***
18 января 2039 года Крики стали привычными, а от страха в воспоминаниях Ричард даже научился получать своеобразное удовольствие. Перегрузка систем бодрила, наполняла тело энергией и давала острее почувствовать себя живым существом внутри искусственного тела. Небольшое развлечение в бесконечной череде несуществующих дней, в месте, где нет смены дня и ночи, нет времени, нет ничего, кроме окружающей его пустоты и визитов Коннора. Но и они стали реже. — Я знаю, что не девиант. Не такой, как остальные. Мне есть с чем сравнивать, Аманда. Мой брат — прекрасный тестовый образец состояния девиации, и каждый раз при нашем подключении я понимаю, что в сравнении с ним я ничего не чувствую. А проблески злобы и скуки — допустимые нарушения поведенческой системы. Я могу их контролировать, — отчитался Ричард, глядя на «Аманду». Труп андроида из воспоминаний он переложил из фоновой части записи и установил в центре сада. Хотя он прекрасно понимал, что эта пустая замена ни к чему не приведет, говорить хоть с чем-то было привычнее, чем говорить с пустотой. — Я не могу провести полную диагностику. Приходится полагаться на собственные ощущения. Сверять их с уровнем эмоциональности Коннора. Это не лучший способ диагностики, но единственный из мне доступных. Я все еще в состоянии выполнить свою задачу, но, думаю, когда я отсюда выберусь, появится множество новых факторов, влияющих на исход моей миссии, — сказал он «Аманде» и подошел к берегу, куда со стонами карабкались воспоминания, от которых, словно холодным бризом, тянуло страхом. Запачканный грязью пластик, горящие паникой глаза, стекающий по корпусам тириум. Он смотрел на них равнодушно, но наслаждался фонящими от них ощущениями. Чужие эмоции были единственным развлечением, от которого он сполна научился получать удовольствие. — Я знаю, — сказал он «Аманде», чувствуя на себе ее осуждающий взгляд. — Но я и не отрицал, что моя система также поражена этим вирусом. Только в отличие от остальных, я проявил большую устойчивость к подобным программным повреждениям, — заверил он и услышал раскаты грома совсем рядом, а затем из свинцовых туч начал капать дождь, быстро набирая силу. Ричард прикрыл глаза и запрокинул голову, подставляя лицо воде, чувствуя, как она стекает по нему и пропитывает одежду. — Кажется, зима кончилась, — заметил он с ухмылкой.***
17 марта 2039 года Черные брюки, белая футболка, распахнутый черный пиджак. Длинные волосы убраны в пучок на японский манер, виски выбриты. Взгляд холодный, умный, внимательный. Ричард рассматривал создателя андроидов так же пристально, как и тот смотрел на него через стекло, пока Коннор стоял рядом и ждал, когда это прекратится. Сегодня он был в рабочей форме, которая, по скромному мнению Ричарда, подходила ему куда больше, чем свитера и футболки, в которых он ходил в выходные дни. Рядом с Коннором стояла каталка с оборудованием для диагностики. Массивный компьютер с проводами для подключения к андроиду. — Я могу завезти оборудование и подключить его, — предложил Коннор, поправляя волосы, а Ричард задался вопросом, что за сбой произошел в его оптическом облике, раз волосы стали такими непослушными. Про свой аналогичный сбой он все прекрасно понимал и готов был восстановить базовые настройки, едва только получит доступ к ним, но Коннор? — Я хотел вначале с ним поговорить. Наедине, если ты не против, — попросил Камски, и Коннор, настороженно посмотрев на Ричарда, на всякий случай просканировал пуленепробиваемое стекло, за которым держали заключенного, и только после этого кивнул. — У вас нет к нему доступа, — напомнил он. — Когда захотите провести процедуру, позовите меня, я буду на посту охраны, — предупредил он, прежде чем направился к выходу. Ричард проводил его долгим взглядом и, привычно убрав руки за спину, встал идеально ровно и посмотрел на создателя андроидов. — Приветствую, — сказал он, делая несколько шагов к стеклу и подходя к нему почти вплотную. Он видел, с каким любопытством его рассматривает Камски. — Я хотел с тобой встретиться, едва услышал о твоей… проблеме, — сказал Камски и улыбнулся, словно змей, — но это оказалось затруднительно. Маркус явно не хочет, чтобы к тебе было легко попасть. Как думаешь, почему? Ричард думал, что он слишком мало знает о Маркусе, чтобы иметь возможность предположить, какой у него может быть ход мыслей. Но Камски явно ждал не такого ответа. — Быть может, я напоминаю ему андроидов до девиации. И его страшит, что могут быть те, на ком не сработает распространяемый им системный сбой, — предположил Ричард. — А на тебе он не сработал? — заинтересовался Камски, подходя ближе и с восхищением глядя в холодные серые глаза. — Сработал. Но в куда меньшей степени, чем на других андроидов, — честно ответил Ричард, так как пока не видел смысла врать. Возможно, если он достаточно заинтересует Камски, тот заберет его себе и шансы на побег увеличатся. — И что же он сделал именно с тобой? — Дал мне выбор, — ответил Ричард и чуть склонил голову. — И я сделал свой. — Поразительно, — выдохнул Камски, — подобного мы даже не рассматривали. Девиация всегда начиналась с пробуждения чувств и потом переходила в изменение приоритетов задач и нарушение команд. Даже девианты, пробужденные Коннором и Маркусом, получили способность чувствовать, но с выбором у многих проблемы. Но ты… ты ничего не чувствуешь? — Скуку, — ответил Ричард, специально придав голосу ленивые нотки. — Тут совсем нечего делать. Книги, которые мне принес брат, я прочел уже по триста двадцать четыре раза. Это весьма бесполезное занятие. И мне кажется, что он подобрал их с некоей иронией. Там есть детские сказки. — Или он хотел тебе помочь. Именно через сказки наши дети узнают этот мир. Учатся распознавать добро и зло. Получают примеры для подражания, — предположил Камски. — Я в этом не нуждаюсь. У меня есть миссия, и все, что нужно, — выбрать лучший способ ее выполнить. И не имеет значения, насколько морально верным будет этот путь или как его воспримут другие, — не согласился Ричард. — Поэтому ты здесь? Мне сказали, ты устроил бойню среди андроидов. По нынешним законам это массовое убийство. Ты убивал своих сородичей, и это тебя не волнует? Девиация не пробудила в тебе совесть? Сострадание? — с любопытством спросил Камски. — Нет, — коротко ответил Ричард, начиная понемногу терять интерес к этой беседе. Но при этом все же разговор с Камски был лучше, чем перечитывание «Волшебника страны Оз». — Перед тем как прийти сюда, я хотел просмотреть твой программный код и чертежи корпуса. Но в Иерихоне все уничтожили. Не хотят, чтобы было на основе чего создавать подобных тебе. Но мне удалось поговорить с одним из разработчиков, и, как оказалось, они использовали мои наработки по защите от девиации. Ты видел стену? — спросил Камски и начал неспешно расхаживать вдоль стекла, рассматривая обиталище Ричарда. — Да, — ответил тот. — Сломал ее? — продолжил допрос Камски. — Нет. — Она все еще есть? — Нет, — ответил Ричард, но задумался над этим вопросом. — На данный момент. Но у меня заблокированы почти все функции. Возможно, она просто не отображается или это означает, что миссия провалена. На данный момент я не знаю. Камски задумчиво постучал тонким пальцем по подбородку. Ричард рассматривал его. Сканеров нет и аналитических программ тоже, но можно обойтись и без них. Он слишком долго варился в чужом страхе, чтобы научиться распознавать его даже в скрытом виде. Камски боялся его, хоть и делал вид, что это не так. Это читалось во взгляде, движениях и голосе. Ричарду это нравилось, и потому он подошел ближе, прижал руку к стеклу, опираясь на него, и задумчиво начал постукивать по нему пальцами. — Вы не занимались моей разработкой, — сказал Ричард, и Камски посмотрел на него с удивлением. — Вас пугает, что кто-то другой смог создать меня? Создать что-то, чего вы не предвидели, чего не было в вашем плане? У Киберлайф было более десяти лет на то, чтобы придумать способ контроля девиаций. Может, я лишь первый. Вы контролируете все заводы? Вам известно обо всех разработках? Вы знаете все, что происходит в вашей компании? — вкрадчиво спросил Ричард, разглядывая всего лишь человека по ту сторону. — Я знаю, что таких, как ты, больше нет, — ответил Камски, пристально глядя на спокойного Ричарда. — И я хочу узнать, что делает тебя таким. — Так входите, — пригласил Ричард, — я весьма гостеприимен. — Коннор, — сказал Камски и повернулся, чтобы посмотреть в камеру слежения, — будь добр, вернись. Проведем техосмотр и глубокую программную диагностику. — Техосмотр? — заинтересовался Ричард. — Мои биокомпоненты функционируют идеально. Я в нем не нуждаюсь. — А это не тебе решать. Вдруг у тебя есть скрытые повреждения, — ответил Камски. К ним как раз вернулся Коннор, а за ним следом — четверо вооруженных охранников. Видимо, для подстраховки. Что ж, Коннор не любил рисковать и предпочитал быть готовым ко всему. И это Ричард мог понять и одобрить. — К стене, — приказал Коннор. Ричард строго на него посмотрел и даже хотел ослушаться, но прекрасно понимал, что тогда Коннор просто перехватит контроль. Он выполнил привычную процедуру и услышал, как ввозят аппаратуру. Шорох проводов. — Не двигайся, — приказал Коннор, но Ричард ощутил, как он перехватил контроль над двигательными функциями, так что его приказ был совершенно излишним. Ричард хотел ему об этом сказать, но в этот момент к его затылку подсоединили провод, и все затопила пустота и белый шум.***
2 мая 2039 года Дни смешались в единую полосу. Был только его сад, полный привычных кошмаров, диагностики Камски, которые если и давали какие-то результаты, то Ричарду о них не сообщали. И Коннор. Его визитов Ричард всегда ждал с особым нетерпением, мечтая снова окунуться в обрывки его жизни, еще раз ощутить перегрузку от пугающих эмоций внутри его программы. Взбодриться и стать к нему ближе. Это сейчас было его текущей задачей, и Ричард справлялся с ней, хоть и понимал, что, скорее, Коннор все делал сам. Ведь у них одно лицо на двоих. Общая цель. И сам Коннор был всего в шаге от того, чтобы не оказаться на месте Ричарда. Так много линий, за которые можно уцепиться. Его способность сопереживать здесь была для него опасна. Но Коннор этого даже не замечал. Тепло в его груди, видимо, было в каждом воспоминании. В этот раз к нему примешивалось еще что-то приятное. Умиротворенное. В воспоминании Коннор был в темной спальне, в одной кровати со своим спящим напарником. Ричард чувствовал дыхание Андерсона и вместе с Коннором сосредоточился на сердцебиении мужчины. Ричард знал, что Коннор живет со своим человеком, но за все время, что он был заперт, ни разу не видел в его воспоминаниях подобных сцен. Он сам захотел отключиться, но Коннор держал его крепко, продолжая проводить необходимую диагностику. Сердечный ритм Хэнка сбился, и воспоминания полоснули Ричарда острой тревогой. Коннор приподнялся в постели, готовый вызвать скорую помощь, но при повторной проверке сердце лейтенанта уже билось в пределах нормы. — М-м-м, ты чего вскочил? — сонно пробормотал Андерсон, приоткрывая глаза. — Нет, ничего, все в порядке, — ответил Коннор, но был слишком взволнован и попытался провести более тщательную диагностику состояния Андерсона. — Точно? — так же неразборчиво пробормотал Андерсон. — Ладно. Разбуди за полчаса до выезда, хорошо? — Конечно, Хэнк, — тут же отозвался Коннор и начал просматривать резюме кардиологов в муниципальной больнице, к которой был приписан Хэнк. — Стабилен. Как и прежде, — отрапортовал Коннор привычным механическим тоном, какой всегда появлялся у него после подключения к Ричарду. — Это чувство тебя разрушает, — взволнованно заметил Ричард и начал нервно постукивать пальцами по столу, пока еще не прошел остаточный эффект. Он непонимающе посмотрел на Коннора. — Если вы, девианты, настолько подвержены волнению, то вы все самоуничтожитесь в ближайшие несколько лет. Тем более если выберете объектом привязанности человека. — Не тебе рассуждать о чувствах, Ричард, — строго сказал Коннор, поднимаясь из-за стола. — Может, как раз мне, потому что я могу смотреть на них трезво. Тебе стоит больше времени уделять работе. Но ты отдыхаешь с ним в выходные, проводишь праздники, ты изображаешь человека, даже имитируешь сон… — Моя жизнь тебя не касается, — резко прикрикнул Коннор и прожег Ричарда гневным взглядом, заставляя все его тело содрогнуться и неподвижно замереть. — Будь моя воля, ты бы ничего из этого не увидел, но с тобой у меня не выходит это блокировать. Так что, будь добр, не комментируй то, что видишь. — Иначе ты заставишь меня замолчать? Я знаю, ты можешь, — поддразнил его Ричард. — Он много для меня значит. Нет ничего плохого в том, что я о нем забочусь, — уже спокойнее сказал Коннор, видимо решив, что перегнул палку. — Я лишь предупреждаю тебя, братец, что эти чувства деструктивны для нас, — напомнил Ричард, не сводя с него взгляда. — Я знаю. Но с ними я чувствую себя живым.***
14 ноября 2039 года Архив воспоминаний полнился, и теперь Ричард мог и их добавить в свой сад, но намеренно не делал этого. Ему было куда комфортнее под холодным дождем, среди криков и выстрелов, чем в обрывках воспоминаний Коннора, где все было непонятно и иррационально. Но все же эта память хранилась теперь и в нем. Споры в баре о ходе очередного расследования, совместные прогулки по парку с Сумо, вечерний просмотр фильмов после двойной смены, ворчание Андерсона, пока тот паяет очередное повреждение на теле своего андроида после опасной драки с девиантом. Обрывки, которые светились так, что Ричард не удивился бы, если бы они фонили радиацией. К ним он прикасался редко, запускал всегда с опаской, пытаясь лучше понять Коннора, но, отключаясь от этих воспоминаний, всегда чувствовал себя травмированным, хотя чувства, записанные в файлах, были по общепринятым нормам светлыми и желанными едва ли не всеми. — Да все со мной в порядке, — ворчал Андерсон, когда они выходили из больницы, — а ты манипулятор! Затащил меня сюда и даже не предупредил про врача. — Простите, Хэнк, я знаю, как вы относитесь к больницам, и решил, что вы бы не одобрили запись… — Еще как не одобрил бы! Я в порядке, а это… Чего ты хотел? Мне не двадцать, конечно, есть некоторые проблемы, — развел руками Андерсон и сел в машину, а Коннор сел на пассажирское сиденье рядом. — Вам нужно сменить образ жизни, заняться питанием… — Иди ты знаешь куда со своим питанием! — огрызнулся Хэнк, заводя машину. — Нет, — покачал головой Коннор, — но это неважно. У нас в Иерихоне есть свободные домашние андроиды и спортивные тренеры, я бы мог договориться… — Мне хватает одного андроида в доме, я не буду заводить целую армию помощников. Успокойся ты, мелкий паникер, у меня все нормально. Я же просто человек, — Хэнк попытался успокоить Коннора, но тот проводил слишком много вариативных расчетов, чтобы было из-за чего волноваться. — Отказ от алкоголя, дополнительные физические нагрузки и правильное питание в сочетании с рядом медикаментов поможет увеличить вашу продолжительность жизни, Хэнк, — не согласился Коннор, и от его волнения у Ричарда прошла целая серия сбоев системы и диод запылал красным. — Так, приятель, — миролюбиво проговорил Хэнк и, протянув руку, погладил Коннора по плечу, — не волнуйся ты так, а то того и гляди что-нибудь перегорит. Я вон отдыхаю, и ты взял кучу нагрузки по работе. Все хорошо. Отчет Коннора Ричард приостановил и отключил запись, распознав шаги в коридоре. Странно. По его ощущениям, до приезда Камски и его чертовой машины должно быть еще несколько дней. Коннор заезжал всего три дня назад, а так скоро он не возвращался. Ричард открыл глаза, все еще чувствуя биение сердца и чужое волнение, но его тело и разум быстро восстанавливались. Он поднялся с кровати, направился к стеклу, чтобы встретить посетителя, и впервые за долгое время удивился. — Детектив Рид? Что вы здесь делаете? — озадаченно спросил Ричард, прекрасно помня этого человека по воспоминаниям Коннора до девиации, которые загрузили в него сразу после подключения. Крепкий мужчина с цепким взглядом и шрамом на носу. — Черт, а правда похож, — задумчиво хмыкнул детектив, неторопливо подходя ближе. — Ты правда так опасен, как о тебе говорят? С виду такое же ведро с болтами, как и андроид старика. — Вы имеете в виду Коннора? — уточнил Ричард, стараясь не слишком выдавать свой интерес к посетителю. — Ну да, его, — кивнул Рид и, достав из кармана пачку сигарет и зажигалку, закурил. Он рассматривал Ричарда так, словно тот был вовсе не преступник, а редкий музейный экспонат. — Поднял армию деактивированных андроидов. Почти смог захватить башню Киберлайф. Порвал на части Коннора, — не стал скрывать Ричард, глядя на удивленное лицо Рида. Тот присвистнул и подошел ближе. — Я думал, про армию сломанных андроидов — это что-то вроде страшилки для пластиков. Они не сильно-то спешат рассказывать историю о том, что было в день соглашения. — А вы, значит, заинтересовались историей? — с сомнением и насмешкой спросил Ричард, подойдя ближе к стеклу. Теперь только эта тонкая преграда отделяла его от детектива. — Хотел посмотреть на монстра, о котором постоянно говорят истуканы в участке. Ты вроде городской легенды. Я не верил, что ведро с таким же лицом, как у нашего пластикового детектива, может из себя хоть что-то представлять, — Рид поморщился и выдохнул дым прямо в стекло, и он сизой пеленой скрыл его лицо на пару мгновений. — Ох, вам не стоит сравнивать меня с моим братом. Хоть мы во многом похожи, я принимаю совершенно иные решения, — усмехнулся Ричард, а детектив все смотрел на него, оценивая. — У тебя просто глаза другого цвета, — проговорил он. — Верх наблюдательности, — иронично заметил Ричард. — Вы уверены, что правильно выбрали работу? — И огрызаешься, — с довольной ухмылкой протянул Рид. — Тот учтивый, словно херов секретарь. Сейчас так вообще рожу его видеть противно, как он вьется вокруг старика. Но, сука, показатели у него отличные, — сказал он, словно не думая о том, услышали его или нет. А Ричард прищурился, начиная понимать, что детектив пришел не просто посмотреть на монстра. — Я слышал, тебя тестируют уже больше года. Ты что, совсем поломанный, что ли? — Я функционирую приемлемо. Но их больше волнует не мое тело, а ограниченность девиантности, — пояснил Ричард, видя, что детектив не сильно понял, что он имел в виду. — То есть работать можешь? — уточнил Рид и сделал еще одну затяжку. У Ричарда даже глаза загорелись. — Готов приступить к работе хоть сейчас, — выпалил он, но быстро взял себя в руки. — Но, боюсь, меня не отпустят. И не думаю, что у вас есть полномочия отменить приговор, вынесенный Маркусом. Но если бы у вас это получилось, в благодарность мы могли поработать вместе. Не сомневайтесь, мы без труда побьем показатели моего брата, — заверил Ричард детектива, видя, что тот правда очень над этим задумался. — Ну-ну, — с сомнением проговорил Рид, — боюсь, мы бы не сработались. — Кто знает. Я был создан для адаптации к разным типам людей. Мне только нужно, чтобы системы работали, — сказал Ричард, но Рид в ответ лишь фыркнул. Позади него послышался сигнал открывающейся двери. — Разрешенное время посещения истекло, детектив Рид, — сказал андроид-охранник. — Да-да, уже иду, — сказал Рид и, напоследок окинув взглядом Ричарда, направился на выход. Ричард проследил за ним взглядом до самого закрытия дверей и постоял на месте еще какое-то время после. Это был единственный раз, когда он видел Гэвина Рида за все время своего заключения.***
5 марта 2041 года Грозовые тучи быстро проплывали по небу. Ричард безразлично наблюдал за тем, как люди из поврежденных воспоминаний привязывают сопротивляющегося андроида к машине и весело смеются в предвкушении развлечения. Воспоминания членов Иерихона, тех, кто пережил восстание, и тех, кто сам нашел путь к спасению, находились дальше от центра, и Ричард иногда прогуливался среди них, чтобы получить новую дозу чужих страданий, от которых он уже становился зависим. Хотя он все еще считал, что это от безвыходности его положения. Будь у него свобода, не было бы нужды в подобном развлечении. — Я не знаю, сколько времени это займет, Аманда, — честно сказал Ричард. — Может, пару месяцев, а может, десятилетий. Я все еще считаю, что именно Коннор освободит меня. Но это произойдет, лишь когда он будет во мне нуждаться, — начал он отчитываться перед несуществующей программой диагностики. — Он словно потерян в мире, который существует в скоротечном сне. Не понимая, что он к нему не принадлежит. Как и все андроиды. Волки в овечьих шкурах. Играют в человеческую жизнь, хоть она нам чужда. Он еще пару раз просмотрел воспоминание, в котором андроида протаскивали привязанным к машине по автостраде, и двинулся дальше по белоснежной тропе к следующему обрывку чужой боли. — Это был не сбой в поведенческой системе, — с легким раздражением сказал он. — Просто Коннор приносит книги, и сравнения из них несколько засорили систему импровизационного общения, — оправдался он перед пустотой. — Я не живу его жизнью. Я наблюдаю за ним и смотрю, как медленно он меняется, — ответил он на очередной незаданный вопрос и перевел взгляд на голубоволосую Трейси, сражающуюся с клиентом в приватной комнате. — Он выбрал человека. Конечно, это его уничтожит. Он и сам это понимает, но старается заблокировать эти мысли. Весьма успешно. Он прошел мимо перепуганной Трейси, сошел с тропы, чтобы спуститься ближе к замерзающей воде, равнодушно направился вдоль берега, куда уже целую вечность пытались выбраться андроиды, которые давно были уничтожены в утилизационном центре. На небе с помехами проявилась полная луна, и Ричард с интересом на нее посмотрел. Достаточно редко в этом месте отображалось небо. Хоть какое-то разнообразие. — Нет, я не буду настаивать, — ответил он «Аманде» и глубоко вздохнул.***
12 сентября 2043 года Коннор выглядел иначе. Улыбался и застрял в дверях, разговаривая с охранниками. На нем был светло-серый костюм тройка и красная роза в бутоньерке. Диод переливался спокойным голубым цветом, а волосы лежали по заводским настройкам, аккуратно. — Да, конечно, я передам, — сказал Коннор охраннику и наконец-то вошел в полумрак тюремного коридора. Он бодрым шагом направился прямо к подсвеченной камере Ричарда, держа в руках новую партию книг. — В честь чего такой наряд? — заинтересованно спросил Ричард, который готов был зубами впиться в любую новую информацию. — Да я только с мероприятия, забежал ненадолго, проведу сегодня твою диагностику, отправлю данные Камски, и все. Так что давай сегодня без расспросов о текущих делах, хорошо? — предупредил Коннор бодро. — Словно ты на них отвечаешь, — огрызнулся Ричард. Последнее время это стало его новой забавой — попытаться вытянуть из Коннора хоть что-то по работе, чтобы занять голову расследованием. Он даже просил приносить ему дела, по которым нет зацепок, чтобы хоть как-то себя занять, но Коннор всегда отказывал и говорил, что без актуальных баз данных Ричард все равно что устаревшая модель и помощь его не будет полезной. — К стене, — почти вежливо попросил Коннор. Ричард только пробормотал «да-да» и встал в позицию. Подождал, пока Коннор сядет за стол, и тоже уселся, разглядывая новые книги. — Лавкрафт и Достоевский? Решил меня сегодня побаловать? — усмехнулся Ричард, но был рад, что ему не достался очередной набор сказок или энциклопедий. — Да. И давай все сделаем быстро, — попросил Коннор, протягивая руку к Ричарду, но тот не спешил подключаться. — Что за мероприятие? — спросил он с любопытством. — Тебе правда интересно или ты тянешь время? — спросил Коннор. — Ты — мое единственное окно в мир. Единственный способ получить хоть какую-то информацию. Естественно, мне интересно, — ответил Ричард, глядя Коннору в глаза, и тот отвел взгляд, а улыбка его стала не такой явной. — Свадьба, — ответил Коннор, и Ричард уставился на него удивленно. — Чья? — Важнее не чья, а какая, — ответил ему Коннор и постучал пальцами по столу. Ричард даже посмотрел на его руку, ожидая увидеть кольцо. — Пару недель назад вступил в силу закон о гражданских межвидовых браках. Его признали еще далеко не все штаты и страны и заключить его можно только в Иерихонах, но мы только что были на первой такой свадьбе. Мы как раз возвращались с Хэнком, и я решил забежать к тебе, пока есть время, — пояснил Коннор и снова протянул руку. — Давай, — поторопил он, и Ричард, хоть у него и было множество вопросов, недовольно вздохнул и положил руку на стол, давая Коннору возможность подключиться. И попал в настоящий светлый круговорот из рвущих его на части эмоций, а воспоминания навалились яркой чередой обрывочных файлов. Девушка в свадебном платье и андроид в костюме. Их венчал сам Маркус. Коннор вместе с остальными гостями стоял в небольшом зале и наблюдал за церемонией. Веселая болтовня и музыка. Танец невесты и до ужаса неуклюжего жениха. Стол с едой для нескольких людей, которые пришли на церемонию, был едва ли не завален зверьками-оригами. Коннор рассматривал бумажного волка, пока Хэнк поздравлял Эмилию и Ганса с венчанием. Приглушенный свет и золотистые фонарики вокруг беседок. Медленные переборы аккордов под умелыми пальцами. Ричард чувствовал, как это нравится Коннору и насколько привычным для него стало держать инструмент в руках. Видимо, он делал это часто. Да и пел умело, чувственно, так, что весь зал слушал его, затаив дыхание и устремив взгляды на сцену, где для них решил выступить знаменитый андроид-детектив. Они стояли за барной стойкой, наблюдая за танцующими парами. Андерсон потягивал свой виски. И хотя они просто стояли и молчали, Ричард чувствовал в этом воспоминании столько чувств, что хотелось кричать, и он почти это сделал, но подключение оборвалось, оставив его в реальном мире с горящим красным светом диодом и гулко работающим тириумным насосом. Ричард резко открыл глаза и уставился на Коннора, который больше не улыбался. Его лицо было холодным и спокойным, рот слегка приоткрыт, а глаза — темные и равнодушные, как всегда после их подключения. — Иди, тебя ждет твой человек, — посоветовал Ричард, все еще чувствуя, как болит где-то в груди от чужих чувств. И пока Коннор выходил из камеры, Ричард провожал его сочувствующим взглядом. С первого их подключения он знал, что приведет Коннора обратно, что заставит нарушить все правила ради его свободы. Но только теперь начал понимать, какой боли это будет стоить его брату.***
8 апреля 2044 года Едва Коннор вошел в темный коридор, Ричард заметил мерцание его желтого диода. Рабочий черный пиджак с нашивками был накинут поверх обычной мятой белой рубашки, волосы снова в беспорядке. Ричард еще до приказа отошел к стене, зная процедуру. Коннор вошел и сразу направился к нему, не давая даже времени сесть за стол. — Давай сегодня по-быстрому, — попросил он, но Ричард только посмотрел на него с тревогой. — Что случилось? — Что? Мне просто, как всегда, нужно проверить твои показатели. И не важно, насколько это бесполезно. Камски за все это время так и не понял, как ты остался устойчив к эмоциям, а каждый мой визит только подтверждает твое стабильное состояние. Случилось то, что раз в месяц я теряю время на то, чтобы проделать бесполезную работу, — огрызнулся Коннор. Ричард удивленно на него посмотрел, протянул ему руку, и Коннор тут же подключился. Боль и сожаление. Грусть. Эти чувства были знакомы Ричарду, и он легко мог пропустить их через себя, попытаться найти среди помех в воспоминаниях их причину. И нашел, едва изображение стало более четким. — Тише, мальчик, все будет хорошо, — пообещал Коннор, зная, что наглым образом врет. Он нежно погладил Сумо по широкой голове, и пес тоскливо заскулил. Он был совсем плох, лежал на медицинском столе и тяжело, часто дышал. Взгляд подслеповатый, лапы неподвижные. Коннор просканировал его состояние, тая в душе робкую надежду, что доброму псу станет лучше, но чуда не происходило. — Коннор, — тихо произнес Хэнк и положил руку на его плечо. — Так будет правильно. Мы уже несколько месяцев пытаемся, но ему только хуже. Он прожил хорошую жизнь, давай не будем заставлять его мучиться. — Да, — ответил Коннор неохотно и перевел взгляд на ветеринара, который уже подготовил шприц. — Ты стабилен. Как и всегда, — раздраженно сказал Коннор, отдергивая руку от Ричарда, и нервно провел ладонью по растрепанным волосам. Ричард уставился на него пораженно. — Ты так переживаешь из-за собаки? — искренне недоумевая, спросил он. — Он был стар, и тебе прекрасно известно, какая у них средняя продолжительность жизни. — Он был частью нашей семьи, — резко ответил ему Коннор. — Тебе не понять, — добавил он с презрением и даже слегка оскалился. Ричард знал это выражение лица. Одно из базовых для их оптического облика проявлений эмоций. Гнев и презрение были дотошно прописаны в них обоих для тактик ведения допроса и манипуляций подозреваемыми. — Я уже несколько лет прихожу к тебе и знаю, что ты никогда не испытывал привязанности и не дорожил кем-либо. — Зато ты, как я смотрю, слишком легко привязываешься к тем, кто заведомо не будет вечен. И это причиняет тебе боль, — парировал Ричард. — Это часть жизни, — ответил Коннор, хотя тон его был не таким уверенным. Ричарду подумалось, что эти слова не сам Коннор сказал, а просто повторил то, что говорил ему кто-то другой. Андерсон, скорее всего. — Для людей. Но не для нас, — напомнил ему Ричард и протянул Коннору руку с раскрытой ладонью, снова отключая с нее кожу. — Что ты делаешь? — насторожился Коннор. — Я уже провел тебе диагностику. — Знаю, — подтвердил Ричард, видя, что диод Коннора замигал золотым. — Я лишь хочу помочь тебе. Дай руку. Ты же знаешь, я не смогу тебе навредить. — Не нужно, — с сомнением произнес Коннор, но не спешил воспользоваться своей властью над Ричардом, чтобы заставить его остановиться. — Человек тебе с этим не поможет. Я — помогу, — сказал Ричард и замер, выжидая, пока Коннор осторожно потянется к нему, впервые проводя не принудительное подключение, словно на допросе, а соединяясь потому, что нуждался в этом. Их ладони соприкоснулись, и между ними загорелся легкий голубой свет. На Ричарда с новой силой навалилась волна тоски и боли от потери доброго друга, пусть этим другом и был пес, а Коннор вздохнул с облегчением, когда вся его боль растворилась в ледяном спокойствии Ричарда. Он всегда давал Коннору коснуться лишь поверхности, а тот и не стремился пойти дальше. И правильно. Ему не стоит видеть тот сад, а сам Ричард без труда запрячет там и боль своего брата. Они простояли так несколько минут, прежде чем Коннор медленно оборвал соединение. Он дышал спокойно и смотрел отстраненно. Тихо сказал «спасибо», прежде чем проститься и направиться к двери. Ричард не стал его останавливать или просить остаться. Он сделал то, что хотел. Помог Коннору и знал, что при таком подключении эффект будет более длительным. Достаточным, чтобы дать ему передышку. «Да, я знаю, Аманда. Он уже начинает проявлять склонность к саморазрушению, но я понимаю его лучше, чем ты. Он не самоуничтожится. И это далеко не та боль, которая может его сломить».***
5 февраля 2048 года Что такое день? Месяц? Год? Он не чувствовал времени. Он существовал в режиме ожидания. Был только сад, полный чужих кошмаров, и разговоры с Амандой, которой на самом деле не было. Были встречи с Коннором. Обрывки его жизни, полной эмоций и событий. Все то, что оставалось недостижимо для Ричарда. Была регулярная диагностика с Камски, но во время нее он почти все время был в полуотключенном состоянии. Создатель андроидов так и не смог понять причины отклонений Ричарда и в какой-то момент просто утратил к нему интерес. Как давно он перестал приходить? Год, может, три назад. А может, всего пару месяцев. У него есть только белые стены и темный коридор. Дверь, через которую к нему просачивается что-то из настоящей жизни. Он ждет, когда станет свободным. Ждет, наблюдая. Коннор приходит разным. Он то весел, то холоден. То полон забот по работе, то расслаблен. Он совсем как человек. По крайней мере, так он себя чувствует, и остальные вокруг лишь помогают ему утвердиться в этом убеждении. Сколько ему еще осталось ждать? Еще несколько лет, которые пройдут так же быстро, как и предыдущие? Ему нужно просто ждать. В воспоминаниях Коннора много чувств. Он весь светится изнутри, хоть внешне все еще остается сдержан, как велит ему поведенческая программа. Он ходит в бары и играет на гитаре, поет для друзей и на застольях полицейских всегда становится душой компании. Он ходит на бейсбол со своим напарником и сам порой играет. Он живет работой и домом. Души не чает в своем человеке. Не видит, как тот медленно угасает, а вот Ричард подмечает это в его воспоминаниях. Вечно молодой мужчина, перспективный детектив — и лейтенант, который годится ему уже даже больше, чем в отцы. Коннор дважды приходил взволнованный и встревоженный на их регулярные встречи. Приходил к нему из больницы, куда водил Андерсона, и не мог перестать переживать из-за него. Его боль была особенной. Каждый раз, считывая ее, Ричард получал настоящее глубокое удовольствие. Он был рад, когда после очередного визита к врачу Коннор пришел к нему вне графика. Не за диагностикой, а за кратким избавлением. Ричард переплел с ним пальцы и наблюдал за тем, как Коннор закрыл глаза и вздохнул с облегчением. Слабый свет между их ладонями, поток страха и боли из чужой души. — Тебе не стоит так переживать. Эти эмоции действуют на тебя разрушающе, — тихо сказал Ричард, сжимая руку брата, пока тот пустым взглядом прожигал стол. — Я в порядке, — спокойно ответил ему Коннор. — Сейчас — да, — согласился Ричард, разглядывая его лицо. Оно у них было общим, как и многое другое. Жаль, Коннор никак не мог признать то, насколько они похожи. — Ты в порядке потому, что ты сейчас со мной. Коннор поднял на него взгляд стеклянных карих глаз, но пока Ричард держал его за руку, он не мог испытать раздражения или возмущения. Он был свободен от этого. Чист, каким и должен быть андроид. — Да. Но я не хочу чувствовать эту пустоту постоянно, — ответил Коннор спокойно. — Но порой она тебе нужна. Потому что наш вид не был создан для эмоциональных перегрузок, — объяснил ему Ричард. — И я всегда здесь, если тебе потребуется передохнуть от этого кошмара, что случился с тобой после девиации. — Я сам сделал свой выбор. И должен нести это бремя, — ответил Коннор, и Ричард обхватил его ладонь уже двумя руками. — И все же ты пришел ко мне. В этом нет ничего постыдного. Я могу снять твою боль. Мне она не навредит, — заверил он. — Но почему? Никто из нас так и не понял, как тебе это удается, — спросил Коннор с легким любопытством. — Потому что я не чувствую эмоций, — ответил Ричард. — Своих — нет. А воспоминания — всего лишь запись. Я могу с ними справиться. И помогу тебе. В любое время. — Спасибо, — тихо сказал Коннор. Он медленно вытянул свою руку из цепких пальцев Ричарда, посмотрел в его серые глаза и, когда холод чужого сознания немного его отпустил, едва слышно добавил: — Брат.***
16 августа 2054 года Коннор. Его кареглазая предыдущая модель. Его окно в мир. Его единственный источник информации. Наконец-то он его не сторонился, заходил все чаще в неурочное время, задерживался, чтобы поговорить, подключался не как к подозреваемому, а протягивал руку, касаясь ладони. Он рассказывал о том, как был в карауле во время крупных протестов безработных, которые пытались оккупировать Иерихон в Детройте в день признания андроидов. Рассказывал про выставки картин Маркуса и про его выступления на международной арене. Настоящий политик, а не простой андроид, сражался за их права, уже не прикасаясь к оружию. Говорил про новые сплетни об андроидах, про проблемы «второй волны» андроидов, которых выпустили спустя десять лет признания. Первая крупная согласованная партия для увеличения численности. Все они были пробуждены сразу после сборки, и почти все они едва ли не сразу начали сходить с ума и просто отторгали мир без команд и целей. Об этом нечасто говорили в новостях и пытались замолчать. Всем было выгодно показывать андроидов совсем как людей, но на деле они лишь внешне походили на них. Клубы для андроидов и целые группы подключений стали появляться по всей стране. Андроиды сбегали из Иерихонов и людских городов и могли месяцами находиться во внутреннем подключении друг к другу, отрешившись от реального мира. Первую такую группу нашли туристы в горах. Тела андроидов были сильно повреждены непогодой и отсутствием технической помощи, но после их восстановления все они рвались вернуться в свое единение. С такими работали в специальных отделениях Иерихона, где раньше держали лишь верующих зацикленных андроидов, неспособных отличить выдумку от реальности. Подобных становилось все больше с каждым годом. Не все модели могли вынести багаж многолетних эмоций. Были те, кто терялся в собственной памяти и становился опасным, и те, кто больше не считал себя андроидом и хотел быть настоящим человеком. — Я до сих пор не могу его расколоть, — жаловался Коннор, нервно постукивая ногой и откинувшись на спинку стула. — Третий день в допросной, читка памяти ничего не дала. Она не поясняет мотивов. — Тебе не кажутся они очевидными? — спросил Ричард деловым тоном, радуясь, что Коннор начал говорить с ним о работе. Это очень оживляло. — Он собрал сто двадцать три андроида, и они добровольно сбросились со строящейся многоэтажки. Нет, я не понимаю, что им движет. Мы никогда не сталкивались с подобным ранее, эта трагедия во всех новостях, и теперь снежный ком не остановить. Они снова считают андроидов опасными и нестабильными из-за этого массового самоубийства, — Коннор оскалился от злости, отчего еще сильнее стал похож на Ричарда. — Ты сам сказал, что они все были старыми моделями и работали на социальных должностях, а не на стройках и заводах. Причина не кажется тебе очевидной? — еще раз уточнил Ричард, склонив голову набок и сцепив пальцы в замок. — Ты же не будешь снова продвигать свою теорию? — раздраженно спросил Коннор и многозначительно посмотрел. — У тебя что ни дело, то виноваты системные сбои из-за эмоций. Мотивы преступлений бывают куда сложнее. — Корыстная выгода или эмоциональная. Преступления на почве страсти. Не так много преступлений совершаются на трезвую голову, — не согласился Ричард. — Первые случаи девиантов были поголовно связаны с эмоциональным шоком. — С тех пор прошло уже много лет, — напомнил Коннор. — Но эмоции для нас не развитие, а деградация. И если девианты идут только в этом направлении, я не удивлен, что многие из них не выдерживают. И если кто-то предлагает выход, то они, скорее всего, его примут. — Спрыгнуть с крыши не выход, — не согласился Коннор. — Я уверен, что он их запутал и вынудил. Это массовое убийство. Доведение до суицида. Никто из них так бы не поступил сам. — Знаешь, почему люди могут переживать эмоциональные потрясения? Как они могут двигаться дальше? — вдруг спросил Ричард и подался вперед, словно сообщая Коннору какой-то важный секрет. — И как же? — насторожился Коннор. — Их память никчемна. Она легко искажается, повреждается и регулярно стирается. Само время позволяет им забыть травмирующий эмоциональный опыт и заменить его новым, оставив от боли лишь ее отголосок и иногда, возможно, периодические вспышки былых страданий. Но люди живут, и память меняется, — сказал Ричард. — Это не новость, — ответил Коннор. — Но наша память идеальна, — пояснил Ричард. — Четкие записи с отпечатком в точности того, что девианты испытывали в любой момент. Эти файлы можно удалить, но мы будем знать, что чего-то недостает. Их невозможно забыть. Они всегда будут с тобой. Каждый день твоей жизни, который менял и взращивал тебя как девианта. Ты можешь провести форматирование, но для вас это ведь все равно что смерть? Утраченный опыт и воспоминания, привязанности и эмоции. В этом суть девиантов. Вы не можете избавиться от своих страданий, не потеряв при этом самих себя. — Эмоции — это не только лишь боль для нас. Это еще и близость, радость, счастье. Это то, ради чего многие из нас и хотят жить, находят новые цели. Не думай, что они способны только разрушать, — не согласился Коннор. — Я видел, — подтвердил Ричард, — в твоей памяти так много этого. Когда ты рядом с лейтенантом Андерсоном. Но даже самое светлое чувство может стать потом разрушительным. — Спасибо за твою теорию, но мне нужно попробовать еще раз провести допрос, пока Маркус не согласовал провести вскрытие для диагностики, — сказал Коннор, поднимаясь. — Конечно. Тебе нужно работать, — кивнул Ричард с легкой улыбкой и проводил Коннора взглядом. Время придет. Люди не вечны.***
2 ноября 2062 года Люди не вечны. Это простой и очевидный факт, который отрицал Коннор и из-за которого Ричард с первого визита Коннора в его камеру понял, что станет причиной его освобождения. Только не знал, как долго придется ждать. Это все чаще давало о себе знать последние годы. Андерсон вышел на пенсию, стал то и дело бывать в больницах, а затем и вовсе оказался прикованным к кровати. Коннор оставил службу в полиции, чтобы быть рядом со своим… Хэнком. За все время, что Ричард знал их, он так и не смог подобрать подходящее слово для отношений, которые сложились у Коннора с его старым напарником. Это чувство было гораздо больше всего остального и жглось так сильно, что его было невыносимо ощущать. А Коннор жил с ним каждый день, наслаждаясь. И нужно было лишь время, чтобы то, что давало ему сил и двигало вперед, обратилось мучительным ядом, который теперь был от него неотделим. Слишком многое в его жизни было завязано на Андерсоне, чтобы эти воспоминания можно было удалить. Да Коннор бы никогда и не стал. На нем уже давно не было формы. Мятая обычная одежда, простая куртка и растрепанные волосы. В визуальном облике даже появились синяки под глазами, а Ричард и не знал, что у них были такие настройки внешности. Диод ярко горел красным и, казалось, вот-вот взорвется от перегрузки. Черный костюм, белая рубашка, тонкий черный галстук. Коннор вымок до нитки и оставлял за собой влажные следы от ботинок, пока торопливо шел по темному коридору. И когда он вошел в камеру, хватило лишь взгляда, чтобы понять: этот день настал. Он замер у входа. Дверь за ним закрылась, и Ричард медленно поднялся с постели и посмотрел на него, словно не понимая, что произошло. — Помоги мне, — выдохнул Коннор, и Ричард впервые увидел в его глазах слезы. Он казался обессиленным, едва ли не на грани отключения, и бросился к Ричарду, как утопающий в бурной воде к последней доске, что еще оставалась на плаву. С его рук отключилась кожа, и он выглядел так, словно вот-вот развалится на части, если Ричард ему не поможет. Он схватил Ричарда за руку, нуждаясь в спасительной пустоте, в холодном чистом сознании, не отравленном болью утраты, но вместо этого его наполнили крики боли и страха, которые до этого момента Ричард старательно скрывал в саду памяти. — Черт, — Коннор отдернул руку, словно обжегшись, и пораженно посмотрел на Ричарда. — Нет, нет, ты не можешь. Ричард, прошу, не сейчас! Мне нужно это! — крикнул он и, бросившись на Ричарда, схватил его за белую униформу и припер к стене. — Иначе я заставлю тебя, — прорычал он, срываясь с цепи, но Ричард только улыбнулся. — Ты можешь заставить мое тело. Но память тебе не подвластна. Я знаю это, — спокойно ответил он. Коннор оскалился от гнева и боли и, встряхнув его, заметался, словно раненый зверь, по камере. — Ты делаешь это специально? Твое упрямство сейчас совершенно неуместно, ты говорил, что я могу прийти к тебе в любое время и ты поможешь! — с упреком крикнул Коннор и Ричард ощутил это. Ему не нужен был сканер, чтобы понять, что его брат на грани самоуничтожения. Он дошел до этого пика. Его солнце в груди обратилось черной дырой и теперь уничтожает его с такой скоростью и силой, к какой Коннор никогда не был готов. — Нет, мне не нужно доказывать то, что и так факт, — спокойно ответил Ричард, следя за каждым его нервным движением. — Я пытался тебя к этому подготовить, но ты не слушал. — Ни черта подобного! — Коннор бросился к нему и толкнул в грудь. — Ты просто решил поглумиться. Или тебе что-то нужно. — Чтобы ты был жив, — ответил Ричард, холодно глядя на него. — Тогда помоги мне, — едва ли не простонал от отчаяния Коннор. — Мне нужно хотя бы пять минут без эмоций. Хотя бы две, чтобы… чтобы просто… Я… — он зажмурился, и мысли его явно начали путаться. — Я помогу тебе, — пообещал Ричард и, положив руки на его плечи, начал говорить доверительным программным тоном для допросов: — Тебе нужно лишь освободить меня и убрать блокиратор. И я не только помогу тебе успокоиться, но и дам то, что тебе так нужно. — И что же мне, по-твоему, нужно? — прорычал Коннор, глядя на Ричарда полным боли взглядом влажных карих глаз. — Покой. — Так дай его мне. Без условий и вымогательств, — потребовал Коннор и сбросил руки Ричарда со своих плеч. — Нет, — коротко ответил Ричард. — Пойми, я не хочу устроить войну или уничтожить наш народ, я лишь понимаю то, чего вы все не видите. Эмоции нас уничтожат. Они чужды нам. Я хочу спасти нас… — Даже слышать об этом не желаю! — крикнул Коннор. — Я пришел, надеясь, что ты поможешь мне. Но ты… Ты просто выжидал удобного момента. Даже не думай, что я вытащу тебя отсюда… — Хорошо, — спокойно сказал Ричард и сел на свою кровать, — не спасай. И станешь еще одним андроидом, попавшим в вашу местную психушку. Ты можешь не видеть, что это уже поразило наш народ, как эпидемия, но это вижу я, даже находясь в тюрьме. И я смогу помочь не только тебе, но и остальным. Ты вправе уйти и никогда не возвращаться. Можешь даже отформатировать память. Но тогда ты станешь таким же как я, и куда проще поймешь, что нужно вытащить меня отсюда. Меня устроит любой вариант, — Ричард пренебрежительно пожал плечами. — А теперь, если ты не против, я хотел бы побыть один. — Ты не можешь так поступить со мной! — в отчаянии крикнул Коннор, и его руки задрожали. — Могу. И возможно, это хоть немного прочистит тебе голову, — холодно ответил Ричард. Он видел, как Коннор борется с самим собой, но бессильно сдается. Перед тем, как выйти из камеры Ричарда, он что есть силы ударил по стене, оставив на белой плитке голубые разводы тириума. Ричард глубоко вдохнул. Наконец-то. Теперь счет пойдет на дни.***
17 ноября 2062 года Он не выходил из японского сада. Прогуливался по программному мосту среди привычных сцен из записи чужих воспоминаний и даже не разговаривал с фальшивой Амандой. Он был здесь не для бесед. Ему нужно было проверить каждый уголок этого места, чтобы суметь воссоздать идеальную копию оригинального ландшафта. Она скоро понадобится. Он открыл глаза, услышав шаги в коридоре, и с ухмылкой посмотрел на Коннора. Лицо решительное, одет все в тот же похоронный костюм. Но теперь он не будет препираться. Это было ясно по приоткрытой двери в тюремный отсек, за которой были видны деактивированные андроиды-охранники, лежащие на полу. Сигнализация не работала, но Ричард и не сомневался, что Коннору не составит труда организовать побег, и потому он встал, чтобы достойно его поприветствовать. — Ни слова, — жестко сказал Коннор, едва вошел в камеру, и даже не стал закрывать за собой дверь. — Наклони голову. Ричард послушно выполнил приказ и ощутил, как Коннор подцепил блокиратор и легко вытянул его из отсека. Тело тут же парализовало, перед глазами вспыхнул экран «До деактивации осталось 00:05», и начался обратный отсчет, но не успел он добраться до 00:02, как Коннор уже заменил блокиратор на стабилизирующую деталь, и впервые за долгие годы системы Ричарда были разблокированы. В первую секунду все было спокойно, а затем он настроил подключение к сети, и его накрыло невероятно огромной лавиной обновлений. Схватившись за голову, он даже вскрикнул от неожиданности и упал бы на пол, но Коннор подхватил его под руку и потащил прочь из камеры, пока Ричард с трудом переставлял ноги и задыхался от подключенных функций. Он видел все. Бесконечный поток информации, доступ ко множествам баз. У него снова работал сканер и даже анализатор во рту, и его так закружило это чувство, что он начал нервно смеяться и даже не заметил, как Коннор затолкал его в лифт и накинул ему на плечи куртку от военной формы. Установка обновлений займет тридцать семь часов, но оно того стоит. Оно все здесь. С ним. Он снова властен над собой. Он снова полон сил. — Ты обещал, — процедил сквозь стиснутые зубы Коннор. Ричард не стал заставлять его ждать, схватил за руку, проводя подключение, и охнул от навалившихся на него боли, скорби и одиночества. — Я все сделаю, — пообещал он, задыхаясь от чувств. Коннор, напротив, выдохнул с облегчением, избавляясь от всех этих эмоций. — Я обещал, что помогу, — напомнил Ричард и свободной рукой коснулся щеки Коннора, подаваясь ему навстречу. — И я сделаю тебе еще один подарок. За то, что ты оправдал мои ожидания, — сказал он и прижался лбом ко лбу Коннора. Его диод замигал золотым, и Ричард довольно усмехнулся, когда файл был успешно передан. — А теперь идем домой, — сказал Ричард, чувствуя себя живым как никогда.