Наш поезд давно никуда не идёт, Это прямо под ним громыхая несётся дорога Избавьте меня, ради Бога, от этого чувства, Которое мы называем тревога. © Сплин
— Я не позволю тебе трогать мою машину, — вышло не слишком отчетливо, язык еле ворочался. — А я не позволю вам водить в таком состоянии. Новичок нашел Хэнка в одном из любимых баров, где тот самозабвенно занимался возлияниями. Вот чего неймется-то, подумаешь, на работу не вышел, звонил же Джеффри по поводу отгула, там должно было еще хоть несколько дней остаться… Или не звонил? — Я сказал капитану Фаулеру, что вы брали отгул, — ладно, значит, хотел, но забыл. Надо было сначала позвонить, а потом идти напиваться. В следующий раз будет умнее. Мир перед глазами шатался и расплывался. — Я умею водить, не переживайте. — Да чтобы я тебе свою ласточку доверил! — Хэнка, однако, не спрашивали, а затолкали на заднее сиденье, где тот в конце-концов и разлегся. — Если сломаешь хоть что-то, то я сломаю тебя! — пробормотал Хэнк напоследок и перевернулся на бок. Сознание упорно ускользало, а глаза закрывались сами собой. Очнулся он уже возле дома и, опираясь на напарника, нашел ключи в кармане. Машина выглядела целой, повезло этому придурку. — Почему бы тебе просто не оставить меня в покое? А, ну вот что ты пристал? — Бросить вас в таком состоянии? — Нормальное состояние! — только спать хочется. И пить. И в туалет. В замочную скважину Хэнк попал далеко не с первого раза, но отдавать ключи и позволять открывать дверь абы кому был не намерен. И вообще планировал выставить салагу за дверь в тот же миг, как переступит порог дома, но тот каким-то образом сразу протиснулся следом. — Вам помочь? — Да пошел ты… — договорить, куда именно пойти, Хэнк не смог, громко и больно икнул. — И говори прямо — в каком я состоянии? Научить? Это называется — в говно! Одна из стадий! А есть еще… — Лейтенант… — О, как же бесишь! — Хэнк швырнул куртку на пол, какая разница, она все равно грязная. До ванны он не дойдет, так что можно просто завалиться на кровать так. — И вообще, убирайся вон из моего дома, а то прикажу Сумо тебя… Сумо, иди сюда! — пес доверчиво пришел из кухни, виляя хвостом. Дармоед, небось миска опять опустела. — Только ты меня понимаешь, Сумо. Прогони этого вот! — подержался за стену и аккуратно направился в сторону спальни, отказавшись от предложенной помощи. Вот еще, будут таскать всякие. Пес обернулся на напарника, задумчиво покрутил головой и ткнулся носом в ладонь. — Сумо, хороший мальчик… «Ты ворвался в мой Департамент, в мой отдел, в мой дом, а сейчас еще и собаку мою переманиваешь. Что ж за человек-то такой!» Кажется, Хэнк говорил еще что-то, но воспоминания потонули в неразборчивом шуме, стуке крови в висках, общей сонливости. А когда он проснулся, напарник все еще был здесь. На прикроватной тумбочке стоял стакан с двумя таблетками аспирина. В гостиной со стола пропали все упаковки от китайской лапши, пакетики с чипсами. Пустые бутылки виски и коньяка тоже непонятно куда делись. В миске Сумо был насыпан корм, а сам Сумо млел на своей лежанке, подставляя брюхо новичку. Еще один предатель. Фото Коула, завалившиеся на днях между стеной и тумбочкой, стояло на своем месте. Хэнк спал беспокойно. Сумо чувствовал это и попытался прилечь рядом, продавливая кровать своим весом. В голове крутилось множество мыслей, но ни одну из них нельзя было назвать более-менее связной. Сплошные непонятки, отрывки. Голова взрывалась болью, стоило зацепиться хоть за малейшую ниточку. К чему эти магниты? Что нужно вспомнить? Иерихон, КО, сбежавшие люди, роботы, Детройт. И схема. Схема все еще стояла перед глазами, и на всякий случай Хэнк перерисовал ее в блокнот. В последнее время его памяти лучше не доверять. Маленькая каморка встретила его пылью и затхлым воздухом. Своеобразный склеп, руины старой жизни. То, за что Хэнк когда-то цеплялся, но потом отпустил. Не могут вещи держать на плаву человека. Не ради этого стоит жить. Они были здесь. Цветные кубики, лошадка-качалка, книжки с картинками, пожелтевшие от сырости. И магниты с цифрами и буквами. Коул часто лепил их на холодильник, загадывая, чего бы хотел купить в магазине. Обычно это были конфеты и машинки. Хэнк посмеивался и шутил про себя, когда в списке желаний появятся новый телефон, сигареты и пиво. Как оказалось, никогда. Не за что больше цепляться. Коула не было среди всех этих вещей. Не было уже давно. И самого Хэнка, по сути, здесь давно уже нет. Работа, коллеги… Было ли это настолько важно, чтобы продолжать? Его бы не погнали, он ушел сам, когда понял, что все. Последний уголек истлел, и лучше всего будет медленно умирать в одиночестве. Они бы не поняли. Давали добрые советы, хлопали по плечу, благодарили за службу. Гвенни незаметно сунула адрес психотерапевта, работавшего с алкоголиками. Бумажку Хэнк даже не выбросил, а сжег, когда прикуривал сигарету. Напарник, которого у него никогда не было, но чей образ постоянно стоит перед глазами. Фрагментами, моментами, расплывчатыми образами. А иногда вполне себе отчетливо. Кто потерялся на самом деле? Ушедшие или оставшиеся? Хэнк говорил, что напарник нарвется, и оказался прав. Они даже не патрулировали улицы, а просто проезжали мимо того переулка, где какая-то шпана прижала девчонку. Это Детройт: здесь либо знаешь, как отбиться, либо пропадаешь. — Надо помочь, — новичок дернул машинную дверь, но Хэнк ударил его по руке. — Она и сама неплохо справляется, — и правда, один из ублюдков уже согнулся пополам после удара по яйцам. — Надо помочь, — повторил этот идиот и все равно вылез из машины. — Полиция Детройта. — Ой, дурак, — Хэнк демонстративно сложил руку на руле, показывая, что никуда выходить не собирается. Напарник, правда, на него и не посмотрел, упрямо двигаясь вперед. Хэнк отсчитал ровно две минуты и, проклиная самого себя, вылез следом. Напавших разогнали быстро, а в пылу драки девчонка заехала молодому идиоту по уху. Не заметила или специально? Хэнк от себя готов был вынести ей благодарность. — Я бы и сама прекрасно справилась, — взмахнула лохмами, потирая кровь с костяшек. А сколько таких, кому помощь была нужна, но ее не оказали? — Можно было просто сказать спасибо, — усмехнулся Хэнк, наблюдая, как оглушенный напарник потирает покрасневшее ухо. Быть может, действительно не зря пришли на помощь. Шум с кухни заставил подпрыгнуть от неожиданности. Если это вор, то он еще пожалеет. Пушка у Хэнка была наготове. Воришка просчитался еще потому, что брать в этом доме уже давно было нечего. Аванс Камски лежал во внутреннем кармане куртки, драгоценностей Хэнк не держал. Он прошел в сторону кухни и обомлел. — Руки вверх! — девушка сделала шаг назад от холодильника и выполнила приказ. — Черт, — выругалась она. — Сказали, что никого не будет. — Чего тебе надо? — Передать сообщение. Я бы отказалась, но раз пообещала. Ненавижу всех вас. Такие и готовы заменить своих родных на машину без недостатков. — Опа, — пушку Хэнк не опустил. Люди на прицеле становятся гораздо более сговорчивыми. — Опять Иерихон? — Смотря что для вас самого значит — Иерихон. Вы ищете не то и не там, — это вообще совсем не то, что Хэнку нужно знать. Дурацкие загадки, шарады. Кроссворд. В слове Иерихон 7 букв. — Откуда вообще этот бред про роботов? — Они выбирают людей, которым нечего терять. Восстановить умершего родственника, почти как живого, разве кто-то сможет устоять?Коулкоулкоул
— А есть и те, кто просто хочет получить идеал. И готов за этот идеал отдать жизнь родного человека. Потрясающе, не правда ли? Идеальные женщины, что не перечат, выполняют всю домашнюю работу, никогда не отказывают в постели. Но мы тоже хотим жить. Почему у нас отбирают право на ошибку? На то, чтобы быть просто людьми, а не идеальными куклами. — Какой идиот на такое пойдет? — А вы присмотритесь, лейтенант. Вы очень много видите, но не наблюдаете. К соседям, коллегам, вашему же заказчику, ну, — она смотрела насмешливо, чуть склонив голову набок. — С другой стороны, вы уверены, что вам нужно именно туда, куда вы идете? Быть может, иногда достаточно просто вспомнить и решить… Найдите Проводника! Один короткий удар — и пистолет выпал из руки. Резкая боль. Хэнк взял себя в руки быстро, да только смысла уже никого не было. Девчонка сиганула через окно и была такова. А на холодильнике алела третья буква.КОН
Они пришли утром. Камски и невысокая блондинка, опустившая глаза в пол. — Я пришел все отменить. Как видите, моя невеста нашлась, вам нет смысла ее искать. Аванс можете оставить себе. — Мистер Камски, — он же понимает, что люди продолжают бежать, а паника все нарастает? — С остальным пусть разбирается полиция, разве не для этого она и нужна? А вы больше не полицейский, Андерсон. Ладно, хоть аванс назад не потребовал. А еще Хэнк чувствовал, что этой самодовольной улыбке нельзя доверять. Все началось с Камски. Вся эта заваруха, все эти непонятки. Легко было обвинить во всем его, да только вот… Когда Хэнк пытался заглянуть в прошлое дальше, до появления клиента на пороге его дома и уже после ухода из полиции — многое расплывалось. Алкоголь слишком притупил восприятие, самоуничтожение тогда достигло своего пика. Да и сейчас Хэнк не то чтобы чувствовал себя живым. — А ее спутник? Тот, с кем она сбежала, — почти же поймал тогда, чтоб его. Развалина! — Не было никого. А если и было, то с этим разберется моя служба безопасности. Оставьте это, Андерсон. — Он наклонился через стол и вкрадчиво продолжил. — Вы все равно ничего не поймете и не узнаете. — А вы что скажете? — на Хэнка подобные фокусы никогда не действовали. Он перевел взгляд на девушку, покорно сидевшую рядом. И вроде ничего особенного, но… Определенно было что-то не так. Смутное ощущение опасности. — Вот тебе чутье не подсказало, что не надо туда лезть? Интуиция? — Я не верю в предчувствия, лейтенант. — Кстати, не то чтобы мне это было интересно, но почему Детройт? Знаешь, как ноют агенты ФБР, когда им сюда приезжать приходится? Вот завелся у нас однажды серийный маньяк, так с такими рожами приехали, мол, от Детройта можно было ожидать. — Мне нравится здесь, — новичок приобрел привычку садиться на край стола Хэнка. Тот уже раз десятый приказал не вытирать стол своей задницей, но был проигнорирован. Обвел взглядом отдел, где все скорее изображали деятельность, чем работали. Гвенни опять ругалась с кем-то по телефону, Майкл пулял бумажные комки в корзину для мусора. Открылась стеклянная дверь капитана Фаулера, и оттуда донеслось грозное: — Достали прохлаждаться, я же все вижу! Работаем! — Правда нравится. И с вами работать очень… интересно. — Это поначалу так. Потом захочешь всех послать, смысл что-либо делать пропадет, а если нет смысла… — Это случилось с вами, лейтенант? Снова этот противный звук в ушах. Писк. Не пил же сегодня, что за чертовщина. — Для вас самого будет лучше, если вы все оставите как есть. Вас уже никак не затронет. Живите, как жили, сколько вам останется еще времени. — Я говорю с Хлоей. Хлоя? — она подняла глаза. Пустые, стеклянные. Совершенно не осмысленные. — Мы уходим отсюда, Хлоя. И она встала, подчинилась команде. Идеальная женщина. Не перечит. Молчит. В ящике стола лежал нож для бумаг. Вскрывать конверты, разрезать слившиеся листочки. Хэнк не пользовался им уже очень давно, но помнил, что он там был. Хотя бы что-то Хэнк еще помнил. Глупый порыв, жест отчаянья, желание сделать хоть что-то. И страх. Плевать, как отреагирует этот гад Камски. Он пока все равно не смотрел, повернулся спиной, чтобы покинуть дом. Нож для бумаг царапнул ладонь. Хлоя даже не вскрикнула, просто подняла руку выше, недоуменно рассматривая. Из царапины медленно сочилась кровь. Только вот не алая. Голубая.