Vitium

Чонгука бросают в камеру, не церемонясь. Решётка с лязгом закрывается, и он остаётся запертым в этом сыром, тёмном, и холодном месте. Тело нещадно болит, а пошевелиться нет сил. Так он и лежит в неудобной позе, причиняя себе ещё больше дискомфорта и боли. Кажется, будто каждый участок кожи и органов повреждён. Однако Ким ещё с ним ничего не делал, лишь приказал, как и с остальными заключёнными, провести профилактику. В тот момент Чон не мог пошевелиться, чувствуя каждый удар всем своим телом. Как будто его связал некий невидимый субъект, лишая возможности двигаться. Грех проваливался в беспамятство время от времени, даже радуясь такому раскладу, ведь процесс заживления весьма болезненный. Можно сказать, одна из особенностей таких людей, как он. Неизвестно, сколько прошло времени, но камера всё так же была окутана мраком, что встретила пришедшего в себя парня. Мышцы затекли от неудобной позы, и юноша совсем продрог на каменном полу. Но, несмотря на это, Чон встаёт на колени, передвигаясь к решёткам. Он ни раз не был в таких местах, и потому из-за происходящего тревожно. Руки хватаются за металлические прутья, а глаза бегают вокруг, осматривая каждый темный уголок, не находя никого живого. Он надеется, что и мертвого никого не найдёт. Брюнет действительно, как и сказал король, находится в самой дальней из камер. Тут нет факелов, и приходится буквально на ощупь передвигаться. Помимо этого, на горизонте ни единой живой души. Грех пытается позвать кого-нибудь, но в ответ тишина. Прислонившись к ближайшей стенке спиной, Гук прикрывает глаза, настраивая себя на предстоящие испытания. Что-то ему подсказывает, что они будут на выживание. Скоро, совсем скоро он услышит глубокий голос своего короля и увидит эти ледяные глаза, смотрящие в самую душу в попытках перевернуть там всё. Однако ни через час, ни даже через пять никто не приходит. Греху трудно верится, что про него забыли. Уж больно исполнителен монарх. Не придумав ничего интереснее, чем играться с огоньком в руках, Чонгук зажёг маленький шар, перекидывая его с одной руки во вторую. Он даже попытался расплавить решётку, но без толку. Предусмотрительные. Парень усмехается, игнорируя чувство голода, продолжая создавать различные образы на ладони. Сначала был родной дом, мама, любимое дерево, и, не уследив за ходом мыслей, Чон создал эффектный образ короля, тут же сжимая руку в кулак, рассеяв фигуру. — Очень похоже, — раздаётся над головой, заставляя темноволосого подскочить. За решеткой стоял сам Ким Тэхён, всё такой же элегантный в тёмном костюме и с неизменным холодным взглядом. Чон опускает глаза, смотря в пол, чувствуя нарастающую тревогу в районе солнечного сплетения. Что-то скребущее, что не даёт нормально мыслить. А ещё это чувство давящего балласта вновь вернулось, отчего ком в горле и говорить затруднительно. Тишина угнетает. Никто не собирается её нарушать, слушая откуда ни возьмись появившийся стук капель. Но терпению приходит конец. Наконец монарх делает шаг, приблизив свои губы к уху парня, при этом вставая вплотную к железным прутьям, что разделяют их. — Ты мне безумно нравишься, — тело охватывает дрожь от этого низкого шёпота. — Но ты слишком многое о себе возомнил, пёсик. Боюсь, как бы в скором времени ты не заскулил, — брюнет кривит губы, наконец поднимая горящий взгляд на Кима. А тот и рад. Губы расплываются в улыбке, а в глазах сам дьявол пляшет, отчего сразу не по себе становится, но Гук не отступает, стараясь взглядом испепелить это нечеловеческое отродье. — Идём, пёсик, — король лично открывает камеру, довольно щурясь из-за придуманного прозвища. — Я тебя накормлю. — Лучше убейте, — наконец произносит грех, пряча отчаяние глубоко внутри, стараясь не показывать, как хочется лезть на стену от этих глаз. — Убейте, мой король. И тогда я перестану доставлять вам неприятности, — Тэхён искренне смеётся на это заявление, качая головой. — Милый Гук, всё, что ты делаешь, доставляет мне удовольствие, к твоему счастью. Поэтому я так к тебе благосклонен. Не стоит этим злоупотреблять, — он всё ещё улыбался, но холодно — так, как умеет только он. — Не заставляй меня повторять дважды, — блондин делает шаг назад, любезно ожидая, пока Чон выйдет. Тот не заставляет себя долго ждать. *** Намджун лично следит за казнью графа Вона, забирая всё его богатство, что по правилам становится собственностью короля, тем самым оставляя семью покойника без гроша в кармане. Но это не волнует его. Не вызывает жалости. А люди привыкли к такому, ничего и ни у кого не прося, ведь знают — не помогут. Каков монарх — таков и народ. Ким возвращается в замок, и ему тут же доносят о наказании греха Его Величества. Вот она — новая проблема советника, что за такое короткое время успела переполошить пол замка, покушалась на правителя и стала причиной смерти многоуважаемого графа. Неприязнь к этому объекту росла, очерняя и без того тёмную душу Намджуна. Он следит за порядком — приверженец дисциплины, доверенное лицо монарха. И если, будь то в замке, будь то в королевстве, по чьей-то вине что-то идёт не так, то он обязан устранить причину и бороться с последствиями. Он — неофициальный начальник карательного войска. Будь его воля, то не было бы уже давно этого дьявольского отродья по имени Чон Чонгук. — Где он? — его ещё вчера отправили в темницу. Но мало ли, вдруг уже отправился в мир иной? — Всё ещё в темнице, господин, — отвечал капитан дворцовой стражи. — Отведите меня туда, — звучит как приказ, но мужчина уже получил указания, потому не двигается с места. — Никак нельзя, господин. Приказано никого к нему не допускать. — Кто? — зло прошипел советник, пугая своими серыми безжизненными глазами. — Король, господин, — солдат твёрдо стоит на своём, зная, что если ослушается Его Величество, то худо будет не только ему, но и его семье. — Вынужден отклониться, — он рукой по груди стучит и кивает в знак уважения, уходя под скрежет чужих зубов. Намджун в бешенстве. Как за такое короткое время этот мальчишка стал неприкосновенен? Если бы не это, то правую руку короля обязательно бы пропустили. С силой стукнув по каменной стене рукой, молодой мужчина яростно смотрел вперёд, скривив губы. Чон ещё поплатится за то, что украл у него внимание короля. К нему подходит слуга, оповещая о том, что дипломат из соседнего государства уже скоро прибудет. Ким тут же надевает маску холодного спокойствия, ведь встречать его предстоит ему, и заодно напоминет себе, что не стоит уподобляться мальчишке. Он ведь не Гнев. Совсем не Гнев. Когда он, вместе с послом и небольшой делегацией, входит в огромный тронный зал, то советник на секунду теряется, видя на троне совсем не короля. Чонгук восседал на нём, словно владелец всего этого, сверху вниз смотря на прибывших. Ему явно были противны все эти выходцы из высшего общества, в том числе и приближенные монарха, однако парень умело прятал свои мысли, показывая превосходство над ними всеми. Своего рода психологическая игра. — Где Его Величество? — угрожающе сделал шаг вперёд мужчина, не сводя глаз с наглеца. — А вы как думаете, многоуважаемый советник? — Чон демонстративно смотрит вверх, давая понять, что играет и отвечать прямо не собирается. — Прекращай играть, Чон, — басистый голос короля проходится по залу, впитываясь в стены. Блондин выходит из-за угла, ровно ступая по мраморному полу, подходя к мальчишке. Грех кривит губы, очевидно, разочарованный, ведь его веселье прервали. Приходится встать с места, располагаясь позади. Намджун всё ждёт, когда же монарх прикажет ему выпороть, замучать до смерти Гука, что он и сделает с удовольствием, но Его Высочество почему-то ничего насчёт брюнета не говорит, подзывая ближе делегацию. Ким сгорает от несправедливости, хватая собственный серебряный клинок, однако вовремя останавливается, понимая, что не время. Потому поглощает ладонью оружие, встречаясь с кровавым взглядом Чона.