, что удивило Тецуро, но он не подал виду, продолжая мягко сминать губы блондина меж своих. Наконец, когда воздуха в легких уже стало не хватать, они нехотя отстранились друг от друга. Куроо улыбался так счастливо, как, казалось, не улыбался еще никогда, а Тсукишима предательски краснел, упорно отводя смущенный взгляд в сторону. «Ты ответил на поцелуй», — подумал Куроо и хотел было озвучить его мысли, но ему помешал упавший неподалеку Ямагучи. Мертвый Ямагучи. — Да я его знаю года два-три! — показав язык, сказал Тоору, держась за макушку, которая неприятно болела. — Вчера пришел поговорить — и уснули. Что странного? — Даже не знаю, — задумался Иваизуми. — Может быть то, что вы спали вместе? Тоору, хватит быть таким… — Ямагучи умер, — нарушил идиллию вошедший в комнату Тецуро, и Ойкава, кажется, и совсем забыл о своей головой боли.