***
— И зачем ты меня вытащил? — зевая и прикрывая рот ладонью, проговорил Осаму, пока его брат, радостный и воодушевленный, взял его за руку и потащил куда-то, как можно осторожнее пробираясь средь толпы людей. Сегодня в Касталине была какая-то ярмарка. Атсуму как-то не особо вник, что здесь вообще происходит, лишь краем уха услышал то, что здесь будет много вкусной еды, различных конкурсов и веселье, а этого как раз не хватало им обоим. С собой они также прихватили и Терушиму, с которым за это короткое время успели подружиться. На самом деле Осаму он не особо нравился, но тот терпел его только ради брата. Если говорить честно, то дело было не столько в Терушиме, сколько в его отношении к Атсуму. Юджи мог легко подойти и обнять его, положить голову на плечо, просто потому что в их королевстве подобное считалось нормой, в то время как в Брайзере это считалось чем-то интимным, более личным. Но Атсуму никогда не сопротивлялся, а на недовольный взгляд брата отвечал лишь снисходительной улыбкой, говорящей, мол, все в порядке, я все еще невероятно тебя люблю. Вообще, Осаму из всех королей нравился разве что Сакуса: он молчалив, умен, не лезет, куда не надо, а еще не пялится на его брата, но сблизиться у них не получилось: он слишком нелюдим и общается лишь со своим Хранителем, но Осаму это особо и не напрягало: после неудачной попытки наладить с ним отношения он просто упал в объятия брата, слушая его тихий шепот и ощущая на спине легкие поглаживания. Но Атсуму вспомнил о том, что Терушима как-то говорил о ярмарке, и блондин потащил туда брата, словно не замечая злого взгляда своего близнеца. И еще Юджи с собой прихватили. Несмотря на то, что здесь целых три короля, никто и не думал уступать им дорогу. То ли из-за того, что они слишком юны и их никто еще и в лицо не видел, новых королей, то ли из-за каких-то своих причин, но им всем, как и остальным, пришлось буквально пробиваться чрез топлу. И им нравилось это. Нравилось быть такими же, как тот бедно одетый крестьянин. Такими же, как та босоногая девочка. Им надоело быть высшим лицом, законом, ведь они — еще совсем дети. Им давай веселье, девушек и литры вина, а не политические переговоры и тонны документов, которые нужно перечитать, кое-где исправить, оставить свою печать. Они понимали, что не могут отказаться от своего титута, поэтому искренне ценили те моменты, когда они были обычными мальчишками, а не кем-то то еще. И как раз сейчас им удавалось это: люди покрывали их ругательствами, если те наглели, толкались, выражали свое недовольство, и лишь единицы послушно отступали и слегка склоняли голову в легком поклоне. Осаму подумал о том, что минут через сорок уже все будут знать о том, что на ярмарке присутствуют короли, и весь этот цирк кончится, и эти мысли заставили его раздраженно цокнуть. Осаму, поглощенный своими мыслями, даже и не заметил, когда его брат и Терушима остановились. Он огляделся по сторонам, думая над тем, куда же они пришли, и вскинул брови в немом вопросе, когда понял, что справа от них находится огромная бочка, наполненная водой, а слева кривое зеркало. Но ни одна из этих вещей не привлекла внимание Терушимы и Атсуму. Осаму пришлось сделать несколько шагов и выйти из-за спины брата, чтобы наконец увидеть то, что заняло этих двоих. Парень хотел было что-то сказать, но не смог: дар речи пропал. На небольшой площади танцевала девушка. Она была достаточно высокого роста, с длинными белесыми волосами и яркими зелеными глазами, а кожа была ее неестественно бледной, но столь специфичная внешность и привлекала. Из одежды на ней была короткая юбка, которая открывала вид на длинные ноги, поверх юбки была завязана какая-то дырявая кофта, видимо, девушка сделала это, чтобы не слишком открывать вид на свое тело, и топ, что доходил до середины живота, кое-где, правда, тоже дырявый. Девушка весело плясала, двигая бедрами в такт бубна, который был в руках уже у другой девочки. Та была еще совсем маленькой, на вид лет тринадцать-четырнадцать, и одета она была в бедное платьице и без обуви, как и ее беловолосая спутница. Люди стояли с разинутыми ртами и смотрели за этими девушками, что пели и плясали, кое-кто даже подкидывал золотые монеты в небольшую шляпку, что лежала пред ними. Вроде бы ничего особенного: подобное все они видели десятки раз, но была в этой плясунье какая-то аура, что притягивала к себе, что заставляла наблюдать за ней с немым восхищением, что делала ее в сотни раз лучше всех тех, кто танцевали здесь до этого. Даже Осаму, человек, которому было чуждо искусство, ведь он — человек науки и точных фактов, а не той вещи, что воздействует прямиком на душу, проникся и с умилением смотрел за этим, а Атсуму, любивший пение и сам им занимающийся, стоял, разинув рот, в то время как Терушима отдал все деньги, что были у него с собой. Ни у кого и не было мыслей о том, чтобы уйти отсюда и найти что-нибудь более интересное, ведь всем казалось, что это выступление и является самой интересной вещью на этой ярмарке, а чарующая атмосфера не давала никому и глаз отвести от девушки, что мягко улыбалась и, громко свистнув и искуссно топнув худенькой ножкой, завела новую песню, а малышка начала весело вторить ей, а маленькая ее ладошка чаще начала бить по бубну, задавая музыке совершенно иной, более задорный темп. Примечательно было и то, что никто, даже самый старый и виды видавший человек, не знал песни, что поет эта девушка. Все качали головой в такт, приплясывали, хлопали, но никто не подпевал, потому что текст был незнаком. Атсуму это поразило: он знал многие песни разных народов, населявших Континент, и в конце он остановился на том, что она сама придумывает слова для своих выступлений, и это заметно его успокоило. Все трое были готовы простоять здесь хоть весь вечер, наблюдая за этим, но этому не суждено было сбыться: представление было прервано стражами порядка, что грубо схватили обеих девушек за запястье, буквально заставляя прекратить. Те вскрикнули, видимо, от боли, и попытались вырваться, а народ начал постепенно расходиться, не желая быть втянутой в конфликт. Судя по тому, что говорили стражи порядка, эти девушки попрошайничают, а подобное в Касталине запрешено. Они несколько раз уже убегали от правосудия, но в этот раз попались. — Господи, нельзя же так грубо с прекрасным полом, а, — пробурчал Терушима. Он сразу вспомнил то время, когда ему было лет девять или десять, и он, бегая за девушками, часто дергал их за волосы, рвал их платья, в общем, делал все, чтобы те в итоге плакали. Мисаки — явно недовольная таким положением дел — спросила у него, зачем он это делает, но тот лишь пожал плечами, а в ответ услышал гневную тираду Хранительницы о том, что так делать нельзя, и это, кстати, подейстовало, потому что Хана также добавила, что за каждую такую провинность по отношению к девушке он будет лишаться сладкого. Потом мальчик стал замечать, что очень мало девушек-воинов, и он как-то сам сделал вывод о том, что девушки хрупкие, раз не воюют, и что их наоборот надо защищать, а не доставать. А несколькими годами ранее он влюбился в Мисаки, и он, говоря с девушкой, как-то неосознанно представлял вместо нее Хану и думал о том, как она отреагирует, поэтому к каждой девушке он испытывал ужасное желание защитить ее от всех невзгод и подарить множество коплиментов. Неудивительно, что и сейчас он решил взять ситуацию в свои руки. Подойдя к стражам порядка, он сразу же заметил, как изменилось выражение их лиц. Те стыдливо опустили взгляд и поклонились. — Простите, Ваше Высочество, —проговорили те, запинаясь. — Нам невероятно жаль, что Вы увидели выступление этих мелких тварей. Мы сейчас же запрем их, чтобы они более не мозолили Вам глазам. «Мелкие твари здесь только вы», —подумал Осаму, мирно наблюдавший за этим стороны. Осаму эта ситуация совсем не задела, единственное только что ему было жалко, что это выступление кончилось, а остальное — мелочи. Его больше возмутило то, как обращались двое мужчин с девушками, вернее, как говорили, потому что он считал подобное обращение злоупотреблением служебными полномочиями, ибо эти девушки — тоже люди, а попрошайничество — это не убийство, так что он совсем не понимал, зачем с ними так обращаться. Но вмешиваться он не спешил. Вон, Терушима неплохо сам справляется. — Разве можно говорить подобное в присутствии трех королей? — привычно хитро улыбнувшись, проговорил Атсуму. Заметив недоумение на их лицах, он указал в сторону Осаму, что стоял в пару метрах от них, а тот помахал им ладонью, мол, да, нас трое. — Уж слишком вульгарные выражения, не находите? А еще этим девушкам больно. Отпустите их, будьте добры. Мужчины переглянулись и послушно отпустили девушек. Те непонимающе уставились на королей, пока эти же мужчины кланялись, ведь одно слово кого-то из этой троицы могло лишить их работы и сломать жизни. Атсуму и Терушима еще несколько минут поиздевались над этими двумя, наблюдая за тем, как те трясутся в страхе и нервно переглядываются, а потом отпустили. Девушки все это время удивленно смотрели на них, а та, что поменьше, крепко обнимала та, что постарше. — О-о, — неожиданно проговорил Осаму, подходя ближе к девушкам. Он с ног до головы осмотрел беловолосую, а затем усмехнулся. — Ты мне ужасно кого-то напоминала. Кажется, сейчас я наконец понял, кого же. Ты ужасно похожа на Льва. Девушка на такое заявление лишь заливисто рассмеялась, в то время как ее маленькая спутница боязливо жалась к ней и что-то тихо шептала, явно испуганная словами Осаму. Трое королей переглянулись, не совсем понимая их реакцию. Народ уже не смотрел на них с восхищением, а лишь боязливо обходил стороной, но всем было плевать на это. — Вы забавные, — наконец выдала беловолосая. Она поправила юбчонку и широко улыбнулась, а затем пошла куда-то, жестом приглашая идти королей за собой, а малышку взяла за руку, заставляя идти рядом. Конечно, она не забыла взять и шляпку с деньгами. Как-никак, им на это еще жить. — Мне есть, что вам сказать, уважаемые короли. Осаму закатил глаза, а по лицу его можно было сказать, что никуда он идти не собирался. Как-никак, идти за какой-то девушкой — это сомнительное развлечение, это еще и при условии, что ее вообще нужно привлечь к суду. Пусть она и красива, и талантлива, но особого доверия она не внушала, к тому же лучше бы им все-таки вернуться обратно в замок от греха подальше, но у Терушимы и Атсуму на это было совершенно другое мнение. После слов девушки она оба, даже особо и не думая, пошли за ней, но Мия, заметив, что его брат не сдвинулся с места и даже не собирается, тяжело вздохнул и подошел к нему, взяв за руку, словно маленького ребенка, и быстрым шагом пошел следом за Юджи. — Брось, — с улыбкой сказал Атсуму, крепче сжимая ладонь брата в своей. — Это же приключения. Всяко лучше, чем сидеть в четырех стенах. — Всяко лучше сидеть в четырех стенах, чем подобное приключение, — фыркнул Осаму. Отчасти он был согласен со словами брата, ибо ему уже изрядно надоела вся эта атмосфера, что царила в замке, а это — разнообразие. Пусть и опасное, может быть, совсем безрассудное, что для королей недопустимо, но все-таки разнообразие. Девушка, казалось, с каждым шагом шла все быстрее и быстрее. По ней было заметно, что она нервничает, ибо она то и дело, что оборачивалась, смотря за тем, идут ли за ней короли или нет, а её маленькая спутница, держа шапку в руках, о чем-то весело болтала, словно забыв о том, что за ними идут еще несколько человек. Люди странно косились на них, шептались, явно выражая свое недовольство сценой, что они видели, но никто не обращал на это внимание. Они шли не больше десяти минут, и за это время все короли по очереди думали о том, что нужно бы развернуться и пойти обратно, ведь мало ли кем окажутся эти девушки, но затем у всех появлялось ощущение того, что она и не сможет их обидеть, что она - их союзник, которого им давно не хватало и который наконец поможет им. И все эти чувства постепенно сменяли друг друга. Из мыслей их вывел робкий кашель девушки, которая открывала дверь в небольшой полуразрушенный домик. Девушка быстро прошмыгнула в него, следом за ним вошла и малютка, а затем и короли. Это помещение оказалось непригодным для жилья: не тяжело было догадаться, что эти двое здесь не живут, ведь тут даже не было кровати, лишь стол да три стула, какой-то давно сломанный шкаф — и все. Видимо, девушка выбрала это место лишь для того, чтобы что-то сказать и при этом скрыться от чужих глаз, а не привела их к себе домой. Да и вообще они сомневались, что у нее есть дом, думая о том, что она постоянно путешествует из королевство в королевство, зарабатывая себе на жизнь пением да танцами. — Итак, — вздохнув, начала девушка. — Моя имя — Алиса, а эту малышку… Ладно, вам ее имя знать не обязательно. Король, ты верно подметил мое сходство с этим человеком. Ведь я — сестра Льва… Стойте, не перебивайте меня, пожалуйста. Время поджимает, ах, как поджимает, а столько сказать надобно… Подробности мы обсудим при следующей встрече, хорошо? Сейчас я лишь попрошу вас об одном, — на этих словах девушка достала из кармана кофты, что висела на её бедрах, аккуратно сложенный лист бумаги и протянула его Атсуму. Тот послушно принял его и запрятал под одежду. — Нет причин не верить мне. Я знаю, что происходит в замке. Смерть, страх… Это все ужасно, но ваши друзья уже начали активные действия, чтобы спасти всех, и… — Какие друзья? — слегка нахмурившись, спросил Терушима. — Ах, вы же еще не знаете, — вздохнула Алиса. — Дело в том, что эта малютка умеет видеть будущее. Именно поэтому я и отдаю письмо сейчас, именно поэтому я и говорю вам все это. Потому что может быть поздно. — Я видела несколько развитий событий, — пролепетала малышка. — Поверьте нам, пожалуйста! Мы хотим, чтобы все спаслись! Они все жертвуют собой ради того, чтобы спасти всех! От вас требуется лишь незаметно передать письмо Льву! — С чего мы вообще должны вам верить? — задал вопрос Осаму. Ему единственному, кажется, не пришлась Алиса по нраву. Уж слишком внезапно объявился помощник. Слишком. — Ни с чего, — внезапно спокойно ответила Алиса. — Можете не верить. Можете выбросить письмо. Можете убить меня. Как пожелаете. Но в будущем вы пожалеете о содеянном и вспомните о моей просьбе. И будете думать о том, что случилось, если бы вы сделали это. Грядет нечто страшное. Если не хотите, чтобы все дорогие вам люди погибли, то отдайте письмо, пожалуйста. — Сестренка, время поджимает, — проговорила малышка. Алиса согласно кивнула. — Простите, но вам пора. — Последний вопрос, — напоследок сказал Атсуму. — Наш враг, кто бы он ни был… Он же должен знать о вашем существовани… Почему он не убил вас? — В том то и дело, милый, — с улыбкой ответила Алиса, рассмеявшись. — Он и не знает о том, что мы существуем.***
— Я не понимаю, почему вы так легко к этому отнеслись! — раздраженно говорил Осаму. Сейчас он корил себя за то, что вообще согласился идти за этой девушкой, ведь понял, несколько это было глупо. И всю свою злость он срывал на двух королях, идущих рядом. — Вдруг это все подстава? Повели себя, как полные глупцы! Атсуму усмехнулся. Да, его и сама напрягала абсурдность ситуации, но ничего не поделаешь. Он и рад был не поверить девушкам, выкинуть письмо, вернуться обратно на ярмарку, съесть чего-нибудь, а потом вернуться в замок, но та глубокая печаль, то чувство неизбежности чего-то плохого, что было в голосе этих обоих девушек, заставили его передумать. Тем более она так точно описала все то, что там творится. Смерть. Страх. За пределы стен замка это не выносилось, значит, она и правда имеет какую-то связь с остальными. Только вот почему она, сестра Льва, Хранителя, живет таким образом? Почему она сказала, что ее не существует? Столько вопросов крутились в голове блондина, и он желал как можно быстрее разобраться со всеми своими проблемами и поговорить с этой девушкой. — Эй, — остановившись, сказал Терушима. — Слушайте, она сестра Льва. Лев — Хранитель Куроо. А Куроо у нас чернокнижник. Не лучше ли нам самим прочитать письмо, прежде чем отдать его Льву, м? Атсуму согласно кивнул и, достав письмо, развернул его. Там было написано всего два слова. Но эти два слова проивзели на всех настолько глубоко впечатление, что все трое королей замерли на какое-то время, а затем резко сорвались с места и побежали к замку. — И черт дернул нас идти на ярмарку, — нервно проговорил Терушима. — Только проблемы в итоге. — Эти проблемы и помогут нам выжить, — в один голос сказали близнецы.