Vitium

Чонгук пригнулся, стараясь держаться в седле, пока лошадь бежала вперёд, вглубь леса. Рядом мелькали деревья и зелёная листва, перемешиваясь в смазанную картину. Сердце громко стучало от волнения, ведь когда и где остановится Уголёк неизвестно, а оказаться в густой чаще леса совсем одному, не зная, как и куда выбираться — последнее, чего хотел бы грех. Всё произошло слишком быстро: парень наслаждался прогулкой, подружившись с лошадью. В руках был небольшой букет полевых цветов, который так сильно ему нравился. Он не переставал улыбаться, поглаживая тёплую шею животного. Но неожиданно раздался подозрительный хлопок, отчего Уголёк испугался, встав на дыбы, и помчался в неизвестном направлении. Применять силу к живому существу гораздо слабее себя Чону не хотелось. Он туго соображал, слыша лишь шум ветра в ушах, тратя всю силу на то, чтобы не выпасть. Рядом проскакала знакомая фигура монарха, обгоняя испуганное животное. Сейчас главное его остановить и успокоить, чтобы драгоценный подарок не поранился. Ким тянет руку к лошади, привлекая внимание, тут же взяв в плен её взгляд, приказывая остановиться. Уголёк расширяет ноздри, дышит тяжело, зрачки занимают всё пространство радужки, увеличившись, и он замедляется, не сводя глаз с блондина, словно загипнотизированный. Чон незамедлительно спрыгнул с лошади и, сделав несколько шагов назад на ватных ногах, упал в траву. Вторая в жизни попытка научиться кататься верхом провалена. Больше садиться на четвероногого желания нет. — Сильно испугался? — Тэхён привязывает лошадей к близстоящему дереву, через плечо взглянув на потерянного мальчика. — Нет, — ложь, но никто спорить не будет. Король подходит ближе, подавая руку, помогая встать брюнету. Он намеревается что-то сказать, но замечает полуразрушенное здание, что некогда являлось церковью. Губы кривятся в подобие улыбки, а глаза смотрят на это место надменно, ни во что не ставя его святость. — Чонгук-и, веришь ли ты в Бога? — вопрос удивляет парня, который, оглянувшись назад, следит за взглядом старшего. Ответ был не менее неожиданным: — Верю, — у Чона перед глазами моменты, когда он, ещё ребёнком, молился перед сном в комнате и в сельской церквушке, чтобы Всевышний спас и простил его близких. Теперь он думает, что стоило бы и для себя в Рае местечко попросить, ибо в его случае он сможет попасть только прямиком в Ад. Ноги сами понесли его к старинному сооружению. Вблизи было видно, что оно достаточно хорошо сохранилось, лишь заросло травой и покрылось листвой, да крыша обвалилась. Камни, из которых была сделана церковь, в некоторых местах стёрлись, сломались, но здание не потеряло своего величественного вида, отчего Гук внутренне затрепетал, судорожно вздохнув. В рамах торчали осколки некогда разноцветного стекла, что в своё время представляли собой чудесную мозаику, изображавшую детали религиозной истории. Сейчас же всё это покрывала пыль и грязь. Остановившись перед входом, гнев просит прощения, на мгновение прикрыв глаза, после чего вступает на священную землю. Он уже давно не был в подобном месте. Обычно в церквях начинается хаос, ломаются окна и стены трещат, когда грех входит внутрь. Но тут тихо. И пусто, не считая Кима за пределами стен, что не решался войти, со стороны наблюдая за своим подарком. Это немного успокаивало парня. Обойдя груду камней и перелезши через небольшой булыжник, Чонгук подошёл к длинному выступу, предназначенному для священника, подняв взгляд на статую. Сложив руки в молитвенном жесте и прикрыв глаза, брюнет на грани слышимости начал что-то бормотать, видя золотые проблески под закрытыми веками. Тут всё ещё струится энергия. Что-то священное находится под всеми этими завалами, не давая божественной силе безвозвратно уйти. Тэхён подходит тихо, передвигаясь среди развалин, словно кошка. Ему не хотелось прерывать столь интимный момент, хотя он и считал это чушью. Вера — последнее, к чему прибег бы монарх. Ироничными были действия Чона в его глазах: воплощение греха, само дитя Сатаны, верит в Бога, да ещё и молится ему? Глупец. Его никто не услышит, никто не поможет. Ведь из этого дна возможности выбраться попросту нет. — Почему мы, грехи, существуем? — тихо проговаривает младший, боясь нарушить окружающий покой, отходя на пару шагов дальше, страшась находиться так близко к людскому пророку. — Почему нет добродетелей? Где равенство? — Мир не всегда в силах породить добро там, где всё погрязло в кромешной тьме, — монарх смотрит на статую, которая через пару секунд разлетается на осколки, отчего Гук вскрикивает, отвернувшись. — Идём. Намджун, должно быть, заждался. *** Сегодня какой-то праздник в народе, раз в деревне, куда приехал король со свитой, дома́ были украшены флажками с гербом королевства, пахло вкусностями, а с главной площади слышался весёлый гомон людей. Чонгуку, приветливо улыбаясь, протянули ароматную булочку. Он неуверенно посмотрел на короля, на что тот кивнул, позволяя принять угощение. Из-за большого скопления людей, да и просто для того, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, им пришлось оставить лошадей и передвигаться уже пешком. Вокруг была тёплая атмосфера празднества, окутывающая Чона мягким одеялом, отчего глаза сияют, с лица улыбка не сходит, заставляя вести себя, словно ребёнок. Так хочется собраться с друзьями около фонтана посреди большой площади, заигрывать с девчонками, станцевать с одной из них, подурачиться, скупить половину ларьков или даже своровать что-нибудь, пока продавец отвлечётся, любезничая с покупателями. Но это всё осталось в прошлом. Сейчас нет друзей и родных, лишь король, который до поры до времени защищает Гука, наблюдая за его выходками, считая это забавным. А рядом, словно тень, первый советник -Ким Намджун, что держится горделиво среди простого народа, не сводя своих пустых, словно иссушенный колодец, глаз с греха, готовый в любой момент избавиться от него. Чону что-то подсказывает, что случай в лесу был его рук делом. С такой компанией не расслабишься. — Любишь карамель, Чон? — Тэхён протягивает яблоко на палочке в карамельном сиропе, наблюдая за счастливым выражением лица этого большого ребёнка. — Это мне? — он неуверенно берёт сладость, получая в ответ кивок. — Благодарю, Ваше Высочество! — Тише, не стоит так кричать, — монарх наклоняется ближе, понизив голос. — Ты же не хочешь, чтобы нас раскрыли? — Гук тут же затих, замерев. — Смешной кролик, — Ким тихо смеётся, утягивая за собой брюнета, смешиваясь с толпой, не заметив, как Намджун исчез с площади, скрываясь в тени.