Кьетани не помнил ровным счетом ничего после того, как сказал «Вы не король», ибо дальше он будто бы отключился и пробыл в каком-то страшном сне, где кругом лишь мрак и давящая на слух тишина. И, конечно же, сколько длилось подобное состояние он тоже не знал. Ему казалось, что прошла целая вечность, прежде он вновь смог видеть настоящий мир таким, какой он есть, но увиденное ему не особо понравилось, ибо пред ним предстала тюремная решетка, а сам он сидел в какой-то камере, что освещалась одиноко горящим факелом, который был далеко за пределами этой самой камеры. В углу сидел уже пожелтевший скелет, по костям которого бегали крысы. Наверное, они прекрасно знали, что ничего съестного тут не найти, но делали это от чистой привычки и желания занять себя хоть чем-то. Наконец взгляд их маленьких красных глаз пал на хранителя и они, противно пища, двинулись к нему, но парень, рыкнув, отогнал их, и принялся вспоминать, каким образом он вообще оказался в королевской темнице. Но сколько бы он ни пытался, в голову не лезло ровным счетом ничего, и это ему не понравилось. Кентаро, как и все хранители, обладал феноменальной памятью и помнил почти каждый свой прожитый день (а их число перевалило уже за триста тысяч, представьте себе), а эпизод, случившийся с ним совсем недавно, он не помнил совсем. Ударить и вырубить его не могли: тогда бы пред этим он ощутил боль и остались бы следы, так что вывод напрашивался сам собой: видимо, кто-то применил магию и временно захватил его разум, и, судя по тому, где он оказался, в это время от лица Кентаро сотворил что-то ужасное. И ему предстоит узнать, что же это было.
Осмотрев и свою камеру, и то, что находилось за ней, парень довольно усмехнулся, заметив давно знакомого ему стражника — Яхабу Шигеру, и подполз ближе к решеткам, схватившись за них, и, честно сказать, попытался сломать, но эта попытка потерпела крах, ведь они были слишком крепкими. «Либо опять заклятие, черт его знает», — гневно подумал хранитель, а когда его заметили, то постарался сделать спокойное выражение лица и с покорностью смотрел в глаза стражника.
— Почему ты так на меня смотришь? — наконец не выдержал стражник и навел копье прямиком на Хранителя. Тот опешил от подобной дерзости и оскалил зубы, руками попытавшись дотянуться до бедного парня, но, получив удар по руке, отпрянул и гневно посмотрел на парня.
— Глупое животное! Если ты расцарапал лицо королю и чуть его не убил, то это не значит, что и со мной ты можешь сделать также! Ты за решеткой, и вряд ли тебя выпустят отсюда в ближайшие лет двести!
— Я сделал что? — удивленно прорычал хранитель. Он чуть не убил короля? Как? Конечно, в момент их разговора он был разозлен, ибо Ойкава вел себя не по-королевски, да и вообще он никогда не нравился хранителю, но в то же время он понимал, что несмотря на все свои минусы, сейчас Тоору — король, а он, как хранитель, должен ему полностью подчиняться. На памяти Кьетани были сотни и сотни королей, которые были еще более глупы, более жестоки и безрассудны, чем Ойкава, но Кентаро не спорил, лишь молча защищал их, когда это потребовалось, ведь они королевская семья, ничего не попишешь. Так что он, даже будучи в своем самом разозленном состоянии, ни за что бы не кинулся на Ойкаву.
— Позови короля. Немедленно.
— Еще тебе что сделать? — продолжал в открытую грубить Шигеру.
— Король сказал, что сейчас твои желания лишь пустой трепет. Не знаю, что там у вас произошло, но король очень боится тебя. Боится за свою жизнь. Ты должен был оберегать его, а ты чуть не убил его!
«Он сам себя чуть не убил, идиота кусок», — хотел было сказать Кентаро, но внезапно послышались чьи-то шаги, и хранитель молча присел около дальней стены, думая над тем, кто мог прийти к нему в гости. Ойкава? Вряд ли. Этот трус теперь будет избегать с ним встречи. Может, еще стражники пришли? Тоже маловероятно. Кажется, Яхаба и один может потыкать в него копьем в случае чего. А других вариантов у него просто не было.
— Оставьте нас одних, пожалуйста, — раздался мелодичный девичий голос, заставивший Кьетани вздрогнуть. Ошибки быть не может: к нему пришла Мисаки Хана, кажется, самый добрый из всех хранителей.
— Если будете спорить, дорогой страж, я пойду до короля. Уж он не сможет мне отказать. Я, как хранитель, имею полное право видеться с Кьетани, а Вы не имеете права противиться моим приказом. Я по статусу стою выше.
Кентаро изумленно вскинул брови, слыша такие слова из уст этой девушки. Та всегда избегала конфликтов, по крайней мере на словах (на поле боя же она всегда была в первых рядах и воодушевляла своими речами остальных воинов, это хранитель прекрасно знал, ведь один раз столкнулся с ней лоб в лоб. Он хоть и победил, но силу девушки признал), а сейчас вела себя несколько неестественно для себя, слишком нагло и грубо. Кьетани бы даже сказал, что она просто злоупотребляет своим статусом, но, как только хранитель увидел неподдельное волнение и боязнь в глазах Мисаки, что опустилась на колени пред клеткой и не сводила с парня свой пронзительный взгляд, то все встало на свои места. Хана поняла, что что-то не так, и пришла, чтобы помочь ему. Именно поэтому она и повела себя так, ведь другого выбора не было: останься бы тут стражник, поговорить по душам не получилось бы.
— Где король? — перво-наперво спросил Кентаро, а Мисаки, задумавшись, слегка выпятила нижнюю губу: ее милая привычка, которую, кажется, заметил абсолютно каждый, кто знает ее чуть дольше десятка лет. Первый признак того, что она действительно задумалась о чем-то.
— Он в королевстве?
— Если честно, то я давно его не видела, — неловко улыбнувшись, призналась Мисаки.
— Просто… Не нравится от мне, вот и все. Но Терушима рассказал мне одну историю. Когда он возвращался с завтрака, то услышал, что его поймали с Куроо. Так что он точно в королевстве, а вот что делает — кто знает.
— Куроо? — услышав это имя, Кьетани нахмурился.
— Заприте его. Не выпускайте. У черного мага был помощник. Думаю, это он. Я не уверен, конечно, но нужно перестраховаться. Думаю, Дайшо оставил после себя кого-то, кто продолжит его миссию.
— Дайшо? — Мисаки нахмурилась, сведя брови к переносице.
— Так это он черный маг?
— А ты думала кто? — Кьетани на четвереньках дошел до решетки и с любопытством глянул на девушку. Та виновато опустила взгляд, не решаясь ответить, а хранитель, кажется, понял все и без слов.
— Ойкава? Нет, он слишком глуп. Придумать что-то грандиозное могут лишь настоящие гении. Дайшо всегда был одаренным, это я знал еще при дружбе с его хранителем. А Куроо… Он делает вид, что глуп и беззаботен, но на самом деле он очень хитер и умен, просто не хочет показывать эти свои черты характера. Братья Мия действительно еще те засранцы и даже этого не скрывают. Ушиджима возьмет силой, Терушима — сговорчивостью, Бокуто — убеждением, Ойкава — подхалимством, Тсукишима — здравым смыслом, Сакуса — твердостью, а Дайшо и Куроо — хитростью.
— У Терушимы талант сглаживать конфликты, — с легкой улыбкой на губах произнесла девушка. Помнится, один раз его лучший друг ради забавы украл что-то у торговца. Скандал был нешуточный, туда приплели и Терушиму, ибо он был рядом и даже поддерживал своего друга, и торговец уже хотел было идти жаловаться королю, дабы тот наказал этих сорванцов, то Юджи чудом успокоил его, пообещал, что такого не повторится, и, кажется, даже заплатил. Подробностей Мисаки не знала, ведь Терушима рассказывал ей все это сбивчиво, пропуская некоторые эпизоды и путаясь, потому что на него это событие произвело такое впечатление, что он запинался и задыхался, размахивая руками и смеясь.
— Ты действительно любишь его, Мисаки? — спросил Хранитель, а Хана вздрогнула, возвращаясь из своих мыслей обратно в жестокую реальность. Вопрос Кьетани ввел ее в ступор. Конечно, не доверять ему причин не было, просто… Еще никто не спрашивал у нее напрямую этого, поэтому девушка опешила и слегка кивнула в ответ.
— Ох, я рад за вас.
— Если честно, то мы собираемся пожениться, — смущенно промямлила девушка.
— Только тайно! Сам понимаешь, что такой брак никто не одобрит, но… Юджи настаивает. Он даже хочет сделать все официально, но… Брак хранителя и короля…
— Он ведь умрет, а ты останешься одна, — вставил свои слова Кентаро. — Но, думаю, если жители любят своего короля, то им будет плевать. На свадьбу только пригласи. В память о прошлом, так сказать. Стоп… Мы заболтались. Иди ищи Куроо. Лучше сделай это все через Ойкаву. Приди прямиком на собрание и заяви об этом.
— Хорошо, — девушка согласно кивнула и, поднявшись, выбежала прочь из темницы. Сейчас она была настроена твердо и, несмотря на то, что ей нравился Тецуро, ведь с ним всегда было весело, она в первую очередь думала о защите остальных, а затем уже и о своих личных симпатиях.
Пройдя пару шагов по длинному коридору, она сразу же поняла, что что-то не так. Еще сдалека она приметила что-то лежащее на полу и накрытое тканью, при этом рядом с этим объектом стояли лишь Киндаичи и Куними, значит серьезного ничего не случилось, ведь представителей королевской крови рядом не было. Но Мисаки ошиблась: подойдя к стражникам, она поняла, что лежащий на полу предмет — это не предмет, а человек. Холодок пообежал по её спине, а страх того, что под тканью находится Терушима, заставил её вцепиться в руку Киндаичи и со страхом посмотреть на него.
Стражник, кажется, без проблем понял, что хотела спросить девушка, и покачал головой, а Хана ощутила, как с её плеч будто бы упал тяжелый камень, а дышать стало в разы легче.
— То слуга короля Тсукишимы, Ямагучи, — объяснил все Куними.
— Похороны назначены на завтра.
— Где короли? — спросила девушка. Ей было жалко этого мальчика, ведь он еще так молод, так молод… К тому же она ощущала любовь, что он испытывает к своему королю.
— На собрании?
— Да, — в один голос сказали стражники и затем сказали что-то еще, но девушка их уже не слышала. Быстрым шагом она шла в сторону огромного зала, где сидели короли: кто-то из них был убит горем, кто-то — удивлен, а кто-то, кажется, был совсем не поражен. Собрание началось пять минут назад, но за все это время никто не произнес ни слова.
Лишь у дверей ее остановил Эйта, схватив за руку и не давая войти.
— Не глупи, Семи! — пытаясь вырваться, шипела девушка, понимая, что часы тикают, а на кону стоит еще чья-то жизнь.
— Мне нужно туда попасть! Срочно!
— Ты чего такая, — Эйта нехотя все-таки отпустил руку Ханы, удивленно на нее смотря, и при этом он не смог подобрать нужного слова, — такая!
— Я говорила с Кентаро, — сбивчиво объясняла Мисаки.
— Он сказал, что у черного мага был помощник. Вероятно, это Куроо. Очень странно, что Дайшо мы сожгли, а вся эта чертовщина продолжается!
— Почему именно Куроо? — продолжал допытывать Эйта. Конечно, он сам понимал, что после смерти Сугуру ничего не наладилось, значит, дело не только в нем, но вот чтобы Тецуро.
— А кто? В Ушиджиме ты уверен, я — в Терушиме. Бокуто глуп, братья Мия — слишком умны, Тсукишима отпадает, ему самому досталось, в роду у Сакусы не было никакой предрасположенности к магии, в Ойкаве мы убедились. Кто остался? — покраснев, сказала Мисаки. Рассказ получился не особо логичным, но, в принципе, попытка не пытка. Если после того, как Куроо запрут, все это прекратится, значит, это он… А если…
— Вдруг это кто-то из слуг? — предположил Эйта, а Мисаки закатила глаза.
— Хотя…
— Нет, — покачала головой девушка. — Тебе ли не знать, что магией могут овладеть лишь люди, в чьих жилах течет голубая кровь. А слуги — это не то, все не то!
Эйта согласно кивнул и самостоятельно открыл дверь, пропуская в первую очередь девушку, а потом и заходя сам. Все сидящие удивленно посмотрели на вошедших, а Мисаки потеряла на пару секунд дар речи, увидев Тоору: тот был потерян, удивлен, на лице его не было привычной ухмылки, даже ее тени. Кажется, все, что здесь происходит, потрепало его. И это заставило Мисаки еще раз убедиться в его невинности.
— Ойкава, — громогласно начала девушка.
— Я, — Мисаки Хана, заявляю, что Куроо Тецуро является главным помощником Дайшо Сугуру! Несмотря на то, что последний мертв, Тецуро продолжает нести его волю! Приказываю отвести его в подземелье!
— Чего? — Куроо прекратил говорить слова-утешения Тсукишиме, который последние минут сорок не произнес ни слова, ведь смерть слуги сразила его. Причем парень чувствовал, что во всем этом виноват именно он, хотя никаких факторов, указывающих на это, не было, но совесть грызла. Услышав, что Тецуро как-то причастен к этому, Кей дернулся и посмотрел на Хану, но, честно, совсем не поверил ее словам.
— Если ты не заметила, то я всегда недолюбливал Дайшо, с чего бы мне объединяться с ним? Я вообще похож на черного мага? Ладно Сугуру, — назвав его по имени, он шлепнул себя по губам ладошкой и продолжил.
— Ладно Дайшо, он реально страшный, а я?
— Внешность тут не причем, — отчеканил Эйта и кивнул стражникам, мол, забирайте.
— Куроо, кончай этот цирк. После совета хранителей мы решим, что делать.
— Доказательства, дорогие мои, доказательства, — скаля зубы, процедил парень, пока на его руки и ноги надевали кандалы.
— Найдем, — топнула ногой Мисаки, а Куроо, поравнявшись с ней, лишь покачал головой и прошептал тихое «ошиблась, милая». Когда короля увели, то девушка посмотрела уже на Тсукишиму и усмехнулась.
— Вместо того, чтобы связываться с ним, лучше бы присмотрелся к своему слуге. Мертвому слуге. И все по твоей вине.
После таких слов Тсукишима побледнел и хотел было что-то ответить, но был не в состоянии: боль душила, не давала делать даже и вздох, а голова предательски кружилась. Он еле-еле сдерживал себя, чтобы не закричать от переизбытка эмоций, и ему чудом удавалось сделать это. Ойкава, вернувшись, сел на свое место. Его не было всего пару минут (ведь он показывал то самое подземелье, куда повели Тецуро), но, придя обратно, он сразу заметил, что его брату стало хуже.
— Кей, иди к себе, — скомандовал Тоору, не сводя с брата взгляд. Он выглядел настолько подавленным, что Ойкаве даже стало его жаль.
— Я позову лекарей.
— Я в порядке, — соврал парень и откинулся на спинку стула, сделав вид, что с ним все отлично. Получилось откровенно паршиво, но все поверили. Остальное неважно.
— Не хочешь отложить собрание, братец?
— Думаю, ты прав, — вздохнув, ответил Тоору.
— Нам всем надо отдохнуть и обработать информацию. Когда ваш отъезд? Через пять дней? Соберемся завтра и в последний день. Надеюсь, что больше ничего не произойдет.
Короли согласно кивнули и, поднявшись со своих мест, разошлись по своим комнатам. Но только Бокуто и Тсукишима пошли не к себе. Первый искал Хану, а второй пошел к своему слуге.
***
«Почему сердце так бешено бьется об ребра? Черт, от этого даже становится больно. Без шуток. Слишком больно. Еще и в душе такое противное ощущение… Вероятно, это из-за той хранительницы… Вернее, из-за ее слов. Даже она считает, что я виноват в смерти Тадаши. Но что я сделал? Я всегда был рядом. Пусть я и был с ним порой груб, но, кажется, он не обращал на это никакого внимания. Он всегда улыбался, и… Черт… Я такой идиот. Как ребенок купился на эту его счастливую улыбку. Я ведь ни разу не думал о том, что он чувствует. Конечно! Я же как-то сказал, что слуги — не люди, или что-то вроде того, и он заплакал… А что если он плакал тайком каждый раз, когда я ему грубил? Боже, сколько слез он из-за меня пролил… А я, идиот, только сейчас это понял, когда он уже мертв. Почему только после смерти многие задумываются о чувствах покойника? Ямагучи… Прости… Я правда не смог тебя защитить. Я полный придурок. А я ведь был для тебя идеалом, ты действительно готов был целовать землю, по которой я ходил, а я… а я тебя порой даже за человека не считал в порывах злости. Тадаши, как я к тебе привязался… Ты — мой единственный друг. Был им. А сейчас ты станешь другом земли. Прости, Тадаши. Прости за все. Я обещаю, что стану лучше. Для тебя. Все потому что ты любил меня. А я полюбил другого», — сидя на коленях перед трупом, тихо шептал Тсукишима.
***
Котаро понятия не имел, где искать эту хранительницу, которая медленно, но верно рушит жизнь и счастье его лучшего друга, поэтому решил обратиться к Акааши. Уж он точно поможет. По крайней мере король надеялся на это.
Зайдя в покои хранителя, король застал его дремавшим в своем кресле, а в руках он держал недочитанную книгу. Бокуто первым делом умилился такой картине и, подойдя поближе к парню, осторожно склонился перед ним и робко прикоснулся губами к его щеке, за что получил ощутимый удар по ребрам.
— Акааши! — воскликнул тот, держась за место удара.
— Больно!
— Бокуто! — без особого энтузиазма воскликнул Кейджи, отложив книгу. — Я знаю, что больно. Так и продолжим констатировать факты?
— Нет-нет! — позабыв о недавнем ударе, замахал руками Бокуто и опустился пред парнем на колени, осторожно сжав обе его ладони в своих.
— Ты слышал о том, что случилось?
— О смерти слуги и аресте Куроо? Нет, понятия не имею, ничего не слышал, — острил Акааши, но, увидев, что король вот-вот расплачется, слегка сбавил обороты. — Я предлагал прервать Созыв Девяти и разъехаться, но почти все хранители отказались, ведь желают разобраться во всем, что здесь творится. Идиоты.
— Почему ты хочешь уехать? — тихо шептал Котаро, не понимая, почему его любимый так жесток сейчас.
— Разве тебе не хочется понять, что происходит? Страшные вещи ведь творятся…
— Знаю я, Котаро, все я знаю, — с мягкой улыбкой сказал Кейджи и наклонился к лицу короля, мягко поцеловав его в кончик носа.
— Я боюсь, что в один день вместо того слуги на полу будешь лежать ты, понимаешь?
Котаро кивнул, но оставался непреклонен. Его друг в беде. Он знал, что Тецуро не тот, кем его считают, и ему надо было лишь доказать это тем двум хранителям. Хотя, кажется, уже все хранители считают Тецуро черным магом, так что задача усложняется, но когда дело касалось близких ему людей, то Бокуто готов был биться до конца, а от его детской глупости не оставалось и следа.
— Слушай, Акааши, — принялся с серьезным тоном говорить Бокуто.
— Ты же знаешь, что Куроо не такой идиот, каким может показаться? — Получив кивок, парень продолжил. — Так вот, у него есть план. Подробности я тебе не могу рассказать, но просто поверь мне, хорошо? Тецуро знает, что делает. Но сейчас он заперт. Нужно как-то его вызволить.
***
Мисаки со скучающим видом стояла около входа в подземелье, где и сидит Куроо. Она много думала о том, что сделала: о разговоре с Кентаро, о предательстве короля. Но одна деталь зацепила ее и заставила нахмуриться.
«Память о прошлом? — прокрутила она у себя в голове слова Кентаро. — У нас ведь обет: не вспоминать об этом никогда. Почти пятьсот лет мы молчали, а тут он… Нет, так, нет. Что-то явно не так. Кентаро хоть и идиот, но слово свое сдержит. Боже… Это был не он!»
***
Бокуто рванул прочь из своей комнаты. Ему срочно надо было найти Мисаки. Акааши сказал, что будет лучше, если он сам поговорит с ней. И Котаро доверился ему. Завернув за угол, он врезался в кого-то.
— Куроо не виноват! — одновременно сказали Хана и Бокуто, словно не ощущая никакой боли после удара.
***
— Уж спасибо, милая, удружила, — потирая руки, проговорил Тецуро. Заперт он был какой-то жалкий час, но тело уже затекло из-за неприятной позы.
— А я же тебе говорил, что я не виноват! А ты не верила. Спасибо, друг, — сказал Куроо, обращаясь уже к Бокуто, и похлопал того по плечу. — Удружил.
— Эй, я тоже здесь! — скрестив руки на груди, недовольно произнес Эйта. — И да, простите, король. Мы сглупили и слепо доверились Кентаро. Понятия не имею, как кто-то смог завладеть им.
— Также, как завладел Дайчи в тот раз, — с усмешкой сказал Куроо. Заметив, как все на него удивленно посмотрели, он начал объяснять свои слова.
— Не буду утверждать, но мне кажется, что когда король Крумми отдал свои земли, то это был не совсем он… Ну, магия владения телом. Есть такая у черных магов. Откуда я знаю? Один раз на ночь заперли в библиотеке. Пришлось книги читать. Итак, он отдал земли, при этом он видел, что делает, но не мог противиться и просто наблюдал. Когда же он смог вырваться, то предпочел самоубийство, ведь он в любую секунду вновь мог стать чужой пешкой. Он знает, кто тот черный маг. Думаю, подсказка в его предсмертной записке. Для начала нам надо достать ее. Где хранитель Крумми?
— Я говорила с ним, — вздохнула Мисаки.
— Он отказывается показать ее мне. А уж тебе, Куроо, тем более.
— Значит, украдем, — потер руки Тецуро.
— Так, собираем команду! Я, Бокуто, Мисаки, этот вот хранитель. Есть еще люди?
Все присутствующие закивали. А Куроо понял, что настоящие действия начнут разворачиваться лишь сейчас.
