Город андроидов

Тихие стоны смешивались с ритмичной музыкой, легкий неоновый свет делал все более фантастичным, подчеркивал изгибы тела и блестки на коже. Хэнк, проходя мимо сплетающихся у шеста андроидов из «Рая», видел, как в местах, где их тела соприкасаются, отключается человеческая кожа. И что бы ни говорили Трейси, это было куда больше похоже на физическую, чем на духовную близость. Таких андроидов тут было множество — они стояли у стен и лежали на кроватях в приватных комнатах, все, как один, поглощенные друг другом, и не замечали человека, попавшего в их личный клуб. У некоторых были серьезные повреждения, торчали провода, а по телам тек тириум, но Хэнку было все равно. Они даже не притягивали к себе взгляда, и он шел не к ним, он направлялся к шесту, возле которого уже приметил знакомую фигуру в извечном сером костюме. — Коннор? — позвал его Хэнк, подходя со спины, но тот даже не шелохнулся. — Коннор, нам надо уходить. Или… — Одна мысль об этом была неприятна, но Хэнк понимал, что это будет лучше для них обоих. — Ты хочешь остаться? Среди… них? — почему-то понизив голос, спросил Хэнк и вспомнил растерянные глаза Коннора, когда тот от простых объятий едва не словил системный сбой. Но, может, дело было в том, что для него такая связь была неестественной. — Малыш, давай просто поедем домой, — попросил Хэнк устало и протянул руку к плечу Коннора, но, едва коснувшись его, замер, ощутив дрожь во всем теле и в панике увидел, как с его собственной руки сползает человеческая кожа, обнажая посеревший от времени пластик. Он хотел отдернуть руку, но не успел, Коннор повернулся и улыбнулся ему совершенно белым пластиковым лицом, только мягкие волосы все еще оставались прежними в его образе. — Вы пришли ко мне, — благодарно сказал андроид и перехватил его пластиковую руку, переплетая с Хэнком пальцы и проводя соединение. От чувства заполняющего света и тепла Хэнк ощутил ком в горле и влагу на глазах. Он смотрел на Коннора и чувствовал эту светлую наивность, доброту и чистоту молодой души, которые он уже даже не помнил, а сейчас готов был остаться в этом моменте навсегда, просто благодаря Коннора за возможность это испытать. За шанс разделить с ним это чувство. — Хэнк, — выдохнул Коннор с легкой улыбкой. Свечение в руках начало гаснуть. — Прошу, не оставляйте меня. — Что? — растерялся Хэнк, крепко, до боли в пластиковой руке сжимая его, чтобы не утратить эту слабеющую связь. — Нет-нет-нет, не отключайся, прошу, — прошептал он, видя, как окончательно гаснет свет, а на место теплоты в душе приходит липкий страх и подступающая к горлу паника. Гулкие удары разбивались в темноте, вибрировали в ней, а холодный мрак растекался вокруг Хэнка, затягивая его в себя и опустошая, пока не осталась только темнота и гул чужого сердца. Хэнк беспомощно тянул руки, пытаясь снова найти своего Коннора, но натыкался только на пустоту. Коннор возник в этом мраке стремительно, прямо из воздуха выбрался, выплыл и протянул к Хэнку руку, растерянно глядя на него. Хэнк не понимал, что происходит, но чувствовал, что все вокруг перевернулось и Коннор сейчас рухнет в пропасть, если он его не удержит, поэтому бросился вперед и успел схватить его за руку. Едва он сжал его ладонь, как с нее исчезла кожа, растворилась на пластиковом теле, обнажая Коннора полностью, и его белоснежное пластиковое тело в густом мраке казалось ослепительно ярким. — Держись, держись, мальчик мой, — крикнул Хэнк, едва слыша собственный голос, и потянул на себя Коннора, даже не понимая, откуда он его достает и куда вытягивает. Белоснежный андроид рухнул на Хэнка сверху, уткнувшись лицом в грудь, а затем поднял взгляд и вцепился мертвой металлической хваткой. Приподнялся над ним, уставился стеклянными пустыми глазами, внутри которых словно кто-то разлил чернила, и глухо, будто издалека, проговорил: — Помоги мне, папа. …Хэнк резко сел в постели и тяжело задышал. Он словно вынырнул из-под ледяной воды, когда был на грани того, чтобы задохнуться, и понял, что весь покрыт холодным потом. Сердце бешено стучало в груди, а перед глазами все еще маячил образ обнаженного пластикового тела Коннора и его пустые глаза, а голос эхом отдавался в черепной коробке. Руки дрожали, тело было переполнено страхом. Он еще не до конца пришел в себя, но краем глаза увидел мерцание голубого диода рядом. — Вы в порядке, лейтенант? — с волнением спросил Коннор, тоже приподнимаясь в постели, и Хэнк почувствовал на себе его сканирующий взгляд. Он покосился на андроида и в темноте смог различить его силуэт. Знал, что это все тот же Коннор, но какая-то тяжесть на душе не позволяла ему расслабиться, а ощущение нечеловечески сильных механических рук не пропадало. — Да, — выдавил из себя Хэнк и потер лицо рукой. — Но ваш сердечный ритм… — Все в порядке, — перебил Хэнк и со вздохом выбрался из кровати, коря себя за то, что не может без чувства страха смотреть сейчас на Коннора, хоть и понимает, что тот совершенно ни в чем не виноват. — Лежи, — махнул он рукой Коннору, который собрался выбраться из постели, — мне просто нужен стакан воды. Останься, — попросил он и поспешил на кухню, пока Коннор не нашел, что ему возразить, и надеясь, что тот в кои-то веки послушается его и выполнит просьбу. Коннор и правда остался лежать. Хэнк тяжелым шагом доплелся до кухни и, налив себе стакан воды, выпил его залпом, все еще чувствуя себя, как в тумане. Это было так… реально. Почему? Взгляд зацепился за капли голубой крови на полу. Должно быть, остались после того, как он вчера работал над Коннором. На этой самой кухне. Спаивал его разорванную руку. Обтирал от тириума его такую человеческую кожу. Коннор ведь не видит этого в нем? Не понимает… Это же не место преступления. Это там он Шерлок, который за секунду скажет, что произошло. Это не погоня, где у них четкая цель. Это напарник, который настолько увяз в себе, что оказался в центре гребаного лабиринта из собственных ощущений. Хэнк и сам не понимал, как может испытывать к Коннору так много столь разных чувств. Коннор был ему напарником, другом, кем-то, кому он мог довериться. Надеждой на лучший мир, который он хотел увидеть. Подопечным, которого хотелось наставлять и приучать к правилам этого мира. Семьей, которую он давно утратил. Тем, в ком он нуждался до боли в костях и изношенном сердце. Тем, за кого он готов был умереть. И тем, кого Хэнк еще толком не знает, но испытывает страх лишь от мысли об этом. Той машиной из сна. Механизмом с человеческой душой и горящими глазами. Коннор не должен этого в нем заметить. Еще начнет вопросы задавать или пытаться включить психоанализ. И что он тогда поймет? Увидит ли, в каком депрессивном дерьме сидит его напарник? Такую сторону человечности Хэнк не готов был ему показывать. По коже ползли мурашки, голова гудела, во рту сушило. Сейчас бы выпить. — Хэнк, вам точно не нужна помощь? — Черт, — Хэнк вздрогнул и едва не выронил стакан. — Не подкрадывайся так тихо! — прикрикнул он на силуэт андроида в коридоре и увидел, как тот чуть склонил голову, изучая его. — Да. Просто дурной сон, — признался Хэнк так честно, как только мог. Коннор понимающе кивнул. — О вашем сыне? — предположил он, и эти слова ударили по сердцу, словно ножом, а в голове снова эхом зазвучал его же хрипловатый голос: «Помоги мне, папа». — Да, — коротко ответил Хэнк, все еще не двигаясь с места. Дышать стало тяжело. — Я могу как-то помочь? — спросил Коннор. И снова. Снова — за живое. По нервам и натянутым жилам. Хэнк заставил себя усмехнуться и медленно подошел к Коннору, который говорил искренне. Он правда хотел помочь. Он волновался за него. Он переживал за него. Хэнк встал рядом с ним — достаточно близко, чтобы увидеть в полумраке его лицо. Хэнк хотел успокоить его, сказать, что все хорошо, и просто вернуться в постель, но вдруг его пронзила короткая мысль. — Дай руку, — попросил он хмуро, надеясь, что Коннор не станет спрашивать его ни о чем. И тот правда просто выполнил просьбу. Хэнк осторожно, неуверенно прижал свою ладонь к ладони Коннора, чувствуя прохладу его мягкой кожи, и тяжело вздохнул. Он не просил, не объяснял, что делает и для чего, но тот и сам все понял. Кожа сползла с его запястья, обнажая чистый пластик. Коннор крепче прижал свою ладонь к его руке. Мрак комнаты озарил голубой свет. Теплый. Чарующий. Он переливался между их руками, и, хоть Хэнк знал, что между ними нет и не может быть никакого подключения, как у андроидов, от этого касания ему стало легче. Он чувствовал, как Коннор тянется к нему всей своей душой. Видел ее свет в его деталях. Он — все и сразу. В этом мраке — маячащий свет надежды. — Как твое плечо? — спросил Хэнк у Коннора, глядя как свет бьется в их ладонях, словно солнечное сердце. — Повреждения устранены. Я в порядке, — заверил Коннор, но голос его звучал неровно, а сам он наклонил голову и не сводил взгляда с их сцепленных рук. Хэнк смотрел на его лицо, освещенное его же собственным светом, и не мог описать словами то, что творилось у него на душе. И потому просто подался вперед и бережно коснулся губами виска Коннора, совсем рядом с диодом. — Идем, у нас есть еще пара часов до начала смены, — с грустной улыбкой сказал он и, неохотно отпустив руку Коннора, побрел обратно в постель, надеясь, что сможет снова уснуть, когда тот будет рядом. Ему давно стоило постелить Коннору в гостиной. У Коннора уже не было кошмаров, но Хэнк так ни разу и не попросил его спать отдельно. И даже был рад засыпать не один.

***

Метель поутихла, но снег все еще сыпал белоснежными хлопьями. Дороги замело, и беспилотные очистители тихо скользили по пустым дорогам, расчищая их для машин, которых в городе осталось слишком мало, да и те были полицейскими или военными. Гражданский транспорт еще не скоро поедет потоком по улицам Детройта. Коннор лежал в постели, имитируя сон, но сам просто ждал, когда заснет Хэнк. С ним происходило что-то странное. Что-то, что Коннор не мог понять. Он видел тревогу и печаль на его лице. Вину и, как ему показалось, даже страх. Но они ведь были всегда. Коннор вспомнил день, когда впервые пришел к Хэнку домой. С чего он взял, что все то, что было в его напарнике так долго, просто исчезло? Ведь его тяга к саморазрушению была сильнее, чем у любого девианта. И кошмары, должно быть, преследовали его задолго до того, как Коннор поселился в этом доме. Да что там говорить? Он здесь все еще гость. И недели не живет с Хэнком, а уже думает, что знает о нем все. Просто Коннору казалось, что в последнее время Хэнку стало лучше. Может, он был не прав? Слишком поглощен тем, что происходит с ним, тем, во что он сам превращается, и не замечал, что Хэнку становится хуже? Коннор перекатился на бок и, открыв глаза, уставился на уснувшего Хэнка, который развалился на всю кровать, смяв одеяло. Сейчас он казался спокойным. И в тот момент, когда они взялись за руки, Коннор был уверен, что Хэнку стало лучше. Он был уверен в этом, потому что сканировал его физические показатели. Потому что, когда Хэнк сжал его руку, Коннор синхронизировал биение сердца своего человека и работу своего тириумного насоса и почти смог ощутить это. Связь. Общую волну. Тот момент, когда сердце успокаивается, а тревога переходит в безмятежность. Он не знал, похожа ли была эта связь на ту, которую устанавливали между собой андроиды в том баре. Скорее всего, нет. Но его это чувство поглотило, пусть и продлилось оно меньше минуты. Всего лишь биение сердца, но он чувствовал себя частью чего-то большего. Чувствовал себя так близко к Хэнку, как никогда прежде, и это чувство ему понравилось. Оно успокаивало. В него это не было заложено. Желание быть близким с кем-то, иметь эмоциональные привязанности. Если бы он сам себя сейчас допрашивал, то точно заявил бы, что это девиантный сбой в программе. Ему никто не нужен. Он должен выполнять свою задачу и делать это максимально продуктивно. Он до сих пор чувствовал в этом потребность. Ему нужна работа, нужна задача, нужно что-то делать, иначе его процессор сходил с ума. Он не был создан для бездействия. Его даже не должны активировать, если в нем нет необходимости, но тут он сам по себе, наедине с жизнью, в которой ему больше не дают целей. Ему не присылают задания, его не направляет «Аманда». Но у него есть Хэнк. Разбитый. Одинокий. Человек, который как был, так и остается на грани самоуничтожения, даже если делает вид, что это не так. Если бы у него был диод, он бы всегда горел золотым цветом. Его нельзя оставлять. В этом Коннор был уверен. И потому оставался в постели, изображая, что он тоже может устать. Словно он может спать. Он не мигая смотрел на Хэнка и синхронизировал свое дыхание с его. Просканировал его грудную клетку и рассчитал частоту ударов сердца, чтобы скопировать и их и снова ощутить ту связь, что возникла между ними совсем недавно. Он отключил кожу с ладони и потянулся к Хэнку, но тот всхрапнул, и Коннор замер, словно был каким-то вором. Тут же включил покров и убрал руку, решив попробовать синхронизироваться без прямого контакта, хоть это было и сложнее. Но это чувство… Оно того стоило. Пусть даже Коннору казалось, что он не достоин его. Что украл его без ведома Андерсона и вообще делает что-то запрещенное. Но всего раз. Просто чтобы самой душой ощутить, что он не одинок, когда мир со всех сторон доказывает ему, что для него не осталось места ни на одной из сторон. Может, ему не нужна сторона? Он может не быть в рядах Иерихона. Может не быть боевой единицей на стороне людей. Он может просто остаться в этом доме. Быть просто Коннором. Напарником и близким другом лейтенанта Андерсона. Да. Ему определенно нравилась эта мысль.

***

— Лейтенант, мы опаздываем, — напомнил Коннор, стоя в дверях уже давно полностью одетый и готовый к работе. На его волосах и плечах еще не до конца растаяли снежинки. Хэнк не мог понять, как он так делает. Да и вообще считал, что не смог бы понять подобную тягу к работе. — Ничего не случится, если мы опоздаем на пару часов, дай мне спокойно поесть, — взмолился он и специально стал есть яичницу медленнее. — Вы ошибаетесь, лейтенант, — мотнул головой Коннор и, войдя на кухню, строго посмотрел на напарника. — Вы даже не оделись? Я же приготовил вам одежду, прежде чем ушел расчищать дорогу, чтобы мы могли выехать на шоссе, — возмущенно сказал он, и в его глазах стояло такое очаровательное непонимание, что Хэнк улыбнулся. — Нам некуда спешить, сейчас в участке нет нехватки рук, а истуканы Маркуса прекрасно со всем справляются. Мы с тобой из убойного отдела. Ты получал рапорты об убийствах? — спросил он у Коннора, и тот нахмурился, а его диод замигал желтым. Вот же, проверяет. Оставалось надеяться, что за ночь никого не убили. — Сообщений об убийствах нет, — неохотно признал Коннор. — Ну вот. Тем более посмотри на ту херню, что творится на улице. Да там все к чертям замело, мы добираться до работы будем дольше, чем потом этой работой заниматься. А какой толк просто сидеть в офисе и ждать убийства? — начал Хэнк уговаривать Коннора, надеясь, что сегодня ему удастся провести весь день вот так — в спортивных штанах и старой футболке. — Не в этом дело, — не согласился с ним Коннор. Хэнк, вместо того чтобы думать о работе, задумчиво смотрел на длинное черное пальто Коннора и думал, где он вообще его взял. Сочетание пальто с униформой из Киберлайф, этого костюма и идеальной белой рубашки с галстуком, сшитым словно из змеиной кожи, делало Коннора похожим на дорогого адвоката. Так и казалось, что он сейчас потащит Хэнка в суд. — Завтра в Детройт прибывает делегация дипломатов, представителей Киберлайф и сама мадам президент для подготовки к ведению переговоров, которые решат будущее андроидов в этой стране. Об этом во всех новостях говорят, — пояснил Коннор, заметив удивление в покрасневших глазах Хэнка. — И в участке распределяют патрули для контроля границ. Вы же знаете, что в Детройт пытается проникнуть большое количество андроидов из других городов и штатов. Некоторым это даже удается. Люди Маркуса контролировали ситуацию, но накануне переговоров все необходимо стабили… — Я не поеду в гребаный патруль, — перебил его Хэнк и решительно поднял руку, чтобы Коннор замолчал. — Мне этого дерьма по горло хватило. И мы не будем патрулировать улицы, а будем, как оловянные солдатики, стоять на КПП в город. — Но это часть вашей работы, — снова не согласился Коннор. — И кто это сказал? — спросил Хэнк, отпивая холодное пиво из полупустой бутылки и замечая, как Коннор недовольно просканировал его напиток. — Я даже не уверен, что я все еще там работаю. Город трещит по швам, люди тут выживают, не живут. Мы не защищаем граждан, а просто пытаемся привести в порядок то, что уже разнесло к херам. Я даже не знаю, какие правила сейчас действуют в этом чертовом городе. Будет убийство — мы поедем, но сегодня катись оно все к черту, — покачал головой Хэнк и устало вздохнул. Он чувствовал, что Коннор недоволен, но считал, что так лучше в первую очередь для него. В участке и так все были как на иголках из-за одного, всего лишь одного андроида в здании. А сейчас там все горит синим пламенем. Он не хотел смотреть на то, как его товарищи, которые еще вчера расстреливали андроидов на улицах, теперь с ними выезжают в патруль, или как машины, которые пережили настоящий ад от рук людей, уживаются с этим порядком. Он не хотел, чтобы Коннор это видел и уж тем более в этом участвовал. Да и с патрулем Хэнк сто лет как завязал — он давно не в той форме, чтобы работать в поле. А если что-то произойдет? Хэнк уже знал ответ на этот вопрос: Коннор, как безумный, бросится на амбразуры и словит еще несколько переломов или пулю в голову — возможно даже, от кого-то из копов в патруле, которые только ждут повода. Гэвин, к примеру, вполне мог бы так поступить, а потом отчитаться, что просто увидел в нем угрозу. Ну и стоит ли рисковать жизнью Коннора просто потому, что ему не сидится на месте? — Лейтенант, это непрофессионально, — прибегнул Коннор явно не к той методике убеждения. — Ну, сегодня я не хочу быть профессионалом. И лейтенантом, — добавил Хэнк, снова чувствуя, как щемит сердце, когда Коннор так холодно к нему обращается. — И что тогда? Вы предлагаете просто остаться дома? — Коннора, казалось, сейчас закоротит от этой мысли. — Да, — кивнул Хэнк. Такой план на день его как раз полностью устраивал. — Это будет тебе уроком, — добавил он многозначительно, чем еще сильнее озадачил Коннора. — Каким уроком? — спросил тот, но Хэнк все продолжал ухмыляться. — Человечности. — Я не человек, — холодно напомнил Коннор, и улыбаться сразу расхотелось. — Мог бы и подыграть, знаешь ли, — проворчал Хэнк и приложился к бутылке, давая понять, что они поедут в участок, только если Коннор его туда собственноручно оттащит. Коннор какое-то время смотрел на него, а затем, вздохнув, неохотно снял пальто, повесил его в прихожей и вернулся на кухню. Встал, словно какой-то андроид-домработник в ожидании указаний, а может, сделал это специально, чтобы позлить Хэнка. — Ты что, правда не знаешь, чем себя занять? — обреченно спросил Хэнк. — Я планировал подключиться к полицейской сети и отслеживать последние сообщения до тех пор, пока не подберу нам подходящее дело. Кроме того, я думал, мы могли бы допросить андроида из больницы, чтобы узнать подробности о той церкви, которую вы упоминали. Эта информация может быть полезной. А затем мы могли бы поговорить с прихожанами, чтобы убедиться… — Нет, — прервал его Хэнк, который даже почувствовал вину. Он словно отбирал у ребенка его любимую игрушку. Но так было нужно. По крайней мере, он считал это нужным. — Сейчас не лучшее время. Проблем с верующими андроидами еще не так много, да и кто-нибудь из патруля их проверит. У нас будет куча времени, когда начнутся переговоры и в городе будет настолько безопасно, насколько это возможно. Да еще и снег не будет мести. — Лейтенант, я правда считаю, что это нерациональное распределение… — начал Коннор, но Хэнк замотал головой и обреченно посмотрел на своего сожителя. — Считай это просьбой, ладно? Давай просто побудем дома денек. Ты можешь это сделать для меня? — Хэнк не знал, как еще заставить Коннора успокоиться, потому что логических доводов у него не было, оставалось только попросить. И на удивление, диод Коннора замигал желтым, он нахмурился и отвел взгляд. — Хорошо, — согласился он и, казалось, сам был не уверен в своем ответе, но попытался улыбнуться. Вернее, половина его рта дернулась в каком-то нелепом подобии улыбки, от которой Хэнку стало больно. — Ладно, давай придумаем тебе занятие. Что-нибудь кроме уборки в доме или просмотра отчетов… Ты делаешь это прямо сейчас, да? — угрюмо спросил Хэнк, заметив, как остекленел взгляд Коннора. Тот тут же сфокусировался на нем и ответил с задержкой: — Нет. Хэнк фыркнул, легко распознавая такую неумелую ложь, но не стал заострять на этом внимание. Он снова отпил пива и махнул Коннору, чтобы тоже садился за стол, и тот послушно выполнил просьбу. Хэнк задумчиво почесал бороду, вспоминая слова механика о том, что андроидам нужно какое-то хобби, но они не всегда могут сами понять, к чему у них лежит душа. Хэнк осмотрелся вокруг, пытаясь что-нибудь придумать, пока Коннор, сцепив руки в замок, внимательно на него смотрел. Спрашивать у Коннора о его увлечениях казалось бессмысленным — Хэнк уже знал, что тот ответит, и тогда его совесть не выдержит и они все же поедут в участок, просто чтобы его андроид не страдал от безделья. А он хотел хоть день не переживать о том, что Коннору прострелят голову. Хэнк постукивал указательным пальцем по горлышку бутылки и перебирал обычные человеческие хобби, которые мог бы попробовать Коннор. Готовка? Ну, завтраки он готовит ужасно, и Хэнк не видел, чтобы Коннору самому это было интересно. Скорее он просто убивал время за этим занятием. Рисование? Да нет, бред какой-то. Даже если в Конноре есть база всей живописи мира, его к ней явно не тянуло. Можно было бы попросить Коннора заняться дрессировкой Сумо. Пес благодарен не будет, но порадуется вниманию, и Коннор будет при деле. Возможно… Просмотр фильмов или чтение для того, кто может скачать всю нужную информацию за секунды и обработать ее, выучить наизусть, тоже казалось совершенно непригодным. Не то что для Коннора — для любого андроида. Ему подошло бы что-то другое. «Мне нравится эта музыка. Она полна… энергии», — вдруг вспомнились Хэнку слова Коннора еще в начале их работы. Тогда он не был уверен, имитирует Коннор интерес, чтобы подлизаться, или это какой-то поведенческий сбой. Но в последнее время он замечал, что Коннор постукивает пальцами в такт музыке в машине, и это явно было чем-то искренним. Кроме того, где-то в чулане была гитара, еще со студенческих годов. — Жди здесь, — приказал Хэнк, вдохновленный своей идеей. Коннор посмотрел на него с интересом и остался на месте. Надо же! Как «сиди на кухне», так он сидит, а как «Коннор, не кидайся под пули или на автостраду» — так все мимо ушей. Хэнк услышал, как Сумо, цокая когтями по полу, идет за ним. Старичку тоже хотелось приобщиться к остальным. Хэнк прошел в чулан, заваленный всяким ненужным хламом, который давно пора было выкинуть, и без труда нашел запыленный потертый гитарный футляр. Взяв его, он едва не врезался в Сумо, который встал в проходе, повиливая хвостом. — Фу, с дороги, Сумо, — фыркнул на пса Хэнк и протиснулся мимо. Коннор уже ждал его в коридоре, глядя с любопытством. — Зачем вам гитара? — озадаченно спросил он. — Не мне — тебе, — поправил его Хэнк и пошел в гостиную. Сумо с Коннором последовали за ним. Хэнк, ободряюще улыбнувшись, вручил Коннору гитару. — Я не понимаю, — сказал Коннор. — Ты хотел, чтобы у тебя было какое-то занятие, — пояснил Хэнк и включил свет — из-за метели казалось, что сейчас не полдень, а середина ночи. Он привалился у стола с пластинками и скрестил руки на груди, выжидающе глядя на Коннора, но тот все еще ждал пояснений. — Сыграй что-нибудь. Ты же говорил, что тебе нравится музыка, — напомнил Хэнк, боясь, что Коннор сейчас скажет что-нибудь про программу, и тогда весь его план вылетит в трубу. — Хэнк, боюсь, я не предназначен для… — с легкой растерянностью начал Коннор. — Перестань, — перебил его Хэнк. — Ты же не цепной пес компании. Давай, просто попробуй, — подначивал он Коннора. — Или ты тогда просто подлизывался ко мне, пластик ты бессовестный? — беззлобно поддел он. — Говорил же, что хотел бы. — Я не врал, — ответил Коннор, и на его лице промелькнула тень обиды. Он раскрыл футляр, достал старую акустическую гитару, осмотрел ее, явно сканируя, а затем сел на диван, на удивление умело перехватил инструмент и принялся его настраивать. Хэнк уже хотел было удивиться, но запоздало понял, что Коннор, должно быть, скачал какую-то программу для этого или изучил всю историю игры на гитаре за все время существования человечества. И это не очень понравилось Хэнку. — Что мне сыграть? — спросил Коннор и посмотрел на Андерсона исподлобья с легкой усмешкой, словно бросая вызов человеку, и вот это уже пришлось Хэнку по душе. — Сам выбери, — пожал плечами Хэнк, чувствуя странное предвкушение. — Как скажете, — не стал возражать Коннор и на пробу взял несколько аккордов. А затем, едва они стихли, заиграл, как гребаный профи. От удивления Хэнк не сразу понял, что знает этот бодрый бешеный проигрыш в начале песни, и только когда Коннор запел совершенно не своим голосом, Хэнк замахал на него руками. — Нет, нет, черт тебя дери, не так, — возмутился он и, подойдя к Коннору, строго посмотрел на его растерянное лицо. Тот явно не понимал, что он сделал неправильно. — Это было верное исполнение, — попытался он объясниться. — Вы просили меня сыграть… — Сыграть, ты понимаешь это? — серьезно спросил Хэнк, чувствуя, будто воспитывает какого-то пришельца, которому чуждо все людское. — Сыграть, а не быть, мать его, музыкальным автоматом, который воспроизводит запись. Ты даже голос сменил, а я просил не делать этой херни. — Но эта песня была на вашем плеере. Я думал, вам нравятся «Рыцари черной смерти», — Коннор все еще не понимал, в чем его ошибка. — Да. В плеере или машине. Но я просил тебя самого сыграть что-нибудь. Что-то, что ты бы хотел сыграть, а не просто выполнить приказ и попытаться подлизаться и угодить мне, — объяснил Хэнк причину своего недовольства, и ему показалось, что Коннор понял. А затем его взгляд стал стеклянным, и Хэнк тут же похлопал его по мягкой щеке. — Нет! Никакого скачивания и проигрывания, — учил он Коннора очевидным вещам, а затем вздохнул и сел рядом, потому что тот все еще смотрел на него так, словно просил больше пояснений. — Закрой глаза, — посоветовал Хэнк и, положив руку на плечо Коннора, успокаивающе его погладил, — просто попробуй. Не подстраивайся ты под меня. Сделай то, что тебе нравится. Коннор посмотрел на него с сомнением и задумчиво прикусил уголок губы. Потом отвел взгляд и почему-то снял пиджак и закатал рукава своей белой рубашки, прежде чем снова взяться за гитару. Понял. По крайней мере, теперь Хэнк видел, что его андроид пробует что-то неизведанное и непонятное для себя и закрывает глаза, не зная, что будет дальше. Коннор даже откашлялся, и Хэнк как-то отстраненно понял, что он ведь никогда не пел. Он много чего не делал в своей жизни. Первые аккорды — глубокие и неспешные. Отдаленно знакомые, но Хэнк не смог вспомнить, что это за песня, и решил, что это хороший знак. Проигрыш не спешил разгоняться и совершенно не походил на то безумие, что Коннор делал с гитарой всего пару минут назад, пытаясь играть на акустике хэви-метал. Хэнк видел, как Коннор глубоко вздохнул и открыл свои темные глаза, прежде чем вступить вслед за неспешной музыкой. Прекрасное утро… Прости, что меня там нет. Но все мои друзья Растворились в воздухе. Тяжело летать, когда ты даже не можешь бежать Когда-то у меня был мир, сейчас же нет ничего. Если бы мне нужен был кто-то, чтобы управлять мной, Если бы мне нужен был кто-то, чтобы держать меня в подчинении, Я бы изменил свое направление И спас бы себя перед тем, как утонуть…* Хэнк знал эту песню. И группу хорошо помнил — в молодости сам ее слушал, но после она не задержалась в его плеере, сменившись более тяжелой музыкой или джазом. А сейчас, едва он услышал, как Коннор поет знакомые строки своим собственным голосом, без копирования и подражания, пусть даже не всегда умело, но все же попадая в ноты, он словно оказался на одном из концертов. Ох, те времена, когда он с друзьями выезжал на фестивали и была только дорога, машина, гитара и выпивка в таком количестве, что лучшие моменты оставались только на фотографиях да в историях более трезвых друзей. А теперь это Коннор. Диод мигает желтым, взгляд сосредоточенный, умный и внимательный. Для него это тоже было ново. Но его голос… Черт, Хэнк легко мог представить его солистом какой-нибудь гаражной группы с большими перспективами и коротким будущим. Но вместе с радостью оттого, что он наконец-то нашел подход к своему андроиду, показал ему еще один способ быть человеком, то, что именно выбрал Коннор, его настораживало. И когда стих последний аккорд, а сам Коннор вопросительно посмотрел, словно прося дать оценку его действиям, Хэнк только похлопал его по плечу и спросил: — Почему именно эта песня? Он помнил часть этого текста, но не воспринимал его так, как сейчас. Зная Коннора и то, что он может видеть в этих словах, какой смысл читать. — Я видел альбом этой группы в музыкальном магазине на нашем последнем выезде. Эта песня подходила для акустического исполнения, — выдал Коннор, и Хэнку захотелось его стукнуть по затылку. Чертов андроид, такой момент испортил! А он-то уже было подумал, что тот и правда понял, что от него просят. Но еще не все было потеряно, и Хэнк терпеливо продолжил допрос. — И это все? Просто из-за звучания? Есть куча песен, которые подходят гитаре даже без текста. Но ты выбрал именно эту. И не говори мне про тот магазин, там были сотни пластинок, — напомнил Хэнк, внимательно следя за тем, как Коннор задумчиво отводит взгляд. Он что, правда сам этого не осознал? — Я… — начал Коннор с толикой растерянности. — Я думаю, что мне понравился ритм, — он словно сам прислушивался к своим словам и анализировал их. — Он не такой хаотичный, как у композиций на вашем плеере. Лучше структурированный, но при этом имеет нужную энергию. Думаю, такого рода музыка мне больше… по вкусу. — Он не был уверен в своих словах и даже склонил голову набок, словно она стала слишком тяжелой от информации. Хэнку казалось, что еще чуть-чуть, и он услышит, как гудит процессор в его черепной коробке. — Прекрасно, — улыбнулся он Коннору, словно тот сдал экзамен, и поднялся с дивана, чтобы вернуться на кухню за своим пивом. — Ты продолжай, я сейчас. У нас весь день впереди. — Хорошо, — согласился Коннор с ухмылкой. Хэнк направился на кухню в прекрасном расположении духа и с удовольствием допил свое утреннее пиво, пока не заметил пропущенный вызов от Фаулера на телефоне. Вернее, пять пропущенных вызовов. — Блядь, — выругался он и услышал, как Коннор уже начинает другую песню. Он отошел подальше, набрал Джеффа, и тот почти сразу ответил. — Тебя где, блядь, носит? — вместо приветствия заорал в трубку капитан. — Взял отгул, — холодно отозвался Хэнк. — Не хочу совать нос в ваш улей, пока все не уладится. — А как оно должно уладиться? Мать твою, Хэнк, я рассчитывал, что ты проведешь инструктаж для участка! — С какой стати? — удивился Хэнк. — Да потому что у тебя самый большой опыт работы с девиантами, и один из них — твой, мать его, напарник. Если ты смог поладить с ним, то будь добр, поделись секретом. — Да если б я его знал, — рассмеялся Хэнк и покосился в сторону гостиной, откуда доносились уже куда более энергичные аккорды. Когда он разобрал слова, то серьезно подумал, что даже если Коннор сам не понимает, по какому принципу выбирает песни, то это не значит, что системы нет, потому что тот явно исполнял свой кавер на «I Am Machine» все тех же Three Days Grace. И пел он куда увереннее, чем раньше. А еще ему начал подвывать Сумо, разнервничавшийся от такой суматохи. — Что у тебя там за шум? — спросил Фаулер. — Просто музыка, — почти не соврал Хэнк. — Ты приедешь? — уже спокойнее спросил капитан. — А ты пошлешь нас в патруль? — вопросом на вопрос ответил Хэнк. — Слушай, это важная работа, — сразу начал объяснить Фаулер, и Хэнк кивнул, зная эту пластинку. — Набери, как кого-нибудь убьют. И будем завтра на месте, — пообещал он. — У меня еще есть дела, так что бывай, — сказал он и повесил трубку, а сам бодрым шагом направился в гостиную и замер, увидев Коннора. Тот больше не сидел смирно на диване — стоял на ногах, играл и напевал, специально растягивая слоги, когда Сумо начинал выть, чтобы попасть с ним в один ритм. Но даже не это было главным, а то, что Коннор… улыбался и сам этого не понимал. Не натянутая улыбка, не ухмылка или едва заметно приподнятый уголок губ. Настоящая улыбка, живая и светлая. И таким его лицо Хэнк еще ни разу не видел. Ощущение того, что он в один миг попал в свое же прошлое, стало еще сильнее, и в сердце словно ледяной шпиль воткнули. — Эй, вы тут решили вечеринку устроить, стоило мне отойти на пару минут? — возмущенно сказал Хэнк, направляясь к Коннору и Сумо, которые теперь завывали вместе.

***

Маркус с трудом перерабатывал поток поступающих данных. Он не мог отслеживать андроидов, но они сами исправно сообщали все, что казалось им странным или опасным, и этот канал теперь всегда звенел в его в голове, мешая слышать собственные мысли. А тут еще и новость о том, что президент отложила вылет из-за метели в Детройте. Прикрытие. Он не сомневался, что правительственные суперджеты и не через такую погоду пройдут. Люди тянут время. Но зачем? Для этого нужно побывать на той стороне, но они заперты тут, как крысы в мышеловке. Да, город все еще их, но мысль о том, что против них стоят люди, способные одним решением, одним лишь нажатием кнопки уничтожить этот город, решив свои проблемы, не покидала его. Маркус еще раз просмотрел данные и заострил внимание на сообщении от Коннора. Он ведь так и не ответил. Пусть он сам запретил ему участвовать в переговорах, но все же стоит послушать, что пришло ему в голову. Как бы это ни было больно признавать, но тот, кто едва не погубил их всех, знал о людях больше остальных. Он был их главным оружием в этой войне. И откладывать встречу уже не было смысла. Маркус встал из-за стола, закрыл всплывающие экраны загрузки, прервав соединение, и включил кожу, чтобы не выходить к своим людям в чистом корпусе. Он послал запрос на машину и отправил сообщение Коннору. Им пора встретиться, пока еще есть время. ________________ *«Drown» от Three Days Grace.