Vitium

Королевский дворец — цитадель всех слухов, интриг и злых намерений. Это Чонгук знал ещё задолго до того, как попал сюда. А теперь он сам является центром всей паутины, пытаясь выбраться из неё. Каждый его шаг — под прицелом десятков глаз. Каждое слово — имеет свою цену. Приходится быть начеку, просчитывая каждое своё движение. Все хотят лишь одного — убрать со своего пути грех. И лишь один человек остаётся наблюдателем, развлекая себя представившимся зрелищем. Король. Чонгук в его глазах наивный, чистый мальчик, который случайно попал в обитель порока, пачкаясь наравне со всеми. И Киму кажется, что парень не справится, однако в очередной раз не оказывает помощи, наблюдая за тем, как тот вязнет в болоте заговора, захлёбывается, марается, но выходит. Выходит с азартом в глазах, превосходством над всеми, чем-то напоминая своего короля. И это не может не радовать Тэхёна. За столом, где обычно присутствовали лишь король и его подарок, сегодня сидел и первый советник. Ему кусок в горло не лез из-за греха за столом, что спокойно ел из королевского серебра, порой пуская ехидные взгляды в сторону Джуна. Тот не спускал с него своего серого глаза, пока Тэхён говорил про планы на сегодняшний день, а именно конную прогулку. — Кажется, господину Киму наскучила Ваша болтовня, Ваше Высочество, раз объектом его столь пристального взгляда являюсь я, — почтительные слова с каждым разом легче произносить. Чон привыкает к постоянному контролю и надзору со стороны монарха. Можно сказать, они сдружились, хотя желание убить отпрыска голубых кровей никуда не делось. Точно как и издёвки с противоположной стороны, из-за чего в замке можно нередко встретить сгоревшие наполовину вещи. — Я никогда не болтаю, Чонгук, — блондин ставит приборы на стол, взглянув на парня.— И тебе не советую, — гнев выдерживает тяжёлый взгляд, — не отводя своего, на что король позволяет себе усмехнуться. — Скажи, чтобы подготовили лошадей, — Намджун спешит выполнить приказ, покидая молодых мужчин, что остались абсолютно одни. — Почему Вы вновь промолчали? — брюнет сдерживает свою злость, сжимая кулаки.— Он может перейти границу. — А ты разве боишься? — губы растягиваются в улыбке, наблюдая за тем, как аура вокруг Чона опасно пылает. — Вы ведь знаете, что нет, — взгляд решительный, однако пламя в глазах не в силах скрыть беспокойство. Да, он боится. Боится неизвестности. Боится просыпаться каждое утро уже готовым бороться за своё место. Боится всей этой бессмысленной борьбы. Но просто так, без ведома Тэхёна, без его приказа, Чонгуку никто не даст умереть. Он полностью принадлежит ему. Без права выбора. Без права голоса. Марионетка. — Вот поэтому я ничего не предпринимаю. — Но Вы ведь прекрасно осведомлены обо всех его мыслях на мой счёт, позволяя самовольничать, — бездействие монарха сбивает его с толку. — Он вправе делать всё, что его душе угодно, — хотя бы потому, что за этим забавно наблюдать. — Да и, в конце концов… — Тэхён встаёт позади мальчишки, медленно пройдя рукой по шее, пальцами сжимает чужой подбородок и наклоняется к уху. — Он важен для меня не менее, чем ты. Даже ценнее, — брюнет замирает от этих слов, а король буквально упивается силой, что исходит из этого тела, стараясь как можно чаще провоцировать Чона. — Неужели возомнил себя кем-то выше, чем являешься на самом деле? Не забывайся, малыш Чонгук-и, — он губами касается участка за ухом, оставляя пылающий поцелуй, с удовольствием наблюдая, как Чон подрывается с места и выходит из столовой. — Хм, неужели я его задел? *** Ржание лошади разносится по королевскому двору. Чонгук недоверчиво смотрит на животное, не подходя ближе чем на три метра. Грива зверя чёрная, точно смола стекает по изящной шее; глаза большие, умные, смотрят прямо; ноги агрессивно бьют по щебёнке, предупреждая брюнета; стан красивый и тонкий; мышцы натренированные. Животные Гука не любят, а точнее, боятся из-за сущности, скаля зубы и нападая. Инстинкты. Парень их не винит и старается не взаимодействовать. — Смотрю, Угольку ты не нравишься, — рядом встаёт Тэхён, взирая на грех из-под густых ресниц. — Я никому не нравлюсь, — равнодушно пожимает плечами брюнет, незаметно вздрогнув, когда монарх наклоняется ближе. — Я бы поспорил, ведь я без ума от тебя, — Ким направляется к лошади, которая тут же затихла, фыркая. Руки касаются гладкой морды животного, нежно поглаживая, а губы что-то тихо шепчут Угольку, который, словно понимая, покорно опускает голову, принимая небольшую ласку в знак поощрения. — Иди сюда. Чон делает неуверенные шаги ближе, вставая на расстоянии вытянутой руки. Лошадь громко выдыхает через ноздри, топнув копытом, отчего парень делает шаг назад, не отрывая взгляда от Уголька. Рядом слышится совсем тихий смех, и Гук оборачивается, с удивлением обнаружив улыбающегося короля. Таким он видит его впервые. — Чего испугался, кролик? — блондин возвращает привычную ухмылку и, взяв чужую руку, подводит брюнета ближе к животному. — Уголёк тебя не тронет, — грех верит, касаясь мощной шеи лошади, всё ещё чувствуя чужую руку на своей. Он тяжело сглатывает, не решаясь двинуться. И расслабляется, лишь когда блондин уходит, легко садясь в седло. Не заставляя себя долго ждать, Чонгук успешно садится на Уголька, сжимая поводья. Замечательным день делают яркое солнце и белая вата облаков. Совсем не так, как в первый день в этом месте. Вокруг много зелени, мелкой живности: божьи коровки, кузнечики, паучки. Где-то вверху пролетают птицы. Гук бы с удовольствием остановился, насладился тёплым днём, лёжа в высокой траве, следя за передвижением птиц и слушая стрекотание кузнечиков. Такой беззаботный день был бы. Чон не знает, куда они направляются, но судя по тому, что они свернули с главной дороги — явно не в город. Он идёт в самом конце, за королём и советником, что в последнее время не желает оставлять монарха и подарок одних. От греха подальше, как говорится. Это забавляет. Впереди небольшой холм, на который они забираются быстро, а оттуда — прекрасный вид на бескрайние земли королевства: золотые и цветочные поля, густые и тёмные леса, высокие заснеженные горы. Должно быть, Киму придаёт сил то, что всё это принадлежит ему. Власть окрыляет. И без восторга на свои владения не взглянешь. Грех косится в сторону блондина, но тот даже не улыбнётся, с холодным безразличием скользя взглядом по горизонту, будто перед ним не собственное королевство, а очередной званый обед со скучными людьми из всевозможной знати. — Не хочешь развеяться? — блондин игриво подмигивает мальчишке, дёрнув поводья, и гнедая лошадка тут же срывается с места. Чон улыбается, но чувствуя на себе балластом давящий взгляд, поворачивает голову к Намджуну, что буквально прожигал в нём дырку. Становится не по себе. Стараясь скрыть это, брюнет нагло ухмыляется и, следуя примеру короля, пускает лошадь бегом по холму. В лицо приятно бил ветер, принося с собой ароматы полевых цветов, щекоча нос запахом свежескошенной травы; он пробирался под одежду, касаясь тёплой кожи, посылая мурашки по телу. Было чувство полёта и мнимой свободы. Эти чувства окрыляли, отчего парень рассмеялся, вытянув одну руку вверх, пытаясь достать до самого неба, в то время как другая рука крепко держалась за седло. Со стороны за этим наблюдал Тэхён, притормозив лошадь и позволяя себе улыбнуться уже в который раз за день. Мальчишка юный и задорный, словно ребёнок. Он упивается яркими ощущениями, показывая искренние чувства. И это Киму кажется прекрасным. С самого рождения жившему во лжи монарху такой человек чувствуется свежим глотком воздуха. Потому он не может наказать Чона в полной мере, лишь пугает, терпит, позволяя многое. А тот и рад, каждый раз своими действиями выводя из себя первого советника. Порой хочется разломать грех на сотни разных осколков, а после собрать, словно мозаику, так, как хочется королю. Подстроить его под себя. Но Ким понимает, что рано, что так с ним нельзя, иначе кусочки не сойдутся, и останется кривое напоминание прошлого Чонгука.