Broken toy

Джон родился там, где вместо изысканной музыки была трель птиц. Он родился там, где он вставал — едва ли солнце показалось на горизонте. Джон каждый день вставал, начиная новый день с стакана молока — ему было просто лень делать нормальный чай. Молока было достаточно, чтобы насытить молодое, не знающее голода, тело. Джон рос в пригороде Лондона — тихом месте, где никогда не случались теракты. Джон рос в то время, когда его мир не составляли телефоны, планшеты и компьютеры. Он заводил друзей, но понимал — с каждым годом все легче уезжать отсюда на учебу. Потому что там — его дом. Джон воевал там, где солнце палило так, что казалось, сейчас его волосы просто станут белыми, лишенными всякого пигмента. Джон вскоре понял — у него новый дом. Здесь, среди войн. Среди человеческих смертей. И если бы его не ранили в плечо, если бы не эта шальная пуля, Джон бы остался там. И возможно, дослужился бы до более высшего чина. Джон жил теперь там, где он вырос. И учился. И каждый день, что он здесь проводил — был напоминанием о юности — а Джон ненавидел ее. Все, что было раньше — тот Джон. Его больше не существовало. Существовало настоящее — в котором он должен был жить. Настоящее, что было напрямик связано с прошлым. Но прошлое ворошить нельзя — это как минное поле. На минном поле всегда опасно. А Джон, всем своим нутром обожал риск. Он брел по тому минному полю, улыбаясь, глядя, как ему все везет. И однажды он наступил на мину, с которой до сих не мог соскочить. Мина называлась «Шерлок Холмс». И Джон был рад. Был рад, что сквозь столько дней поиска мин на этом минном поле, он нашел ту, ногу с которой, кажется, никогда не поднимет.