— О, Олег, — Шарипов прекращает издеваться над струнами, когда Терновой заходит в квартиру. Мужчина без слов сбрасывает кроссовки и прямо направляется в свою комнату, громко хлопая дверьми, — Ясно, понятно.
И Хабиб возвращается к игре, иногда отрываясь от Милены, подаренной ему гитары, чтоб в рваную тетрадь записать стихи, которые скоро превратятся в песню.
А в соседней комнате Терри, уткнувшись лицом в подушку сдерживается от того, чтоб закричать. С надрывом, выплескивая боль из головы, тела, всех его костей и души, под мотивы весёлой песни.
///
Макс курит сигарету за сигаретой. Женя, наверное, прилетела. Может, что-то, не дай, Бог, случилось? Мужчина пилит взглядом китайский телефон, рука уже сама тянется к нему.
Набирает ещё мало знакомый номер, с неким волнением прижимая трубку к уху.
— Алло? — её знакомое, улыбчивое, с чертовой насмешкой. Парень перекладывает «пепельницу» на стол, свесив ноги с подоконника.
— Привет, долетела? — Женя садится в такси, спасаясь от холодного Екатеринбургского ветра.
— Да. Встретила очень много фанатов проекта. Приятно, — Свобода не может удержаться, тянется за очередной сигаретой, не обращая внимания на то, что предыдущая ещё дымит, — Как у тебя дела?
— Неважно. Фадеев готов взять меня одного, но группу бросить не могу. Я так не хочу.
— И что ты решил? — рассматривает знакомые виды за машинным окном. Здесь хорошо. Но в Москве будет лучше.
— Решать нечего. Поеду скоро домой. Я с группой, — роняет ёмкость с окурками, оглушив Майер характерным железным «блямз».
— Макс, я приеду ещё нескоро, купи себе, в конце концов, пепельницу. Складывать окурки в банку из-под кофе, конечно, кажется тебе уютным, но это не так.
— Не только уютным, но и удобным и выгодным, — шуршит, перебираясь с подоконника на пол.
— Ага, конечно.
///
Даня никак не мог отойти. Он очень даже тосковал по студенческой жизни, но сейчас даже не хотелось идти в колледж, встретиться с друзьями, по которым он, если честно, очень сильно скучал.
Парень поправляет лямку портфеля, открывая входную белую дверь. Знакомые лица, все рады его видеть, даже учителя улыбаются при встрече.
Конечно, почему им не улыбаться?
Не им же, как можно быстрей надо пройти полугодовую учебную программу.
Бурцев встречает Еву, у которой искры в глазах при встрече с ним. Дэни медленно, даже педантично, передаёт девушке толстые стопки тетрадей, не забыв поблагодарить.
— Дань, что-то не так? — идут к доске с расписанием в непривычном состоянии — молча. Москвич хмурится, тысячный раз за утро.
— Да. Я поругался с со… очень бли-… близким человеком. Серьёзно, очень.
— Не расстраивайся, — хлопает по плечу, — помиритесь.
— Нет, — отвечает Бурцев, когда подруга уже ушла в свою аудиторию.
///
Хабиб предложил Терновому пройтись по столичным лавочкам с сувенирами. Тело Олега не изъявляло желание передвигаться в целом, но Шарипов не сдавался, ведь одному ходить по чужому городу далеко невесело.
Терри-таки в компании соседа выполз из душной квартиры на встречу летнему московскому холоду.
Мужчины дошли до метро, долго разглядывая его ветку, в итоге определились, как доехать до Старого Арбата, но заснув под убаюкивающую суету, непривычно спокойную для Москвы, чуть не пропустили свою станцию.
— Олег, в прошлый раз, когда ты волновался за ваши отношения, ты не был такой квашней, — идут по каменной дорожке, разглядывая всё вокруг.
— Ага, в прошлый раз мы ещё и переспали.
Хабиб бросает на Тернового взгляд, яро говорящий о том, что та тема закрыта.
Какой-то ларёк, за стеклом матрёшки, магниты, одежда с гербами России и Москвы. Решили для начали зайти туда.
Несколько часов спустя мужчины покинули настолько многолюдный, что тошно, Арбат, решив найти неподалёку какую-нибудь кафешку.
Только опять, по стечению чертовых обстоятельств рядом маячит Тимати. Может, он, мать его, сталкер? Хабиб уже подумывает об этом.
— Здравствуйте, Тимур Ильдарович, — начинает Хабиб под кивок Олега, хотя, казалось, что голову ниже опустить нельзя.
— Терри, оставишь нас на секунду? — в ответ тишина, — Терри?
Терновой, качнул головой, будто что-то умное подумал, и послушал своего продюссера.
— Скажите честно: преследуете меня?
— Заниматься же мне больше нечем, — Шарипов пожимает плечами, когда его соулмейт показывает на магазин за спиной.
— Прошлый наш разговор закончился не особо хорошо, поэтому даже не знаю, чего ожидать.
Отходят в сторону, чтоб не стоять посередине дороги, мешая людям.
— Хабиб, ты вправе делать всё, что хочешь, но не забывай, что многие твои поступки влияют на меня, — снимает солнцезащитные очки,
— Я хочу жить.
— Кхм, извините, конечно, но первым переспали с другим человеком именно вы.
— Это сейчас важно?
— Для меня — да.
— Хабиб, блять. Ты вообще слышишь, что тебе говорят? Я… блять, — поправляет чёрную кепку, — просто не ври и всё.
— Ладно.
Легко и просто, будто от того, сколько проступков они совершат в отношении друг друга, не закончится жизнь одного из них.
Тимати разглядывает соулмейта, что-то решая в голове.
— Это всё? — улыбается, видимо, позабыв о том, прошлом разговоре. Тимур так не может. Слишком ветрено для 27-летнего мужика.
— Всё, — пожимают руки, задержавшись на несколько секунд и попрощавшись.
///
PLC уже, наверное, час сидел на студии. Смотрит на тетрадь и ручку, та смотрит на него. Переводит взгляд на планшет, который готов отдаться мужчине в любую секунду. Но новые строчки в голове так и не появляются. Зато часто маячит мысль о Кристине. Как могло выйти так, что она оказалась его солумейтом? У них даже нет общих тем для разговоров, не считая музыки и Свободы. Но не вечно же говорить о нотах, познание о которых не шибко велико, и о том, какой Анисимов конченный? Да она его даже так и не назовёт.
Но не просто же так у них одинаковые метки?
Может, хоть раз стоит довериться Судьбе и плыть по течению, а не искать постоянно выёбистые пути, если в прошлый раз у него это не получилось.
Может. Только не получится может.
Особенно, если он завуалированно отшил Кристину.
Приз за вечно необдуманные действия присуждается жителю Краснодара — Трущёву Сергею. Аплодисменты. Громче, не стесняйтесь.
— Чёрт, ладно, — кульминация мысленного «Быть или не быть» звучит уже вслух, а руки тянутся к телефону, пальцы самостоятельно заходят на её страницу, пролистывая сразу вниз, — Воу.
///
Олег решил не ждать Шарипова. Кто знает, как у них пойдёт разговор.
Мужчина спускается в метро, думая о том, что он привык страдать. Но нынешнее состояние вводит его в некий ступор, состояние растерянности. Раньше он, хоть и не выказывал эмоции, но был в тонусе, умел натягивать улыбку. Сейчас разучился.
Терновому было противно от того, что выставил Дэни виноватым, хотя того лишь чмокнула в щеку его студенческая подруга, а он переспал с мужчиной, к которому Бурцев хорошо относился.
Самый главный идиот Узбекистана, да что уж там — всего СНГ, — Терри.
И ведь сказанные слова обратно в горло не засунешь.
Вздыхает, разглядывая самое красивое метро, которое он пока видел в этом городе.
Садится на лавку, посвятив пару минут мыслям.
Хватит, наверное, уже просто думать о том, что всё плохо?
Как не думать, если боль просочилась под кости, до зубной дрожи? Как?
Они не смогут.
Нет, не смогут друг без друга. По крайней мере — Терновой точно не сможет.
Олег хочет написать Дэни, но понимает, что парень, скорее всего, ещё не отошёл, и разговор будет бессмысленным. Из Ташкента напишет. А пока будет представлять улыбку, глаза,
его.
///
15:34
Тимур: Дэни, у тебя как с учёбой?
15:36
Даниил: Средне, разгребаю.
Нет, парень немного слукавил. Долгов ещё столько, что даже слёзы наворачиваются. Но не говорить же об этом продюсеру. Тем более, если тот, вдруг, хочет предложить что-то рабочее.
15:39
Тимур: Заходи тогда завтра вечером на студию. Есть наработки.
15:39
Даниил: Хорошо, спасибо.
Мотивация, чтоб работать больше и лучше. Повод, не думать об Олеге.
///
В Ташкент Терновой уезжал вообще подавленный. Из самолёта он написал короткое «Прости» и очень корил себя за это. Всё-таки хотелось поговорить и извиниться лично, но его пробирали смешанные чувства. Он знал, как извиниться перед девушкой, но что делать с парнем, очень хорошим парнем, осталось загадкой. В итоге вышло очень кратко. И тупо. Лучше позвонил бы.
Только нет номера Дэни и слов для него. Что сказать? Оправдываться? Он не имеет на это право. Извиниться? Разве простое «Прости» многое изменит? В этом случае слова прощения не играют большой роли.
У Терри перехватывает дыхание от своей беспощности и глупости.
Какой же он уёбок.
Ему никогда не было так больно в каких-либо отношениях.
Соулмейтам вообще можно быть вместе? Или это божья игра с людьми: найди своего человека, у вас не получается быть вместе, а потом обязательно что-то случается, что навсегда останется чёрным пятном в тебе, в нём и бельмом в ваших отношениях. Редкий случай, когда родственные души счастливы. У остальных такие связи отбирают веру в любовь, людей и самого себя. Оставшуюся жизнь ты просто болеешь предыдущими отношениями. В браке, с детьми, вроде, всё хорошо, не считая того, что к своему партнёру ты не можешь прикипеть, вечно вспоминая предыдущего партнёра.
Чёткие перспективы, блять, правда?
